Ветра нет, деревья стоят жёлтые, нарядные - ждут. Солнца нет, Луны нет. Дождя нет.
Затишье перед бурей.
Надо успеть всё перепрограммировать, но катастрофически не хватает витаминов, ломаются карандаши, гаснут лампочки.
Газеты пишут, что ещё есть пол-времени, но это, конечно, неправда. Меньше.
Не успеваю всё проверить, прослушать, продуть. Везде валяются сломанные или безнадёжно тупые карандаши, на компьютерах залипает клавиатура, тексты наезжают друг на друга, идёт война цивилизаций, противоборство между психопатами и бандитами - не первое, но, возможно, последнее.
Надо успеть почистить грибы в корзине. И всё перепрограммировать.
Темно, плохо видно, это тоже мешает. Одни лампы перегорели, другие светят неправильно, оттеняют вместо того, чтобы освещать.
Затишье перед бурей. Деревья стоят, ждут. Они умеют ждать - до того, что пожелтевший чуть ли не до белизны листик, уже оторвавшийся от ветки, вдруг неподвижно зависает в воздухе будто на невидимой паутинке. Деревья похожи на башенные часы.
Лес. Все часы стоят, поэтому тишина.
Приходят сообщения о каких-то событиях. Лайнеры летят из Нью-Йорка в Сингапур, пятнадцать тысяч километров за восемнадцать часов. Интересно - когда начнётся буря, куда повернут пилоты, эти здоровые мужчины, привыкшие так крепко стоять на земле...
Надо успеть всё перепрограммировать, чего-то куда-то скопировать, почистить и сварить грибы. У них затишье перед бурей.
Один текст наезжает на другой, уже почти ничего невозможно разобрать.
Темно. Холодно. Солнца нет, Луны нет, телевизор выключен. Надо успеть всё перепрограммировать, пока ещё длится затишье.
Деревья стоят, смотрят. Жёлтые листья застыли в пространстве.
Ничего не происходит