Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2018/10/18/1559
В 90-ые годы, напомню читателю, многие должности в милиции, занимаемые ранее подполковниками, сделали полковничьими. Скажем, начальник городского следственного отдела прикрепил себе к погону третью большую звезду. Полагаю, всё это делалось, дабы опытный состав не разбегался в адвокаты и коммерческие структуры, а молодые сотрудники видели перспективу в карьере. После полковника можно задуматься и о генеральской должности. Верный ход! А то в 80-ые в области было всего три или четыре полковника милиции – замы начальника УВД. Встретить полковника считалось за счастье, не то что надеть его погоны, что было просто невероятным без больших связей. А сейчас полковников и военных, и МВД и прокуратуры (там классный чин с тремя большими звёздами на двух просветах называется – старший советник юстиции, – прим. автора) развелось невероятно много.
Показывают по ТВ репортаж о совещании прокуроров районов – сплошь полковничьи должности на погонах и мужчин, и женщин. А ещё в 80-ые сельские прокуроры в райцентрах и мечтать не могли о таких чинах.
В 1957-ом году, когда мой отец пришёл на службу в городскую прокуратуру, прокурор города, немолодой уже человек, имел майорскую звезду, младшего советника юстиции. Потолок. Отцу же все чины присваивали досрочно. Его, уже не зная, как поощрить в очередной раз, даже наградили за массу раскрытых, считавшимися «глухими» дел, почётной милицейской наградой, медалью «За отличную службу по охране общественного порядка». Среди сотрудников внутренних органов медаль называли «милицейской» медалью «За отвагу».
У прокуратуры тогда не существовало ведомственных наград, а поощрить следователя прокурору города очень хотелось. Нашли такой выход. Наградили медалью, которые имеют некоторые сотрудники патрульно-постовой службы и другие милиционеры, кто непосредственно связан с охраной общественного порядка.
Батя заслужил, ведь он даже пролил кровь, придя один, с папкой в руках, задерживать убийцу, монтёра элеватор, здоровенного мужика. Оружие тогда выдавалось только прокурорам.
Электромонтёр неожиданно нанёс отцу сильный удар в лоб пассатижами. Отец сумел скрутить мужчину, а на лбу у него навсегда остался шрам от тех пассатижей.
Отец единственный из служащих в городской прокуратуре следователей и помощников прокурора получил чин младшего советника юстиции, со звездой, как у прокурора города, проработав 9 лет следователем после окончания юридического института. Начинал с одной маленькой звёздочки младшего юриста. Ни один сотрудник, значительно старше отца, так и не получил майорской звезды прокурорского работника.
…Наконец и опер получил звание полковника и, возможно, каракулевую папаху, если их ещё выдавали. Если нет, то каракулевую шапку и красивую куртку чёрного цвета из кожзаменителя.
Узнай об этом прежний начальник УВД, работающий в то время в другой области на повышении по службе, ни за что бы ни поверил и, возможно, на всякий случай вновь затопал ногами по более пышному ковру в более просторном кабинете. Как сразу не поверили и многие сослуживцы опера из райотделов всей области и города. Опер стал полковником?! После сотни крупнейших залётов и без блата? Хотя, кто его знает, про блат? Об этом не говорится вслух, а опер был вообще чрезвычайно скрытен даже с друзьями. Но в любом случае факт был более чем удивительным, если не сказать странным. Никого лучше не нашлось? Оперу и самому не верилось в собственное везение. Его кандидатура прошла! Бывший начальник того специального отдела рекомендовал опера на своё место.
