Позже за избушку, в которой поселился Лаврентьев с женой, он получил разнос от Хрущева, который ворчал:
«Построили там хибарку, и в ней поселился академик Лаврентьев.
Рассказывают, что он подушками в стужу и метели закрывал окна.
Так начинал свою жизнь академик на сибирской земле! Это похвально, это героический поступок, но вряд ли это было необходимо».
Никита Сергеевич верно подметил: так приличные академики тогда себя не вели (а уж сейчас тем более).
Одно лишь не понимал Генеральный секретарь: Лаврентьев, по сути, не партийное задание выполнял, а строил город своей мечты. И поэтому иначе поступать не мог.
Хотя, как вспоминал сам Михаил Алексеевич то время: «…условия жизни были нелёгкими, особенно зимой. Валили сухостой, пилили и кололи дрова, топили печи, таскали вёдрами воду.
Поскольку никаких магазинов поблизости не было, для организации питания создали коммуну и закупали все необходимое коллективно».
Не с решения ЦК КПСС начинался Академгородок, не с многомиллионных ассигнований и котлованов, а с маленькой избушки в Золотой долине. (Так окрестил место, где они в ту пору обитали, один из учеников академика, название всем понравилось и прижилось).
С той самой избушки, где первопоселенцы вместе отмечали праздники, пели песни, а по воскресеньям, когда столовая не работала, жена Лаврентьева кормила обедами учёных-холостяков.
Продолжение следует: