Рома

Уведомление автора.

 В рАждение «Ромы» были посвящены только очень близкие и дорогие мне люди. От этих людей у меня нет секретов, поэтому я был очень искренним. «Рома только наш» - думал я и планировал, что он и останется только нашим. Но словно полено из сказки о золотом ключике, Рома решил иначе. И я с тех пор получил много нареканий за излишнюю искренность повествования от моей любимой Александушки. А поскольку я ужасный подкаблучник, ко всему прочему любящий свою жену, я вынужден был сделать по-своему и последовать совету мудрой жёнушки. Мы согласились с ней, что для того, чтобы увидеть промысел Бога в своей жизни надо вспомнить свою автобиографию, но реальные имена придётся изменить, кому надо и между строк прочтут и поймут. Надежда и Опора, сопровождающие меня в жизни, обеспечивают и надежду на лучшее, и защиту, но не зря же говорят: «Бережёного бог бережёт». Поэтому сообщаю, что настоящий в «Роме» только автор - Корнилов В. В. , все остальные имена вымышлены, совпадения случайны или являются псевдонимами Бога. Желающих поработать разочарую: «Бельё выстирано, выглажено, лежит аккуратно на полке в шкафу».
 Всех читателей, особенно девушек, ставлю в известность. Указанное возрастное ограничение 18+ осталось от черновика, поэтому в чистовом варианте нет ничего такого, что заставило бы женские глазки пропускать целые главы в поисках изюминки.
 Так будет лучше, потому что, во-первых меня станут читать подряд, а во-вторых, не будут оскорблены.
МастЪръ.

 Корнилову Егору, моему любимому первенцу, посвящает автор эти трагические листы после 20 лет уникального социологического эксперимента.
27.10.18               



                Возрастное ограничение: 18+
               
         Рома.

«Дорогая, посмотри мне в глаза, а лучше присядь, ты скоро станешь отцом».

Глава 1.

  «Чокнутый, прибью тебя сейчас! Я рыбаков с «Бураном» вызвал, а он улыбается!»,- могучие руки не оставляли шансов вырваться, из железных объятий. Незаметное движение и взрослый молодой мужик растянулся на снегу, хорошо лыжи снять успел. А невысокая фигура Алексеича, несколько сутулясь и косолапя, пошла в сторону базы.
  В Алексеиче, годящемуся мне в отцы, была удивительная внутренняя сила. Он говорил про себя: «Мы - тракторы, бульдозеры, если хочешь, нас воспитали в Советском Союзе, нам скажи гору сдвинуть - сдвинем. И не дай Бог, Абрамсу или другой вооруженной железке встать на пути, раздавим, в землю вгоним, мы же Варвары*». Это была та сила, которая не выпячивается наружу горой мышц, а содержится в сухожилиях и не исчезает с возрастом. Сила, прошедшая испытание жизнью, о его судьбе можно писать книгу.
Из темноты ночи, и ещё не до конца закончившейся метели, раздался рокот подъезжающего «Бурана». Лихо развернувшись, «Буран» остановился. Непереводимая игра слов про ночь и культурный отдых.  Две руки в грубых рукавицах, звонко хлопнувшие друг о друга на прощанье: «Молодец Алексеич, обращайся, если чо», и «Буран», развернувшись, скрылся в ночи. В разрывах облаков блеснула Луна. Алексеич на мгновенье оглянулся посмотреть иду ли я, и солнечный свет, передаваемый по цепочке от дневного светила к ночному, отразился металлическим блеском в чём-то блестящем, в одежде или амуниции удаляющейся фигуры. И в мозгу промелькнула странная мысль, будто неожиданно вспомнившийся днём сон, приснившийся ночью, но забытый при пробуждении. Именно этот отблеск помог понять, куда надо идти, когда разыгралась метель и пропали огни зданий, обычно различимые на берегу. Но если не было видно даже электрических огней, как мог этот отблеск оказаться ярче их? Мозг не хотел задумываться над такими мелочами, и по привычке сбросил этот факт в область подсознания. Тело требовало отдыха. Он знал, что в домике на базе его ждёт маленькая натопленная комната, удивительная уха на столе и не откупоренная бутылка «Столичной». Уха была такая, что замерзнув за ночь, в ней стояла ложка. Это был «фирменный Викторовский рецепт», как и «рецепт картошки по- Викторовски», который я использую до сих пор, а вот до ухи руки, увы, не доходят. Уха готовилась из мелочёвки, рыбы не годной на продажу, которой снабжали Алексеича местные рыбаки, раскидывавшие сети у него на базе для ремонта. «В городе ты такую уху не сделаешь, там супики бабские», - говорил он, показывая ещё не разогретую уху. «Столичная» открывалась, когда мы усаживались за трапезу.  Я иногда сам привозил её из города. Это был щекотливый момент, момент какой-то сделки с совестью. Воспитанный в духе трезвости, видевший горе маминой сестры, я старался не употреблять алкоголь. Это сейчас, с высоты возраста и мудрости, я могу спокойно оставаться «белой вороной» за столом, где поднимают бокалы, не ведая, что творят как мои близкие «по граммусиньке», так и посторонние бокалами. В молодости же было какое-то «неудобно отказаться». С Алексеичем у нас была своя сделка. «Человека можно узнать, выпив с ним бутылку водки»,- сказал он. «Хорошо, раза будет достаточно для узнавания?»,- я ждал ответа. В ответ удивлённый, даже насмешливый взгляд: «Как скажешь, а я посмотрю. Запомнил».  Молодой, не испорченный гадостью, организм выдержал испытание. И в последующие разы Алексеич, упрямо предлагая, уже не настаивал, хотя не понимал меня в этом вопросе. И бутылка, купленная мною, опустошалась без моей помощи. Тогда было именно испытание - Алексеич мастер подобных методов. Помню, как он попросил мою жену подать ему куртку …. С женой и сыном мы отдыхали тогда у него на базе в начале лета. «Фыр» жёнушки многое ему тогда сказало. «Ну, она у тебя ещё та штучка!». Или зимой, сославшись на ноги: «Отнеси Джеку похлёбку». Когда я вернулся, он стоял, глядя на пса в окно: «А ведь он мог порвать тебя. Зачем тебе это надо было?».
  И вот, идя за чуть сгорбленной фигурой в ту ночь с разыгравшейся метелью, я не понимал наведённой им «паники», мне казалось, что человек столько видевший, сам прошедший дикую школу выживания, затем обучавший молодых ребят в горах и не только, не должен так переживать. Возможно, лишь дожив до 30 лет, я впервые на себе ощутил, что такое отцовская любовь.
----
 *Варвары - Славянские племена, катком прокатившиеся и раздавившие Западную Европу, ошибочно считающиеся безграмотными и дикими. Название получили, за боевой клич «В+ар» (в землю!), с которым они неслись на врага.

Глава 2.

  Может ли тот, кто не был согрет, обогреть другого. Для меня не было такого вопроса, моя любовь к маленькому созданию, делавшему первые шаги на этой базе, и его матери переполняла меня и не находила выхода. Те, кому она была предназначена, отгораживались от меня непроницаемой стеной. Нервная энергия требовала выхода и, чтобы не сгореть, я сжигал её в мышцах, отправляясь затемно в снежные просторы леса или ледяные дали залива. Возвращаясь с заходом Солнца на базу к заботливо приготовленному ужину, я благодарил Бога, что он послал мне Алексеича. Это человек, который знал о служителях культа то, что скрыто от простых людей, человек, воспитанный атеистической идеологией и одновременно обученный крупицам древних знаний и, как это не парадоксально это звучит, этой же атеистической идеологией и сохраняемых. Сохраняемых системой для «внутреннего употребления», сохраняемых как оружие, способное дать преимущество перед противником. Человек, который верит Богу, но не верит в Бога.
  Вечерами он рассказывал о себе, рассказывал, как опытнейший психолог, в задачу которого не входит решить твои проблемы, но сделать так, что бы ты сам мог их решить. А проблема была - и была очень болезненная, заставляющая раз за разом надевать лыжи и убегать в залив и бежать вперёд до тех пор, пока есть силы. Когда силы заканчивались, приходилось разворачиваться и идти обратно. Это состояние трудно описать, в памяти встаёт картина белого безмолвия с оставшимися далеко позади «пингвинами» - одинокими рыбаками, сидящими на льду, и со спортивным самолётом, выполняющим завораживающие воображение, фигуры высшего пилотажа. Выполняющих их для одинокого чокнутого лыжника, пытающегося убежать от самого себя в не такие уж и бескрайние просторы Финского залива. Перед уходом на аэродром самолёт, прощаясь, пикирует на тебя, заставляя нагнуться из-за страха, что он заденет тебя стойками шасси.
  Удивительное время, время предательства любимой женщины, изоляции долгожданного первенца, грязи вылитой на кровоточащую рану. Время формирования вызова, брошенного судьбе. Вызова, запечатлённого в написанном там же и в то же время рассказе «Вызов», посвященного жене и сыну. Время отсутствия планов, время сжигания не находящей выхода энергии Любви в мышечной топке. Сейчас трудно уже представить время отсутствия мобильных телефонов, эпоху пейджеров. Даже фотоаппарат был не у каждого. Удивительное «фото», подаренное Алексеичем: бетонная труба водостока, пересекающая дорожку на территории базы, чуть возвышающаяся над уровнем земли, и первенец, штурмующий возможно свою первую вершину в жизни. «Молодец, мужик!», - голос Алексеича, смотрящего на происходящее сквозь какую-то картонную рамку. На мой вопрошающий взгляд, последовало запомнившееся на всю жизнь объяснение: «Фотоаппарат это мой такой, рамочный называется, иди, посмотри на фото сына. С какой только фотоаппаратурой я не работал в жизни, а теперь вот только самую надёжную использую за неимением другой. Направил, композицию выбрал и - фото готово. Дарю! Шедевр, первая вершина сына, далеко пойдёт малец!» Эти простые слова, прозвучавшие из уст спеца, наполняли гордостью сердце отца. Но само сердце разбивалось о гордыню любимой женщины, словно в насмешку приехавшей с заявлением о разводе к счастливому отцу, снявшему «домик» на базе отдыха для любимой семьи. Мне трудно представить, о чём надо думать, приезжая с таким «сюрпризом» в кармане, не соизволив даже сообщить о нём мужу, для которого пожелавшая стать предательницей богиня, как ни удивительно, продолжала оставаться богиней.

Глава 3.

  Дорогая, жаль, что я не могу сейчас видеть твои глаза. То, что мне надо тебе срочно сказать, лучше говорить, глядя в глаза, глаза любимого человека... Дорогая, ты скоро станешь отцом! Мы оба ждали этого момента. Возможно, я буду вредным и неадекватным эти месяцы. Потерпи меня, если я даже буду говорить, что ты противна мне, что в жизни не встречал подобной суки, потерпи, когда я буду ворчать на тебя, что слишком громко моргаешь, и меня тошнит от одного твоего запаха,  даже когда тебя нет рядом, но я не позволю тебе исчезнуть. Да катись ты на все четыре стороны! Ты убедилась, никто не любит тебя как я! Потерпи, когда я буду закатывать тебе истерики, что ребёнку не нужна вторая мама. Да, и не вздумай спрашивать, как я себя чувствую! И попробуй хоть день не поинтересоваться, как мы себя чувствуем. И не смей надоедать мне своими глупостями, я «крыску» сделаю. Многосветлая, ты сама этого хотела! Это ты запустила жизнь Роме! Мне нельзя теперь расстраиваться, я не хочу выкидыша. Ты же не хочешь сбежать?! Наши отцы сбежали, и ты катись! Твой «имел наглость позвонить», когда тебе было 16, и вы послали его. Я своему звонил сам  лет в  двадцать, и он вежливо послал меня. Отцы же все сволочи! В этом мире всё повторяется. Луна растёт и умирает, словно женщина в лучшие свои годы, каждый лунный месяц рождающая незачатого и ненужного ребёнка. Если подумать, матерью ребёнка является  его бабушка по матери, заложившая в девочку потенциальных внуков. Жизнь запускает отец. И ты запустила жизнь Роме, он пока ещё маленький, но я знаю, он наш, я хочу, чтобы мы сохранили его! Это случилось так неожиданно, он удивительно долгожданный! Совпали даже дни недели в месяце! Магия чисел. В этих майских числах есть какая-то тайна.  И я знаю день его зачатия, как и ты, день зачатия нашего первенца! Дорогая! Не говори пока никому об этом, даже близким людям. Я в своё время не выполнил твою аналогичную просьбу и счастлив,   что не выполнил, побежав в телефонную будку сообщить радость маме. Но ты выполни мою! Пришло время тебе «петь соловьём». Я буду тебе рассказывать, как он развивается у меня под сердцем, только ты будь свободна. Да, и не вздумай готовить иллюстрации до рождения, плохая примета!

Глава 4.

  «У нас будет ребёнок»,- в жизни три раза я слышал эти слова, и был безмерно счастлив. Открывалось будто второе дыхание, но одновременно появлялось бремя ответственности. Словно проверка веришь ли ты Богу. Меня всегда поражало, как можно не радоваться этим словам?!   
  Хотя, не все радуются. Мой отец, видимо испугался этих слов, произнесённых моей матерью. Он видел меня лишь раз, почти сразу после рождения. Взглянул на меточку своего рода: «Мой», - и исчез навсегда. Так бывает. Я звонил ему, из другого города, когда служил в армии. Что двигало мной тогда? Это не было простым любопытством. Мне хотелось, чтобы мы оказались нужны друг другу. Я позвонил и спросил: «Знаешь, кто звонит?». «Догадываюсь. Ты где сейчас?» - этот ответ сбил меня с толку, никто не знал, что я собираюсь звонить ему, я сам несколько дней назад не знал, что буду звонить. «В армии. Может, пообщаемся?»- спросил я. «Лучше не надо…» - сказал человек, о котором за всю жизнь моя мать не сказала ни одного плохого слова, часто приводя его в пример, хотя ни получила от него никакой помощи, ни копейки денег. «Спасибо за…» - видимо успел услышать отец, прежде чем положил трубку. Тогда я пообещал себе, что своих детей я никогда не оставлю. Мог ли я тогда подумать, что Макошь сплела для меня такую судьбу, что для выполнения обещанного, потребуется стать чокнутым, приближаясь к полувековому рубежу, познакомившись с её двумя дочками Долей и Недолей. Но я всем  всегда говорил, что всё серьёзное и  интересное происходит только на границе. И неважно - государственная это граница, граница двух сред, граница жизни и смерти или полувековой рубеж. А когда кому-то говоришь что-то, надо быть готовым убедиться в этом, испытав подобное на себе.

Глава 5.

  Хотел бы я знать дорогая, как ты отнеслась к этому известию об отцовстве, ведь на тебя оно свалилось, как снег на голову, но видимо Природа так пожелала в этом году. В майские праздники 1995 погода нас баловала. Тогда я смотрел на тебя, дерзкую и непокорную, выходящую, словно Богиня, из вод Разлива, и думал, что из тебя выйдет великолепная мать, и я был счастлив, что ты моя жена. Видимо похожие мысли были и в голове твоей мамы, стоящей рядом. Я же всё пытался вспомнить, где я видел нечто подобное. Через некоторое время из подсознания всплыли эпизоды забытого фильма «Русь изначальная», а мозг почему-то вспоминал назначение Иудейского обряда омовения…
  Мы - удивительный народ! Мы учим и помним чужую историю, не зная своего родного наследия. Даже венчают наших молодых  в нашей Русской церкви «во славу Израиля»! Мы называем летописями копии древних документов, считая подделкой оригиналы. Мы восхищаемся пьесами с декорациями и гримом, забывая, что главная Игра - это Жизнь, где грим приходится смывать, а маски снимать. Мы развиваем театр, забыв институт мистерий. Мы срубаем дерево, втыкаем его в землю  и хотим, чтобы оно росло и выдерживало сильнейшие бури. Мы собираемся вынести одного Иуду из мавзолея, и помпезно открываем  памятник другому невдалеке от Кремлёвской стены. Такое приснится разве что в сюрреалистическом сне.
  Мне иногда кажется, что этот «сюр» нам нужен для выживания. Это одна из возможностей не сойти с ума. Это третий вариант, который мы выбираем, когда нам предлагают на выбор два, и ждут, в какую из двух предлагаемых ловушек мы попадём, удивляясь, что ловушки остаются пустыми.
  Видимо пришло время прояснить некоторые моменты, ранее затронутые. Я не против Христианства и церкви. У меня нет ненависти к иудеям. И я не являюсь неоязычником. Я всего лишь проповедую здравомыслие. Русская Православная Церковь для меня словно родная мать, меня воспитавшая, я крещёный в ней после армии. И я её люблю, как родную мать, которая дала мне очень много. Благодаря ей я встретил супругу, с которой мы живём в мире и согласии уже 18 лет, имея сына и дочь. Поэтому на вопрос какую веру я исповедую, я обычно отвечаю: «У нас в семье Православное Христианство, я Православный, жена Христианка». Моё Православие гораздо древнее, чем 1000 летняя история его на Руси, это Православие от Правь (Горний мир) славить, Православие Святослава и Вещего Олега, Православие варваров и Сергия Радонежского. Моему Православию душно в самом большом рукотворном храме, оно само нашло меня в Храме нашего леса, Финского залива, Крымской природы, став Правьславием. Лишь одна маленькая часовня среди сосен притягивает меня, часовня рядом с Казанским храмом в Вырице, притягивает ещё с того времени, когда её ещё не существовало, и с любимым святым можно было общаться под небесным куполом.  Моё Правьславие пело мне удивительные песни голосом родной матери и матери крёстной на удивительном Вселенском языке. Моё Правьславие прекрасно включает Христа и нашу Русскую Православную Церковь, но, к сожалению, обратного сказать нельзя, для РПЦ я язычник и еретик. Даже супруга делает глаза «блюдцами», чтобы я при детях не говорил о Макоши, когда она заплетает косы дочурке, не желая знать, какой смысл это имело в нашей Традиции, или когда я комментирую любимый детьми мультфильм «Детство Ратибора». Раньше я иногда «проходился» по избранному народу, но жизнь, словно в насмешку, показала, что бывают исключения. Парадокс, но супруга с её еврейскими корнями мне порой кажется  более Русской, чем я сам. Её любовь к Руси и её Христианскому наследию показали мне, что  Русский это не национальность. Поэтому я не антисемит, жизнь на примере супруги и  её рода показала мне, что и среди власть имущих есть бессеребренники и честные труженики. На примере её родителей я видел и вижу, что даже разведённые давно супруги могут прекрасно общаться.

Глава 6.

  В ту ночь с разыгравшейся метелью и примчавшимся «Бураном», когда мы добрались до базы, Алексеич был странно молчалив. Я отъедался и согревался, а он ухаживал за мной и потихоньку пил. Пил, практически не закусывая. В начале нашего знакомства меня это удивляло, потом он сам всё объяснил. Зачем «добро» переводить, организму достаточно девять наперстков, выпитых при подъёме на каждом лестничном пролёте. И он прочитал мне лекцию по физиологии мозга и его отравлению алкоголем. Удивительно, но лет через пятнадцать ведущий психиатр Петербурга, занимающийся аттестацией врачей, у которого я ремонтировал технику, повторил её практически слово в слово, сказав, что это академический и лишь недавно сформулированный взгляд на проблему.
  Алексеич выглядел задумчивее обычного, спокойный взгляд , взгляд мудреца, начинал потихоньку плыть, но вместо привычных историй, которые обычно следовали за этим, он несколько неуверенно подошел к телефону и стал уверено вращать диск номеронабирателя. В трубке долго раздавались длинные гудки. Через некоторое время заспанный голос проворчал в трубку: «Ну». «Доброй ночи! … Какая разница, который час! Человеку помочь требуется...  Да хоть с бабы тебя сдёрнул, он же, как сын мне. …  Чокнулся совсем. …  Представляешь, не пьёт, совсем не пьёт. … Да, с женой развёлся, а жена ребёнка присвоила. ...  Да предлагал я девок ему подогнать, гостиницы кругом здесь! Отказывается, жена у него, видите ли, есть.  … Ну да, он развелся с женой, ух, совсем запутал. … Он чуть свет на лыжи и в залив убегает и дотемна, все форты обошел, птицы ему мерещатся в небе, до «мультиков» себя доводит, а тут весна скоро. … Ты Калика давно видел? ...  Да что я, не знаю, что он сам приходит, вот пусть и придёт. … Он не чужой! … Благодарю!», - Алексеич положил трубку и загадочно посмотрел на меня: «Что мог, я сделал!».
- Что это за Калека ещё? - меня насторожила такая забота.
 - Не Калека, а Калик! Командир группы, два года  ребят водил, он всё вперёд видел, что произойдёт, чудеса одним словом.  А на крайнем выходе в машине, которую они уничтожить должны были, ребёнок оказался, ну и всё пошло не так как задумывалось. Ребята двое погибли, он раненый неделю до своих  добирался.  Говорит, помирал трижды и возвращался. Что-то с ним произошло, он ещё более странный стал. Он, то ли видит будущее, то ли программирует его. Если понять, что он тебе хочет сказать, может полезным оказаться, - Алексеич замолк.
- Не! Я в эти игры не играю! На всё Божья воля, - мне не понравилась его идея.
- Удивительный мы народ, горы можем свернуть, один десятерых в бою стоит, а тут ребёнок …. Сколько нам вдалбливают: раненых  вытаскивают после. Нет, сами, кто это вдалбливали, и подставляются. Сами лезут в снайперскую ловушку… - Алексеич замолк, он, будто не слышал моего возражения.
- Алексеич, помнишь, я тебе рассказ свой привозил, про выскочек в будущее?
- Помню, даже перечитывал. С Каликом совсем  другое дело. У каждого следствия есть причина, и любое событие вызывает следствие. Это не подглядывание в замочную скважину, это, как нырнуть в Матрицу и тут же вынырнуть, но чуть раньше, раньше возможно всего лишь на долю секунды. Это возможность видеть кулак, летящий тебе в голову, в тот момент, когда ещё есть возможность уйти от удара. Поверь, я знаю, что говорю! Ты знаешь, чего мне стоил КМС по боксу. Калик и даёт  то мгновение при выборе решений Матрицы, которое ты просил в «Вызове», он сужает угол обзора Матрицы. Это как временной бинокль: видишь четче, но меньше. Мы же пользуемся биноклем, оптическим прицелом, или это тоже недозволенно, по-твоему? Калик лишь уменьшает время на принятие решений, а решение принимаешь ты. Он выводит из поля зрения тупиковые варианты Матрицы. Его методика уникальна, неповторима, ей нельзя научиться, но он позволяет некоторым ею пользоваться. Если это тебе не надо, он и не объявится.

Глава 7.

  Я слушал убеждения Алексеича и думал о своей матери, о том, как я из атеиста превратился в верующего. О чудесах, которые, оказывается, бывают в жизни, и даже с очень близкими людьми, которых хорошо знаешь. Поэтому его рассказ о Калике не казался мне бредом.
  Воспитанный в Советскую эпоху, до армии я оставался атеистом. Оставался им и в армии, хотя именно тогда меня стали настораживать случайности. Это сейчас, я знаю: «Случай, это псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться собственным именем». А тогда случайности меня удивляли, выстраивалась целая цепь неслучайных случайностей, случайностей нарушающих теорию вероятности.
  Конечно, я много слышал о нашем бюрократическом бардаке, но становиться его участником я как-то не собирался. Представить, что меня призовут по чужому личному делу, пусть и практически полного моего тёзки, я не мог даже во сне. Благодаря этой путанице я вместо элитных войск ПВО, куда нас готовили в техникуме, оказался в «бесплатном стройбате», - Железнодорожных войсках. Но благодаря опять же этой путанице, вместо какой-нибудь захолустной РЛС, где я бы служил, попади в ПВО, я оказался в элитном подразделении Советской Армии. Трудно описать цепочку случайностей во время службы, но от ощущения, что тебя кто-то «вел за руку» по краю скользкого обрыва всю службу, я не могу отделаться до сих пор. Причём рука эта была явно не человеческая, рука была если и не Бога, то Небесной канцелярии точно. Термин «Небесная канцелярия» сложился в моём мозгу гораздо позднее, но именно он подходит под описание той цепочки случайностей.
  Возможно, именно эта цепочка неслучайных случайностей не позволила мне сказать «нет», когда придя после армии, мама сказала, что надо поблагодарить Бога и креститься. Это не было осознанным решением, просто мне было очень трудно отказать маме. Она сама и моя будущая крёстная лишь недавно стали ходить в храм, поэтому основным их доводом было то, что надо поблагодарить Бога, и маме так будет спокойнее. Увлеченный астрономией, зачитывающийся книгами по астрофизике я не представлял Бога дедушкой на облаках. Для меня Бог изначально был началом всего и тем, что присутствует во всём. Что-то вроде Вселенской идеи, разлившейся по всему миру. Поэтому слова батюшки, крестившего нас, мозг переводил на мой язык, на мои образы. Образы, ещё долгое время не сформулированные окончательно. Лишь позже я понял, что «моё Православие» уже было со мною. Выйдя на улицу после крещения, я удивился поведению крёстной, ей что-то не терпелось нам сказать. Несколько сбивчиво она начала нам рассказывать, что во время крещения она видела меня в виде древнерусского воина, в шлеме и красной накидке, полы которой она держала. Потом, через годы, она в точности повторяла свой рассказ, подчёркивая, что она не знает, что это было, и что ничего подобного у своей дочки, которая крестилась вместе со мной, она не видела. Крёстной её дочери была моя мама.
  Уже будучи крещёным, я оставался «атеистом». Принесённую однажды мамой из храма святую воду, я спокойно вылил и налил воды из-под крана, так как мама сказала, что только освящённая вода может стоять целый год и не испортиться. Я не верил на слово, я должен был всё проверить.

