О горничной в гостинице ходили кривотолки,
Подкрепленные слухами, подтверждены враньём,
В постели постояльца с головы её заколки
Завистливыми сменщицами находились днём.
На стыках поколений, на полустанках времени
Заранее осуждённую в проступках осуждал
Её поклонник тайный, учитель песнопений
Он потихоньку ото всех в постель наколки клал.
Она не подозревающая его ни в чём порочащем
Ни в чём не виноватая (с наветною виной)
Старалась избегать людей, о ней чего-то квочащих
А он признаться ей не мог в любви своей больной.
Случилось это осенью глубокой неприветливой
В немецком поселении на берегу реки
Решился всё ж на подлость он, назвал её кокетливой
И тут же попросил у ней и сердца и руки
Спасая репутацию, она дала согласие
Сработали: его шантаж, плюс наглость и обман
Так родилась не сказочка – сценарий безобразия,
Просящийся на скрип пера, язык и на экран.