— Девушка, девушка, купите для котиков корм. До пенсии не хватило денег.
Татьяна Ивановна удивлённо посмотрела на просительницу, чьи слова застали её посреди овощных рядов в супермаркете. К ней давно никто не обращался «девушка». Студенты и коллеги называли по имени и отчеству, те, с кем сводил случай, видя бесформенный балахон, учительскую шишку на голове и немодную оправу, говорили: «женщина». Она оглядела хозяйку котов: одета бедно, но чисто, в блеклый сарафан, никаких внешних проявлений пристрастия к алкоголю — ничего примечательного, если бы не уродующий правую половину лица нервный тик.
«На профессиональную нищенку не похожа, и не забулдыга», — оценила Татьяна Ивановна, а вслух произнесла:
— Какой корм нужен?
— «Вискас» едят. Только «индейку и горох» не любят.
— Пойдёмте. Вместе выберем.
— Спасибо вам большое, — с искренней радостью произнесла женщина на выходе из магазина, держа в руках уже оплаченную покупку. — Люди заводят домашних животных вместо игрушек, потом выбрасывают. А я подбираю. Пенсия маленькая, на себя почти не трачу — всё моим котикам. У вас самой есть кто?
— Нет, никого нет. Я одна. Не на кого оставить, когда в командировку уезжаю или на кафедре задерживаюсь.
— Вот и я по молодости много работала. Сама из деревни. Приехала в Новосибирск — пошла на завод. Чтобы квартиру получить, ещё и сторожем дежурила по ночам. В две смены пахала. Жильё получила вместе с инвалидностью.
— Я в НГУ преподаю.
На перекрёстке они расстались. Татьяне Ивановне вдруг захотелось плакать — то ли от жалости к бедной женщине, то ли от жалости к себе. Конечно, она не сторож и не дворник, а кандидат исторических наук, и жизнь её вполне устраивает, но после беседы в магазине собственное возможное будущее предстало со всей очевидностью: одинокая старуха. Даже без кота.
Вернувшись домой, в трёхкомнатную квартиру в «сталинке», она первым делом громко включила радио. Задорная музыка разрушила тягостную тишину. Аппетита не было — купленные полуфабрикаты отправились в морозильную камеру. Татьяна Ивановна заварила чай и села за письменный стол. На нём аккуратной стопкой лежали отобранные тексты для подготовки научной статьи. На центральном месте, где обычно помещают фотографии семьи и детей, стоял портрет Гевары . На снимке команданте небрежно держал клюшку для гольфа и весело смеялся, такой простой и естественный, совсем не похожий на «классический» образ Че. Каждый раз, когда взгляд Татьяны Ивановны задерживался на чёрно-белом кадре, она восхищалась мастерством фотографа, ухватившего мгновение, и любовалась Эрнесто. Именно из-за него она начала изучать Кубинскую революцию и защитила кандидатскую по теме «Формирование и эволюция мировоззрения Эрнесто Че Гевары». Кареглазый аргентинец был единственным мужчиной, на кого она могла мечтательно смотреть после истории, произошедшей в студенчестве.
Привычная обстановка успокоила Татьяну Ивановну. Вооружившись карандашом и словарём, она начала читать первый документ — копию кубинской газеты 50-х годов. Работа шла тяжёло: её испанского из самоучителя было явно недостаточно для политического текста. Промучившись полчаса, она позвонила Эвелине Геннадьевне, завкафедрой испанского языка и одной из немногочисленных своих подруг.
— Конечно, помогу, — охотно согласилась женщина. — Когда уже наконец созреешь для моих летних курсов? Через неделю начинаю с новой группой.
Эвелина несколько лет звала Татьяну на языковые занятия, но каждый раз та отказывалась, объясняя своё решение недостатком времени. Настоящая причина была в другом: ей не хотелось садиться за парту, показывать, что она чего-то не знает, снова превращаться в робкую пухленькую девочку — объект насмешек сначала одноклассников, а потом однокурсников.
— Через неделю? — переспросила Татьяна Ивановна.
— Да, да. Подтянешь испанский. Представь, сколько денег потом сэкономишь на переводах, — почувствовав в вопросе подруги интерес, Эвелина принялась энергично её уговаривать. — Бизнес-центр, где мы арендуем аудиторию, совсем рядом с твоим домом. И потом, всегда можно прекратить.
— Большая группа?
— Пять человек.
— Так и быть — записывай.
— Ты не пожалеешь, — подруга ликовала.
После того как Татьяна Ивановна согласилась посещать курс испанского, она в приступе сильной тревоги обкусала все ногти на руке. Ей никак не удавалось избавиться от этой детской привычки. Отчасти ситуацию спасали мятные леденцы, которые она грызла на парах. Студенты высмеивали пристрастие лектора в закрытых чатах, но открыто говорить боялись. Совсем не так, как в годы её учёбы.
«Толстуха. Очкастая. Балахон», — как только не упражнялись сверстники. В университете стало значительно лучше, исчезли школьные обидные дразнилки (например, «толстая бочка родила сыночка»), однако её по-прежнему недолюбливали за нескладный вид и чрезмерное прилежание. Только однажды она ощутила себя прекрасной, но сказка быстро закончилась.
Как и обещала подруга, группа собралась небольшая. Татьяна Ивановна обнаружила, что в свои 35 вовсе не самая старшая на курсе — был ещё солидный 50-летний мужчина. Он пришёл на занятие с дочерью-старшеклассницей. Кроме них в аудитории сидела пара студенток.
Эвелина закончила вступительную часть про учебники и план работы и перешла к алфавиту, когда дверь распахнулась и в класс ввалился загорелый молодой человек.
— Perdоn, por favor (1), — нисколько не смущаясь своего опоздания, произнёс он и сел рядом с Татьяной Ивановной.
Шумно раскрыв рюкзак и достав тетрадь, парень громким шёпотом спросил её:
— Много успели?
— Только алфавит, — ответила она.
После занятия Татьяна Ивановна отправилась домой. У прилавка уличного киоска с фруктами её застал дождь. Она попыталась развернуть зонт, одновременно упаковывая яблоки, но неудачно: зелёно-розовые плоды рассыпались по асфальту.
— Давайте помогу, — услышала она голос сзади.
С другой стороны тротуара к ней быстро приближался новый знакомый с курсов. Не дожидаясь согласия, он ловко вернул Татьянину покупку обратно в сумку.
— Спасибо, — смущённо сказала она.
— Меня Женя зовут.
— Татьяна.
Молодой мужчина помог ей донести пакет с продуктами до подъезда. Оказалось, он жил неподалеку — в элитной многоэтажке. За время их прогулки Татьяна Ивановна украдкой рассмотрела спутника. В его внешности всё было гармонично: смуглый, невысокого роста, но хорошо сложённый, он обладал правильными чертами лица и тёмно-карими, почти чёрными, глазами. Картина выглядела бы идеальной, если бы не вызывающая небрежность в одежде. Футболка с принтом Starwars и походные штаны цвета хаки были порядком измяты, как будто их только что вытащили из стиральной машины.
На следующем уроке Женя безо всяких сомнений расположился рядом с Татьяной и начал копаться в сумке в поисках учебника. На столе оказалось почти всё содержимое его рюкзака. Гору бумаг венчала книга «Дневники мотоциклиста» с закладкой посередине. До этого молча наблюдавшая за соседом Татьяна оживилась:
— Хороший выбор.
— Люблю историю и с удовольствием пошёл бы на истфак, но учусь на мировой экономике в финансовом университете. Уступил отцу.
— Где-то здесь? — Татьяна Ивановна не могла припомнить наличие такого института в Новосибирске.
— Нет, в Москве. Сюда на каникулы приехал.
В аудиторию вошла Эвелина Геннадьевна. Прерванный разговор они продолжили уже на улице.
— В Испанию собираетесь? — поинтересовался Женя целями изучения языка.