Глава 8.

  Папаша! Ты странно себя ведёшь. Послать меня, на … это в твоём репертуаре. Пусть я и послан на «взрывные аудиокниги» ,«OUTLOOK» и «I ART», но дорогая, ты, похоже, чего-то не понимаешь. У тебя как с мозгами? Или тебя так ошеломило известие?! Мы долго играли с тобой, и - доигрались. И сейчас тот, кому мы дали жизнь, в нашей власти. Нет, не хочу, чтобы ты заблуждалась, в моей и только в моей власти! Это я могу удалить страницу в «ВКонтакте» и всё! Удалить, словно мразь, убоявшаяся ненужного ребёнка и ты ничего не сделаешь. Я даже могу не советоваться с тобой, да и вообще, зачем я тебе всё это рассказал, ведь множество женщин, нормально живя, не хотят плодить нищету.
   Давая тебе пароль от странички «ВКонтакте», я надеялся, ты поступишь, как я в 95-ом.  Знаешь какими глазами на меня смотрели, когда я отказывался от поездки в Германию?! Когда, владея немецким на уровне школы, я умудрился пройти собеседование. Тебе не надо было знать, почему мне так долго делали загранпаспорт и чего это мне стоило. Мне было плевать, что я подвожу  людей. А всё потому, что ты хотела, чтобы я в это время был рядом с тобой и сыном, растущим в тебе. Если честно, я хотел этого больше, мне просто хотелось услышать это от тебя. Всё что не делается - всё к лучшему! Гораздо приятнее работать на себя и свою страну.
  И ты серьёзно думаешь, что я буду смотреть эти 10-ки фильмов с OUTLOOK? Нет, я буду смотреть некоторые, назло тебе! Или читать чужие мысли в книгах? Ты, похоже, не поняла, что теперь я вправляю людям мозги! Это я так хочу! Это ты живёшь в иллюзии, в театре. А мой театр - это реальность и жизни многих людей. Это каждодневная импровизация, и не на сцене с гримом и масками, а в жизни с открытым забралом и голыми нервами. Это я Мастер по нестандартным решениям. Мастер, которому нравятся Ведьмы*, - матери шестнадцати детей. Муж Ведьмы - Бог, так как только Бог способен обеспечить такую ораву. И что Наина по сравнению с Ведьмой? С театральным лепетом «Пастух, герой, я не люблю тебя!», она напарывается на свой же клинок гордыни, отказавшись от клинка любящего Финна.
----
*Ведьма - ведающая мать, так на Руси в древности называли мать шестнадцати детей. Задача Европейского Христианства - «золотой миллиард», ему Ведьмы не нужны! Поэтому объявлена не только охота на Ведьм, но перевёрнуто даже значение слова.

Глава 9.

  Помню, звонит знакомый, просит их с женой подвезти. Я несколько удивился, я не такси. Но что-то было в его голосе, что смутило меня. Подъехал, выходят, прекрасная пара, улыбаются, садятся ко мне в машину.
- Куда едем?
- Центр медицинский «…».
  Что случилось, спрашиваю. Знакомый промолчал, а жена его спокойно, будто в магазине батон покупает, заявляет, что аборт делать едет, что долго меня не задержит, что хотели такси вызвать, но муж настоял. Не знаю, что со мной произошло…. В мозгу и маты сложились, и Калик появился перед глазами. Но язык будто присох, и я не мог ничего произнести. Доехали, я и говорю: «Я с вами зайду, посмотрю, какие услуги оказывают в таком шикарном центре». Ответа я не получил, но зашел вместе с ними. И, изучая стенд на стене, наблюдал за процедурой оформления «Договора об оказания услуги», улыбающаяся девица за стойкой, несколько безразличная жена знакомого и он сам, мнущий кошелёк в руках и собирающийся протянуть листок договора жене на подпись.
- Можно взглянуть? - не дожидаясь ответа, я стал читать сухой официальный текст, с кучей мелкого шрифта. Я не знаю, что я искал, наверно оттягивал время, ... Пауза затянулась, в воздухе нарастало напряжение.
- Вы кто будете? - спросила девица из-за стойки.
- Я? Знакомый.  Я вот хотел поинтересоваться, я тут не нашел пункта, где прописано, что вы отдадите нам... тело ребёнка и плаценту.
 Мои знакомые вытаращили на меня глаза. Я чувствовал, что они, похоже, готовы меня убить.
- Зачем? - спросила девица из-за стойки.
- А разве это имеет значение зачем? В колбу заспиртую, к бабушке подхороню, я не решил ещё зачем, но поскольку это наше, я так хочу.
- Минуточку, - девица куда-то удалилась, знакомый на диване успокаивал свою жену, что я лучше чем он разбирается в договорах …. Через несколько минут девица вернулась, сказав, что этот вопрос обычно не интересует пациентов центра, но если для нас это важно, то центр готов предложить значительную скидку.
  Тут меня уже понесло. Подойдя к паре, сидящей на диване я спросил их, какую скидку они хотят получить за их ребёнка, которого размажут по мордам в виде косметики женщины, избавляющиеся от морщин?!  Жена друга вскочила и дикой пантерой выскочила из центра, знакомый ринулся за ней.
 Я, сложив «Договор об оказании услуги», спрятал его в карман. Постояв около центра некоторое время, убедившись, что знакомые ушли и не вернутся, я уехал тоже.
 Через пару недель знакомый позвонил и сказал, что он тогда не случайно попросил меня подвезти, и что он мне очень признателен. Месяцев через семь он позвонил ещё раз и сказал, что они с женой очень счастливы, что мальчика назвали Ромкой. В тот момент я очень отчетливо вспомнил пророчество Калика, но концы не сходились с концами, и я понял, что это ещё не тот, это ещё не мой Рома.


Глава 10.

  Ка+ра+у+л! Папаша! Я проснулся среди ночи и не мог уснуть. Это кризис жанра или очередная неслучайная случайность? Такое бывает, когда действуешь на эмоциях, не думая о последствиях. Когда начинаешь делать что-то, а чем это закончится неизвестно. У «Ромы» есть начало, но пока нет концовки. Он растёт  у меня под сердцем, уже живёт жизнью вместе со мной. Папаша знает о нём и ведёт себя несколько экстравагантно.  Неужели все папаши такие? Я в сорок восемь лет впервые прочитал письмо своего отца, которое он написал моей матери в роддом, когда я вот-вот должен был появиться на свет. Читая письмо, я был несколько удивлён. Письмо дышало рассеянностью, какой-то детской неподготовленностью к жизни, будто не было позади девяти месяцев ожидания, удивляло попытками узнать о маме через знакомых. Я не почувствовал самого главного в этом письме, радости  от ожидания меня, радости ожидания первенца.
  День ра+ждения, мы забыли образность слова раждение, заменив его сухим рождением. Ра+ждение - ребёнок ждёт встречи со светом (ра) мира и светом, который излучают его родители, и родители ждут света от появления их детятки в этом мире.
   В момент раждения своего первенца я был безмерно счастлив. Счастлив,  взяв на руки, ещё до конца неумытого, только появившегося на свет малыша!  Счастлив, что жена «отмучилась» и даже улыбнулась.  И, читая письмо, я не понимал рассеянности своего отца. Но может быть,  в аналогичный момент я тоже выглядел рассеянным, так как акушерка в какой-то момент спросила: «Вам не плохо?». Но мне не было плохо, мне было очень хорошо!
  Да, я отвлёкся! Проснулся и не мог уснуть я от того, что вдруг понял, Рома растёт, развивается, а я не подумал, какое у него будет …. Я даже хотел звонить его отцу, но она не взяла бы трубку, мои телефоны давно в «черном списке».  Встал и открыл черновик «Ромы» в старом ежедневнике, на страницах которого случайным образом записаны кусочки глав «Ромы». Бред! «Рука к руке в пропасть, я знаю этот бред наизусть».  Кусочки! Какое дикое слово... Что будет дальше, неужели это гормоны рисуют такие дикие картины?! С какого срока требуется разделять плод на кусочки, чтобы... Сверху, в углу страницы старого ежедневника - 25 мая. Опять случайность? Сегодня именно 25 мая, начало записей пришлось на 9 мая.
 Чтобы не сойти с ума, надо лечь спать. Полумрак комнаты, тишина, и на кровати силуэт моей супруги, бесконечно любимой Александушки. Будь я художником, я бы написал картину «Спящая супруга». Длинные волосы на обнаженных плечах, складки одеяла, напоминающие …. Да, похоже я усну лишь через некоторое время! 18 лет вместе, а как молодожены. Тело выплеснуло эмоции, а мозг удивительным образом впервые разложил девичью фамилию супруги на образы: «Зал мастера и ваятеля».
  И тут, дорогая, я понял, что меня так ужаснуло, что не давало мне уснуть. Я понял, какое отчество будет у нашего сына!
  «Я даю жизнь и имя, а ты фамилию» - видимо, пришло время отдать долг почти двадцатилетней давности. Но зато, теперь я знаю, какое у нашего сына будет отчество! Прямо «Тайна трёх» Мережковского получается.


Глава 11.

  У Ромы удивительный отец! Он не объявляется, но я чувствую, что он рядом. Эти цветы, рисунки, фильмы, даже из слов в английском словаре на страничке в «ВКонтакте» складываются образы. То, что происходит, настолько неизъяснимо, что порой кажется игрой воображения. Я не был бы тем, кем я есть, если бы не Ромин отец, но, с другой стороны, я таким был всегда! С того момента, как себя помню, когда стоял на ногах в детской кроватке, мне тогда не было и двух лет. Нет, это не воображение! Рома растёт, и я не только чувствую, но и вижу это.
  Но всё же пора идти в консультацию. Пора впервые кому-то кроме отца рассказать о нём. Пора представить его системе. Конечно, будет дико услышать первый вопрос системы: «Если ваши предположения верны, что вы будете делать?». Будущее пересекается с подлостью*, опешить можно. Похоже, я становлюсь ранимым, но я так долго ждал этого момента, и так не хочется отвечать на такой вопрос. Это потом мне объяснят, что главное вовремя остановиться, что это как надпись на внедорожнике: «В экстремальном отдыхе главное - вовремя понять, когда заканчивается экстрим и начинается полный…».  Да, мне милее моя внедорожная пчёлка, купленная и обкатанная с Любовью перед восемнадцатилетием первенца. Милее, чем «Мерс» паркетник. И тот и другой чёрный. Но это моя пчёлка вытаскивала во время распутицы застрявший «Мерс» с хозяином, обладающим жирнющим загривком.
  Вопрос о предполагаемом сроке уже воспринимался нормально. Мне было лишь несколько одиноко. Хотелось, что бы рядом был отец. Там, в консультации, были такие пары. Но ничего, отцу ещё надо привыкнуть к его состоянию. Помню, я тоже стеснялся с женой и первенцем ходить в консультацию, лишь к концу срока мы ходили на совместные занятия. Увы, всё приходит с опытом, первым, вторым, третьим, и одному Богу известно, что будет дальше. Система несколько инерционна, и ответа придётся немного обождать. Потерпи и ты, дорогой папаша.
----
*пересечение улиц Будапештской и Белы Куна (Бела Кун и Землячка придумали гениальный ход, чтобы уничтожить не только пленных, но и тех, кто находился на свободе. В Крыму был издан приказ: всем бывшим военнослужащим царской и Белой армий необходимо зарегистрироваться — фамилия, звание, адрес. За уклонение от регистрации — расстрел. Не было только уведомления, что расстреляны будут и те, кто пришел регистрироваться...)

Глава 12.

  У Ромы неизъяснимый отец! Это словно современная мистерия, то, что забыто в современном театре, где порой безупречная игра актёров лишь подчёркивает пустоту пустоты. Мистерия, позволяющая посидеть на одной скамейке со смертью, держащей на руках милого пёсика, и не поседеть при этом. Услышать из уст «гостьи»: «Красиво у вас тут», и даже осмелится задать ей вопрос, в надежде услышать ответ на него от живых  и дорогих людей. Мистерия, заставившая литься «крокодильи» слёзы после нарисованной мозгом картины. Хотя я понимал, мозг лишь послушно считал образ, написанный известной мне художницей. Образ, написанный не на холсте, подверженном тлению, а проявленный прямо в моей памяти. Фото похожего пёсика с аннотацией к одному из фильмов, мелькнувшие на  страничке,  куда я был «послан» папашей, лишь добавили остроты ощущения. Мистерия и сын Мистерии. Гор и  одна из самых значимых богинь Древнего Египта, ставшая образцом для понимания египетского идеала женственности и материнства. Мистерия Египта, проявившаяся в наше время.
  На холсте писали многие, а писать вне холста, писать с такой выразительностью способны единицы. И лишь немногим дано пережить мистерию Осириса, видимо это возможно, лишь тому, кто был посвящён в сокровенные тайны Исиды. И лишь знание тайн Египетской Богини позволило перевести дух, когда в ответ на мой вопрос, ответ на который мог знать лишь Ромин папаша, появились  на страничке  «ВКонтакте» крылатые изваяния и необычные врата, сохраняемые памятью более двадцати лет в образе карандашного наброска, висевшего над нашим ложем.  Перевести дух и порадоваться своей ошибке, понимая, что действительность может оказаться куда мрачнее. Забравшимся высоко и падать больнее. Лишь Боги* способны пережить некоторые события и избавиться от зависимости. Рома будто услышал меня и толкнул под сердце, он верит, что его отец Бог. Еще Рома хотел бы спросить отца, ему показалось, что от «Смерти» попахивало мавзолеем в Болгарии? Ему показалось? Ведь мавзолей - лишь жалкое подобие Египетской пирамиды.
----
  *Боги - в традиции «моего Православия» - это сущности, дающие знания и жизнь. Ближайшие Боги ребёнка - его родители.

Глава 13.

  Рома интересный ребёнок. Он то затихает и лежит тихо под сердцем, то начинает выворачивать душу. Даже трудно представить, что будет, когда он сможет лягаться. Жаль, что его отец не может почувствовать пяточку младенца через утробу матери, а это многого стоит. Это будто общение с другим миром, миром Прави.
  В славянской традиции считалось, что сущность появляется рядом с родителями за три месяца до зачатия. И увидев, а может, выбрав себе тех, кто даст ей жизнь и знания, тех кто станет её первыми Богами, она через некоторое время начинает своё воплощение. Считавшееся ранее счастьем  многочадие объяснялось очень просто. Предки могли не только воплотиться в своём роду, но ещё и выбрать из близких им людей. Удивительным образом мужское и женское начало влияло на развитие сущности. Древний, седьмой принцип пола. Словно деревья с могучими корнями и птица, перелетающая с дерева на дерево. Мужчина передавал информацию из поколения в поколение. Женщина из рода в род. Вертикальная и горизонтальная поляризация информационной волны, проявляющаяся чудом, материализующимся чадом в нашем явном мире.
  Отблеск этих знаний, сохранился в одном из образов нашей буквицы «хЪръ»* (херъ) или просто буквы «Х»,- означающим пересечение Земного и Небесного. К сожалению, солнечная образность нашего языка, словно ночными лунными чарами, была практически полностью уничтожена сто лет назад  Луна+чарским, окончательно  заменившим буквицу алфавитом. Опять неслучайная случайность, в противостоянии Солнечного и Лунного начала. В противостоянии, в котором изначально для людей Кона  не существовало противоречия, а присутствовала мудрость развития мира.
  Мудрость, находящаяся вне этого мира, иногда удивительным образом в нужный момент проявляется в нашем мире Яви то в виде детской сказки, то в шёпоте листьев. И можно прожить жизнь и не задуматься, что за книги у царицы и царевны в стихотворении А. Блока, почему всего лишь одна буквица превращает Глубинную книгу в Голубиную. Рунические корни нашей письменности удивительным образом звучат в нашем языке. Но многие ли смогут узреть их в «Голубином слове»  БГ. Я могу людям прочитать лекцию об образности слога  «Го» и найти мудрость в говядине, а затем с надеждой дать им прослушать «Голубиное слово»  БГ... И лишь услышать: «Красивая песня».  А так хочется, чтобы кто-то сказал про «Мудрость Любви»!
  Мы лишь просыпаемся... Предрассветная дымка, и состояние полудрёмы ещё не рассеялось, и мир для большинства дуален. Некая черно-белая картина мира с непоколебимыми понятиями хорошо и плохо. А наши домашние любимцы отлично видят в полумраке, различая огромное количество оттенков серого, правда, почти не различая градации цвета.
----
* «Ъ» - это «ять», нет на клавиатуре такой буквицы, поэтому используется большой твёрдый знак («еръ»).

Глава 14.

  Мы пытаемся рассуждать о мире, не определив элементарных понятий этого мира. Мы пытаемся найти Истину в мире, где Истины быть не может по определению, это следует из самого слова. Но мы слепы и упрямы. «Ист+ин+а» - «источник + иной+изначально». Истина существует в ином мире, в мире с большей мерностью, и наш трёхмерный мир не вместит её. Наша Правда - лишь разные проекции Истины, а одна проекция только у шара, и та уменьшается в размерах при удалении от источника света, уменьшается практически до истинных размеров, одновременно теряя чёткость. Для нас есть Правда и Кривда, есть Ложь. Если с Правдой и Кривдой хоть как-то понятно, то с Ложью сложнее. Ложь и ложе, без’образному человеку не сразу видно подобие. Ложь - поверхностная, неполная информация, информация правдивая, но не всеобъемлющая. Кривда и Ложь не самодостаточные понятия, они не существуют без Правды.  Является ли самодостаточной Правда? Сама по себе да, но высказанная Правда, увы, есть Ложь.
  Хочется, чтобы мы поняли - любое противоречие иллюзорно, мы не нашли выхода там, где выход есть. Нет противоречия между экзистенциализмом и эссенциализмом. Язык сломаешь от этих слов, придуманных, чтобы «наша тропа не выводила к крыльцу». Где просто, там ангелов (или Легов) со ста, где мудрено, там не одного. Когда мы научимся из двух вариантов выбирать третий?! Мир настолько многогранен, что тратить время на дуальность глупо, неважно кто главный, кто равный. Мы живём в многоэтажном и многоквартирном доме. У живущих на первых этажах вид за окном чётче, но не столь панорамен. На верхних этажах панорама шире, но четкость не та. Когда мы поймём, что разные квартиры этого многоэтажного дома  и есть наш общий Мiр, будет проще всем. У каждого жителя квартиры своя правда, и люди обычно не кривят душой, когда описывают вид из окна, они действительно таким его видят. Но и из одного окна вид зависит от Времени, а избавившись от абсолютного Времени, физики позволили утверждать, что и Правда относительна. Вы ошибаетесь, если думаете, что я призываю к толерантности! Для меня толерантность - медицинское понятие. В том значении, к которому нас призывают - это духовный СПИД, хотя понятие духовности тоже нуждается в толковании. Я сторонник здравомыслия. Я пытаюсь посмотреть на мир из окна соседей или хотя бы представить, что видят они из своего окна. Если нет возможности посмотреть из квартиры соседа, можно воспользоваться услугами строителей, делающих капитальный ремонт фасада и посмотреть, какой вид из окна соседа, находясь в строительной люльке, болтающийся за окном. Хочется уподобиться пчёлке, собирающей нектар с различных цветов и выбирающей лучшее,  а не мухе.
  Смысл жизни - генерация новых смыслов. Это трудно сразу понять, но нет другого смысла в том понятии «смысла жизни», которое мы в него вкладываем. Мы путаемся в понятиях смысл и цель  жизни, в понятиях вера и религия и многих других. Мы даже слово «Мир» пишем только через «иже», не зная, что были ещё «iжеи», «*нить» (где * - i с двумя точками), «ижица». Забывая, или не желая знать, что Л. Н. Толстой назвал свой роман « Война и м*р» (где * - i с двумя точками), что несколько меняет смысл названия, превращая его в  роман «Война и общество».
 Через двадцать с лишним лет вспоминается, как мы с матерью первенца, говоря об одном и том же, не могли понять этого, постоянно нарываясь на непонимание. Слова требуют своего определения. Наш мозг, обладая белым веществом в седле мозга, знает их сакральное, первоначальное значение с корнями в рунических образах. Но мы не помним первоначальных значений слов и не хотим их вспомнить, довольствуясь искаженной или вирусной информацией о них. И как тут не вспомнить БГ:
 «И когда слова были отменены,
  Мы стали неуязвимы».

Глава 15.

  Иногда прошлое всплывает в настоящем. Разбирая старые записи, наткнулся на записанный разговор с дочуркой, когда ей было лет шесть.
- Папа! У Бога есть глаза?
- Конечно.
- А уши?
- Угу.
- А нос?
- Что?
- Да оторвись ты от своей работы! Я тебя дело спрашиваю!
- Нос у кого?
- У Бога.
- Да, есть, конечно.
- Но тогда он очень похож на нас!
- Да, похож... Он и есть мы, он смотрит на себя нашими глазами, слышит нашими ушами, он глядит и улыбается, а иногда плачет дождиком или злится ураганом.

Глава 16.

  Вы умеете удивляться?
  Занимаясь до армии ТРИЗ, я ходил на курсы в дк Выборгский. Там было несколько удивительных преподавателей. Память сохранила только фамилию Митрофанов. Помнится и преподаватель, читавший нам курс по классификации фантастической литературы, но  я подзабыл его  фамилию. Это были удивительные люди! Первое занятие началось  с того, что нам предложили сделать карточки удобного формата и каждый день на карточку записывать по одному «удивлению» (потом карточки отдавались преподавателю в конвертах для просмотра). На моей первой карточке было написано: «Оказывается, не так просто искренне удивиться!». Митрофанова тогда очень огорчило моё «удивление», или он сделал вид, что огорчило, поскольку оно было искренним и настоящим, в отличие от шаблонных других. Вспоминаются задания по написанию фантастических, детективных рассказов, рассказов по картинам известных художников... Коньком их школы была идея троичности технической системы, перенесённая моим подсознанием на науку, общество и на мироустройство.  Удивительное было время! Время, заложившее основы моего мировоззрения. Методики этой школы, сочетали в себе идеи здравомыслия и «сюра». Методики, словно написанные на камне и навсегда забытые, что они значат, но всплывающие образами решений в необходимый момент. В жизни я неоднократно вспоминал с благодарностью эти занятия на грани абсурда, помогающие сдвинуть то, что сдвинуть не по силам, сделать то, что кажется невозможным. Образы, не ограниченные рамками стандартного мышления, приводящие к неслучайным случайностям. Небесная канцелярия разговаривает с нами на языке случая. Порой уже перестаёшь удивляться! Семейный дуэт друзей жены, а иногда и трио, на котором держится музыкальная часть на праздниках в Воскресной школе, где преподаёт супруга. Дуэт, иногда радующий нас и у нас дома, помог мне заново открыть БГ. И меня как-то даже не очень удивило, когда я узнал, что люди жили в Кемерово, до приезда  в Петербург.
 Удивляться последнее время заставляешь меня ты, Ромин отец, или, если точнее, те люди, которых я объединяю под этим понятием. Заставляешь удивляться настолько, что я проверяю свой компьютер на вирусы и уязвимости, пытаясь  объяснить некоторые совпадения. Виртуальный мир переплёлся с реальностью, неслучайные случайности проявляются даже в номере карты получаемой в банке, указывающем на дату 95 года и лайком под видео, тут же опубликованном у тебя на странице, поставленным практически тезкой сотрудницы банка. Представляю, как я буду удивлён, если моя идея прочитать описание «вида из окна моего первенца» с другой стороны железного занавеса станет реальностью, а если «виды из разных окон» окажутся в одной книге...