Но, чтобы не искушать судьбу, через пару лет полковник исправно подал рапорт на увольнение. От вредных привычек не отказался и при проверке мог попасть в сети отдела собственной безопасности. «Гестапо» давно поглядывало в его сторону, да и на место, дающее три больших звезды, кандидатов хватало. Запросто могли подставить. После отобрания удостоверения полковник и в нетрезвом виде ходил с другом-пистолетом. Понятно, имелся у него служебный автомобиль иностранного производства с личным водителем, которому приходилось порой до позднего часа возить опера от кабака к друзьям и обратно, а потом к дому. Опер был понятливым и иногда давал шофёру отгулы и разрешал пользоваться служебной машиной, не скупился, снабжая сержанта талонами на бензин. Надо же шоферюге и семью на загородный участок свозить и «побомбить» по ночам, зарабатывая хорошие деньги. Город водитель знал отлично без карты и, доставив одну партию граждан от вокзала по указанному адресу, тут же на большой скорости возвращался за другой. ГАИ он не боялся, да и где ты их встретишь ночью, «продавцов полосатых палочек»? На стационарных постах, которых в городе всего несколько, но водитель гонял по другим дорогам. Ну, если что, то, ребяты, я свой. Шеф срочно вызвал. Затем шёпотом: он начальник … отдела УВД. Милиционеры возвращали документы сержанту и, козырнув, желали счастливого пути, не интересуясь, что за люди находятся в салоне? Наверное, тоже сотрудники того подразделения, принимали они вокзальных клиентов водителя за оперов.
Однако не всегда опер безжалостно эксплуатировал личного водителя и посещал с ним адреса, которых тому знать не полагалось. Вот и пользовался такси и ходил тёмными дворами. Ствол с собой, но мало ли что? Отберут и его. Тогда точно кранты. Выбросят на улицу и забудут. А гражданская жизнь с его связями открывала для полковника заманчивые перспективы на будущее. И он ухватил за хвост птицу удачи, как только его пригласили в солидную фирму начальником отдела безопасности на хорошие деньги. Не как в УВД, хотя и там неплохо платили, но оперу всегда казалось, что мало, очень мало для него! А сейчас, на новом месте, сиди себе в личном кабинете, вызывай подчинённых на ковёр, планируй работу так, чтобы твои обязанности сообща исполняли другие работники отдела. Сам же, как и раньше на рабочем месте, потихоньку поддавай. Тем более что у новоиспечённого начальника отдела безопасности в кабинете стоял «официальный» бар с нехилым пойлом, регулярно пополняемый начальником хозяйственной части. Ведь понятно, напитки использовались для приёма важных посетителей, как считал завхоз. Правда, пили те посетители немного, и визиты их были редкими.
Так и трудился опер, иногда для виду проверяя службу. Его так опасались, что порой не решались покинуть рабочее место на минутку-другую. Терпели. И жил бывший опер (а бывших, как известно, не бывает) блаженной жизнью. Ведь опер – вот он лично – вечный, если сумел проскользнуть через все неприятности ещё на службе и получить высокий чин, а потом занять очень даже прекрасную должность. Практически по прежней, оперской, специальности. Да и голова у него в трезвом состоянии работала. И навыки, профессиональный нюх на нарушителей отлично сохранился. Он человека видел насквозь. Его взгляда побаивался и начальник фирмы, но не жалел, что взял на службу именно этого человека. При нём, словно всё само собой встало на свои места (с первого взгляда). К начальнику почти перестали ходить сослуживцы с разной ерундой.
Иногда, быстро шагая по коридору фирмы, опер неожиданно говорил встречному сотруднику: «Стоять!» Заглядывал ему в глаза, а почувствовав, что тот трясётся всем телом, почти ласково произносил: «Смотри у меня, и больше так не делай». Затем сильным хлопком ладонью по плечу, словно гипнотизёр, выводил человека из ступора, и проходил дальше. На женщин опер не обращал совершенно никакого внимания. Однако те, завидев опера в коридоре, скрывались в первом попавшемся кабинете считая, что и им перепадёт по хрупким плечикам.
Как-то на фирме, где ныне служил опер, он сразу вычислил и отловил пару нарушителей. Один, как оказалось, был засланцем, работал на другую организацию. Когда опер «колол» его у себя в кабинете, женщины от его громогласного голосища и нецензурной лексики начальника отдела безопасности чуть не падали в обморок. А мужчины что? Они мужались.
Затем в кабинете послышался хорошо слышимый в учреждении треск. Вскоре опер по телефону попросил зайти к нему уборщицу.
– Вот, – указал он на вдребезги разбитый стул, – парень неудачно присел, – унесите, пожалуйста, мусор. И пусть завхоз поставит у меня гарнитур покрепче, что ли.
– Конечно, конечно, обязательно сейчас же передам Василь Сергеичу – залепетала уборщица, заметив, что казанки на правой руке опера сбиты в кровь.
