из книги "Записки охотника"
Холода наступили внезапно, как приступы любви. Еще вчера меланхоличная осень точила слезы по уходящему теплу, волочила вслед разноцветный ковер листьев – такой же томный и молчаливый - и вдруг – ба! вывалил снег, и не какой-нибудь влажный, словно заплаканный девичий платок, а мелким бисером разметавший сомнения по поводу начеса на стареньких кальсонах эпохи развитого социализма. Тонкий лед сковал мелкие, статичные озерца, а глубоких и беспокойных в наших окрестностях спокон веков не водилось. Сезон утиной охоты прервался, ибо птица - не олень, добывать корм из-под снега не приспособлена. Стаи кряковых перекочевали на Юг вдогонку уходящему лету, загорелым телам и непринужденному флирту. Душа никак не желала мириться с мыслью повесить ружье в изголовье кровати, включить телевизор и забыться в анабиозе гриппозного обывателя. Тем паче, что пенсионное удостоверение пылилось на задворках памяти, а не кичилось былыми заслугами в зеркале в полный рост. Правда, ежели жарко истопить печь, заесть плотный завтрак блинами в дырочку, то тянуть сапоги на уже нескульптурные лодыжки, вряд ли, захочется. Для начала следует внушить студенческий аппетит и стремление к самореализации на ближайшем к ременной бляхе фронте. Затем напрячь фантазию, мышцы и несгибаемую волю, столь необходимую для упомянутой самореализации в возрасте досточтимого Отелло. Когда потревоженная обувь обнимет вмиг постройневшие ноги, руки сами потянутся к приталенной шинельке и залихватскому кепи с подслеповатыми ушами.
Всклоченный буреломом лес, как вихрастый, обиженный мальчишка, встретил настороженно. Даже безразличный к смене времен года низовой ветер и тот утих и затаился в кучах валежника, на дне грибных оврагов, подмышками разлапистых елей. В такую погоду охотничья собака вынуждена работать нижним чутьем, утюжа носом хрустящую листву. Подойти незаметно к рябчику не представлялось возможным. Этот лесной петушок славится не только задиристым характером, но и редкой пугливостью. Впрочем, подобные качества зачастую прекрасно уживаются друг с другом, уважения не вызывают, хотя и способствуют сохранению вида. Мой верный спутник, легавый кобель Эйс, старательно обнюхивал предполагаемые лежки зверя, птичьи сидки и ванночки. В свою очередь я мог полагаться только на интуицию, ибо все органы чувств, включая природную мнительность, давно притупились. Тем не менее, хотелось воспользоваться шансом поохотиться в узерку, потому как солнечные лучи, продравшись сквозь намокшие ветви деревьев, растопили снежную крупу и могли легко поставить перелинявшего белячка в «неловкое положение». Подобная оказия выпадает и весной, когда зайцы поэтапно меняют зимний наряд на демисезонный, и у них торчит из-под пятницы суббота. Однако в это время добывать растрепанных степашек справедливо запрещено ради сохранения популяции (весной, как известно, даже у закоренелых холостяков просыпаются половые чувства).
Мы обследовали местность до родника, – ничего достойного внимания. Суетливые сороки да крикливые сойки продавали обитателем леса каждый наш шаг. Чем с ними за то расплачивались, не ведаю, но в бескорыстие зловредных птиц не верю.
Двинулись дальше, вглубь леса. В былые годы, лет, эдак, двадцать назад, я частенько сюда наведывался: свистел рябов, подымал редкие глухариные выводки, а, уж, беляков стрелял исключительно походя. Нынче меня неприятно изумил открывшийся ландшафт: щербатый подлесок, вперемешку с остовами взрослых деревьев, походил на оскал гнилых зубов. Что за напасть? Припомнились слова замшелого лесничего: «… жучок Белавинский лес сожрал». К тому же сплошь и рядом землю распахали под новые садовые товарищества. Нет, я не против реализации угодий для нужд горожан, отнюдь. Но, братцы! Вдоль трассы полным-полно пустошей. Зачем вместо воспроизводства, заниматься грабежом лесных массивов? Дачники, в основной массе, эскаписты (обратите внимание на высокие глухие заборы); им бы от людей подальше, на лоно природы, где споткнуться о медвежью услугу легче при встрече с бурым оригиналом, нежели с двуногим дженериком. Вот мне, например, при советской власти достался участок (шесть соток) в сердцевине затопленных торфяников. Явившись по указанному на карте адресу, я обнаружил среди гадюк, комаров и прочих негостеприимных аборигенов многочисленных энтузиастов в несвежих трениках с лопатами наперевес. Стоит заметить, что в ту радужную пору руководство страны еще не оставило мысль догнать и перегнать Соединенные Штаты Америки по основным показателям, а не только по производству мяса, молока и масла на душу населения. На пути к решению пусть и архи сложной, но благородной миссии новоиспеченные мои содачники посрамили подвиг израильтян, осушивших болота в долине Хула. Больше всех выиграли кровососы крылатые: потные спины и мясистые ляжки горожан оказались прекрасным дополнением к их, прежде скудному, рациону.
Размышляя о масштабном, я и не заметил, как ушастый подельник отвернул с тропы вслед за потревоженным рябчиком. Кобель так увлекся погоней, что проигнорировал призывной свист. «Ладно, достанется тебе на орехи, - спрячусь». Этот испытанный прием никогда не подводил - легавая, как и прочие подружейные породы, боится остаться одна. Скоро, но украдкой, я взял в сторону от беглеца. И тут на проплешине показался белый комок, явно не вписывающийся в багряно-желтый интерьер. Заяц, словно бельмо на глазу, лежал под молодой елью. Невероятное везение! Снял ружье с предохранителя, поднял стволы и … опустил. Стрелять расхотелось. Слишком, уж, легкая добыча. Ни азартной погони, ни трудности с выцеливанием… Хлопнул в ладоши. Белячок сначала присел, затем рванул наутек. Вскорости на звук прибежал запыхавшийся Эйс.
- Прошляпил ты степашку. Будешь знать, как папу оставлять, - в наказание взял кобеля на поводок и увел подальше от заячьей сидки.
Через пару дней вернулись с дачи домой, в Москву. Помытарившись в городе неделю/другую, улетел к морю, за йодатерапией.
Едва вселился в гостиничный номер, раздался звонок:
- Развлечься не желаете? – низкий женский голос звучал, действительно, многообещающе.
Вгляделся в прикроватное зеркало. Седые волосы обрамляли пигментную лысину. Окрас, ни дать ни взять, – брюшко перелинявшего зайца.
- Рад бы, - я постарался сдобрить ответ игривыми нотками, - да, видать, сезон, увы, закончился…
28.10.18