Глава 17.

  Чудак под зонтиком, выпустивший из рук бесценный и одновременно не представляющий для других никакой ценности пластиковый дипломат и собирающий мелочь на мокром и не очень чистом асфальте под насмешливые взгляды прохожих и продавцов ближайшего ларька. Собирающий для того, чтобы создать себе же головную боль, нарвавшись на недовольство водителя маршрутки и хамство продавщицы, остервенело швырнувшей горсточку Георгиев обратно на прилавок. Копьеносец и руна чистоты Рита вернули назад меня, прошедшего, как и все россыпь желтеющих и белеющих на мокром асфальте кружочков. Вряд ли кто-то кроме образцового нищего у Галери Лафайет понял бы меня в тот момент. Это место не походило на то, где осыпают мелочью молодоженов, никто не подошел ко мне со словами: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!», и даже не пришлось догонять позарившихся на выпущенный из руки дипломат. Возможно, потенциальные воришки, почувствовали «бесценность» чемоданчика. Или увидели в собирающем мелочь дедушку СА, занимавшего  первые места на соревнованиях по бегу. Ничего не произошло, только тот, кто смотрит на этот мир нашими глазами, улыбнулся, и дождик прекратился. А птица, сидевшая на дереве, расправила крылья, словно орёл на монетах нового выпуска, и полетела ввысь.
  Под сердцем зазвенело, Рома  вздрогнул и застыл в ожидании: вдруг в самый долгий день в году, случится чудо... Но звонок был чисто деловой. Почему-то вспомнилась очередная «мистика», как находясь у часовни Серафима Вырицкого и прося о весточке, я услышал звонок  телефона. На потертом дисплее старенькой Nokia не сразу разглядел последнею букву: «Таня Соб». Сердце ёкнуло. Неужели Небесная канцелярия услышала меня, наконец! Увы, а правильнее, Слава Богу, звонок был от подруги супруги, с привычной для меня уже за более чем двадцать пять лет просьбой. Но, Небесная канцелярия, словно извиняясь,  через пятнадцать минут удивила меня очередной неслучайностью, послав мне заказчика в том доме, где живёт «Таня Соб». Вероятность такого события, учитывая размеры нашего города близка к нулю. Хотя подобные неслучайности, случались и раньше. Я приходил к соседям по лестнице, позвонившим  в контору, диспетчер которой находится вообще в другом городе, или пару раз оказывался у парадной заказчика в тот момент, когда от него приходила заявка и видел удивление на лицах людей, говорящих: «Вот это сервис! Я от телефона отойти не успела, а вы уже пришли!». А вот с отцом Ромы за восемнадцать лет я столкнулся лишь раз, осенью 2013. Причём совершенно случайно, практически нос к носу. Но мать первенца не захотела признаться, натянув капюшон, и с коробочкой, вероятно, пирожных, пошла дальше. Я тогда готов был поверить, что я научился материализовывать мысли, так как именно в тот момент я думал о ней и сыне. Меня поразил её взгляд, наверно, такой бывает у столкнувшегося с привидением… «Ты великолепно выглядишь!» - хотел я сказать тебе, но ты словно испугалась, что  волосы я сменил на власы.

Глава 18.

  Рома, знаешь, ты превратился из эмбриона в плод! Какой бред! Что они понимают! Повторяют какие-то условности. Просто ты растёшь! Растёшь и пытаешься управлять тем, что для тебя является внешним миром, твоей вселенной. Мудрая химия Вселенной объединяется с твоей химией. Отсюда перепады настроения. А есть ещё химия отца. Что я смогу сказать тебе о нём?
  Ребёнку надо говорить либо хорошо, либо правду. Он у тебя удивительный человек! Непомерные амбиции вперемежку с комплексом неполноценности. Прекрасное образование, данное матерью вперемежку с ядом отцененавистничества. Огромный таящийся потенциал, способный реализоваться, если делать всё по-своему, без оглядки на оставленные трупы. Такой, чаще всего бело-жёлтый, цветок, видящий себя розой.
  «Ты великолепно выглядишь!»- хотел я сказать тебе тогда...
  Это трудно представить. Люди, не видевшиеся 15 лет, случайно сталкиваются нос к носу, глаза в глаза, и проходят мимо. В твоих глазах было всё! Удивление, страх - всё, кроме одного, того, чего я ждал столько лет... Я хотел увидеть в них желание сказать: «Прости». Неужели ты ещё не поняла? Это не мне нужно твоё «прости», я тебе простил всё. Это нужно тебе, без этого «прости» всё остальное не имеет смысла. Тебе незачем каяться передо мной в том, что ты устроила, ты же свободная и своенравная, захотела из богини стать сукой и стала, это твоя прихоть или исполнение тупой родительской программы матери-одиночки, тебя воспитавшей. Тебе же на роду написано: идти к цели по трупам! Но покаяться в том, как ты это сделала, тебе пора давно, покаяться, смотря в глаза тому, кого предала и оклеветала в глазах не только своего окружения, но и в глазах сына, превратив любящего отца в негодяя. Я тебе говорил это и восемнадцать лет назад, говорю и сейчас. Говорю, потому что люблю: «Если что-то делаешь, делай хорошо, делай красиво (точнее «ха+ра+ш+о и к+ра+с+i+в+о)!». Тебе хоть и предназначено идти по трупам, но и для тебя Карму никто не отменял. Именно поэтому я пытался достучаться до тебя. Раз влезли в мою жизнь, то и честь знайте! Тебе нечего опасаться, я писал тебе: "Я благодарен тебе за последующую жизнь, которая сложилась, в том числе, благодаря тебе». Жизнь, зачем-то устроила так, что я знаю о тебе то, чего тебе не хочется, но эти претензии уже к Жизни, это ее уроки.
  Прощение, удивительная штука. Искренне простить можно лишь того, кого ты сильнее. Человек, говорящий хулиганам в подворотне: «Я вас прощаю!» - лицемер, если он не способен положить их лицом в пол. Поэтому понятно: «Прощайте врагов ваших». Лишь одержав победу, врагов прощают. С врагами всё ясно, а с друзьями, а с любимыми? Ты знаешь, что говоря тебе "сука", я могу повторить это и перед сыном, и перед Богом. Любовь и ненависть - понятия одного класса, они полярны, значит примиримы, поэтому суку от богини отделяют всего несколько слов, сказанных мне, и тебе прекрасно известно, какие это слова.
  Ты знаешь, мне не за что просить у тебя прощения. Но даже если бы и было за что, именно ты отучила меня от этой глупости, и надеюсь, ты последняя женщина у которой я просил прощения. Это после твоих выходок, наступив женщине на ногу, я интересуюсь, что её ножка делает у меня под ногами. И не беременность, ни период кормления не являются оправданием. Это тебя жалели психанутую, так ты обнаглела, приняв силу, за слабость. Если бы все было заново, и ты выкинула подобное, я бы сделал то же, что и восемнадцать лет назад.
Возможно, сын прочтёт письмо, написанное мною тебе года два назад в «ВКонтакте»:
«Знаешь, о чём думает человек в последние мгновения своей жизни? Хочется думать, что ещё нет, что не пришлось тебе оказаться ещё в такой ситуации. Лет пять назад я вёз супругу и сына по кольцевой. Машина, выскочившая из второстепенного рукава, и колейность чуть не угробили нас. Машину развернуло на 180 градусов. Дальше мгновения растянулись, словно в замедленной съёмке. Крик сына, полный ужаса. Шёпот супруги, молящей Господа помиловать нас. Грузовик, летящий на нас. Мои руки крутящие руль и переключающие скорости, ноги, жмущие педали, делали то, что и должны делать в данной ситуации.  А мозг, на удивление, решал задачу, нерешенную уже столько лет. Я вижу тебя с Егором на руках, стоящую в коридоре на Софийской и пытаюсь решить: "Так кто же ты, наконец?"
-  Кто ты - богиня, воспитывающая нашего сына, или сука, которой всё простили, а она ещё выябывается? *
  Будто отрезок с двумя жирными точками на концах. Одна из точек богиня, воспитывающая нашего сына, другая… Отрезок, словно весы, качается то в одну сторону, то в другую. То одна точка становится жирнее, то другая. И вдруг, в мгновение, которое могло оказаться последним в этой жизни, мозг в другой мерности находит решение задачи. Ведь и смерть - это всего лишь с+мена мер+ности. Мозг изгибает отрезок, совмещает жирные точки, превращая его в окружность, и этот "обруч" начинает поблескивать, отражая падающие на него лучи солнца.
  Слава Богам и Предкам нашим! Тогда никто никого не задел, машины даже не остановились. Я съехал на обочину и несколько минут молча смотрел на близких мне и любимых людей. А лучи солнца, отражаясь от обручального кольца, падали на лицо любимой, которое говорило: "Я верила, ты справишься".
  Каждый из нас тогда понял что-то своё. Я не рассказывал Александушке о решении, которое нашел мозг. Хотя о самой задаче и о том, что обручальное кольцо, которое у меня сейчас - и уже больше 22-ти лет - на пальце, надевала мне впервые ты, она знала с начала нашего общения.
-----
* Это не оскорбление! Любая актриса может позавидовать, что добилась такого диапазона восприятия! Это искренне и из души, а в душе слова заменяются на "образы". В этом мире смысл слов настолько отличается от своего исконного значения, что я бы ввёл знак "инверсии смысла" в Русский язык. Не кавычки, а именно "инверсии смысла". О «Буквице» и Древней Вере я могу прочитать не одну лекцию. Но если тебе больше нравиться, можешь считать эти нелитературные слова выполнением твоей просьбы обругать тебя, я помню "где и когда" ты меня просила об этом, тогда я не мог сделать это искренне, зато сейчас уж точно искренне и из души!»
--------------------------      конец письма        ----------------------------
  Поймёт ли сын, что мне не нужна победа? Поскольку По+беда, лишь состояние после беды. Хватит ли у него мудрости вспомнить замалчиваемую вторую часть известной пословицы: «Кто старое помянет тому глаз вон», предупреждающую: «А кто забудет тому оба»? Что произойдёт, когда Рома перейдёт в мир, который для него сейчас внешний? Уже сейчас он связывает людей, какой-то необычной связью. Что будет дальше?
      
Глава 19.  Внеплановая.
               
Двоюродному брату…

  Неуловимый маховик времени. Хотя, говоря о времени,  мне ближе понятие «река времени». Одни появляются, другие исчезают. Семья, как-то очень быстро, друг за дружкой, «ушедшая» в иной мир, проросшая дубком в одном роду и берёзкой с дубком в другом. Семья четвёртой (первая дочка умерла сразу после рождения) бабушкиной дочки. Дочурка Валентина, словно весенний подарок Надежде и Павлу ко Дню Победы 6 мая 1945 года, дню Победоносца. О такой ли судьбе вы тогда мечтали для своей крайней дочурки, мои бабушка и дед. Дед, которого я не успел увидеть. Он умер, когда до раждения мне оставалось несколько месяцев. Но миры связаны, и долгое время меня после раждения  называли молодым «старичком»  из-за седой пряди на голове. Мама, узнав о смерти своего отца, схватилась за голову, за то место, где у меня и была седая прядь. Бабушка любила меня, она всегда говорила, что внешне я «копия деда», любила несколько иначе, чем мать, менее требовательно,  я не помню, чтобы она ругала меня. И практически всё детство,  до рождения брата Якова, я провёл с ней, мать работала. Бабушка тоже работала практически до самой смерти, но в садик и школу водила она.
  Бабушкина смерть - я учился тогда в седьмом классе - была моим первым прикосновением к Вечности. Я стоял перед  ней на коленях, так было удобнее стоять на полу перед кроватью и держать бабушку за руку. До сих пор я слышу бабушкины слова, сказанные с последним дыханием, прежде чем Смерть забрала её из моих рук: «Наташа, детей накормила?», я держал её за руку в тот момент. В этих словах была вся бабушка, отдавшая всю себя дочкам, потом внукам. Бабушка, сдавшая большой бидон крови за Блокаду, и за счёт этих дополнительных пайков, сохранившая жизнь двум дочерям, которых под полой юбки проводила в столовую для доноров, отдавая им свой дополнительный паёк. Со словами: «Наташа, детей накормила?» бабушка пересекла порог Вечности. В момент смерти моей Надежды я стал взрослым.
В этот момент, когда я впервые держал Смерть за руку, что-то произошло в моём мозгу, произошло не из-за страха ухода близкого человека, это было ожидаемо. Произошло не из-за вида одного из ликов Смерти, хотя видеть, как два здоровых мужика уносят за ноги и за руки мою бабушку, ребёнку, пусть и взрослому, не стоило. Произошло видимо из-за бремени свалившейся ответственности. А может из-за некоторого непочтения к ожидаемой, но незваной Гостье. Словно Кай, сказавший о Снежной Королеве: «Я посажу её на горячую печку, она и растает», я не почувствовал, что Гостья поцеловала своим холодным поцелуем  и какую-то часть моего мозга.  На следующий день в школе меня  спросили на моём любимом «немецком», который мне давался шутя, и я был в любимчиках у преподавательницы. Прекрасно зная, что и как говорить, я с удивлением обнаружил, что заикаюсь.  Учительница не поняла: «Хватит притворяться, учить надо!», я и сам тогда не понял ещё, что произошло. Я спокойно говорил дома и на переменах, но стало ужасно трудно отвечать на уроках и общаться с незнакомыми людьми.  Частично эта напасть исчезла к армии, но не полностью. Чем меньше о ней думаешь, тем она меньше чувствуется. А вот общаться с «заикающимся» человеком очень сложно, мозг, что-то вспоминает и напасть возвращается.
  Похоже, мысли утекли от «ушедшей» семьи, в которой ушли вначале родители, потом два сына. Кто-то скажет, может и к лучшему. Возможно, он будет прав... Мы мало общались после смерти бабушки. Мама оберегала нас с братом от пьющих родственников. Хотя память сохранила очень тёплые воспоминания из детства о тёте Вале, и её старшем сыне Володе, с ними мы ещё при жизни бабушки отдыхали на даче в Зеленогорске. Но особенно в память врезалась моя первая встреча с маленьким Володей. Ему было тогда лишь около недели от рождения, их с Валентиной Павловной только выписали из роддома. Они жили тогда ещё на Петроградской на Яблочковой улице рядом с Князь-Владимирским собором. В тот раз по пути к тёте Вале бабушка впервые завела меня в храм. Полумрак Князь-Владимирского собора с его несколько тяжелым золотистым убранством остался в детской памяти, как и икона Николая Чудотворца с левой стороны от входа. Бабушка что-то говорила тогда о благодарности, ставя свечи перед той иконой. Потом была тёмная лестница парадной на Яблочковой, ещё более тёмный и длинный коридор в коммунальной квартире и небольшая несколько вытянутая комната. Эта комната казалась единственным уютным и чистым местом в коммуналке. Кроватка с лежащим свёртком - спящим моим первым двоюродным братом. Бабушка с тётей Валей вышли на кухню, велев мне позвать их, если Володька заплачет. Меня, пусть и почти пятилетнего, эта простая просьба привела в ужас: так не хотелось идти одному по жуткому и тёмному коридору, оставив  свёрток плакать одного. К моему счастью родные вернулись раньше, чем проснулся малыш. Мог ли я тогда представить, что спустя 44 года бездыханный брат около двух недель пролежит в своей квартире, и никто не схватится его, пока соседи не почуют неладное! Может оно и к лучшему, сердце… У его брата тоже сердце, и у их отца и тёти Вали сердце... Странно устроен мир: одной из причин, по которой тётя Валя выбрала мужа, была та, что он не пьёт и не курит. Но именно пьянка, через него пришедшая в семью, подорвала их сердца. Зная вышесказанное, я не перестаю удивляться талантливым внукам тёти Вали. Какая-то Божественная Алхимия! Будто мудрая Мать Сыра Земля, один из ликов Богородицы Лады Матушки, превращает всё в пользу  для относящихся к ней с почтением. 
  Алхимия сублимации породила и растущего Рому, и глупо спорить, кто более прав в её определении, Фрейд или Юнг, если правы они оба и не только они.
  Бабушкина смерть - некая веха в моей жизни, не только мгновенного взросления из-за маминой болезни, когда тебе достаточно долго приходится жить одному (младшего брата тогда мне ещё не доверили, он жил у нашей с братом детсадовской нянечки Лидии Захаровны*, мамы моей одноклассницы). Это ещё и время возвращения в мою жизнь Яшиного отца, которому мама препятствовала видеться с нами после рождения брата. Отец женился на другой во время маминой беременности. Удивительно или промыслительно, но у меня нет обиды ни на отца брата, ни на его жену. Мы с тех пор нормально общаемся, не раз они помогали нам. Отца брата я считал и своим отцом, хотя до его возвращения в нашу жизнь после бабушкиной смерти и называл дядей Женей.  А брат до недавнего времени считал, что разные отчества у нас из-за маминого упрямства. Ведь не встреть мы случайно дядю Женю, когда с мамой и братом в коляске шли его регистрировать, брат был бы Юрой, и скорее всего Владимировичем, чтобы отчества у нас с братом были одинаковые.
- Вы куда идёте?
- Ребёнка регистрировать.
- А как назвали?
- Юрой.
- Почему Юрой?
- ?
- Может Яшей, в честь дедушки погибшего на фронте в войну?
Так брат стал Яшей.
«А Боги смеялись все утро и вечер.
Смешила их фраза: «Случайная встреча»…»
  Прошло 42 года, но я могу повторить и маршрут, и разговоры той «прогулки», а я ещё и в школу не ходил! Потом будут годы изоляции отца от нас. Мама к нам его не пускала, подарки, присылаемые, отсылались, на звонки не отвечали. Что это было? Обида? Женская гордыня? Страх матери перед обеспеченной женой отца, неосторожно сказавшей: «Не забывайте, что я юрист, и могу сделать, что Женя заберёт сына себе, если будете упрямиться»?
  Детская память сохранила воспоминания о «Невских зорях», они тогда выполняли функцию современной службы доставки, об их курьерах, просивших хоть расписаться, что мы не взяли то, что они доставили.
  Сыновья выбирают в жены женщин, похожих на мать ….   Ситуация в корне другая, диаметрально противоположная, но  удивляешься порой, всё возвращается!
  После смерти бабушки через некоторое время помнится телефонный разговор мамы, в однокомнатной квартире трудно что-то утаить, всё на слуху: «Ты хотел видеть сына?»  Мне кажется, мама сама позвонила отцу, она тогда болела, мы ездили с ней на Песочную, радиация съедала не только болезнь, но и силы... Так в нашу жизнь вернулся дядя Женя, теперь уже папа для нас обоих.
  Теперь мне кажется странным, но и после его «допуска» к нам, когда мама была в больнице, брат жил у детсадовской нянечки, а я жил один, лишь заходя к Лидии Захаровне в гости, чтобы заодно отъесться. Лишь однажды, когда я жил один и заболел, отец как-то узнал об этом, и я впервые оказался у него дома на проспекте Науки. После этого мы с братом иногда, по выходным, ездили к нему в гости, а по средам он обычно бывал у нас. Я не помню, чтобы он хоть раз ругал нас или пытался воспитывать. Было воспитание своим примером, рассказами о жизни, он также полностью отбил у меня охоту заниматься шахматами, обыграть его было невозможно, ну не дорос я до КМС, а учить он не умел. Видимо, из-за его примера маме хотелось, что бы я занимался шахматами, а мне хотелось заниматься борьбой. Лишь с периода техникума, получив некоторую свободу, мне удалось осуществить свою мечту.
  Ромин папаша! Я помню твою фразу: «Я не Наталия Павловна!» Только ты не учла, что и я не Евгений Яковлевич... Хотя дочка в школьном задании, где надо было написать задачи родителей, написала, что мама воспитывает, а папа обеспечивает и балует. Да, Ромин отец, если бы ты знала, сколько раз я вспоминал твою фразу: «Ребёнок твой, а воспитывать ты его не будешь!». Какой надо быть сукой, чтобы играть на таких чувствах! Получить задуманное, завраться перед всеми, оболгать человека, лишить отца любви сына... Ты точно не Наталия Павловна!
  Я опять отвлёкся, начав со смерти, мысли растеклись по жизни. Макошь удивительным образом сплетает судьбы, события. Будто желая нам  что-то показать, она возвращает нас в определённые места, в определённое время. Словно по велению небесной канцелярии в то время, когда Володя лежал у себя в квартире уже без дыхания, мои любимые девочки упорно искали маленького пуделя, подарок дочке ко дню рождения. Долго объяснять, почему я и сын были против псинки, но любимые победили. Мой семейный директор по связям с общественностью меня поражает. Со  способностями моей Александушки в этой области я поверил в теорию пяти, а иногда и трёх рукопожатий. Псинка нашлась у знакомых знакомых, осталось её забрать. Но  что-то мешало. Лишь спустя неделю мы смогли найти время это сделать. Накануне «первой встречи» с дочкиным питомцем я узнаю о смерти Володи, а когда я узнаю адрес, куда ехать за псинкой... Парадная, где нам вручили питомца, находится напротив Володиных окон. И именно с этого места мы с Володей запихивали в мою машину Дора, когда увозили его на… , поскольку Володя перестал с ним справляться. Дор  пришел к нам на даче небольшим косолапым щенком. Он спасся у нас от собак, чуть не задравших его. Мои домашние долго искали ему хозяев. Дор был Андрюшиным любимцем, его гордостью. Я дал ему имя Д+ор - «добрая сила», да и пришел он к нам с дороги. Но это был не женский пес, такой должен жить на даче, на цепи в будке, справиться с ним мог только Андрей и я. Если бы я жил на даче, а лучше в тайге, подальше от людей (моя мечта, когда вырастут дети), то я был бы обеими руками за такого пса. А так с приходом осени пришлось подкинуть его Володе. Я искренне верил, что так будет лучше и Дору и брату. Я надеялся, Володя вспомнит молодость, службу в погранвойсках, он тогда хотел иметь овчарку. Но Дор оказался крупноват для города, да и брату через год уже не по силам было с ним справиться. Небесная канцелярия, словно в напоминание, привела меня на это место  на следующий день после того, как я узнал о смерти брата. Я смотрел на его окна и вспоминал его слова, когда мы увозили Дора: «Какие же мы сволочи!». Я смотрел на счастливых любимых девочек, держащих за пазухой крошечную Дару**, пусть и негодную для выставок из-за своей внеплановости, но очаровательную, а сам думал, что пусть хоть Володины слова: «Какие же мы  сволочи!», послужат ему  покаянием. Я посмотрел ещё раз на знакомые окна и будто услышал: « Долго же мне пришлось тебя ждать, а теперь можно и в путь». С ближайшего дерева ввысь взмыла черная птица.
----
*  Удивительно! Небесная канцелярия и здесь улыбнулась неслучайной случайностью. В доме, в котором жила Лидия Захаровна, с обратной стороны был офис «Опоры» с сочетанием «магических» аббревиатур в названии. Ещё более удивительно, что придя туда впервые, в конце девяностых годов, я увидел там трудящуюся Лидию Захаровну, нашу с братом любимую нянечку из детского сада.
**Д+а+ра «свет изначальный добра», читая двукорядью.

Глава 20.

  Папаша!  Ты нас с Ромой продолжаешь удивлять! Хотел бы я видеть твои глаза, как тебе это удаётся? Это уже было в виде части главы «Ромы», но это было только у меня в голове. Это нельзя было хакнуть с компьютера, там этого ещё не было! Вряд ли ты могла знать эту дату августа 1998 года. Но ссылка на фильм «500 дней лета» появилась на страничке «Вконтакте».
  Я поражен, но не надейся! Рома растёт, ему очень не хватает тебя, но он мой и нечего тебе делать у нас с Ромой на страничке! Катись на все четыре стороны, папаша. Знаешь,  так легче. Легче без тебя, как тебе было легче тогда без меня... Как же ты тогда это спокойно сказала, словно медленно вонзала иглу в меня и наблюдала мою реакцию, не забыв в последствии визжать,  что тебя с сыном оставили без помощи.  И не надейся, «Рома»  мой! Помнишь, как сын начинал шевелиться? Вряд ли ты представляла, что я тогда чувствовал, когда моя рука ощущала эти толчки. А  я не представлял, какая сука лежала тогда рядом со мной, я был счастлив. А «Рома» уже толкается и очень чувствительно. Но мы обойдёмся без тебя, папаша. «Рому» ты не увидишь!  А что бы тебе жилось спокойно, радуйся,  Саммер (Дешанель) - ангел, по сравнению с  тобой.  Как ты это делаешь, дорогая! На Илью до обеда лето, после обеда осень. Это именно тот день, когда я впервые встретил  Александушку,  день моего Правьславия.  День, когда Серафимушка с  Перунушкой мне подарили мою супругу! Но ты не могла знать об этом. А фильм про Саммер посредственный, жизнь гораздо ярче!

