Мамочки

 
  История, которую я хочу вам рассказать, случилась в конце восьмидесятых уже прошлого века. Мне тогда было лет тридцать, и у меня заболел маленький сын, девяти месяцев от роду. Участковый педиатр, немолодая женщина с усталыми глазами, определила бронхит и предложила немедленно лечь в больницу.

 ***

 Нас с Ромкой поселили в палату, где были еще две женщины с малышами. Одна из них была совсем юной  мамочкой крошечного сынишки, месяцев четырёх или пяти. Мой сын, по сравнению с ним, казался большим. Он у меня уже ходил, держась за мою руку.

 У третьей нашей соседки по палате, самой старшей, был двухлетний сын. Он представлялся и вовсе большим ребенком.  К тому же, этот малыш был на  редкость красив. Таких обычно в рекламе снимают. Правда, на его кукольно-красивом личике постоянно висела гримаса недовольства, которая несколько портила общее впечатление.

 ***

 Самой молодой соседке по палате, Лине, по виду было лет восемнадцать. Небольшого роста, худенькая девушка с полудетским личиком, она относилась к своему ребёночку без особого трепета, скорее, как к кукле. Муж Лины, высокий плечистый парень, каждый день являлся с огромным пакетом, нагруженным всякими вкусностями, и юная мамочка, ничуть не сомневаясь в своём праве, бросала малыша на койке и убегала к нему. В тот день  Лина опять ускользнула, как только ей сообщили, что внизу ждёт муж, а сынишку, по своему обыкновению, оставила лежать на кровати. Младенчик сначала покряхтел маленько, а потом принялся плакать, да все громче и громче.

  Пришлось мне Ромку своего поставить на пол возле нашей кровати, а Лининого сына взять  на руки. Кроха принюхался и вдруг присосался к моему халату. Меня  осенило: он голодный. У юной мамы молока нет, и она кормит сына смесями. У меня молоко есть, но ровно столько, сколько нужно моему Ромчику. Накормить Лининого сына я могу только за счёт своего. Ну уж нет!
 Я принялась искать в Лининой тумбочке бутылочку с едой. Чего там только не было: и печенье разных видов, и конфеты, и булочки, и банки с вареньями. А еды для малыша не видать. Наконец, на нижней полке я нашла грязную бутылочку с изорванной соской.

 - Как же она кормит через такую соску? Может, другая есть? - удивилась я и, в недоумении покрутив в руках немытую бутылочку, продолжила поиск. Но, сколько ни смотрела, нигде ни нормальной соски, ни чистой бутылочки так и не нашла. А малыш  тем временем заходился в плаче. Я села на свою кровать и снова взяла Лининого сыночка. Мой Ромчик с обиженным личиком топтался возле меня, пытаясь забраться на руки и занять свое законное место.

 ***

 Тут в палату вернулась третья жительница, Фаина, со своим красавчиком. Я к ней:
  - Фаечка, надо срочно Лину позвать.  Похоже, её ребенок голодный. Я ничего из детского питания у неё не нашла. Давай я сбегаю за ней, а ты пока за всеми малышами присмотри. Ладно?

 Фаина кивнула, и я стремглав бросилась на первый этаж за молодой мамочкой.
 Запыхавшись, вбежала в комнату для посетителей и принялась искать глазами Лину:
 - Где же она?
 В многолюдной толпе наша беглянка обнаружилась не сразу. Она стояла в самом дальнем углу, за колонной, прижавшись к мужу. Рядом, на стуле, живописно расположились два огромных пакета со снедью. Я бросилась к парочке и почти закричала:
 - Лин, там твой сынишка плачет и плачет. Мы вдвоём никак  не можем его успокоить. Он видно есть хочет. А еды для него я у тебя никакой не нашла. И соска рваная!
 
 Девчонка посмотрела на меня отрешенно, словно из другого измерения. Она, кажется, не поняла, чего я хочу, о чем прошу. Наконец нехотя произнесла:
 - Я сейчас приду.
 И снова прижалась к мужу.

 А я помчалась на свой третий этаж к сыну.
 
 Помнится, застала такую сцену.
 Фаина по-хозяйки расположилась на моей кровати, а рядом, держась за одеяло, топтался мой Ромашкин с обиженным личиком. На соседней кровати орал дурью крошечный сынишка Лины. А Фаинин  красавчик ползал возле мамы по моей подушке, катая машинку моего Ромки.

 Я взяла своего сына на руки, он крепко прижался ко мне и протянул ручку в сторону своей машинки. Всё ясно: игрушку у него отняли, и теперь он хочет ее вернуть с моей помощью, ведь мама представляется ему всесильной волшебницей, она все может.

 - Нет, милый. Это не так, - с грустью думаю я. - Твоя мама даже не решается занять свое законное место.

  Тем временем ситуация продолжала накаляться. На соседней койке надрывался брошенный младенец, Ромка вцепился в меня, боясь, что я снова оставлю его одного, а Фаина с сыном все сидели на моей постели  и не собирались уходить.

 ***

 Фаина родила сынишку лет в тридцать пять. Семейная жизнь у неё не сложилась. Вот и решила женщина родить ребёнка для себя. Он у нее первый и единственный. Поэтому все, что он захочет, тут же исполняется. Это ее Бог, которому она истово служит. Иногда, когда божок творит какое-то непотребство, мама пытается его увещевать, но делает это как-то неуверенно, слабо. Ее сын давно уже понял, что главный - он, а мама ему служит верой и правдой. Достаточно ему нахмурить бровки на кукольно-красивом личике, как мама сделает для него все, что угодно.

 ***

  Время шло, а Лины так и не было. Я снова взяла на руки орущего младенчика. Села на ее кровать. Ромашечкин перетаптывался рядом, держась за мой халат.

 - Ну, где же она? Почему не идет?- сердилась я.
   Старалась взять  себя в руки и успокоиться. Мне нервничать нельзя, я же Ромчика грудью кормлю.

  ***

 Лина явилась нескоро. Вошла в палату с отрешенным видом и молча поставила два больших пакета со снедью на свой стул.
 Мы с Фаиной набросились на нее.
 - Слушай, дорогая, так нельзя. Ты что это ушла и пропала? Это ведь ТВОЙ ребенок.

 Она взглянула на нас с недоумением: отчего эти две тетки на нее вызверились? Что она такого сделала? Ведь к ней муж приходил!

 Взяв на руки орущего сына, она сунула ему в рот грязную бутылочку с дырявой соской. Младенчик успокоился и зачмокал, но только на миг. А потом выплюнул соску и заорал пуще прежнего.

 - Лин, да он голодный!- едва сдержала негодование я. - И пеленки ему пора поменять. Он же мокрый.

 Девчонка заглянула к себе в тумбочку, порылась там среди пакетов и достала пустую упаковку от детского питания. На ее полудетском личике плавал вопрос: что теперь делать?

 - Ты сходи в соседнюю палату, займи у кого-нибудь молочную смесь. А своим накажи, чтобы тебе принесли еду для ребенка. И соски новые.

 Юная мамочка захлопала ресницами, словно решая, что делать, и наконец удалилась из палаты с орущим младенцем на руках.

 ***

  Моя кровать была по-прежнему оккупирована гостями. Прогонять их вроде неудобно. Что делать? Я повела Ромку гулять по больничному коридору. Он, держась за мою руку, довольно уверенно переступал маленькими ножками. Я показывала ему все, что встречалось нам на пути: большой цветок в кадке, бачок с кипяченой водой, письменный стол.  Сынишка  ничего не говорил, только поглядывал умными глазенками и шевелил губами.

Сделав большой круг, мы вернулись в палату. Там наконец установилась тишина.
 Лина кормила своего малыша из бутылочки. Фаина с сыном по-прежнему сидели на моей постели. Мама читала журнал, а её красивый божок увлечённо играл на моей подушке.

 - Фаечка, извини, но мне пора сына кормить,- вежливо попросила я.

 Она подняла на меня глаза и вдруг жалобно произнесла:
 - А ты не могла бы перейти на мою постель. Видишь, как ему тут понравилось.

 - Да, конечно, - согласилась я, хотя внутри меня клокотало негодование.

 Мне хотелось сказать:
 - Ты считаешь, что все  должны поклоняться твоему сыну? Это вряд ли получится.

 Но, подавив рвущийся наружу протест, я села на ее кровать и приложила Ромчика к груди...

 ***

  Сейчас с высоты прожитых лет я смотрю на эту ситуацию по-другому. Понимаю, что Жизнь учила меня говорить "Нет", отстаивать свое место под солнцем. Тяжелая наука, но полезная.  Трудно она мне давалась. И все-таки я вынуждена была её освоить. После Лины и Фаи были у меня и другие учителя по этому предмету. Но, как говорится, это уже другая история.