Подарок для всегда прекрасной живой легенды Трейси Лордс
- Ладно, я понимаю : спутать шишела и мышела, - строго выговаривал Альбер Шпеер, искоса поглядывая на сидевшую в креслах Диту фон Тиз, важно кивавшую густо напудренным париком Третьей Империи, - благо, никто и не знает, чо это за х...ня такая, шишел и мышел. Но перепутать, - он возвысил тембр голоса и неожиданно ударил фюрера штангенциркулем по голове, - Гюстава Доре, Альбрехта Дюрера и Альфонса Додэ, это, это, - задыхался покрасневший архитектор Ставки, - ни в какие ворота, сучий потрох !
- Ну, - вклинивала визгливый голос рыночной торговки Дита, шпыняя вождя германской нации хлыстиком и какой херней из блесток и перьев, мотавшейся на самом конце какой - то палочки, - это как различать Бабченку и Прилепина, двух мусоров и дегенератов, или идти к Потупчик, а прийти к лоликону и трансам.
- Товарищи, - разводил руками фюрер, - а какая, на х...й, разница ? Сунниты, шииты, турки, туркоманы, туркмены, все они чурки бешеные, как республиканцы и демократы.
- Тамбовский волк тебе товарищ, - отрезал Шпеер, снаряжая взрывную машинку диверсантов Пиманова, ублюдочных и недостоверных, будто советские инженеры или старорежимные комиссары, они только и умели шататься, выловив заслуженную и горячую пулю кулака, рвали на себе бязевые рубахи и ложили с прибором на очередь в кооператив, прямо выходили в партком, клали билет и резко так чихвсотили трепещущих и лукавых царедворцев, к месту указуя на скорбящие портреты Маркса и Сталина, задумчиво улыбавшиеся со стены, потом шли пить вино и благополучно угорали от цирроза, оставляя в памяти потомков смутное ощущение полнейшего говна, но выбора у потомков не было, не было ни хера, что могло бы отвлечь от мерцающих экранов тиви, ни книг, ни просто хорошего кино, даже улица или парк, по которым можно было прогуляться, теряли свою привлекательность в отсутствие гадких усов древнего жида Якубовича, не было там садовых жаб Диброва и Баскова, только на дне водочной бутылки прятались мумрики, заранее обещающие рост экономики и урегулирование во все стороны. - На, сука ! - он рванул чеку и взорвал в манду Краковский собор со всем содержимым.
- А мамыньки, - привычно - традиционно запричитала Дитушка, повязываясь вологодским платком со сбитыми оглоблей сливками, - ухойдакали !
- Всех не перевзрываешь, - хрипел майор Вихрь, выползая из - под обломков опаленной гимнастеркой и селедкой из пайка, ржавой, почетной, заслуженной селедкой лимита и заботы о пропитании трудящихся. - Стреляй, - бил он хвостом селедки наотмашь по заалевшей от гнева щеке Шпеера, - да не промахнись, вот мое сердце !
Вихрь приоткрывал гимнастерку и Дита бледнела от ужаса, увидев на груди майора прибитую гвоздями икону, увитую левкасом и мельмезоном, с лампадкой, цепурой серебряной и парочкой " Мерседесов " класса " люкс ".
- Подозреваю, что не обойтись без природного Сома, - мрачнел ботоксом фюрер, подхалимисто подмигивая правой груди Диты фон Тиз, упакованной в строгий, но уже опухший с утра костюм сенатской кобылицы, готовой соответствовать одиноким сердцам Джареда Лето и Сэлмы Хайек мордатым Траволтой и седастым Колокольцевым, срощенным космическим Рагозиным в невероятный по блондинистости клон экс - боксерки, голой, конечно, и с титьками, само собой.
- Х...й тебе, а не Сом, - кричал Шпеер, снова взрывая Каширку и Крещатик. - Сука, - бегал он по комнате переговоров, хватаясь за взъерошенную голову Макрона, уныло лежащего на подоконнике непонятной камбалой с зеленым горошком, - не хватает третьей буквы " ка " !
- Возьми " с " латинскую, - советовал майор Вихрь, клубясь и завиваясь возле люстры, хорошей, джинсовой, - они звучат похоже.
Шпеер брал в мужественные руки штурмовое ружье танкиста Калашникова и резко дергал затвор. Звук получался похожим.
- Ку - клукс - слан.
- Не слан, а Слоан. Сара, - подсказывала Дитушка, закуривая тонкую сигарету в мундтштучке из слоновой кости, - белобрысая, сисястая, с жопой неохватной. Надежда белой расы. Неформалка и заседатель общественного комитета Беверли - холл. Член школьного автобуса и дебетор экономиста Хазина. Короче, - смеялась матерая, - самая вам нужная пятая сторона переговоров.
- Действительно, товарищи, - врезался дребезжащим дискантом из телеграфа Дональд Трамп, приманенный красотами леди Бонни Роттен, - это как если Пафнутий Первый, Митридат Седьмой и Берсеида из Манца будут решать стратегическую политику строительства храма Артемиде Эфронской Августа Цезаря. Вы, вообще, об чем ?
- Об выпить рюмку водки, - появлялся неизбежный Сом, гневно бурля хвостом и бороденкой.
- Об дать кому - нибудь по морде, - радовался Шпеер, колотя фюрера стулом по сутулой спине.
- И еще справедливости до кучи, - выкатывался из - за плинтуса горбатый геолог Миронов, оппозиционный по самое не могу.
- А все вместе мы назовем, - говорил мне Сурков и Пушкин, одобряя забвение сестрицы из граждан евреёв орденом Евкурову, грамотой Мантурову и медалью с последующим расстрелом Кузе Шипигузову из старинного романа про золотодобытчиков эпохи Бирона, - пиковой дамой в тиковом капоте, заново поставленной Серебренниковым и Сметанниковым в театре Красной Армии Китайской республики Гоминьдан.
Я соглашался, чуя внутренней чуйкой, что всем по х...й. Это же не божественная комедия гомосексуального негодяя Алигьери, это, блябуду, баллада в память исчезнувшей и самой лучшей, никогда не предававшей любимых и не жравшей говно потусторонних рамсов и терок, выводящих итогом слабый медный привкус солдатских пуговиц, клавшихся пограничниками Советского Союза под язык для ликвидации жажды.