Глава 21.

  Полумрак автобусного салона объединял людей, находящихся в нём. Я смотрел на них несколько равнодушно, я не понимал их, забравшихся глубокой ночью после рабочей недели в паломнический автобус с желанием оказаться утром в Псково-Печерском монастыре. Большинство уже спали, некоторые пытались в полумраке читать: кто вечернее правило, кто готовился причащаться. Люди были  разные, но что-то объединяло большинство из них. Было ощущение, что я оказался здесь случайно, что я другой. И мне казалось, что и они сторонились меня. Они были словно из другого мира, мира не идеального, а просто другого, с другими  проблемами и победами.  Я искренне хотел понять этот мир. Мама и крёстная уверяли, что именно этот мир говорит с ними на вселенском языке. Но мне всё требовалось проверить. Я словно Фома, говорящий ученикам Христа: «Если не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю». Но я и был Фомой,  я поверил, потому что увидел, но  блаженны не видевшие и уверовавшие. Я пришел к Вере, из-за чуда с мамой и крёстной. И моя проснувшаяся Вера искала опору. Но я, словно ребёнок, чувствовал нестыковки между «чудесами» мам и религией в Христианских храмах. Это сейчас я спокойно могу объяснить людям, что значит Ве+ра, и что такое ре+лиг+и+я. А в первой половине 98-го это было  для меня ещё высшим пилотажем. И я искал ответы на свои вопросы на занятиях в семинарии у о. Александра Фёдорова, настоятеля храма св. Екатерины в Академии художеств. Низкий поклон этому удивительному батюшке, человеку творчества, столько сделавшего для просвещения молодёжи! И не его вина, что моё понимание ВЪры осталось иным. Возможно, отчасти этому виной моя фамилия, уводящая меня с поверхности вглубь нашего наследия. У него на  исповеди душа затягивала кровоточащую рану, училась прощать предавшую меня мать первенца. Пусть это и было лишь временным обезболивающим, но я ему очень признателен. Его обезболивающее помогало спокойнее смотреть на подлость любимой женщины, продажность институтов детства, бессмысленность судов, не способных обеспечить право отца на воспитание сына.
  Кроме о. Александра Фёдорова были лекции о. Владимира Цветкова. Небесная канцелярия через него сумела подготовить моё сознание к последующим событиям моей жизни. Именно за эту подготовку и можно поблагодарить его, но для меня он не был близок и так интересен, как о. Александр. Небесная канцелярия и на лекции Цветкова привела меня не случайно. Впоследствии оказалось, что и моя будущая жена шла по тому же пути: занятия у о. Александра, лекции о. Владимира Цветкова и другие совпадения, только в другое время, чуть ранее. Из-за  о. Цветкова, я ещё сильнее почувствовал пропасть между современной Христианской религией и «чудесами» мам. Я поражался, как мама, после того, как он «послал» её, когда она начала рассказывать о «языках» и стихах, ещё сохраняет уверенность, что этот дар ими получен именно благодаря Христианской религии. Видимо надо ещё раз напомнить: «Я не против Христианской веры, я благодарен ей за школу, опыт, помощь, благодарен ей за доверенную мне и вскормленную на  этой вере жену. Я благодарен, что знаю эту веру изнутри, что мы с женой, а ранее невестой, поездили по монастырям и Святым  местам нашей страны. И эта вера для меня, как родная мать. Но дети вырастают. И на определённом этапе предыдущая ступенька становится Кривдой, для следующей ступени - Правды».
  С людьми, ехавшими в полумраке автобуса, меня связывала моя спутница – Лена, недавняя подруга. Это поездка была её идеей. Она убедила меня, что полезно иногда доверить решение проблемы Богу, съездить к святыням.  Тогда, в полумраке автобуса, я смотрел на засыпающую Лену и удивлялся себе. Мы были едва знакомы, а я еду с ней  в монастырь. Мне подумалось, что было бы логичнее пойти прогуляться с ней по красивому городу с его белыми ночами и разведёнными мостами. Я поймал себя на мысли, что это первая женщина, не вызывающая у меня отторжения, которое я испытывал ко всем женщинам после разрыва с женой. Разведённый, я почему-то не считал себя свободным, видимо, большинству это трудно понять, но я продолжал надеяться, что жена покается, и мы вместе будем воспитывать сына. Я не оговорился, именно жена, пусть и добившаяся развода, но наличие сына оставляет её женой. Парадоксальность ситуации заключалась и в том, что Лена с первых мгновений нашего знакомства поразила меня своим сходством с матерью первенца. Я ещё не увидел её, а только услышал их разговор с моей мамой.  Я подумал, что жена образумилась и пришла извиниться - так были похожи нотки в голосе и интонации. Даже внешне в них тогдашних было что-то схожее. Схожее было и в характерах, только  уклон был другой, но та же скрытность и упрямство, то же: «задумала, значит сделаю…»
  Меня удивляло, откуда в этой девушке, ровеснице моего младшего брата, такое искреннее желание служить Христианской вере. Обычно подобное рвение проявляется с возрастом. Она прекрасно разбиралась в вопросах своей веры. Возможно, это из-за работы в православной лавочке, думалось мне. Лена оказалась той собеседницей, которая мне была необходима в тот момент. Меня раньше сложно было разговорить, а с ней мы могли говорить очень долго. Обучение в Институте культуры позволяло ей спокойно переключаться на темы театра, артистов, книг.  Хотя уже тогда чувствовалось, что это у неё в прошлом, что её мысли и желания утекают в другом направлении. Жизнь искусства, казавшаяся такой возвышенной со стороны, разочаровывала её богемскими реалиями. Она относилась к тому типу людей, которые лишь немного рассказывают о себе, но знают о тебе очень многое, ты сам изливаешь им душу. Лена была лучом надежды в том «дурдоме», который творился тогда. В дурдоме, в котором от ребёнка тебя выгоняют с собаками и милицией. Дурдоме, в котором чтобы видеть сына надо идти в суд и пытаться затащить туда жену, прячущуюся от отца ребёнка и от повесток. Дурдоме, когда вместо общения с сыном надо идти в РОНО и выслушивать объяснения инспектора, что в нашей стране ребёнок обычно остаётся с матерью, что если вы хотите воспитывать сына, то вы должны забрать его себе, обеспечив возможность матери общаться с ребёнком. Иначе, с такой стервой вы ничего не добьётесь. И, конечно, инспектор готов в этом «помочь».
  Небесная канцелярия, не случайно послала луч надежды в виде Лены. Этот лучик и согревал и просвещал, иногда указывал путь, иногда раздражал. Она в тот момент стала для меня сестрой. Тем человеком, который и выслушает, и поможет, и сам попросит о помощи, или «запряжет» перевозить подругу с одной съёмной квартиры на другую. Она великолепно исполняла роль штурмана у начинающего водителя, когда мы ездили по окрестностям Петербурга. А штурман в то время пользовался лишь картой в альбоме, а не электронным навигатором. Я благодарен ей за доверие, в том числе и за доверие начинающему водителю. Я сейчас не езжу с такими скоростями, как ездил тогда на старенькой четвёрке, нашей с братом первой и общей машине, купленной в основном на деньги, оставленные нам, уехавшим отцом брата. Отец не разделял нас на родной и не родной. С Леной связана моя первая поездка в Вырицу, первый штраф за обгон сельхозяйственной тарантайки на пути к Серафимушке Вырицкому, крестные хода, связанные с прославлением царя Николая и первые поездки по монастырям.
  В ту поездку в Псково-Печерский монастырь я знал Лену ещё совсем мало, и относился к ней несколько настороженно. Я не понимал, зачем ей нужен, не понимал,  зачем она мне нужна. Но Небесная канцелярия уже всё решила за нас, а я лишь позже понял, что пророчество Калика начинает сбываться. Тогда же, наблюдая за  спящей в автобусе спутницей, я вспоминал, как поехал провожать до метро девушку, которую впервые увидел, и своё удивление, когда вернувшись домой, опять встретился с ней из-за забытой ею книги. Случайность? Сколько было этих случайностей! Я перестал им удивляться. Но Небесная канцелярия, словно вновь улыбалась мне.  Я невольно оторопел, остолбенел, сложно подобрать слова, когда его величество Случай так напоминает о себе. Сижу, никого не трогаю, пишу эти строки, подходит Александушка:
- Тебе от Виновницы поклон. Она звонила, вспомнила, что у нас с ней сегодня 20 лет знакомства! Мы с ней на день памяти святого благоверного князя Александра Невского (6 декабря) познакомились, в Псково-Печерский монастырь ездили с паломниками, сидели рядом в автобусе.
  Круг замкнулся. Я знал, как жёнушка познакомилась с Леной, но впервые услышал когда. Прав был Вернадский, ноосфера существует и она посылает нам сигналы! И Рома не даёт скучать, он ощутимо лягается и напоминает о себе, связывая видимые и невидимые миры. Он будто торопит, говоря: «Пиши, я должен расти»!

Глава 22.

  В лето 98-го мы с Леной постепенно узнавали друг друга. Словно два человека встретились на дороге в переломный момент их судеб. Видимо, именно этот перелом в судьбах и объединял нас тогда. Я и сейчас, по прошествии почти 20 лет, глядя на Виновницу, а она частый гость у нас в доме, не понимаю её. Не понимаю выбранного ею пути. Точнее, умом понимаю, а душой нет. Я больше понимаю её отца, который желал ей иного пути в жизни, и с возрастом понимаю его чувства всё больше. Постепенно я привыкал к Лене, она стала своей. Не помню точно, какой это был праздник, скорее всего Петра и Февронии, я пришел к Виновнице с белой лилией. Когда мы зашли  в храм Александро-Невской лавры, к нам подошла улыбающаяся старушка-служащая:
- Я сейчас вазу принесу, и лилию  можно будет к иконе Богородицы поставить…
  По лицу Лены скользнула многозначительная улыбка. Небесная канцелярия разговаривала с нами на своём языке.

Глава 23.

 В тот момент, с лилией у иконы Богородицы, я ещё не знал, что значила та многозначительная улыбка Лены. В то время Лена лучше понимала знаки Небесной канцелярии, чем я. Я лишь чувствовал, что она что-то упорно ищет. Она будто стояла на развилке и подбегала к проходящим людям и спрашивала их, по какой дороге ей идти. Для меня  из-за особенности характера это выглядело несколько странно. Я привык сам принимать решения, никого не спрашивая. А Лена искала ответа, искала знаки свыше. Вполне закономерно, что мы с ней оказались и на острове Залит у старца Николая Гурьянова. Лена много рассказывала про чудеса, происходящие по молитвам старца, про то, что он может дать совет, как поступать в различных жизненных ситуациях, что он видит будущее и помогает всем. Я слушал её и не удивлялся, мне это уже говорили, я видел людей, обладающих этими способностями. Было только одно «но». Я не хотел, заранее знать своего будущего. У Лены и на это был ответ: если тебе это не надо, старец тебе ничего не скажет. Я понял, что и эти слова я уже слышал: «Если это тебе не надо, он и не объявится», - говорил Алексеич о Калике. Я не хотел знать будущего, а Лена хотела, и мы оказались у старца.
 Об этом удивительном острове на Псковском озере написано очень много, ещё больше о старце Николае и людях, которым он помог. Рыбацкий баркас, заполненный желающими получить помощь и утешение от старца, причалил к берегу.
- Чувствуешь, какая здесь удивительная атмосфера? – спросила Лена.
-Да? Возможно.
  Мне не казался остров каким-то особенным. Я смотрел на задумчивую  Лену, на других паломников. Меня опять не покидало ощущение, что я чужой среди них. Я достал из сумки видеокамеру, хотелось потом показать маме, где мы были, да и спокойнее, когда чем-то занят. Но спокойнее не стало, доставая камеру, рука скользнула по искорёженному корпусу. Словно шрамы на сердце, мелькнула мысль и вытащила наружу цепочку воспоминаний. Видеокамерой в последнее время я пользовался редко. Я купил её у родственников папиной жены сразу после рождение Егора, и с камерой у меня были связаны противоречивые воспоминания. Чёрная бродячая псина, слегка цапнувшая меня за ногу при покупке, поход с женой в травмпункт и её настойчивое пожелание сделать мне укол от бешенства.  Приятные съёмки первенца и нашей жизни после начала 97-го переросли в нечастые и проблемные, от меня упорно стали избавляться. Снятое на камеру поздравление с Новым Годом показывалось мною по «кабельному тв». Хотел бы я знать, помнит ли мать первенца его. Летом терпение матери первенца закончилось, то ли ей не понравилось, что внука увидит моя мама, то ли на камеру попал наш разговор о моей просьбе дать  номер её сберкнижки, поскольку мне надоело получать пересылаемые мною по почте алименты для сына обратно, кормя почту процентами. В бешенстве жена, считающая себя бывшей, отломав у камеры, что отломалось, швырнула её об землю...
«Я возле несчастной калеки
Дневал и  подчас  ночевал...
И как  на  живом  человеке,
Я  раны  ее  врачевал»
  Камеру я не мог не восстановить, там оставались моменты с моим сыном, а вот восстановить отношение с любимыми было, видимо, невозможно, и почему-то вспомнилось, как жена настойчиво предлагала полтора года назад сделать мне укол от бешенства. Может, это её укусила бешеная псина?
  Сейчас рядом была Лена, но глядя и на неё, я видел черты, которые меня пугали теперь в женщинах, черты до боли знакомые.
  Я не ждал чуда от этой поездки. Точнее, я был уверен, что да, я зачем-то должен был здесь оказаться, это как судьбоносная вешка, которую не миновать, но ничего не произойдёт.
  Деревенская улочка, низенький домик с заборчиком, крылечко, кошка и голубиная стая над кровлей. Когда старец вышел на крылечко, я немного поснимал. Потом из этого видео я сделал Лене фотографию, на память о поездке. Седоволосый старец и голубок - получилась удивительная фотография. Люди из очереди подходили к отцу Николаю, что-то спрашивали. Мы  разминулись с Леной, она хотела, видимо, оказаться в конце. Подойдя к старцу, я попросил благословения, это не было что-то конкретное, это была какая-то усталость от всего вокруг. Я подумал, если бы отец Николай спросил, на что тебя благословить, я ответил бы: «На жизнь».  Он не спросил. Он посмотрел под мою правую руку, там висела многострадальная видеокамера. Потом перекрестил меня, задержав руку у моего сердца, и благословил.  Отойдя, я стал ждать Лену, почему-то появились сомнения, правильно ли я сделал, что не спросил о Егоре и Тане. Но я успокаивал себя, что и не ждал чуда от этой поездки.
  Увидев Лену... Я поначалу даже не понял, что происходит. Она не торопясь шла по дорожке ко мне. Но сказать, что она шла было бы нелепицей, она будто парила в воздухе. И это была другая Лена! Словно любимый жених сделал ей долгожданное предложение!
- Ты спросил, что хотел?
- Нет. Если он сердцеведец, мои слова ему не нужны.
- Он сказал тебе что-то?
- Нет. А ты спросила!
- Да. Потом расскажу.
    На обратном пути я смотрел на Лену, пытаясь понять, что произошло. Мы мало говорили, она не сказала, что услышала от стареца, но с ней стало как-то тепло, и я перестал видеть в ней ненавистные и знакомые мне черты. Подумалось, что такой бывала и мать первенца, когда переставала выкаблучиваться, хоть на ненадолгое время, после... Всё осталось по-прежнему, но что-то произошло в мире, я вяло терялся в догадках: произошло это только с Леной, или со мной тоже? Я попытался рассказать ей, что видел, когда она шла от старца. Лена лишь загадочно улыбнулась.

Глава 24.

  День, будто вместивший в себя период времени  от Ивана Купалы до Перунова дня. Второе августа 98-го стало переломным для меня, но я пока не догадывался об этом. Я и не подозревал, что Небесная канцелярия, уже распределила пути трёх человек, путешествовавших тогда вместе.
 Более или менее я теперь знал лишь путь Лены. Мы высадили её подругу у метро Просвещения. Попрощавшись и выбравшись из машины, Саша  вернулась.
- У вас колесо дымится. Это так должно быть?
- СпасиБо! Я опустил забытый ручник. Вышел, посмотрел на дымящееся колесо. Обругал себя за невнимательность. Посмотрел на уходящую Сашу и уселся в машину.
  Дымилось не только колесо, я злился на Лену. Мы договорились съездить с ней в воскресенье в Зеленогорск, мне хотелось оказаться с ней в местах моего детства и юности. Но Ленино воскресенье начиналось с воскресной службы, пусть и в Зеленогорском храме, но рукотворном, а не в Храме Природы. И даже не это меня разозлило. Я вышел из себя, когда я услышал, что с нами поедут её две подруги, что одна будет та, которой мы помогали переезжать, а другую – Сашу - я не знаю. С ней Лена познакомилась, когда ездила зимой в Псково-Печерский монастырь.  Это уже было выше моих сил! Мне не хотелось видеть рядом никого кроме Лены! Тем более, ту её подругу, которую я видел раньше. Я не понимал, что их может связывать. Меня колотило, стоило лишь мне вспомнить её голос и интонации. После выходок и диких поступков матери первенца женский род настолько низко пал в моих глазах, что в женщинах я видел в основном коварство, интриги и подлость.
  Знаешь, Ромин папаша, вера тебе потеряна была не после «крови февраля», а несколько позже, весной, ты тогда ещё кормила грудью сына... Когда я понял, что ты способна сделать, что бы «не плодить нищету», хотя и жила не хуже других.  Вот тогда ты стала полной мразью, а я превратился из мужчины в «рентгеновский аппарат». Твоя защитная оболочка исчезла, и, глядя на тебя, я видел уже не обнаженное тело, а кости скелета, систему жизнедеятельности, просчитывал циклы, и старался не перечить тебе, лишь ради того чтобы вовремя ******* тебя, чтобы ты не успела взъерепениться, и не слетела с катушек. Ты знала эту зависимость, и даже она тяготила тебя. Поразительно, что после весны 96, у меня осталось доверие (не Вера) тебе, доверие – как к прекрасной матери.
  Но я отвлёкся. Лишь Лена, появившаяся в моей жизни летом 98-го, каким-то образом умудрялась оставаться непроницаемой для «рентгеновского аппарата». Но и то, это формулировалось лишь так: «Если я и позволю женщине чему-то учить меня, то только в духовной  области».  Поэтому, услышав от Лены о подругах, которые поедут с нами, я высказал всё, что думаю, наворчав на Виновницу. Перунушка, словно поддерживая меня, а может, и гневаясь, отозвался раскатами грома в вышине, напоминая, что завтра его день. Тогда я ещё не знал, что Александра, та, которую я не видел ранее и не хотел видеть завтра, стояла на лоджии в это время и любовалась грозой.
  Назавтра, ожидая Лену у метро, я гадал, услышала ли она меня, и поедет ли она  сама. Увидев её одну, я был рад. Правда, выяснилось, что Александра уже поехала в Зеленогорск своим ходом, и мы встретим её там, а вторая подруга не поехала, но я до сих пор не знаю, не поехала она из-за своих обстоятельств или Лена услышала меня.
  Это была удивительная поездка, удивительная во многих смыслах. В тот момент мы ещё не отдавали себе в этом отчёт. Отпустив в конце поездки Сашу, мы с Леной долго сидели в машине, и я, в основном, слушал её. Она не сказала ничего нового, о многом я знал или догадывался. Главное заключалось в том, что решение принято, благословение получено, и вопрос уже не стоит, пойдёт ли она в монастырь, а теперь вопрос в том, в какой монастырь она пойдёт. Я поинтересовался:
- Какой это будет монастырь?
- Женский. - улыбнулась Виновница.
  Когда Лена ушла, я ещё долго сидел в машине и тупо смотрел в пространство. Душу заполняла ползущая пустота. Я будто потерял близкого человека. После острова Залит Лена стала мне теплее и ближе. А каково её отцу и матери, думал я тогда, думаю и сейчас, набирая эти строчки. Я вспоминал о. Владимира Цветкова.  Хотя к Лениному решению он не имел отношения, но сколько девушек он «сбил» с пути Рода. Видимо и по этой причине  о. Владимир чужой для меня. И сейчас, по прошествии стольких лет, в душе я не понимаю мать Елену. Радовало лишь, что это её искреннее и обдуманное решение, а не необходимость, обусловленная какими-то проблемами в жизни. Из мира уходил человек полный сил и энергии, способная, образованная и красивая женщина.

Глава 25.

  Мы живём в удивительное время, время рассвета Сварога. Нам всем предстоит проснуться, кому-то раньше, кому-то позже.
  Как и положено, в предрассветной дымке контуры ещё только проявляются, ещё чувствуется прохлада ночи.  Луна ещё сохраняет свою притягательность, но её чары слабеют с каждым мгновением. В древности именно в такие моменты в жизни людей появлялись жрецы, в этом и состояла одна из их миссий. У современного человека жрец ассоциируется в лучшем случае с волшебником, в худшем с мракобесием. В нашем лексиконе встречаются фразеологические обороты, сохранившие  первоначальное звучание, несмотря на целенаправленно искаженный, вплоть до обратного, смысл. Возникающее противоречие между Родовой памятью и современной трактовкой вводит наш мозг в состояние ступора, а общественное мнение гонит нас вперёд, не оставляя времени задуматься над возникающими противоречиями. Сорняки забивают слабые  росточки, появляющиеся в нашем сознании. Нам не приходит в голову задуматься, почему, например, в моление к свету мы вкладываем уже более тысячи лет отрицательный смысл (к+ра+мола). Почему сказители, обычно с гуслями, воспевающие славные дела и победы наших предков - крамольники.  Почему выражение «вилами на воде писать» и «бить баклуши» имеет оттенок лёгкого и пустого времяпровождения. Приход Ночи Сварога проинвертировал многие понятия, дав им противоположный смысл. Мы знаем, но не можем вспомнить, что за смысл  вкладывали наши пращуры в слово ж+ре+ц. Мы смотрим на слово, словно через туман лунного культа, смотрим, но не зрим. Кто сейчас увидит в слове ж+ре+ц жизни возвращающего цель? Кто вспомнит, что вилы это не только садовый инструмент, а руна Белобога в руках жреца, которой он на воде, собранной из трёх источников пишет программу-молитву? Кто вспомнит, что руна Белобога и Чёрнобога объеденяясь дают нашу буквицу «ж» (жизнь)? Кто вспомнит, что при рождении ребёнка жрец в лесу находил подходящее этому ребёнку дерево и бил баклуши из этого дерева? Потом эти заготовки относил отцу ребёнка, а отец из них делал игрушки, ручки для инструмента, посуду для ребёнка. Это «Кто вспомнит?» можно продолжать очень долго. Некоторые начали просыпаться и вспоминают.
  Но как же надо крепко спать, не желая расставаться с лунными чарами в ночи Сварога, что  будучи в сане Патриарха перед миллионной аудиторией с экранов телевизоров в передаче «Слово пастыря»  заявить, что Славяне дикие люди, лишь 1000 лет назад вылезшие из пещер.
  Неслучайная случайность лет восемь назад привела меня в Новгород. У сына был выезд  с секцией рукопашников, он тогда занимался у казаков. Был «День Славянской письменности». Под стенами Новгородского кремля с его музеем берестяных грамот на полном серьёзе заявляли, что письменность на Руси появилась благодаря Кириллу и Мефодию.  Ладно народ, он, может, и не читал житие Кирилла и Мефодия, где черным по белому написано, что эти монахи обучались письменности на примерах славянских книг. Но Патриарх, заявляющий с экрана телевизора про диких славян, батюшки, повторяющие и дополняющие эту ахинею – они, точно, читали жития Святых! Вот оно – искусство лжи, неполной информации!  Сказал часть правды, стадо проглотило и довольно, и стадо уже не волнует, что другая часть правды может означать совсем иное.
  Выйдя из Новгородского кремля из музея берестяных грамот, мы несколько раз случайным образом подходили к людям с плакатами «День Славянской письменности». И на наш вопрос: «Когда у славян появилась письменность?» получали странный ответ.
- Около 1000 лет назад. Кирилл и Мефодий придумали.
- А вы в музее берестяных грамот были?
- Нет. – Где это? – Что я, язычник?- были  варианты ответов.
  Спрашивать, читали ли они Житиё Кирилла и Мефодия, было уже явно лишним.  Зачем лишать людей возможности заработать на празднике? Слепые, ведущие слепых! Стало жалко наш народ,  добровольно сделавший обрезание собственного великого наследия, по подсказке  народа, потерявшего память при сорокалетнем блуждании в пустыне, которую можно пересечь пешком за пару месяцев. Хотелось кричать: «Проснитесь!»
  Но рано кричать, пока в небе Славян до сих пор не наша радуга! Наша радуга появится тогда, когда в школах нашим детям перестанут рассказывать про  Ветхозаветную радугу, в которой «радуг» - корень, «а» - окончание.  Наша же ра+ду+га несёт образность  мира!
«Га» - отсылает нас к образу пути (Вол+га, тел+е+га, н+о+га, га+га+ра, …). Даже первый космонавт не мог быть с другой фамилией! Он должен был не только улететь, но и вернуться, Га+га+рин (указание на двойной путь – туда и обратно)!
«Ду» - многосвязанность.
«Ра» - свет (изначальная энергия)
  Наша ра+ду+га - это светлые многосвязанные пути. Или хотя бы, как нам объясняла  преподаватель в Советской школе: «В этом слове два корня, поскольку это дуга света (ра)», -  низкий поклон вам Людмила Александровна Дворецкая.
  Людмила Александровна, а вы были правы, говоря моей матери: «Кого вы растите? Эгоиста вырастите!»  Да, вырос полный эгоист! Это мои дети, это моя семья, это мой род; это мой дом, это моя улица, это мой город, это моя страна, это мой мiр...

Глава 26. Две сестры.

  На Илью до обеда лето, после обеда осень. Это некая грань, не только между летом и осенью, но и день, когда соприкасается Православие и моё Правьславие.  Когда смирение Серафима Саровского и воинственность Перуна идут рядом.  2 августа 1998 - это день начала моего рассвета Сварога.
  Приехав с Леной в Храм Казанской иконы Божией Матери в Зеленогорске, мы встретили её подругу. Александра показалась мне очень юной, младше Лены. После воскресной Литургии я повёз подруг на одно из моих любимых мест Карельского перешейка, на озёра, по неслучайной случайности названые «Две сестры».
  Для себя эти озёра я открыл многострадальным летом 97-го. Ходил и следующей зимой к ним на лыжах. Меня завораживали эти места. Для болота за этими озёрами, через которое в Ильичёво шли деревянные мосточки, я придумал своё название – «Болото Сталкера». Болотная станция с полуразрушенными вышками и треногами для приборов придавала этому месту инопланетный ландшафт, а непредсказуемость болота добавляла остроты ощущений. Только что спокойно идя по мху, следующим шагом можно было оказаться  почти по пояс в воде. Это место манило меня, оно засасывало. Удивительную тишину заказника нарушали только крики птиц. Один раз попалась гадюка, греющаяся на солнышке. Тогда я практически не встречал там людей.
  Мне очень хотелось показать это место Лене. По пути из Казанского храма на болото Сталкера выяснилось много странных совпадений. Мы с удивлением обнаружили, что Александра и я ходили по одним и тем же местам, начиная с детства и до настоящего времени, что знаем одних и тех же людей. Мы  неоднократно отдыхали в Тарасовке - дачном посёлке ЛОМО. Наши родители и деды работали на ЛОМО (к счастью я не спросил  у Саши тогда, кем работал её отец), мы сами поработали некоторое время на ЛОМО. Мы ходили на занятия к о. Александру Фёдорову, на лекции о. Владимира Цветкова. Саша знала духовника моей мамы Иоана Миронова, а  духовником  Александры был о. Вениамин из храма Дмитрия Солунского, читающий нам в тот момент Догматику на Гончарной. Странно, что мы не встретились раньше!
  Оставив машину на шоссе, мы углубились в лес.  Заказник встретил нас завораживающей красотой, щебетанием птиц, приятной дневной прохладой и обилием черники. В лесу мне было уютно. Я чувствовал, что тело  не ограничивается поверхностью кожи, в лесу оно значительно расширялось, и ветерок выдувал из него различный мусор. Обычно я чувствовал подобное, бывая один, но и сейчас, идя со своими спутницами, я ощущал то же самое, спутницы на удивление не тяготили меня,  и лес принял их как своих. Озеро открылось перед нами неожиданно, поражая своей естественной красотой и спокойствием. Противоположный берег, словно таинственный островок,  манил к себе.
- Поплыли! – предложил я.
  Лена посмотрела на Сашу. Та помотала головой, как мне показалось, с сожалением, и осталась стоять в тенёчке на берегу. Тогда я ещё не знал, насколько подруги серьёзно относятся к Таинству Святого Причастия. Мне повезло, что из спутниц причащалась одна Саша. Скинув одежду, я оглянулся на раздевающуюся Лену. Появилось ощущение, что время замедлилось. Я поймал себя  на мысли, что впервые вижу её без платья. Когда наши глаза встретились, мне показалось, что я прочёл в её взгляде: «Я знаю, тебе бы хотелось большего, но...» - я тогда ещё не осознавал, что у неё уже есть Жених. Не осознавал, что я видел её такой первый и единственный раз, что  скоро, она, став инокиней, приезжая к нам, и платочка с головы не снимет при мне. Воды озера ласкали нас и одновременно подталкивали к противоположному берегу. Выбравшись из воды, я помог выбраться Лене. Преодолённая водная гладь была словно границей миров. А самоё интересное и происходит на границе, и не столь важно, какая это граница, граница сред, государств, или дружбы и любви. Ощущение замедленности и вязкости времени не покидало меня. Что-то необычное было на этом берегу. Заповедная растительность, цветы... Неописуемая, девственная красота природы. Лена гармонировала с этой природой, она и была этой природой. Я смотрел на неё, но видел цветы и деревья, траву и озеро. Это была гармония, а не страсть. Подумалось, что от рая это место отличают только кусочки материи на наших телах. Я рассказывал Лене про болото Сталкера, про хождение по лесам и заливу. Я будто выпал из реального мира. Из этого состояния меня вывела моя спутница:
- Пора возвращаться, сестрёнка заждётся.
  Мы медленно плыли обратно. Границы миров плавно перетекали друг в друга. Выйдя из воды,  я смотрел на выходящую Лену, и на какой-то миг увидел Разлив мая 95-го и, выходящую из его вод, мать первенца. Александра сидела на берегу и любовалась озером. Ощущение гармонии будто влилось и в этот мир, из того загадочного «рая», в котором мы только что побывали с Леной.
  Ощущение этой гармонии  не  разрушило даже желание моих неугомонных спутниц отправиться на вечернюю службу в посёлок Песочный, в храм Серафима Саровского. Гармония начала рушится, когда мы высадили Сашу у метро проспект Просвещения; когда я обругал себя за забытый, пусть и почти неработающий ручник, заставивший дымиться колодки; когда ползущая пустота наполнила душу после Лениного рассказа о своём Небесном Женихе. Я будто терял её, хотя и не обладал ею.
 
Глава 27.

  В ту поездку была наша первая встреча с Александрой. Я ещё не  знал, что скоро мы опять встретимся, а потом опять, что впереди нас ждёт совместная жизнь. Высаживая её в тот августовский день у метро, я лишь подумал, что эта очаровательная юная девушка с её характером будет или уже является находкой для кого-то.
  Это была наша первая встреча, встреча, подготовленная Небесными Силами: Серафимом Саровским, Серафимом Вырицким, Ильёй Пророком и Перуном Громовержцем. Встреча, ставшая возможной,  по молитвам сердцеведца Николая с острова Залит, которому и вправду не требовались наши слова для того, что бы сделать что-то неизъяснимое с сердцем человека. Поразительным образом Макошь плела наши судьбы. Такое ощущение, что в тот августовский день соприкоснулись три мира: мир Прави, мир Яви и мир Нави. А мудрые предки знали, что в местах соприкосновения  миров открывается дорога в мир Слави.
  У того августовского дня было и ещё одно продолжение. Продолжение, которое я рассказал лишь супруге - и то, через 17 лет после того судьбоносного дня. Отпустив Лену и приехав домой с пустотой в душе, я завалился спать. Небесная канцелярия, словно в утешение послала мне видимо самый красивый, самый удивительный и чистый сон в моей жизни. Сон есть компиляция реальности и вымысла. Во сне в события из реальной жизни вплетаются нереальные или нездешние подробности. Я видел во сне наше с Леной купание в параллельной, «райской» ветви Матрицы.
  Выбравшись на берег, я помог выбраться Лене. И тут я остановился, словно завороженный. Я держал её за руку и не понимал, что происходит... Изгибы линий её тела гармонировали с окружающей райской природой... Постепенно наши взгляды из стыдливо – виноватых стали спокойными.
- Правда, хорошо? – спросила она, и, не дожидаясь ответа, добавила. – Как в раю!
- Ты словно русалка, появившаяся из воды!
Она задумалась и спросила:
- Знаешь, чем русалка отличается от женщины?
- У русалки хвост, у женщины ноги.
- Почти, а если ещё глубже?
- Чем тогда?
- ...
 Лена села на камень, нагретый солнцем, сомкнутые колени были обращены к воде.
- Ты видишь своё отражение? – спросил я.
- Да. Как и твоё. А ещё у тебя удивительный взгляд. Ты, когда смотришь, будто тёплый лучик пробегает по телу, рисуя замысловатые фигуры. Он оставляет приятное тепло, которое собирается ...
- Может, это просто тёплый от солнца камень?
- Нет, я не девочка и ты не мальчик, мы понимаем, о чём говорим. Но здесь  всё по-другому, там страсть, здесь гармония.
  Я тоже почувствовал теплоту её взгляда. Нагнувшись, она коснулась рукой растущего у воды цветка,  ещё не распустившегося, лишь начавшего набухать:
- Бог любил цветы, он смотрел, как они распускаются, и любовался ими. Смотри!
  Она пробежала глазами по окружавшим её цветам. Её взгляд  что-то искал. Потом на мгновение раздвинула ноги, чтобы освободить прижатый ими цветок, пробивающийся из-под камня, и нежно провела по нему рукой. Пара набухших лепестков выделялись на бутоне, третий будто прикрывал их сверху...
  Я смотрел на чудо, происходившее с цветком... Взгляд оторвался от Лениных рук и... Но сдвинутые ноги... У меня внутри, в области сердца, появился  холодок, вызванный досадой. Я посмотрел Лене в глаза. Улыбка, добрая, не ехидная, выражала понимание, а уста произносили странные слова:
- Я уже из другого мира, они не раздвинутся.
  Мой взгляд опять опустился ниже, и, не будь я во сне, остолбенел бы от увиденного. Вместо Лениных ног был русалочий хвост. Сквозь пелену наваждения тихо доносился  голос:
- Поплыли. Сестрёнка заждётся нас.
- А цветок?
- Пусть останется здесь. На том берегу тебя ждёт цветок, что будет давать тебе крепость и силу. Женщины раньше знали волшебную силу цветка и сберегали её для единственного. А одежда, как и нагота, служили лишь элементами игры, а не страсти.
  Мы медленно плыли обратно. Границы миров плавно перетекали друг в друга. Александра сидела на берегу и любовалась озером. Ощущение гармонии будто влилось и в этот мир, из  загадочного «рая», в котором мы только что побывали с Леной.

Глава 28.

 В конце лета мы с Леной продолжали ездить по окрестностям Петербурга. Ездила она и по другим городам. Она искала себе пристанище, а я убегал от постоянных мыслей о сыне и жене, не способной если не покаяться, то хотя бы объяснить свою подлость. Порой я пытался точнее вспомнить слова Калика: «одну через солнечного  к солнечному, другую к черным отвезёте, а с твоей будет у вас ещё Роман» и другие его намёки. Калика я встретил. Хотя, встретив, я  не понял, что он и есть тот, о ком говорил Алексеич.
 Я не люблю туман, особенно, когда за рулём. Но туманы у залива дело обычное, особенно под утро. Я возвращался в конце весны от Алексеича вдоль залива. Мужчина стоял на дороге и голосовал. Казалось, его слегка пошатывало, и он сейчас рухнет. На встречную полосу из-за видневшегося рядом поворота выезжать не хотелось. Пьяный, мелькнула мысль. Я не собирался останавливаться, но он неудачно стоял. Пришлось остановиться. Когда открылась передняя пассажирская дверь, и человек оказался у меня в машине, мне стало не по себе. Я точно помню, что я нажимал кнопку блокировки двери!
- Не пьяный я. Ты меня до Лисьего носа довезёшь, и я выйду, а тебе веселее будет.
  Мне почему-то весело не было. Сейчас я предпочёл бы встретиться с ГАИ, хотя незнакомец вёл себя нормально и был, к моему удивлению, трезвый.
- Поехали, ты всё правильно сделал.
  Я тронулся, но какое-то неприятное чувство осталось. Это чувство потом помешало мне вспомнить во всех подробностях, что он говорил.  Это не был страх, это было ощущение, что с тобой что-то происходит, а ты не можешь на это повлиять.
- Пристегнитесь.
- Ни к чему.
  Он что-то говорил про туман, который скоро закончится, говорил что-то ещё, а я упорно пытался вспомнить момент, когда открывалась пассажирская дверь. Будто в замедленной съёмке я видел, как кнопка блокировки двери из нижнего положения поползла вверх, и после этого дверь открылась. Значит, дверь была закрыта, и я не забыл её заблокировать.
  Туман, и вправду, скоро закончился. Напряжение немного спало. Следя за дорогой, я стал прислушиваться к тому, что говорит незнакомец. Его монолог память сохранила  в обрывках фраз, которые лишь гораздо позже стали обретать смысл, а в тот момент монолог казался мне бредом. Он спросил меня, читал ли я «Остров сокровищ», помню ли я кто такой Джон. Я не очень помнил и почти наугад  ляпнул:
- Морской лев.
- Странно, я ожидал услышать морской волк, хотя для тебя он лев  ….
- А! Одноногий?
- Да. Ты представь его руки. Не руки, а лапищи!
  Он что-то говорил про сокровище, которое у Джона, про то, чтобы я представил его сидящим здесь, на месте где сейчас сидел незнакомец, что такой заставит потрудиться. Я пытался связать незнакомца и одноногого, но что-то не состыковывалось. Комплекцией незнакомец походил на Алексеича, только лет на десять моложе. Руки не богатырские. Пока мой мозг занимался сравнением, незнакомец стал переделывать песенку про бутылку рома. Йо-хо-хо! И второго рому... В тот момент это был полный бред, он никак не вязался с незнакомцем. Я не помню слов, переделанной им песенки, но помню некую канву, которая позже сложилась в странные образы. Эти образы позже превратились в  обрывочные фразы, засевшие крепко в памяти: одну через солнечного  к солнечному, другую к черным отвезёте, а с твоей, будет ещё у вас роман; имя, которое дам я, а не она; похож на множество крыльев, выходящих из корня. К сожалению, это всё, что я  запомнил.
   Слушая незнакомца, я проигрывал в мозгу разные сценарии нашего с ним расставания. Мы подъезжали к Лисьему носу, и мне хотелось быстрее от него избавиться.
- Ночь скоро закончится, рассвет близко. Надо терпения набраться. Спасибо, что подбросил. Надеюсь, что больше озадачил, чем напугал. У поворота я выйду. А двери блокируй, когда ездишь, правильно это.
  Он вышел. Я закрыл дверь и облегчённо выдохнул. Подъехав к дому и выходя из машины, я заметил ключ от правой двери на водительском коврике. Ключи от дверей у меня были разные, я поленился менять левый и правый цилиндры, когда у меня сломался один из замков, посчитав, что лучше пусть будет лишний ключ на связке. Ключ на коврике удивил меня, но он  мог просто соскочить.
  Эпизод с незнакомцем постепенно выветривался из памяти. Приехав в очередной раз к Алексеичу, я даже не вспомнил про него. Лишь провожая меня, Алексеич вернулся в дом и вышел с  книгой:
- Я тут барахло разбирал, хотел в котёл бросить, но решил, может тебе пригодится, детям прочитаешь, – он протягивал мне книгу «Остров сокровищ».
  Я смотрел на Алексеича и пытался по его лицу понять, что происходит. Хотелось понять, что первично, а что вторично. Но его лицо ничего не выражало.
- Не, если не надо я в котёл брошу.
- Алексеич, а ключ от правой двери ты снял у меня в прошлый раз? Значит, и «спецоперацию» ты организовал? Ну, разыграли! Ну, спецы!
- Это не розыгрыш. Это Калик. Книгу он просил найти и тебе передать. Что он тебе сказал, мне не рассказывай. Я ему запретил про меня  рассказывать, и про тебя знать мне не надо. Но он меня успокоил, сказал, что у тебя весной всё будет в порядке. Всё, гора с плеч!
- СпасиБо! Удружил! И что теперь мне с этим бредом делать?
- Жить! Он так и велел передать.

 Глава 29.

  Заканчивалось лето. Я навещал сына, пытаясь вразумить его мать. Я не понимал, что происходит. Ощущение, что от тебя избавляются, что ты мешаешь во всём, усиливалось. Стоило принести ребёнку книжку или игрушку, из шкафа доставалась заготовленная шоколадка:
- Егорушка, смотри, что у меня есть!
  Внимание ребёнка переключалось, папин подарок исчезал, в памяти сына не должно было остаться отца. Любимая женщина превращалась в стерву. Порой мне казалось, что это другая женщина. Брюнетка превратилась в блондинку, такие у столбов в то время стояли на дорогах. Впервые увидев её в таком виде, я вспомнил её фразу: «Гашиш тоже травка, как говорит наша знакомая». Но я знал её другой. Добиться от неё было ничего не возможно, нельзя было даже понять, здорова ли она. Гордячке, получившей законного сына, отец ребёнка теперь был не нужен. Разве это нормально - дочери доцента и прислушиваться к мнению мастера! Я сама! Мать - пример перед глазами, воспитавшая дочь сама. Может, прав был инспектор РОНО, сказавший: «Молоко в голову ударило!» Но ранее я видел людей, которые вместо каждодневного труда и терпения предпочитали допинг, вместо свободы (с+во+бо+да), в моём её понимании: «Возлюби Бога и делай что хочешь», - выбирали вседозволенность.  А вылечить от этого могла только жизнь! Очень не хотелось верить, что и с любимой происходит подобное. Полное нежелание сказать правду, непомерная гордыня с манией величия, использование в качестве защиты щита в виде сына,  не оставляли шансов. Невольно вспоминалось, как Соломон определял настоящую мать, предлагая разрубить ребёнка пополам.
 Ромин папаша, ты думаешь, я люблю туман? Порою, он пугает меня. Картины, которые ты пишешь в моём мозгу, многовариантны, но почему-то тревожны. Мне хочется, чтобы я ошибался.
 Ты веришь, что любить можно лишь непокорное!? Но это всего лишь схоластическая ловушка. Это - как уверять, что слово Лю+бо+вь означает лишь: «люди бога ведают». Но это только внешний, самый поверхностный слой буквицы, уровень детского сада и «розовых штанишек», уровень «батюшек», желающих примазаться к знаниям, которые они сами же искореняют и боятся. Одна буквица «Ю»* в этом слове уже делает фразу «Любить можно лишь непокорное» подобной фразе «Масло масляное». Поэтому подумай, стоит ли попадаться в ловушку, пусть и красиво сформулированную.
  Ромин папаша, ты меня разочаровываешь, тебя не интересует день зачатия Ромы? Мне казалось для отца это важно. Мать моего первенца знала, она сама говорила мне, что знает об этом.  Только желание манипулировать всеми преобладало над совестью, и сообщить об этом дне любящему человеку было невозможной щедростью для неё. Ромин папаша, может тебе напомнить старые сериалы «Богатые тоже плачут», «Санта-Барбара» и немного подразнить тебя? Нет, есть чувства, на которых играть, по меньшей мере, подло! Табу, тупиковая ветвь Матрицы. Русь, прошедшая ни один период лихолетья, спокойно решала подобные вопросы. Даже женщин, обесчещенных иноземцами, с  их чадами брали в жены своим сыновьям не кто-нибудь, а русское жречество. И одинаково подло сказать не отцу ребёнка, что он отец, как  и сказать отцу, что он не отец ребёнка. А использовать это для манипуляции, заявляя сегодня одно, а через некоторое время другое, подло вдвойне. Меня поражало желание матери первенца сделать из сына -  сукиного сына! Видимо, для исполнения этого желания и потребовалось стать сукой. Только опять неувязка вышла, сын от этого не стал для меня сукиным сыном.
----
* Образ буквицы «Ю» - это идущий вне или против потока. Это не хорошо и не плохо, это «вне», это «навстречу», это «против». Это юродивый - идущий вне (против) рода (а род бывает разный). Это юрта, стоящая  «вне» и разборная. Это Юра и Юля, юла и юбка...

Глава 30.

  Послевоенная Вырица  1948 года, пережившая фашистскую оккупацию. Полутёмная комната, старец Серафим в схиме, полулежащий на постели и прихрамывающий вырицкий фотограф входящий в келью к старцу.
- Знаю, знаю, заходи. Можешь фотографировать, но фотография не получится. Да и паспорт мне уже не понадобится.
- Я сниму, там посмотрим.
- У тебя сын и дочка маленькая. Возьми на столе продукты, добрые люди заботятся, а мне, много ли надо. Возьми, жену порадуешь.
 Старец благословил и перекрестил фотографа.
- Да я, вроде, и неверующий. Спасибо!
  Такой Вырицу я увидел глазами фотографа Льва Магрилова (Маг+ри+лов) - дедушки моей будущей супруги, когда оказался в Вырице во второй раз. Первый раз мы ездили туда с Леной, на могилку старца. Могилка была ещё под  небесным куполом, часовня появилась гораздо позже. Вторая поездка в Вырицу тоже началась с Лениного звонка в сентябре.
- У меня подруга спрашивает, можешь ли ты их с дачи в город перевезти?
 Я думал, что ответить. Сцепление надо было менять, а машину нагрузят на обратном пути, и ехать неизвестно куда.  А если сцепление совсем сдохнет?
- Помнишь, мы в Вырицу ездили? Вот, надо Сашиного дедушку оттуда привезти и вещи. Она звонила, просила тебя спросить. У неё, оказывается, там дедушка летом живёт.
- Саша, это с которой в Зеленогорск ездили?
- Да.
 Что-то шелохнулось в душе. Отказываться расхотелось. Я спросил Лену, удобно ли будет взять с собой Наталию Павловну, ей тоже хотелось съездить к Серафиму Вырицкому… Так я с мамой оказался в Вырице - в Казанском храме. Сашу мы встретили на могилке Серафимушки и поехали за её дедом в дом, построенный им в шестидесятые годы XX века.
 В Вырице Магриловы  оказались после войны.  Довоенное жильё в Ленинграде было разрушено. В Вырице снять комнату было проще, да и работа фотографа нашлась инвалиду. Дед приехал в Ленинград из Мелитополя, где у его отца во время НЭПа был собственный фотомагазин. В молодости Лев служил на флоте, с 39-го года без ноги. 
  Загрузив вещи, стал помогать усаживаться деду. Отдав  костыль, он оперся на мою руку... Его рука, натренированная костылём, была лапищей, по сравнению с моей. Всю обратную дорогу меня не покидало ощущение дежа вю, я вспоминал встречу с Каликом и его бред про одноногого Джона. Разгрузив вещи в городе, попив чаю у Саши, мы приехали домой. И тут выяснилось, что я забыл в Вырице…  Нет не голову, а всего лишь шапку и куртку. Надо было опять звонить Саше. Свет сходился клином на этой юной девочке!
 Зимой Александра стала Александушкой. Она  кормила меня испечённым ею «муравейником», когда я сидел дома со сломанной ногой и ужасно расстраивался, что не смогу поехать с ней на Новолетие 1999 года в Николо-Вяжский монастырь, куда она ездила. Поэтому, сняв гипс на пол срока раньше, я учился ходить. И научился до такой степени, что в монастыре таскал ведра с песком и цементом на колокольню. Не мог же я отпустить Сашу одну! Я боялся, что она повторит путь Лены. 15 января, в свой праздник, Серафим Саровский устами Сашиного духовного отца отправил нас за благословением к Александру Свирскому. Что это должно было быть за благословение, мы не знали. Не знал я и того, что мудрая Александушка задумала несвойственную ей глупость: она выйдет за меня замуж, если нам откроют раку с мощами. Оказалось, раку открывали только священникам, но почему-то открыли и нам, приехавшим не вовремя, но издалека. На Пасху 1999 года после ночной службы я получил окончательное и бесповоротное «да». Это «да» я хорошо запомнил, после него я минут сорок  вытаскивал увязшую в грязи на пол колеса машину. Вечером земля была подмёрзшая, а под утро я выезжал из непролазной грязи. А в последний день весны, через год после встречи с Каликом, я вёз невесту в храм святого Димитрия Солунского* на венчание.
----
*Солунь – солнце.