«Верно, сам пытался стул отремонтировать», – подумала женщина, укладывая «останки» предмета мебели в большой чёрный пакет. Слава богу, она не видела собеседника опера. Тот, молча, стоял за открытой дверью, отвернувшись к стене, согнувшись в плечах, и безуспешно пытаясь распрямиться. Его слегка покачивало. Одновременно он прижимал к лицу, любезно поданный опером кусок замороженного в холодильнике куска сала, так необходимого в работе начальника отдела безопасности сразу по двум причинам: в качестве закуски и в борьбе со следами приложения к лицам.
Опер сочувственно посмотрел на человека, потерпевшего большую неприятность в ходе беседы с начальником отдела безопасности.
– Ведь по-хорошему несколько раз предлагал тебе, мужик, скажи правду.
– Ага, – всхлипнул «вражеский» разведчик, ловко внедренный в фирму на высокую должность, – Вы сразу начали на меня громко кричать, да ещё с отборным матом вперемешку с какими-то неизвестными, наверное, нерусскими словами. Я бы всё и так рассказал, но сильно напугался вас и не мог вымолвить ни слова, а вы меня этим… прямо по горбу. Представляете, как мне больно?
– Представляю, – выдохнул опер, вспомнив свои ощущения после двух избиений ночью неизвестными людьми, хотя обрабатывали его не мебелью, а ногами в обуви. – Можешь даже не сомневаться. Начальник отдела безопасности закурил ароматную сигарету, выпустил из лёгких дым в сторону избитого мужчины.
– Разговаривал я с тобой на чисто русском языке, потому как иностранных не знаю, уверяю тебя. Просто ты не весь родной язык знаешь. В школе, видать, худо учился. Ты же у нас спец по технологиям, которые пытался спи… ладно, украсть? Посидишь вот если на зоне, там научишься. И не только этому. Очень многому. Такую школу жизни пройдёшь, что я тебе почти завидую, потому как прошёл это учебное заведение с другой стороны двери камеры.
Кстати, обучение отрасли родного языка – фени – в колонии проходят значительно скорее, чем на воле. Без специальных словарей. Так хорошо запоминается.
Тогда тебя не смутит вопрос какого-нибудь товарища: «По фене ботаешь?» – И вы начнёте обсуждать свои дела, словно на иностранном языке. Для окружающей интеллигенции. А ты станешь матёрым мужиком, тебя будут сторониться.
Окружающие не поймут суть вашего разговора, если поблизости не окажется человек в телогрейке, как поёт один шансонье. Или, к примеру, я.
Гражданин снова всхлипнул, покручивая руками, как на зарядке.
– Я же вам всё рассказал, что ещё от меня надо, какая феня, какая колония?
– С удовольствием подскажу, колония общего режима, а феню тебе растолкуют. Ты смышлёный, вон как к нам пробрался, коммерческий лазутчик. Мне сразу твоя рожа не понравилась. Вот я и запустил тебя в разработочку и многое узнал из твоей прошлой жизни. А потом по моему распоряжению в твоём кабинете установили махонькие веб-камеры, а все телефоны твои поставили на прослушку.
– У вас что, и санкция имелась на это?
Опер начал багроветь от гнева.
– Тебе, сволочь шпионская, не всё равно, имелась она или нет, если за руку схватили? Я эти санкции и в ментовке сроду не брал и до полковника дорос, чтоб ты знал! Не выводи меня из себя. Мягкие стулья пока не закупили. Зато прежние ещё имеются, как видишь. Так что молчи у меня, падла резидентская, а то точно пришибу и скажу, что так и было.
Мужчина вздрогнул и согнулся ещё сильнее. Он уже не плакал, он рыдал.
Опер, всё же он был ещё немного разумный человек, поднялся из-за стола.
Мужчина отскочил в угол.
– Дурашка, – ласково произнёс опер и подошёл к мужчине, протянув ему полный бокал коньяка.
– Выпей залпом, увидишь, и спина пройдёт, и страх… на какое-то время. После продолжим разговор, а то ты совсем негодный стал для этого, а мы ещё не все нюансы выявили твоей секретной деятельности.
Мужчина с недоверием оглянулся. Увидел, что опер действительно протягивает ему стакан с жидкостью янтарного цвета. И хоть он изредка мог позволить себе в гостях мелкими глотками подолгу отпивать коньяк из рюмки, на сей раз он приник к бокалу, будто к роднику.
В голове зашумело, стало не страшно и даже опер, недавно сломавший о его спину стул, показался ему приветливым, добрым человеком, которому в благодарность надо рассказать даже о том, о чём опер и не подозревает. Надо же как-то отблагодарить человека.
Опер смотрел на мужчину и заранее знал: сейчас он выложит всё.
Кому порошок, кому коньяк, – мысленно усмехнулся он и нажал на кнопку записи разговора на маленьком, но вместительном японском диктофончике.
Опером пойман экономический шпион! Это какой же ущерб он мог принести организации за время работы в будущем? И какой уже принёс, хорошо, принят недавно. Многого узнать не успел, благодаря чёткой работе нового начальника отдела безопасности.
Вечером того же дня директор фирмы знал всё, о чём поведал ему начальник отдела безопасности, предложив, чтобы внедрённый экономический шпион работал уже на их фирму, передавая своему начальству ложные сведения, так как он был перевербован опытным опером.
Директор оказался благодарным человеком. Он впервые вошёл в кабинет опера без стука. Увидев у его стола пустую бутылку от французского коньяка, а на столе опустошённую на треть бутылку дорогого виски, он присел на стул перед начальником отдела безопасности. Тот, взглянув на радостное лицо шефа, поднялся из-за стола, взял из шкафа чистый бокал и поставил его на стол перед начальником. Наполнил посуду виски и пододвинул к шефу тарелку с разрезанным на кружки лимоном.
Мужчины, молча, чокнулись и выпили.
Опер закурил, а начальник, вынув из внутреннего кармана пухлый конверт, протянул его оперу.
– С первым и столь значительным успехом вас! – радостно произнёс шеф.
– Служу фирме! – шутливо произнёс опер, и его рука вновь потянулась к бутылке.
Директор протестующе замотал головой.
– Нет, нет, вы отмечайте, а у меня ещё вечерняя планёрка.
Опер хотел спросить: «А потом, может, вместе махнём в загородную сауну? Она только для своих. Там будет всё», – но вовремя посмотрел на директора и опытным взглядом определил – «Характер не нордический. Отличный семьянин», – и промолчал.
В конверте, полученном от директора, оказались и доллары, и евро. Этой суммы, выданной оперу в награду, хватило для завершения строительства домика в коттеджном посёлке и на новоселье.
Помимо того, несмотря на то, что у опера в доме появилась хозяйка, он в одиночку съездил к тёплому морю за рубежом, сказав, что едет в деловую поездку в иностранное государство. Его подруга лишь обрадовалась и попросила купить ей что-нибудь славненькое из одежды, на что опер пропел строки из песни Высоцкого: «Потому что я куплю тебе кофточку, потому что я люблю тебе, глупая». На что подруга рассмеялась.
– Можно и кофточку!
В жаркой стране опер прекрасно отдохнул, проживая в пятизвёздочном отеле, сразу получив популярность среди девушек и женщин, искавших приключений со страстными мужчинами, что при деньгах.
Высоченный, брутальный мужчина, курящий дорогие сигары, одетый в хорошо сидящие на нём синие джинсы и красивую, модную рубашку не мог не покорить их сердец.
Опер тяготел к юным девицам, но однажды его сумела затащить к себе в номер дама сорока пяти лет, сказав: «Ты ни о чём не пожалеешь».
Женщина проживала одна в огромном номере, где было «всё включено». Дня три она баловала опера различными приятными вещами. Возила его по ресторанам и магазинам. Одела на все сезоны, причём на каждый сезон новые костюмы, рубашки и галстуки, обувь, куртки и кожаные пальто. Лёгкие и с меховой подкладкой.
Периодически она повторяла:
– Мальчик, приезжай ко мне в столицу. Я сниму тебе номер. Мы снова станем встречаться.
– Опер, уже отлично упакованный, вплоть до норковых шапок, которые на его родине неприятные элементы взяли за правило отнимать их у него, предварительно отколошматив до крови, в ответ говорил:
– Мила, я же не альфонс. Что ты, в самом деле? Ну, так, если в командировке буду, может, позвоню. А приехать мог бы на своей «Волге» (на самом деле у опера была машина БМВ), у меня ведь и на билеты на поезд теперь денег нет, а машина старенькая и в любой момент сломается по пути.
Людмила всплеснула руками.
- Я же дам тебе немного денег, тысяч пять баксиков, а когда приедешь, подарю тебе хорошую машину, чтоб ты со старьём не маялся.
Папочка выдал мне карточку на десять миллионов рублей. Как считаешь, приличную машинку на них приобрести можно?
Опер чуть не вздрогнул от неожиданного и приятного предложения.
- На половину этой суммы можно приобрести даже очень приличный внедорожник.
- Вот! И мы будем ездить за город, дышать еловым воздухом и заниматься любовью прямо в автомобиле. Надеюсь, ты не возражаешь?
Опер артистично нахмурил брови, словно полученная весть его страшно огорчила.
– Милочка я конечно зарабатываю немало но за джип мне с тобой не рассчитаться.
– И не надо! Папочка мне ещё подарит карточку и не одну. Отчёта он у меня не спрашивает, потому что сам постоянно таскается по шлюхам. Я же ничего ему не говорю, когда он притащится в дом под утро в рубахе, измазанной помадой. Мне с ним ссориться из-за таких пустячков не резон. Да и ему тоже нужна жена, которую не стыдно показать на приёмах.
Ты обратил внимание, что за сорок у меня не вырос животик, а какая талия, за которую ты так нежно обнимаешь меня при сексе.
Опер подумал: «Да, тебя надо почаще ласкать, чтобы вдруг не свинтила от меня, не выдав командировочные в сумме пяти штуковин долларов», - и нисколько не стесняясь, однажды сказал «бальзаковской героине» во время очередного шопинга:
– Надо что-то купить моей бабе, а то обидится. Я дам тебе денег, ты пошарь в женских отделах, а то мне неудобняк. Разные там топики. Нижнее бельё покрасивее, платьица какие, – и опер замедленно начал вынимать бумажник.
Его Мила, остановила руку опера, сказав:
– Какая мелочь, дружочек. Я же всё понимаю. Семья – это и для меня святое. Какой у не размер?
- 48-ой, кажется. Она такая, тощенькая будет, не то что ты, с тонкой талией и при формах, – опер незаметно для окружающих провёл рукой по груди подруги. Ту даже немножко затрясло от вожделения, и она подумала: «Скорее бы в гостиницу».
Опер хотел сказать:
– Что-то я не заметил, чтобы ты своему мужику хотя бы шорты приобрела и парочку магнитов на холодильник. Богатые тоже одеваются.
И опер насмешливо произнёс заготовленную фразу. Мысленно. Как я уже говорил, дураком он не был.
Через полчаса Мила вышла из отдела женской одежды. В руках она несла с десяток больших и поменьше упаковочных пакетов, а на плечи её была накинута элегантная песцовая шубка.
– Опер подбежал к подруге, выхватил у неё пакеты. Хотел шубку накинуть на себя, но хоть, как всегда, и был выпивши, но вовремя одумался.
Лёгонькую шубейку, перекинув через локоток, понесла Мила.
Жизнь катилась дальше и не предвещала ничего плохого. Опер был удачен на службе и при хозяюшке, кормившей его очень вкусно. Его даже на какое-то время перестало тянуть в кабаки, где официантки скучали и переживали за него.
Но опер превращался в семьянина. Хозяюшка его полностью устраивала. Заботливая, симпатичная. И вскоре животик вырос… У него. Так как время детей отставной полковник давно упустил, каким бы вечным он ни был. Да и нужны ли были ему эти маленькие человечки, и чему бы хорошему он их научил?
Самое заветное, о чём думал опер, о скорой встрече с Милой и очень мило, предложившей приобрести любовнику дорогой внедорожник, "мерс", конечно, лучше всего - давнеей и казавшейся несбыточной мечте опера. Вечного опера. Который взяток не брал, лишь незаметно от следователей, увлечённо составляющих протоколы изъятия денег у преступников, прикарманивал несколько пачек валюты, изымаемой у богатых, но не ладивших с законом, коммерсантов.
Однако халявные деньги опер не складывал в чулок, а проматывал в солидных кабаках.
Фото из картинок Яндекса.
2017 – 2018 г.г.