Глава 31.

  Ромин папаша! Я не показывал этот рассказ тебе в 1997 году, теперь хочу, чтобы ты его прочла. Этот рассказ я долго никому не показывал. Это сон, приснившийся мне, на третий день после смерти Александры Вениаминовны. Сон, очень отчётливо сохранившийся в памяти и сразу записанный, лишь немного обработанный.

       Холодное безмолвие.

 Первый крик младенца и предсмертное «прости», слетевшее последним вздохом. Человек держится за жизнь, как и она, держится за человека. Он нужен ей. Человеку иногда кажется - всё. Но душа в предсмертном крике успела умолить Отца, и человеку дана милость - время. Время на покаяние.
  Время - милость и дар, наказание и страх. Время - подарок вечности и надежда для сохранивших Веру. Лишь немногим дано подняться над временем и окинуть в короткий миг прошлое, настоящее и будущее, увидеть их одновременно и удивиться промыслу Божьему, осознать его всеобъемлющую милость. Взлёты и падения - волны будущей вечности, поднимающие нас, позволяющие увидеть простор и тут же опускающие нас в бездну, заставляющую нас собраться и дожидаться следующего гребня.
  Белая чайка, взмывающая вверх, туда, где невозможно сопроводить её взглядом, растворяющаяся в солнечном безмолвии, не позволяющим проследить её полёт в мир, дающий передышку странникам. В мир, позволяющий им перевести дыхание, отрешиться от боли и осознать смысл происходившего ранее, приблизиться к вечности и взглянуть со стороны на пройденный путь. Странноприимный мир, в котором происходят изменения, но который не зависит от желаний и усилий в нём находящихся. Можно ли его описать простым, знакомым нам с детства языком? Это описание будет лишь одна из проекций того мира на одну из человеческих душ. Проекция, позволяющая  составить о нем представление, но не претендующая на объективность, так как невозможно по одной из проекций восстановить  мир с другим порядком мерности.
 Лежбище, напоминающее лежбище тюленей или котиков, простирающееся до самого горизонта. Его многочисленные, но одинокие обитатели, кажущиеся спящими, но взирающие с надеждой на небеса. Обитатели, лежащие  на берегу холодного океана и обдаваемые его ледяными брызгами. Изредка мелькающий луч света, сохраняющий для них единственную надежду, что время не остановилось, что холодные брызги от волн, разбивающихся о камни, могут прекратиться. Надежду не оказаться поглощёнными в холодной и тёмной пучине, иногда безвозвратно пожирающей очередную жертву, находящуюся у самой воды, и не успевшую или не имеющую сил переместиться дальше от ледяного дыхания океана. Силы не в их телах, они в памяти тех, которых пока нет здесь. Память - свойство времени. И в памяти тех, которых пока нет здесь, их надежды. В пучине прекращается время, холодные волны, подобно горячему пламени смыкаются, отнимая надежду на следующий миг. Время исчезает, а не останавливается, остановка подразумевает продолжение, а там оно исчезает совсем, вместе с надеждой.
  Гладкие валуны, отшлифованные морем, смирились и покорились стихии. Но и они ждут и радуются за тех, кого незримые распорядители мира переносят подальше от кромки прибоя. Сейчас они удивлены странному, полупрозрачному, похожему на привидение гостю. Он, еле держащийся на ногах в порывах налетающего ветра, вглядывается в глаза безмолвных существ, лежащих на берегу, в глаза, наполненные мольбой. Его и Люкин взгляд  встретились… Искра надежды, блеснувшая во взгляде, сменилась озабоченностью и страхом за забредшего сюда и не знающего того, что стало известно ей в одно мгновение. Откуда ей было знать, что именно это он хотел ей сказать давно, но откладывал, ожидая удобного случая, который так и не представился.
  Медленно перекатывая, он передвигал её дальше от берега, подальше от холодных брызг. Еле заметный уклон отнимал силы, а взгляд полный благодарности молил: «Оставь. Где остальные? Тебе не справиться одному».  Секундная передышка и тишина. Тишина, ставшая звенящей, даже для безмолвия, царившего здесь. Окружающий мир напрягся, из разверзнувшихся волн на берег вышел тот, кому не по нраву, когда у него отбирают очередную жертву. Гость оглянулся... Исход столкновения, эхо которого безжалостно прокатилось и по другому миру - миру Яви,  был предрешен.
                Декабрь 1997 (сон на третий день после смерти Люки)

Глава 32.  Письмо не Деду Морозу.
 
- Почему не Деду Морозу?- спросите вы.
  Так уж вышло в этом году. Деда Мороза дочка решила изловить. Видеокамеры уже настраиваются, ловушки тестируются, из поющих детских игрушек папа мастерит сигнализацию. Для папы дело не новое, ранее сына учил «минировать», растяжки посреди коридора ставили, открыванием дверей чеку из сигнализации выдёргивали, и звучала песня про Чебурашку из вынутой из детской игрушки «говорилки», на диван сядешь и там «заминировано». Жаль, что до ножей, воткнутых в землю остриём вверх, где дети босиком играют, не дошло, как в семьях у казаков принято.
  Так что Мороза Ивановича дочь изловит. Как же ему письмо писать? Вдруг обидится. Хотя её это мало смущает. Она и письмо на окно вывесила, и компанию по поимке развернула. Началось всё с листовки в коридоре, в которой общественность в лице Насти и Дары объявила об открытии сезона охоты на Деда Мороза. И предлагала эта общественность петицию подписать. А тем, кто не подпишет недвусмысленно намекалось, что на них и будут тестировать ловушки и сигнализацию.
   Бабушка и Андрей не подписались. Ладно бабушка, ей Дедушку жалко, да и заметила она резонно, что к Рождеству холодильник занят разными вкусностями, и Деда туда не посадишь, значит, если и поймаешь, отпускать придётся. Да, чуть не забыл. Ёлку с гирляндами Ангелы приносят нам в Рождественский сочельник, а Дед Мороз навещает нас в Рождество. В Новолетие (с 31 на 1-ое) пост, и у детей другие радости. На дачу съездить, развести костёр в ночном лесу, поиграть в игры за столом, и лучше подальше от зомбиящика. Дети! Почему вы так быстро выросли?! В игру «Кто хочет стать миллионером?» играть уже не хотят. Видимо, пора сыграть в «Секрет на миллион». Андрюшу теперь на дачу не загонишь в Новолетие. Взрослый! А Настину петицию не подписал! Будто забыл, что сам недавно проводил избирательную кампанию «мамонты во власть» и писал листовки против пингвинов в политике.
  А эта девочка тоже хороша, вздумала Мороза Ивановича изловить, когда он подарки под ёлку будет класть. Хотя я в детстве тоже понять не мог, как подарки под ёлкой оказываются. У нас на проспекте Смирнова форточка узенькая была, вертикально выдвигалась, сейчас нет таких. И в новогоднюю ночь её открывали, чтобы Дедушка подарки принёс. Меня тогда не смущало, как Дед в форточку пролезал, меня смущало, как подарки через неё проходили. Ладно, Дед волшебный, везде пройдёт, но подарки! Этот вопрос мучил мой пытливый детский ум каждое 31 января. В эту ночь мою кровать ширмой отгораживали от накрытого стола и ёлки. Но я в ширме оставлял щелочку и ждал этого «волшебного момента», ждал, ждал... Но сон побеждал любопытство. Так и осталась загадка нерешённой. Хотя, дочка мне всё объяснила. У Деда «уменьшающий модуль» есть, а то, как бы подарки для всех к нему в мешок влезли. Вот оно мультяшное просвещение! А потом ещё над папой смеётся, что он сидит на кухне чай пьёт и «Пин-код» смотрит:
- Мама! Мама! Беги скорее! Папа мультики смотрит!
   Саша, та петицию подписала. Может, боится, что ловушки на ней испытывать будем? Нет! Она опасается путаницы с подарками. Тут без жены никак!
 Поехали мы как-то к племянникам в гости. Мы для них подарки привезли, под ёлку положили, и они для нас туда же свои сложили. Дети в нетерпении. Я и брат решили детей осчастливить, полезли доставать. Подарки вытащили, друг с дружкой переглядываемся... Чуть не разоржались,  а дети не понимают. Подарки жены покупали, хоть бы просветили мужей, что от нас им, а что от них нам. Пришлось взять таймаут для консультации и жен с кухни вызывать. Мудрые жены выручили - дети и не поняли. Смех, да и только!
  Смех смехом, а мне тогда Ромин папаша вспомнился. Я в межсезонье ботинки купил… Прихожу домой, а папаша Ромкин, шкаф открывает и точно такие же мне ботинки протягивает. Они с предыдущего сезона остались, а я и забыл. Понятное дело, вечер испорчен, повод «крыску сделать» найден... Ладно вечер, так эти ботинки мать первенца мне на суде припомнила:
- Ботинки по две пары покупает! А жену с ребёнком без средств оставляет!
  Будто я за ботинками следить должен! И будто не она выябовалась, отказываясь от помощи. Ух! Я теперь учёный! И прежде чем ботинки купить, первым делом к Александушке:
- Любимая! У меня обувь осталась с предыдущего сезона?
  Слава Богу, он женушку мудрую послал. Но береженого и Бог бережёт!
  Опять я отвлёкся! От поимки Деда Мороза к ботинкам двадцатилетней давности. А тут Рома выстукивает  мне из-под сердца пяточкой при помощи азбуки Морзе:
- Лучше я «Письмо не Деду Морозу» тебе продиктую. А то вы, родители, чокнутые оба! Взрослые люди, а посмотришь на вас…
  Верно! Пусть диктует. Устами младенца, говорят, Истина глаголит. А устами ещё не родившегося младенца - тем более. Поскольку Ист+ины в этом мире нет по определению. Истина - она в том мире, где пока Рома.

Глава 33 . «Письмо не к Деду Морозу», написанное под диктовку Ромы.

  Родители! Любимые мои! Мои первые Боги. Вы, давшие мне жизнь и уже дающие опыт вашего мира.  Пока я ещё не родился,  и пока я вижу мир, где мне предстоит оказаться, из другого измерения. Пока я ещё помню те знания и мудрость, которые окружают меня здесь, я спешу сказать вам:
-  Как только я перейду границу миров, родившись в вашем мире, я забуду всё, став для вас несмышлёным младенцем. Учась у вас, я буду лишь мучительно вспоминать то, что знал ранее. Стану складывать пазлы мироздания, пытаясь увидеть целостную картину мира. Со временем я начну пользоваться интернетом и буду смутно вспоминать здешние Леговские каналы информации, соединённые с бесконечным океаном информации, в котором плавает та древняя ч+е+ре+п+а+ха, над которой смеются современные «учёные» вашего мира, не способные понять, что живут на «плоской» Земле в искривлённом пространстве-времени, опирающейся на трёх слонов.  Мне трудно описать здешний мир, пользуясь вашим языком, образность которого вы забыли. Мне порой думается, что услышав о Леговских каналах, вы подумаете о конструкторе «Лего». Нет, мои любимые! Леги и Арлеги -  это существа мира с большим числом измерений, с другим порядком возможностей, чем у вас. Здесь они общаются с нами, это удивительно! Я спрашивал их, зачем я иду в ваш мир, мир моих родителей. Но они загадочно улыбались, показывая мне множество прекрасных и жутких образов одновременно. Проанализировав  эти образы, я нашел в них только одно общее. Во всех из них, бесконечно разных, присутствовала удивительная грань, ограничивающая содержание, и эти грани удивительной красоты образовывали некую чашу, словно Священный Грааль, так усердно и безуспешно вами разыскиваемый. Словно образ буквицы «Червль», некая форма, постоянно видоизменяющаяся, удивительной красоты чаша, именно в гранях и прекрасная, поскольку именно там в полной мере проявлено её содержание. Именно там, где одно содержание соприкасается с другим содержанием и образуется та удивительная грань. Грань иногда настолько незримая, что кажется, будто  её и нет, словно миг Настоящего между Прошлым и Будущим. Грань, принадлежащая одновременно двум содержаниям. И это не только границы сред, не только границы государств и миров, не только границы Жизни и Смерти, Правды и Кривды - это и некие надвременные грани.  Да, это невозможно описать вашим языком, хотя это понятно  каждому в моём мире, где общаются на уровне образов. Здешний единичный образ - это сверкающий алмаз с бесконечным числом граней. И чтобы его описать, надо описать сверкание и твёрдость каждой из граней в бесконечном времени и пространстве. Из вашего мира лишь древние Руны передавали образы по цельности близкие к здешним.
  Родители, я начинаю вас понимать! Как вам трудно общаться в вашем мире. В вашем мире любая высказанная мысль – ложь, поверхностное суждение. Разве в вашем мире можно описать момент времени, предшествующий вспышке молнии? Представить то напряжение, и не только электрическое, которое заключено в этом моменте. Это как «Вау!» - в том смысле, что вкладывал в это сочетание буквиц Михаил Задорнов. Вам не под силу представить и «Вау!» зарождения новой Вселенной, момент состояния Вселенной за одну «Ижа» до Большого взрыва.
  И мы, дети, опускаемся в ваш мир для того, чтобы найти свою грань, по которой нам предстоит пройти. Грань, которая изменит нас, и которую изменим мы. И произойдёт чудо. Например, священный сосуд в руках деревенского и не слишком грамотного Батюшки превратится в струну, пронизывающую Вселенную и изменяющую её свойства. Отличие нашего мира от вашего именно в  этих гранях. С увеличением мерности количество граней увеличивается до бесконечности, приводя к их исчезновению. Поэтому наше пространство-время не имеет границ, не существует края пространства-времени, нет и начала. Но исчезновение граней приводит к невозможности совершенствования нашего мира. Мне трудно дальше продолжать, я разрушу ваши иллюзии, помогающие вам жить. Но я помогу найти вам того, кого вы так жаждете найти, разрушив ваши иллюзии. Если вы поймёте меня, вы откроете удивительную тайну. Поскольку в нашем пространстве-времени нет начала, в нём нет и Бога. Бог постоянно самосовершенствуется, Он совершенствует наш мир, Он и есть этот мир, но Его там нет! Единственное место, где Он может находиться и находится - это грань между прошлым и будущим, но это то, чего не существует! Либо уже не существует, либо ещё не существует. Поэтому, лишь научившись ценить настоящее, вы познаете Бога. Каждый из вас, идя по своей грани,  меняет наш мир, и в каждом из вас в настоящий момент есть Бог.
  Родители! Я боюсь вас утомить. О мире, находясь в материнской утробе, я могу рассказывать бесконечно. И мне безмерно жаль, что родившись, я забуду всё, что не успел рассказать. Старшие Леги  позаботились  лишь об одной мелочи, которую я должен буду передать моему брату Егорке, где бы он ни был – это конверт, на котором на вашем языке сверкает надпись «Гордыня и предубеждение». Вряд ли  он, уже взрослый и упрямый, захочет услышать только что родившегося младенца, поэтому я на правах самого удивительного его брата, который только может быть в вашем мире, говорю ему отсюда: «Лишь исправив ошибки в надписи на конверте, ты вскроешь послание, мой братишка. И лишь поняв, что ключ без замка - пустышка, ты поймёшь, что у тебя не только самый удивительный брат, но и то, что у нас с тобой удивительные родители».
  В мире, в котором я скоро проявлюсь, есть два начала: мужское и женское. Это не хорошо и не плохо, это данность вашего мира. Есть другие миры, где всё иначе, но мы говорим о вашем мире. Более того, женское начало - не только женское, в нём есть и мужское, и женское. Как и в мужском начале присутствует и женское, и мужское.  Так мозг мужчины - его женская часть, а мозг женщины - её мужская часть. И я, самый удивительный брат Егора, плод женского в мужском, оплодотворённый мужским женским. Моя мама - твой отец, Егор, назвал меня Ро+мой. Мне нравится это имя! Родной мой. Роман, если полностью, если верить, что сбывается пророчество Калика твоему отцу, Егор, о необычном втором сыне наших родителей: « Имя Рома дашь ты ему, а не она, и будет у него множество крыльев, выходящих из одного корешка...» Ро+ма – родной мамин.
  Во всём этом печалит меня лишь то, что я какой-то маменькин сын. «Он мой», - говорит она. Я чувствую, что отец  тоже где-то есть, и он необходим, но порой я опасаюсь, что не смогу увидеть его. Будто чувствуя моё волнение, он выложил своё фото к концу декабря в «ВКонтакте». Увы, я не знаю дату снимка, мне не дано разглядеть отсюда, что это - профессиональный фотомонтаж, или профессиональная фотография с выпячиванием приёмов, используемых в фотомонтаже.  На фото он опустил глаза, будто ему трудно посмотреть нам с матерью в глаза, это словно извинения человека, не способного произнести их вслух. Его правая рука кричит о свободе и независимости, левая будто прикоснулась к давним воспоминаниях о наших с Егором родителях. Шарфик... Он насторожил нас. Крупные красивые глаза, пусть и  не заметные на снимке, в сочетании с невыносимым характером, и шарфик, прикрывающий...  Лучше думать, что это изюминка стиля или элемент, облегчающий монтаж при наложении фотографий. Мне очень понравился стиль отца на фото. Фотограф - профессионал, надо отдать ему должное! Удивительно точно передан характер, и прекрасно скрыты недостатки! Словно фото для сайта «Городская мода», где важна лишь оболочка и то, как она преподнесена, и где забывается, что прекрасная и удивительная  грань возникает лишь на границе двух содержаний, когда  наличие совести не воспринимается лишь как анахронизм прошлого, ведь иначе грань превращается в фантик пустышку.
  Порой мне страшно, вдруг отец болеет. Вдруг он не придёт и не возьмёт меня первым на руки, когда я увижу свет, радившись в вашем мире. Я завидую Егору: из рук врача отец взял его на руки первым, ещё не умытого. Вдруг мой отец не ждёт меня так, как ждал сына отец брата. Ещё страшнее, вдруг мама не захочет делиться с папашей и скажет, что и «кровь 12 февраля» может быть только её. Или вдруг мама избавится от папы, когда поймёт, что первые трудности позади. И я на вопрос папаши: «Как мама?» - ещё не научившись толком говорить, отвечу, как ты Егор ответил своему отцу, когда он приходил к тебе в детский садик, не имея другой возможности навестить тебя: «Она всё - я сама, я сама».
    Нет! Я верю, моя мать мудрая и терпеливая, с её кровью я впитал уже очень многое из вашего мира. Я знаю, её родом мне предопределено уходить корнями глубоко в прошлое. Для меня уже не загадка, почему у родителей разные фамилии. Пусть это и не соответствует Кону, но я сумею это использовать. Я уже люблю своих родителей, может, я им, многосветлым, смогу показать, что значит Любовь. Будет здорово, если мне от папаши достанутся крылья, и я смогу полететь! И острый клюв… Но, я обещаю, я не буду клювом причинять боль другим!  Сокол, летящий к корням. Твоему отцу, Егор, открыто твоё предназначение, и будет жаль, если в Матрице жизни ты найдешь иной, чужой определитель и останешься пустышкой, ключом без замка.  Пустышкой, вслед за толпой, повторяющей:  «Порядка-де, вишь, нет». Забыв, что значили слова летописи: «… наряда в ней нет». Или, того хуже, сведя понятие наряда к  моде и разукрашенной морде.
  Все же мне не понятно, почему папаша не рядом, почему он не положит руку маме на живот и не благословит меня. Тебе, Егор, больше повезло, тебя любили и мать, и отец! Тебя ждали. Я хочу, что бы ты взял меня на руки, когда я появлюсь, чтобы ты прочёл меня своей матери, глядя ей в глаза.
  Егор, твой отец называет тебя клоуном. Я перерыл все Леговские каналы информации и понял - это хорошее слово. Правда и у нас есть «цензура», нам не всё преподносится в готовом виде, иногда некоторая информация скрыта от нас до времени. Хотя, как ему ещё называть тебя, после твоей глупости в 18 лет и полной дурости в 20-летие. Ты же не «завравшаяся гордячка с маразматической родительской программой», ты -  мужчина, и должен видеть глубже женщины. Егор, я пока не разобрался в некоторых понятиях вашего мира, но я вижу, как вздрагивают Леги и вытягиваются по стойке смирно, когда твой отец в сердцах произносит свою мантру «нучтосука». Знаешь, эта мантра в его устах сильнее многих длинных и древних молитв, в ней сконцентрирована такая Сила! Мне порой даже страшно, что будет, если он не удержит эту сжатую пружину, если его терпению есть предел, и эта сила перестанет быть силой Любви.
  Егор, нельзя играть родительскими чувствами, как это посмела сделать твоя мать, это очень больно аукнется. Когда-то офицер одного подразделения сказал о твоей матери: «С такими, когда у них заложник, практически невозможно договориться». Мне жаль, Егор, но твоя мать, мой папаша, сделала тебя должником рода отца. Для тебя, в твоём мире, это пока пустой звук. Видимо, слыша такие слова, ты можешь испытывать чувство, подобное тому, что может испытывать ребёнок ясельного возраста, когда ему пытаются объяснить высшую математику.  Но это очень серьёзно. Отец не требует вернуть долг, любя тебя. Но есть Кон. Брат, я не только критикую, я знаю, как разрывается моя мать, я надеюсь, что меня ждёшь не только ты, Егор. Я хочу вас всех увидеть. Вы - словно ленты разного цвета, из которых должна сплестись коса. И я хочу гордиться тобой, Егор! Твоя мать знает, что твой отец ведает, что говорит, но её это жутко бесит, это противоречит её родительской программе.
   Знаешь, брат, меня волнует мать, с её мантрой. Когда я слышу, как она произносит её, мне думается, я сейчас увижу отца. Но этого не происходит. Я не нашел точной информации в наших информационных каналах, пытаясь понять, что значит эта мантра. Мне представляется  рана на дереве, место, откуда отвалился сук, например, у берёзы. Сук, предавший дерево, оставивший на его стволе вечную рану, напоминающую о женском начале и подлости любимой женщины.
  Но ваш мир настолько искажен! Я удивляюсь, слыша как люди, стоя перед многочисленными календарями 2018 года, ёрничают: «Год суки впереди». Мне кажется, люди вкладывают иной смысл в это слово, и меня пугает это несоответствие.
  А потом, кто сказал, что 2018 год - год собаки? Люди, вы что, все с Дикого поля все понаехали? Это у них собака. А у нас п+е+с (покой есть сохраняющий) и пс+ин+а.
  А если ещё глубже, то год этот вовсе и не год Пса. Кто-то вас так запутал, что вы, забыв про своё наследие, с радостью пляшете под чужую дудку,  живя по чужим ритмам, а потом удивляетесь, что не попадаете в такт. Что пригодно Аримам, не подойдёт вам, справедливо также и обратное. По нашему календарю (Каледы+дар) этот год Огненного Феникса, начавшийся, кстати, ещё осенью. Это год, обнажающий и решающий проблемы наших Родов.

Глава 34.

 - Рома, поговори со мной. Ты подозрительно затих. Дети, вы иногда даёте силы, которые нам так необходимы. Дал Андрюше прочитать мою писанину. «Здорово, папа! Но только очень печально», - сказал сын и обозвал меня Пьеро. Про Пьеро он не прав, но эта скупая похвала из его уст много стоит. Порой, кажется, дети не воспринимают, когда что-то говоришь им, или воспринимают это в штыки. И как потом удивительно услышать из уст детей то, что когда-то им говорил.
- Знаешь, Леги слышали, как ты просил дедов о помощи. У них одинаковые имена? Расскажи мне о них.
- Ты меня проверяешь? Ты сейчас должен знать о них больше чем я. И мог бы мне рассказать о них, и о Егоре с твоим отцом, знаешь же, как сложно мне о них что-то узнать.
- Я уже очень близко к вашему миру, Черепаха уже очень далеко. А «цензура» нужна и для нашей безопасности. А потом, ты же сам знаешь о грани, она у каждого своя. И ты сам должен найти её и пройти по ней. Общая грань, принадлежащая иногда нескольким родам - это их дети. Мало кто из вас осознал это, некоторым из вас и говорить этого нельзя. Ты же видел дупла, разрушающие могучие деревья, это печально… Мало кто в вашем мире живёт по Кону. Поэтому, вам свойственно бояться Кон+ц+а, не понимая образа слова Кон+е+ц. Не понимая, что Кон Есть Цель.
- Это понятно. Я благодарен «Буквице», она привела меня к ВЪре. Хотел узнать о дедах? Слушай, Рома, хотя я знаю очень мало о них, к своему стыду.
  Да, оба дедушки Павлы. Один Павел, мудро оберегавший внучку и не сказавший, сколько он убил фашистов, - профессор по отравляющим веществам Военно-медицинской академии. Но почему-то позволивший дочери напоить ядом гордыни и отцененавистничества любимую внучку. Внучку, для которой был идеалом мужчины, для которой на балконе сделал отверстие в пластике, чтобы ей лучше был виден мир. Почему-то даже он, предупреждавший внучку о таких мелочах, как например то, что надо закрывать глаза и задерживать дыхание, когда взлетает стая голубей, не смог заложить в девочку элементарные понятия о совести и месте женщины в семье. Как часто многие вещи кажутся нам само собой разумеющимися. И как потом странно, что очевидное для нас, для многих не очевидно.
  Другой Павел спорил с Максимом Горьким о целях революции. А впоследствии, придя из Ленинградского ополчения, сжег на глазах семьи партбилет, объяснив, что воевал за своих близких, за свой город и свою Родину. Жаль, дедушка, я не увидел тебя. Лишь бабушка рассказывала о тебе, и, проходя по Петроградской, показывала дома, построенные при участии деда-прораба. В мыслях мальчугана это воспринималось как: «Эти дома построил мой дед!». Не перестаю удивляться, как странно устроен мир. Дед, строивший и отстраивающий Ленинград до и после войны, сам ютился с женой, с тремя дочками и приехавшим учиться в Ленинград Юрием -  мужем старшей дочери,  в одной комнате огромной коммунальной квартиры. Квартире, вмещавшей ранее и хозяев, и прислугу, до революции полностью принадлежавшей отцу бабушки Нади - Александру. Александр и Татиана, прадедушка и прабабушка. Успешный предприниматель и  гувернантка, служившая у генерала, с которым был знаком прадед. Белоостров, тогдашняя Финляндия - место их знакомства. 1897 год их венчания в Князь-Владимирском соборе, указанный на иконе Спасителя, которой их тогда благословили. Иконе, которой благословила меня мама в день венчания с Александрой. Прошло более 100 лет, и икона нашла новый приют. Есть какое-то созвучие в именах, будто очередной намёк Небесной канцелярии. Словно материнская молитва услышана родом, и прадед, умерший 100 лет назад в годы революционной смуты 1917, благословил правнука. Смерть прадеда словно подтверждает более поздние слова из романа Булгакова: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер». Он собирался уехать с семьёй из охваченного революционной заразой Петрограда, уехать в родовое поместье в Белоруссии.  Но судьба распорядилась иначе: огромные очереди за железнодорожными билетами, сильные морозы, воспаление легких и быстрая смерть.  Его слова, сказанные перед смертью, выполнили, но до конца так и не поняли: «Появятся подселенцы, обязательно оставайтесь в моём кабинете там…» Семейная легенда или предсмертный бред? Жаль, что человек внезапно смертен.
  Ещё жаль, что часто люди не видят различия между понятиями гордости и гордыни! Гордость укрепляет рода, гордыня разрушает их. Старшая сестра мамы - Лидия Павловна, пережившая с моей мамой и моей бабушкой все ужасы блокады, выйдя удачно замуж, стала избегать и родителей, и сестёр. Мама вспоминает, как она помогала Юре прописаться в Ленинграде, чтобы была возможность учиться в аспирантуре, как соблюдала правила выхода сестёр замуж – старшая должна выйти замуж первая. Она до сих пор хранит открытку мужа старшей сестры с надписью: «Благодарю за участие в моей судьбе. Шенин Ю. Д.» Шенин Ю.Д. стал доктором химических наук, старшим научным сотрудником, преподавателем  СПбГУ, а его дочке биохимию должна была преподавать бабушка моего первенца – доцент и тоже преподаватель СПбГУ. Талантливая Лидия Павловна, пишущая стихи, занимающаяся живописью, воспитавшая двух дочерей... Плохо, когда мы гордости предпочитаем гордыню.

Глава 35.

- Рома ты больно лягаешься!
- Почему этой иконой не благословили тебя с моим отцом?
- Мне раньше не приходило это в голову. Уж не ревнуешь ли ты случайно?
- Бабушка Наташа как относилась к моему отцу?
- Как можно относиться к человеку, который тебя считает с высоты своей гордыни «недостойной внимания»? С терпением. Молясь за невестку и внука. Полное непонимание маминых способностей, вызывало у твоего отца ненависть, а порой и страх, что раскроются тайны и планы, которые хотелось скрыть.  «Змею пригрел ты на груди», - меня поразила тогда мамина фраза. И я сказал своей матери слова, за которые мне стыдно до сих пор: «Мама, пора меняться!». Но меняться надо было не маме, а невестке. А я считал, что это был мой выбор, я искал даже не столько жену, сколько мать своему будущему ребёнку. Сыновья ищут жен, похожих на мать.  Я и нашел, в них было что-то похожее, увы, кроме главного. Да и понятия о змее у нас с моей мамой несколько отличаются, я вижу в этом древнем символе мудрость и пользу.
- Какие способности у твоей мамы?
- Это не объяснить в двух словах. Об этом можно писать отдельную книгу. Они с моей крёстной могут входить в «поток» или подключаться к нему. Могут видеть то, что не видят большинство людей. Видеть, если это нужно Небесной канцелярии, а не просто из любопытства. Видеть причины событий, предыдущие воплощения, говорить то, что нужно сказать людям, иногда не понимая, что это значит. Это не сказка, это  очень тяжелая и непосильная ноша. Когда это произошло впервые, я подумал у мамы «поехала крыша». К их счастью, но, видимо, к моему сожалению, они ограничили себя. Ограничили совершенно осознанно, понимая, что лечение людей это непосильная для них ноша, хотя моментально нашлись «продюсеры» предлагавшие использовать дар. Но то, что даром получено, даром и отдаётся. Оглядываясь назад,  я всё больше осознаю, что чудо, произошедшее с «мамами» нужно было для меня, Фомы неверующего. Только чудо могло привести атеиста к Правьславной ВЪре. Хотя мои корни и ушли гораздо глубже в прошлое, чем 2000 лет, они прорастают в настоящем.  Небесная канцелярия непостижимым образом заботится об этом! Хоть я и согласен с Фридрихом Ницше: « Нет более опасного заблуждения, чем когда путают следствие и причину: я считаю его настоящей порчей разума». Но иногда жизнь подбрасывает нам такие сингулярности, что происходят чудеса.  В этих сингулярностях  трудно, а может и невозможно понять, что первично, что вторично, где причина, где следствие. Пространство искривляется, и следствие оказывается первичнее причины, или их порядок становится зависимым от наблюдателя. Так появляются «места силы». Возможно, они у каждого свои, возможно, они проявляются лишь на время. Возможно, лишь нарушение распределения вероятностей позволяет говорить о «силе» определённого места. Небольшой пустынный сквер в 1992 году с водоёмом и  редкими деревцами между улицами Ольги Форш и Демьяна Бедного на пересечении с проспектом Просвещения. Мама, гуляющая  около пруда, в день рождения младшего сына, ушедшая из дома неверующей, вернувшаяся верующей. «Я тебя возлюбил. Я твой внутренний голос, слушай его, он всегда прав», - слова, услышанные вблизи пруда, изменили не только мамину жизнь, но и жизни многих людей. Но сейчас меня удивляет уже не это. Меня удивляет, как менялось само место, вслед за изменением (именно вслед, а не ранее!) моего мировосприятия. В изначально пустынном сквере вырос маленький храм преподобного Антония Сийского. Через какое-то время, словно в напоминание о том «кто в доме хозяин», и что безумно срубать дерево и втыкать его в землю без развивающейся тысячелетиями корневой системы, в сквере появился Прометей, несущий людям огонь древней веры. Прометей, словно напоминание загордившемуся клиру, о различии между религией и ВЪрой, между фарисейством и Любовью. Словно могучая корневая система, пережившая ночь Сварога, начала прорастать молодыми побегами, с наступлением рассвета. Словно ещё одно подтверждение моей уверенности: «Корни маминых чудес гораздо глубже, чем история Христианства».

Глава 36.
 
- Я знаю, о том, что ты рассказываешь. Но я не услышал ответа на мой вопрос про благословение семейной столетней иконой. Почему тебя и моего отца бабушка Наташа не благословила ей? Пойми, он мой отец! Многие из твоего романа, а я и есть тот самый Роман, напророченный тебе, сделают выводы, что это твоя изощрённая месть моему отцу, поскольку некоторые моменты будут понятны только ему. Месть всепрощением, которое бессмысленно без покаяния моего отца перед тобой и Егором. Ты услышишь обвинения в подлости, в нежелании посмотреть на те же события глазами моего отца, тебе скажут, что причину надо искать в себе, и много скажут правильных слов, чтобы упрекнуть тебя. Скажут, что ты сполна отплатил за слова: «Будешь кусать локти, ребёнок твой, а воспитывать ты его не будешь». Да, ты  не кусал локти, ты остался человеком, и Макошь мудро сплела тебе судьбу. Ты получил удивительное сокровище в награду. Это ВЪ+ра и Александушка. Ты говоришь, что ты всё простил моему отцу. Но я же удивительный ребёнок, и я знаю, что у той фразы, сказанной тебе в коридоре: «… воспитывать ты его не будешь», - было продолжение.  Любимая женщина, решившая считать себя бывшей, и стоявшая рядом тёща в приступе маразматической злости продолжили эту фразу: «Вот не …». Я хочу верить, что они сделали это неосознанно, иначе это беда их роду, если не будет покаяния. Эти слова тебе простить сложнее всего. Слова, сказанные в таком состоянии, обладают силой, ты лишь позже научился защищаться от подобного, да и не смог бы ты тогда вернуть любимому человеку то проклятие, ты слишком любил мать первенца. Да, ты и Макошь всё обратили к пользе. Да, ты выполнил то, что пообещал им в тот момент, но своего обещания  они не сдержали. Ты же помнишь, как гордыня играла ухмылками на их лицах в тот момент, и сын трусливо бросил трубку, когда ты позвонил ему к восемнадцати годам. И ты выполнил вторую часть обещания. Тогда ты пообещал, что сын, когда вырастет, узнает и правду отца. Но продолжение той фразы ты не простил до конца. И ты лжешь, что не знаешь мою концовку! Да лжешь! Лжешь в том смысле, который сам вкладываешь в это слово. И ты уподобляешься тому же дьякону Кураеву, по которому иногда «проходишься», обвиняя его в том, что он жонглирует информацией в своих интересах, пользуясь безграмотностью людей. Я же не только твой ребёнок, и мне хочется помочь отцу тоже. Или ты думаешь, что от двух многосветлых могло зародиться что-то иное? Я хочу, чтобы ты перестал прятать меня от отца! И мне противно, что ты, придумав как закончить меня, лжешь, утверждая обратное. Напечатай придуманную концовку, и я буду дальше помогать тебе, пока смогу. Это оставит мне хотя бы надежду, что окончание будет иным. Концовка, задуманная тобой справедлива, но мне она не нравится! Если ты не можешь без неё, пусть она будет, но не в конце. Да, концовка не в конце! Правда, здорово?! И не льсти себя надеждой, что мы изобрели новый литературный приём! Тебе мой отец 24 года назад дал почитать Кортасара, а я просто гений. Хоть бы похвалил меня!
- Ну, ты и нахалюга! Я знаю про сокровище и  удивляюсь, как мне доверили его. Найти в наше время в одном человеке жену и любовницу, дочь и мать, подругу и самого серьёзного оппонента моему Правьславию, это надо вытащить очень счастливый билет в жизни. Я не перестаю удивляться, как меня не испугалась эта молоденькая девочка, с которой я понял, что значит настоящая с+у+п+ру+га (и вовсе не от слова суп). В чьём хрупком плечике я нашел самую надёжную опору в жизни. А без ВЪры было бы сложнее, а может и вовсе не возможно сделать некоторых вещей в нашей  жизни. Рома, хватит лягаться! Хотя, ладно, это я не подумавши, не ревнуй сын! Это моя жизнь. А твоему отцу я даже благодарен. Но есть дела, которые дальше нельзя оставлять, их надо вытащить на свет и решить. Наши деды воевали за нас, и сейчас они с надеждой смотрят на нас. А если кто, прочтя тебя, обвинит меня в мести, я дам ему веник, пусть метёт у себя. Как о. Кирилл в Вырице дал мне капроновую швабру и сказал мести храм (понял ли он, на что «благословил» меня подобным образом и насколько это перекликается с мамиными стихами и видениями о храме!).  Это не месть твоему отцу, Рома, это шанс для покаяния, предложенный в очередной раз дорогим мне людям.  Ты хотел концовку напечатанную? Читай. Здесь не будет фотографии твоего отца стоящего на коленях на сцене, а в окончательном варианте посмотрим…

***
  Женщина-гордячка, почему вместо покаяния надо накатать ком вранья? Или, если уж каяться то не просто в предательстве и подлости, а в том, что подобной суки вряд ли ещё встретить можно? Надо и в этом оказаться самой, самой?! Такая и на исповеди играть продолжает.
-  Батюшка, я самая грешная!
- Коней крала?
- Нет.
- Тогда заново начинай, нечего передо мной красоваться!
  Так вот и тебе передо мной нечего выябоваться*, я видел тебя и богиней с раздвинутыми ногами дающей жизнь нашему сыну, и подленькой интриганкой, считающей  ботинки мужа на суде, и сукой играющей на отцовских чувствах на второй день после родов. А исповедей я столько наслушался  от людей, что иногда по первому сказанному полуслову могу многое сказать о человеке. Поэтому меня не удивляет, что ты способна ползать  на коленях перед толпой на сцене, а вот встать на колени передо мной и сыном…
----
* выябоваться – от «выя» (шея), то есть шея, изогнутая особым образом, выставленная напоказ, для привлечения внимания. Поясняю, а то народ у нас может и не знать происхождения слов, превратив сакральную лексику в сквернословие.

Глава 37.

- Я хоть и ребёнок, но мне страшно. Вдруг и в тебе есть яд гордыни, порой я вздрагиваю, слушая тебя. Для тебя есть авторитеты? Ты так задаёшь вопросы священникам, что они не могут ответить, делаешь посмешище из профессоров, пользуясь их узкой специализацией. В лучшем случае ты  делаешь из человека дурака, а потом сам же объясняешь, что он многосветлый оказывается прав. Ты не боишься, что кто-то сделает подобное с тобой? Например, я, твой и отца гениальный ребёнок! Может та змея, что ты пригрел на груди, успела укусить тебя...
- Рома! Ты же знаешь ответ! Или ты помогаешь мне писать тебя?! СпасиБо, удивительный сын! Только прошу, ты сам осторожней с гор+д+ос+т+ью, она многих сбила с пути, превратившись в гордыню! А в остальном я не боюсь, я буду рад, если ты сделаешь подобное со мной. Ты, видимо, знаешь, как я радовался,  когда в спарринге с Андреем получил от него впервые перчаткой по морде. Вы - мои дети, и приятно, что дети идут дальше. А когда-то я смотрел на маленького Андрея, играющего палочкой, и видел казака упражняющегося с шашкой. Удивительная вещь Родовая память!  Некоторые вещи мы умеем и даже не подозреваем об этом. Надо просто их вспомнить. Это как «Буквица». Можно прочитать тысячи книг, писать диссертации и не задумываться над значениями обычных слов: в+ос+поминание, в+ос+клицание, в+ос+питание, в+ос+приятие, вол+ос, ос+но+ва, В+ос+ток, с+ос+на и ос+ина, ос+о+знание и гор+д+ос+т+ь...
- Я тебе про укус змеи, а ты мне про «Буквицу». Ты уходишь от ответа!
- Не думаю, что яд попал при укусах. Меня бы не было уже давно. Возможно, яд был в молоке 96-го, которое причиняло боль твоему отцу. Я думаю тебе известно: оскверняет человека не то, что в него входит, а то, что из него выходит. А «Буквица» - это лакмусовая бумажка, тест на порядочность, как для говорящего, так и для внимающего. Она противоядие от информационной отравы, которая страшнее яда. «Буквица» - система, существовавшая всегда, но проявившаяся нам лишь недавно. Это спасательный круг в информационном потопе. Это некая структура («О») между знанием и нашим внутренним индивидуальным стержнем («ОС»), позволяющая нам получить ос+о+знание того, что мы принимаем, а что нет. Это ещё не сама Со+весть, это лишь призма, разлагающая информацию на составные части. Это помощник нашему духовному иммунитету. Иммунитету, который у нас стремятся уничтожить, пропагандируя духовный СПИД - толерантность. Возможно, я ошибусь, но мне видится, что и о «Буквице»  заговорили, с введением в информационное пространство термина толерантность. Кто-то, увидев корень, проявившийся на поверхности земли, скажет, что ещё месяц назад его не было, забывая, что, возможно, именно этот корень ровесник дерева. Толерантность и буквица не полярные понятия. Но толерантность приучает нас к все+яд+н+ос+ти. «Буквица» же показывает нам, что нам предлагают съесть,  позволяя что-то принять, а что-то нет.
- Тебе лекции читать, а не с младенцами разговаривать! Ты не ответил, авторитеты существуют для тебя? Откуда это ехидство про профессоров?
- Я думал, ты знаешь, что я имел в виду. Поверь, профессор - это не приговор, и МастЪръ это не панацея. Но электронике в техникуме в 1985 и 1986 году меня учил МастЪръ – Скитер Владимир Филипович. А двойку на экзамене по электронике на последнем курсе вечернего Политехнического института в 1993 году мне поставил «рыжий», не будем упоминать его регалий. Я не мог удержаться и попросил «рыжего» расписаться на листе с простенькой схемой, нарисованной мною в качестве примера, лишь незначительно отличающейся от стандартной в книге. «Предложенная схема неработоспособна!  Полное незнание принципа работы диода! жирная  “двойка” и роспись», - «рыжий» расписался мне в собственной безграмотности. Схема была частью работающего блока в аппаратуре, разработанной во ВНИИТе. Листок с экзамена, показанный моему начальнику на работе, вызвал у него такой несвойственный ему «приступ смеха», что присутствующие  в лаборатории, сбежалась посмотреть, что произошло. В жизни, в институте, в армии я с благодарностью вспоминал Скитера, человека прошедшего войну, «хохла», вызывающего трепет у студентов одним своим существованием, человека без профессорских титулов, способного не пустить на лекцию студента со сбритыми висками, со снисхождением относящегося к преподавательскому окружению и начальствующим. Профессора  и доценты Политехнического, преподававшие нам специальность не годились в подмётки этому МастЪру. Со Скитером мы сами становились электронами и дырками, сами бегали по проводам внутри устройств. Мы не зубрили формулы, они сами, цепочкой, одна за другой выводились из элементарных, превращаясь в многоэтажные. Таких преподавателей от Бога мало. В Политехническом, восхищение у меня вызывал старенький профессор математики, увы, я не помню его имени. Встречались «чудеса» и среди кандидатов наук. Когда такому «чуду» в Институте Телевидения передавали написанное нами описание работы наших устройств, чтобы он их «причесал» и объединил в инструкцию к аппаратуре, то я поначалу думал, что он специально принцип работы переворачивает с ног на голову «чтобы враги не поняли». Потом мне объяснили, что это он сам так понял, а о врагах и не думал. Видимо Скитер В.Ф. и есть тот авторитет, о котором ты спрашиваешь. С ним связана странная мистическая история. Году в 98-м я увидел стоящего во дворе дома Скитера В. Ф., он совершенно не изменился за двенадцать лет, на его лице была та улыбка, которая появлялась, когда он понимал, что мы усвоили материал. Я пошел к нему, желая подойти, но он, посмотрев на меня, улыбнулся и пошел в другую сторону. Я подумал, что обознался, или он не узнал своего любимого ученика. Потом, ещё года через три, встретив руководителя нашего курса Саяпину Галину Андреевну  я узнал, что Скитер умер лет 8 или 10 назад. Трудно сказать, что это было. Проще всего сказать, что я обознался.
  Хоть я и считаю, что схемотехника и женщины вещи несовместимые, но Галина Андреевна была лучшим преподавателем среди женщин и лучшей женщиной среди преподавателей. Ей особенно приятно было задавать каверзные вопросы по материалу. Она если и не могла ответить сразу, спокойно обещала разобраться к следующему уроку. Уже позже, женившись на Саше, я понял, что  они чем-то похожи. Поэтому было приятно встретить её в 2001 году в храме Дмитрия Солунского. Зачем-то Небесной канцелярии было угодно, чтобы мы ещё встречались несколько раз, встречались случайно, но именно в ответственные моменты нашей с Сашей жизни. А однажды, на ночь глядя, звонит Галина Андреевна и просит отвезти её на дачу и обратно. Причина переживательная, объясняет, что, кажется, забыла закрыть место, где роют колодец, а там маленький внук, а дочке не дозвониться. Каково же было моё удивление, когда я понял, что ехать надо в Ильичёво. Там, говорит она, ещё озера «Две сестры» недалеко.
- Рома, я благодарен всем учителям! И дело не в титулах. Жизнь - главный учитель. А в жизни самый ценный учитель тот, кто причинил тебе самую сильную боль. Такие уроки помнятся очень долго!  Ром, но ты же удивительный младенец. Я надеялся, ты меня просвещать будешь, а ты «цензура»! Рассказал бы, как мир устроен.
- Ты сам знаешь, что тебе рассказывать. Вспомни! Надо лишь вспомнить! Ты же сам этими словами любишь людей озадачивать.
- Нечто подобное я ожидал от тебя, сын!
- Ладно, я не буду вредничать, ты же выполнил мою просьбу с концовкой не в конце. Поэтому намекнуть я могу. Вспомни свой любимый принцип неопределённости Гейзенберга, объедини его с буквицами «пси» и «кси», получишь настоящую психологию и ксиологию (квантовую духологию). Вот и будет тебе «Копенгаген». А принцип дополнительности - лишь особенность вашего мира, которая позволяет вашему миру проявляться. Лишь осознав это, ты избавишься от сингулярностей в «маминых чудесах»  и поймёшь, что слова Ницше относятся к психологии, а «мамины чудеса» и многое другое к ксиологии (квантовой духологии).  «Буквица» же - тот механизм, что изменит  категории, которыми вы привыкли мыслить. Может, вы поймете, что дополнительность не означает полярности, что это как раз всё то, что между полюсами, в соответствии с  принципом неопределённости. Ваш мир двигается всеми возможными путями одновременно, а проявляется лишь в одном, с вероятностью, зависящей от вас самих. Ты же сам говорил о самоуправляемой вероятностной Матрице. Ещё вспомни лицо о. Мефодия, когда в конце его лекции о Личности ты спросил, скорее утверждая, чем спрашивая: «Личность – производная Души по Времени?».  А я давно хотел тебя спросить. Почему ты так уверен, что я сын?!
- ???

Глава 38.

- Не понял... Разве не от тебя у меня болит поясница? Разве не тебя я ношу под сердцем? А Калик? Он же говорил...
- Почему ты поверил ему? Ты, который не веришь никому, поверил системе. Ты не допускаешь, что он человек системы? Тебе же прекрасно известно, на что способна система. Она может белое сделать чёрным, а может наоборот. Ты проверяешь систему системой, противореча сам себе. Почему ты взял и решил, что я сын? Какое ты имел право? Ты нарушил мою свободу выбора. И не вздумай говорить, что свобода выбора разная для детей и родителей. Принципы Вселенной универсальны, иначе не будет порядка. Я младенец и долго молчал. Ты всё усложнил! Рома, роман …. А мне Романа больше нравится, и не роман вовсе, а пьеса! Мне так легче будет общаться с отцом и братом, ты бы хоть об этом подумал! Я пьеса, и хочу быть главным персонажем в ней! Я очарую, сведу брата с ума, он сделает для меня всё, пусть он будет режиссёром, актёром. Я дам ему славу и признание. Я поставлю отца на колени перед тобой. Ты же этого ждёшь? Поставлю на сцене, если в жизни гордыня не позволяет ему ответить за подлость, заставлю каяться. Пусть стоит на коленях перед толпой и тобой. Или тебе претит быть частью толпы?! Так выйди на сцену и смотри  на аплодирующих чудиков и лицемеров свысока.  Ты разве не помнишь фразу из фильма детства: "Луи, помни о детях", - я и помогу тебе. Родители, вам даже роли учить не надо, вам надо остаться собой! Или тебе достаточно того, что в Мариинском театре к тебе подходит леди в  шикарном вечернем платье: «Здравствуйте, Мастер, вы не помните меня? Спасибо вам!». Мне же хочется большего! Я хочу зваться Романа! Ты часто встречал такое имя? Вот о чём думать надо! А то Рома, Ромка. И поверь, у меня не будет комплекса неполноценности, я не собираюсь быть умненькой девочкой с комплексом кастрации. С вашими генами родители и моими знаниями я стану  гениальной, открою школу для одарённых девушек и буду готовить их к жизни. Я помогу им подняться над толпой, они будут элита общества. Мы будем выбирать отцов их детям. Почему псине важно выбрать породистого пса, а женщина должна довольствоваться мужем. Образование, университеты, музыка, живопись, умение вести себя и днём, и ночью - это будут современные гетеры! Мы создадим крепкие семьи с нормальными ценностями. Равноправие в семье. Женщина даёт жизнь потомству, муж обеспечивает семью. Дети только от гениальных мужчин, так легче создать элиту. Мужья это быстро поймут, и не будут настаивать на отцовстве. Тем более, у них свои привилегии, в период вынашивания гения, гетеры позаботятся о муже. Естественный отбор на государственном уровне, всё справедливо и служит процветанию народа. Случайные дети будут использованы обществом, после сортировки каждому найдётся достойное применение. Да, ты что-то сказал о пояснице? Терпи, не ной. Ты гения вынашиваешь! Разве ты не помнишь, как мой отец говорил: «Что вы смотрите на меня как на больную? Я не больная, я беременная!» Вот вспоминай и учись, а то поясница! Всё. Спать! Мне нужен крепкий и здоровый сон, мне ещё расти надо, и не вздумай пойти работать! Ты уже достаточно потрудился, записывая за мной, пусть рабы работают, а ты должен делать то, что тебе нравится и то, что у тебя великолепно получается!
- Заткнись! Ну, ты и *****! А-а-а!
- Любимый! Что с тобой? Ты кричал и ругался.
- Александушка? Где я? Я дома?
- Конечно. Сильно болит?
- Что?
- Поясница. Давай помассирую, может легче будет?
- Может и легче. Только ты же знаешь, я тебя не отпущу потом так сразу. А тебе вставать рано. Приснится же  такое! Сашунь, я люблю тебя! Сокровище ты моё.
- Тебе что приснилось?
- Ух... Школа гетер!
- Сочиняешь ты всё! Ладно, пост закончен, раз тебе гетеры сняться. А кричал чего?
- А как же святки?
- Святки так и останутся святками, а мужу помочь надо, раз он от гетер благим матом орёт! Переворачивайся любимый, спину помассирую.

Глава 39.

- Рома. Ром. Ты слышишь меня? Почему ты молчишь? Что случилось?
- Так, задумался.
- О чём?
- Почему ты лезешь в мою жизнь?
- Я уже слышал эти слова от одного клоуна. Теперь ты? Был бы чужой, не лез. Ты видишь мои сны?
- Тебе правду сказать? Но как ты узнаешь, что я не солгал тебе? Это я чувствую правду на вкус, и пока я здесь, я знаю, когда тебе хорошо, когда плохо, чувствую, когда ты радуешься и огорчаешься. А ты? Я могу солгать тебе, и ты никогда не разберёшься, где я солгал. Поэтому ты мне просто не поверишь. Не поверишь по привычке, ты же никому не веришь. Ты даже Александушку предупредил, чтобы перед твоей смертью она не воспользовалась ситуацией и не попросила тебя изменить Правьславию ради неё, так как  ей будет так легче. Ты даже супруге веришь во всём, кроме её искренних попыток помочь тебе вернуться в тело Церкви. Нет, я не вижу твои сны! Мне не надо их видеть, что бы их знать, ты неправильно сформулировал вопрос, и я не хочу отвечать на уточняющие вопросы. Мне было очень плохо, когда я пил твой сон. Если бы не твоё Сокровище, мы, возможно, уже не общались с тобой. У тебя удивительная супруга, береги её! Вряд ли ты поймёшь, но она спасла меня от самого себя. Но это же не её задача, это задача родителей, а вы где были?
- Да, у меня от тебя, кто ты там есть, сын или кто, крыша уже едет!
- Сын, сын. Успокойся! Хотя... Объясни, почему мой отец мать твоего первенца? Ты его спрашивал? Я нужен ему?
- А, крыша едет! Я вчера, впервые в жизни, забыл про родительское собрание у сына. В понедельник говорил домашним, а вчера даже не вспомнил. Странно, что никто из домашних не вспомнил тоже, я вспомнил сам уже под утро среды. По поводу отца… Разве отец спрашивал меня, когда ничего не объясняя, отстранил от первенца. Когда даже не предупредив, подал на развод, и после этого, как ни в чём ни бывало, приехал на снятую для них с сыном дачу. Когда там выябовался напоследок, будто осуществляя хорошо продуманный план подставы, о котором рассказывал сам же от лица своей знакомой стервы гораздо ранее. Мать первенца оставалась для меня женой, и можно было не останавливаться на грани, но я слишком возвышенно относился к женщинам, и даже в той мрази, я в тот момент видел женщину, любимую Женщину-Мать, ведь это наш сын сопел рядышком в детской кроватке. Поэтому швырнув мать первенца в койку, и посмотрев ей в глаза, я всю ночь гулял по ночному заливу. Я пытался понять смысл её слов, сказанных ранее неестественным голосом, сидя на полу у дивана в маленькой комнате: «Я знаю, что сделаю, я с тобой ***** ** ****  », - желая понять, куда она вляпалась, что с ней произошло. Это какой надо обладать манией превосходства, чтобы считать мужчин кобелями, необходимыми лишь для того, чтобы ни остаться без ребёнка одной в старости, а получив законнорождённого сына сделать всё, чтобы тебя бросили, получив вседозволенность и повод пудрить мозги ребёнку?  А если кобель не уходит сам, надо вынудить его уйти! В природе как, если кобель на суку пошел, то его и не остановишь. Прямо план подруги стервы! Только неувязочка опять вышла, тот, кого мать первенца считала кобелём, оказался Человеком и пошел на залив бродить, в ночь. Разве объяснил твой отец, что значит записка, оставленная на даче в тот же день рядом с повесткой в суд о разводе: «Я так больше не могу!». Не можешь что? Врать дальше не можешь человеку, который делал, любя, для вас всё?! Но повестки не приходят мгновенно, а то, что система сработает быстрее, ему в голову вовсе не могло прийти, то ли правда слепота напала, то ли мания превосходства глаза закрывала. Разве объяснил он свой спектакль, на который было дико и жутко больно смотреть в тот же день. Подруга с овчаркой, милиция с автоматами. И главное - вовремя и побольнее ущипнуть сына, а то он великолепно чувствовал себя на руках у того, от кого требовалось избавиться. А по сценарию надо было, чтобы сын громко орал в истерике  к приходу милиции, чтобы быстренько сунуть состряпанное заранее заявление. Мне интересно, о чём надо думать в момент такой подлости? Хотя, когда-то, в момент рассказа про подругу-стерву, я  объяснил, чтобы я сделал на месте её мужа, и всё было сделано так, чтобы я не мог этого сделать. После закрытия дверей квартиры началось следующее действие театра абсурда.  Магическое сочетание  аббревиатур, примиряющих даже конкурирующие конторы, отрезвляюще подействовало на милицию, крыша работала безотказно, хотя и без крыши, ещё спускаясь по лестнице на Софийской, ребята с автоматами мне предлагали взять эту стерву в обезьянник на несколько часов, чтобы поостыла. А я опять пожалел мать первенца. По пути советовали, как вразумить женщину-мать, как заставить задуматься, что творит. Решили, что надо позвонить, сказать, что посидеть придётся мужу какое-то время, может хоть сердце ёкнет и одумается, а то ребёнка жалко. Никудышная актриса, подленько прикрываясь ребёнком на руках,  не могла понять, что она читается. Гордыня не позволяла твоему отцу Рома сказать правду, глядя мне в глаза. И ты, Рома, возможно последний шанс для твоего отца, посмотреть мне в глаза и покаяться. Поэтому он твой отец! Ждёт ли он тебя и нужен ли ты ему? Скоро узнаем, хотя вряд ли ты будешь для него таким желанным, как был Егор для меня.
- Я скоро замолкну и прокричу уже в вашем мире. Я верю, ты справишься! СпасиБо за жизнь родители, я люблю вас! Я хочу скорее увидеть ваши глаза, когда вы будете держать меня в руках. Ответь напоследок ещё на один вопрос. Тебе за эти годы снился мой отец?
- Я вспоминал  его и первенца практически ежедневно. А снились редко. Раз восемь, если память не изменяет. Я приходил, брал сына и гулял с ним, Егор рос ото сна ко сну. С твоим отцом во сне мы лишь смотрели друг на друга и молчали. В предпоследний раз Егор был уже молодым человеком, он что-то достал из серванта с нижней полки и ушел со словами: «Вы тут разберитесь родители, а я пошел». В последнем сне я видел твоего отца, заходящим в парадную дома с маленьким ребёнком. «Твой?»- спросил я. «Мой! Пойдём...» - услышал я от твоего отца и, проснувшись, подумал, что так дедом станешь и не узнаешь, вот жизнь как устроена!

Глава 40.

  СпасиБо папаша! Ромка наш замолк, готовится к 10 февраля, прихорашивается. А я, вспоминая, как он появился, как развивался, понимаю, что вряд ли справился с задуманным. У меня не было и нет цели поставить тебя на колени. Мне хотелось подать тебе руку и поднять с колен. «Ромой» я хотел не тебя опустить ниже, а мир вокруг тебя поднять выше, чтобы получить возможность подать тебе руку. Но трудно быть Богом! Видимо, я плохо занимался ТРИЗом у Митрофанова, и мiр оказалось не так просто сдвинуть, даже имея опору. Права была Люка в том сне: «А где остальные? Тебе не справиться одному!»
  Раскладушка рядом с кроватью. Скорая под утро с ворчащей врачихой: «Покупают полис в роддом за такие деньги, а нас вызывают.  Могли бы и на такси доехать». Холодно было в тот день. Предродовая палата, душ, отдельная родильная... Мы волновались, что ты замерзнешь, а тебе было жарко. Когда нас в этом мире стало трое, тебе сделали укол, потом ты рассказывала свой сон, который видела в тот момент. Я не знаю его весь. Я тебе расскажу свой, и не сон вовсе, а эпизод из армейской жизни, произошедший со мной в феврале 1988 года. Мелочь, рядовой случай, вряд ли он заслуживает чужого внимания. Но вдруг, это тоже один из пазлов Небесной канцелярии? Так пусть этот случай будет тем сном, который мне приснится в момент, следующий за появлением Ромы на свет 10 февраля 2018 года.
  Холодно! Единственный раз за зиму на лыжах 10 км бежать и такой мороз! Скорей бы трасса в лесу, а то пока дойдёшь до неё, закоченеешь. Ног уже не чувствуешь. Ладно я, а ребятам с юга каково. Как наши деды воевали с такой амуницией? Старшина то с командирами взводов  в полушубках! А начальник РТО, как и мы, в шинели. «Вот чмошник! Полушубка нет что ли?» - слышится с конца колонны язвительное ворчание «гусёнка»*, призванного из университетской семьи. Зря «гусёнок» злорадствует, если у него мозгов больше чем гордыни, может и поймёт скоро, что  молодец капитан! Хотя не все его понимают, поэтому и капитан до сих пор. А должность у него, словно у Бога, вся техника на нём держится, и вершителем судеб стольких ребят является.
  Дошли! Трасса еле заметна, одиночная лыжня. А нас, половина составов от трёх взводов! Приболевшие костёр разжигают, его тепло будет главным стимулом добежать до финиша. Лыжи - это пародия какая-то. Крепления - верёвочки! А вчера я когда про мазь спросил, на меня старшина посмотрел как на идиота, потом покопался и брусок мази дал.
- Это на какую температуру?
- А другой нет!
   Посмотрел я на своё отделение. Какая там мазь. Некоторые на лыжах первый раз. Угораздило же командиру взвода меня, не желающего никем командовать, сделать командиром отделения.
- Вы главное дойдите до финиша! Там вас костёр будет ждать, чай горячий. Ноги в костёр не совать! Без сапог останетесь.
  Побежали! Скорее поползли. Холодно! Надо хоть согреться, а то ног совсем не чувствуешь. Кто на лыжах стоял раньше, те впереди. Тут даже азарт появился! Полпути пройдено, отметил нас старшина, развернулись обратно, а он вслед про увольнение первым трём крикнул. Побежали быстрее! Вдали уже свет костра виднеется. Просека, словно белый туннель, летишь по этому туннелю, впереди свет, манящий, обещающий и отдых, и тепло, а первым трём особую милость. Я в очередной раз оценил преимущества некурящего, ребята темп поубавили. Подбегаю к финишу, замученный, разгорячённый, но довольный.  Там капитан, наш вершитель судеб и Бог, в шинельке мёрзнет, с блокнотом и секундомером в руках.
- Ефрейтор Корнилов трассу прошел! – доложил, как положено.
- Корнилов, что здесь делаешь?!
- ?
- Ты кто?!
- Ефрейтор Корнилов.
- А ещё?
- Солдат.
Тут ребята прибежали, он их записал и к костру греться отправил, а мне зло так:
- Марш отсюда! Где твоё место?
Мороз. Мозги плохо соображают, но я стал понимать, что он от меня хочет.
- Но, это же соревнования!
- Да. Соревнования! И где твой народ?
  Вот тебе и свет в конце туннеля! Пришлось возвращаться. Побежал обратно искать своих. Все идут. Одного нет. Он, бедолага, лыжу на полпути сломал, и ковыляет еле-еле, снег глубокий, лыжи в руках несёт.
- Лыжу надевай!
- … Сломана она! Ты совсем...
- Быстрее!
  Он смотрит на меня, как на чокнутого, матом кроет, ухмыляется, но лыжу прилаживает. Потом поостыл, когда мы с ним на трёх лыжах вдвоём пошли. А к финишу мы так приноровились, что даже красиво смотрелись со стороны. Когда прибежали, вершитель судеб нам и себе  налил замёрзшими руками по кружке чая. «Неужели он не прикасался к чаю до нас?» - мелькнула мысль.  А он развернул промерзший пакетик и угостил нас домашними бутербродами. Затем скомандовал:
- Теперь марш в часть! Альфа и Омега! Мать твою!
  Очнувшись от этого сна, разбуженный телефонным звонком, я возьму трубку и увижу знакомый номер с Софийской, а из трубки зазвучит песня Гребенщикова «Обещанный день»...  Дослушав песню, я громко хлопну в ладоши... На другом конце провода, чуть дрогнувший голос произнесёт: «Да. МастЪръ»…

***
  12  февраля 2018 года.  Соколов Роман Александрович получит свой первый документ - свидетельство о рождении. В строке мать  будет записано - Корнилов ВалЪрий Владимирович. В строке отец - Соколова Татиана Валентиновна.
«А Боги смеялись все утро и вечер.
Смешила их фраза: «Случайная встреча»…
----
* «гусь» - солдат, служащий первые полгода (из двух лет службы).

Послесловие.

  Если бывает книга покаяния, то перед вами антипокаяние. Роман задумывался только для двух любимых людей: моего первенца Егора и его матери. Роман, однако, почти сразу стал жить собственной жизнью, и меня не покидало ощущение, что он сам растёт и развивается.  Все эти девять месяцев я носил его, растущего день ото дня, с собой в телефоне, и он слышал всё, что происходило со мной.  Начиная и заканчивая его писать, я хотел лишь одного, чтобы те люди, которые предали меня, были более счастливы, чем я. Чтобы моё прощение их, принесло им пользу. Чтобы моя уверенность, что моё всепрощение без их покаяния не имеет смысла, оказалась лишь  бредом моего воспалённого воображения.  Глядя из «своего окна», я с удивлением понимаю, что мне не в чем каяться. На фоне общеизвестной мудрости, что виноваты всегда оба супруга, это звучит вызывающе. Хотя возможно, что исключение лишь подтверждает правило. Когда моя дочь подрастёт, я скажу ей о семейной жизни: «Женщина в первую очередь - мать, её место в семье, в детях, остальное важно, но вторично. Если хочешь быть женой «МастЪра», надо найти «подмастерья» и помогать ему на пути к цели, отдавая ему свою Любовь.  Главное в отношениях супругов полная вера друг другу и способность быть искренними между собой. Мужчина и женщина, умеющие честно разговаривать – лучшие психологи друг для друга. Открывай душу, а не только тело,  тому мужчине, с кем связала свою жизнь. Спи только с тем, от кого хочешь детей (эти слова сказала мне когда-то моя мать). Только набравшись терпения можно достигнуть цели. Совершённое предательство разлагает душу и тело!». Я имею право это сказать теперь, прожив восемнадцать лет с супругой, не поругавшись ни разу и не имея времени скучать,  растя сына и дочь. Эта книга является попыткой сложить разрозненные пазлы, подкидываемые мне в разное время моей жизни Небесной канцелярией, в виде неслучайных случайностей, в осмысленное послание.  Ещё, это книга - провокация для двух любимых мною людей.  Я надеюсь получить возможность  взглянуть на туже ситуацию из «их окна», их глазами. Во всём произошедшем для меня есть много неясного. Сложнее всего понять, как любимый человек мог пойти на такую подлость с ребёнком. Зачем нужна была вся эта маразматическая постановка: август с подаренным рисунком-предупреждением и свадьба; венчание и совместные роды; крещение сына и подсчёт ботинок мужа на суде; непринятие помощи и визги о подлеце, оставившем семью без средств к существованию; рассказы перед рождением сына про подругу-стерву, забравшую ребёнка у отца и странные намёки на тупенькие сериалы; 12 февраля и сцена со словами: «Ребёнок твой, а воспитывать ты его не будешь»…  Люди сходятся и расходятся, это уже стало нормальным в современном мире. Многие, к сожалению, проходят через это. Не будь у нас совместного, планируемого и желанного сына, меня вряд ли бы  удивила наша ситуация. А так для меня осталось ужасно болезненная тайна: «Что произошло на самом деле?» Поскольку я до сих пор не могу поверить, что это был заранее и хорошо спланированный спектакль ради получения законнорожденного ребёнка, с последующим превращением отца в негодяя, для его полной изоляции, но с ежемесячным получением алиментов. К сожалению, у меня нет возможности посмотреть из «окна моего первенца». Эта книга - взгляд из «моего окна». Я могу прочитать её глядя в глаза хоть сыну-первенцу, хоть Богу. Я долго предлагал Татьяне «сохранить лицо», я согласился оставаться негодяем в глазах сына до его восемнадцатилетия, поверив обещанием его матери. Свою первую часть обещания: помнить о сыне и в любой момент помочь, я выполнил годами до восемнадцатилетия сына, и предложением в восемнадцать лет и в двадцатилетие сына (встреча на пересечении мудрости - ул. Софийская и подлости – ул. Белы Куна, мать с первенцом выбрали подлость...). Вторую часть обещания я откладывал выполнять, надеясь на мудрость женщины-матери. Но время неумолимо, и эта книга - выполнение второй части обещания, а я обещал, что ребёнок будет знать так же и правду отца! А покаяние Татианы передо мной и сыном будет означать совместное решение нами  коана Дзен «О гусе в бутылке». И если бы мне вновь предстояло пройти весь этот «дурдом», я бы поступил также, веря в здравомыслие и покаяние любимой женщины-матери. Мало кто поймёт меня, но я предпочёл бы быть негодяем и ошибаться, но услышать  от любимого человека: «Это твой сын. Я воспитала его и для твоего рода тоже». Это те слова, которые  отделяют суку от богини.

***
  Слава Богу! Роду слава! Ещё хотел бы поблагодарить:
  Татьяну Соколову за моего первенца. За подаренную мне ещё одну жизнь, жизнь с Александрой. За нашего позднего Рому, и не ругай его очень сильно, он же и твой сын! Прощения мне просить у тебя не за что,  но, если что не так, посмотри на себя в «зеркало». А правду знать я  и хочу, и обязан, и имею полное право!
  Галину Павловну за помощь в воспитании сына. Я искренне верю, что вы не были «Чёрным кардиналом», вдохновляющим дочь на устроенный ею «дурдом». Верю, что вы выполнили мою просьбу  первых дней нашего знакомства: «Главное, не мешайте». Верю, что вы сделали для Егора всё, что смогли. А заложенная вами в дочь родительская программа… С кем не бывает, мы все не идеальны. Жаль, что узнав меня по телефону, вы говорили Егору: «Мужик какой-то звонит». Жаль, что говорили мне, что Корнилов Егор здесь не живёт...
  Мою супругу, любимую Александру за огромное терпение, Любовь и веру мне. Я думаю мало, кто понял бы меня с моими «Лучшими девятью месяцами». Я благодарен ей за: «Я не ревную тебя к твоему прошлому», за исправление ошибок в тех фрагментах, что я давал ей прочесть, за то, что она не сочла меня сумашедшим, когда узнала о моей «беременности», за терпение, когда я приходил с кухни среди ночи и будил её, за мою наволочку, замененную ею втихомолку от меня, когда наволочка оказалась мокрой от ночных слёз, за двух наших удивительных детей и за возможность постоянно помнить, не таясь, о Егоре, начиная от молитв за детей, изменяющегося со временем формата (1, 1+1,2+1),  до возможности откладывать деньги первенцу, веря, что сын, а ранее Таня, образумятся и вспомнит об отце. Особая благодарность Александушке за терпение к моему Правьславию, поскольку венчалась она с Православным, а я не понимал, что уже тогда был Правьславным. Для меня загадка, как её хрупкость сочетаются с удивительной стойкостью, как её твёрдость характера гармонирует с не конфликтностью, как она везде, в отличие от меня, умудряется видеть в первую очередь хорошее.
  Сына Андрея за поддержку и скупую, но тёплую похвалу, которая возможно сохранила жизнь Роме осенью.
  Моего первенца за помощь матери. Егор, книга написана ради тебя! Сын, если ты сделаешь в жизни хотя бы то, что сделал я (в том числе и для тебя), то получишь право меня судить, а пока ты должник моего рода и я хочу и имею полное право посмотреть тебе в глаза! А то у меня сложилось мнение, что в два года ты был мудрее, чем после восемнадцати.
  Кого-то того, кого я не знаю, возможно, это «Елена Прекрасная» Егора.
  «ВКонтакт» с его  «OUTLOOK» и «I ART» …
  Моего знакомого Соколова А. (опять неслучайная случайность?!) Его байки и его характер я иногда вспоминал, и это тоже помогло  мне. Его «хрупкие рюмочки, сложенные в пакетик и подвязанные на живот во время беременности жены», с которыми он ездил в давке метро, я вспомнил уже начав писать Рому, но возможно подсознание через эти «рюмочки» и привело меня к Роме. Поскольку услышанная история про «рюмочки» из уст здорового мужика, постоянно ходящего с оружием, не могла не запасть в подсознание! Он узнает ещё одну свою байку, правда, с иным окончанием.
  БГ за прекрасные и удивительно созвучные с настроением песни, которые помогали выразить настроение выкладываемых на страничке «Лучшие Девятьмесяцев»  https://vk.com/id427988666  «ВКонтакте» черновиков глав «Ромы».
  Андрея Ивашко за его удивительное служение «Буквице»!

  Книга черновик, выкладывалась по главам («прямо из печки»), в течение 9 месяцев:
1. на странице в «ВКонтакте»  «Лучшие Девятьмесяцев»  https://vk.com/id427988666  , которая, поначалу, задумывалась, как  совместная страница с Роминым папашей.
2. на моей странице в «ВКонтакте» Валера Корнилов https://vk.com/id347049500
3.  на сайте www.proza.ru  http://www.proza.ru/avtor/dfkthbq68 , автор Валъра Корнилов, размещались ранние мои рассказы, в том числе и упомянутые в «Роме».
Без посещения этих страниц, некоторые моменты могут быть недопоняты. Поскольку, это не только книга «Рома», а давний проект  «Егор» включивший в себя  «Рому».
С+л+ав+а (слово+ людины +учителю+ изначальному) Богу за всё!

ВалЪра* Корнилов
 
9 мая 2017 года - февраль 2018 года

*  В последнее время, я подписываюсь ВалЪра, где "большой Ъ" - это "Ять", буквица, которой нет на клавиатуре.  Но на Проза.ру  и «ВКонтакте»  заглавный знак исправляют на малый, и смысл теряется.

  Авторские права на этот текст принадлежат:
1. Корнилову Валерию Владимировичу,
2. Соколовой Татьяне Валентиновне,
3. Корнилову Егору Валерьевичу.
Это подарок нам на 10 февраля 2018 года.