— Нет. А ты? То есть вы? — Татьяне Ивановне было трудно определиться, как обращаться к молодому человеку, который вполне мог быть её студентом.
— Давай на «ты», — решил он за двоих.
— Хорошо.
— Так вот про Испанию. Да, собираюсь уехать туда на пару недель, у друзей там дом. Потом снова за учёбу. Где ты работаешь?
— В университете. Специализируюсь на Кубинской революции.
— Ого. Понятно тогда, зачем тебе испанский, — в голосе собеседника звучало неподдельное восхищение. — Смог бы Фидель прийти к власти без помощи Че?
— Тебе всю мою кандидатскую пересказать?
— Нет, только секретные факты биографии команданте.
Слова Жени раззадорили Татьяну, она перебирала в голове детали жизни Гевары:
— Эрнесто страдал от астмы.
— Ну, это известно.
— Его последняя любовь была наполовину русской. Таня-партизанка, Тамара Бунке . Он звал её «мимолётной звездой». Тамару застрелили за сорок дней до того, как не стало самого Гевары, — говоря это, Татьяна чувствовала, будто делится чем-то сокровенным. — Че ценил в женщинах ум и увлечённость. Ильда Гадеа , первая его жена, не блистала красотой и была старше. Их сблизили революционные идеи и романы Достоевского.
Женя внимательно слушал.
— Ты сама ездила на Кубу?
— Да, один раз, в составе делегации. И не скажу, что впечатления остались приятные. Не из-за страны и людей, конечно, просто график конференции был очень плотным, из четырёх дней только один нам дали провести по своей программе. Потом у меня случилась ужасная обратная акклиматизация — месяц в себя приходила. Пожалуй, можно дать Острову свободы ещё один шанс.
— Что мешает?
— Раньше недостаток денег мешал, — призналась Татьяна Ивановна. — Потом отец болел. А сейчас даже не знаю.
— Значит, мы оба не поняли Кубу. Я с родителями был там пять лет назад. Последняя наша совместная поездка. Идеальный отдых в стиле отца — найти luxury-отель и доводить персонал.
— Твой остров тоже требует открытия заново.
— Давай поедем вместе, — как бы в шутку сказал Женя, оценивая её реакцию. — У меня корыстная цель — заполучить личного гида-историка.
Татьяна Ивановна не нашлась, что ответить.
Кареглазый однокурсник даже не подозревал, какую бурю вызвал в её душе. Она избегала мужчин: с коллегами держалась на расстоянии, студентов изводила на семинарах и экзаменах. В университете ходили легенды о том, как трудно молодым людям давалась мировая история, девушкам было куда проще. А сейчас Татьяна Ивановна с лёгкостью ровесницы болтала с двадцатилетним.
«Всё-таки сколько ему? 22-23?» — задавалась она вопросом. Со своими рассуждениями и поведением Женя казался старше своих лет. Он был по-мужски обаятелен, в нём чувствовалась сила, вызывающая желание довериться. Карие глаза напомнили Татьяне Ивановне Гевару, а ещё Платона — первую студенческую любовь.
Вернувшись домой, она первым делом заварила себе кофе и отрезала шарлотки. Еда всегда уменьшала тревогу. На ум пришли строки из детского стихотворения:
Сидит Единица, пьёт кофе с корицей,
Чашку за чашкой, как заводная.
Девочкой она много раз перечитывала текст, смысл которого не понимала, оттого, возможно, слова врезались в память. Внезапно Татьяна Ивановна ощутила себя той самой Единицей, маленькой и неустойчивой. Спасаясь от печальных призраков прошлого и одиночества, она создала вокруг себя целый мир из работы, рутинных дел и принципов, но по-прежнему оставалась палочкой, ищущей опору.
Женя две недели не появлялся на занятиях. Татьяна Ивановна после урока робко спросила Эвелину про соседа по парте.
— Женя в Испанию уехал. Хороший мальчик. Знаю его родителей. Папа — местный олигарх, стройка у него, — выдала подруга досье на студента.
— Понятно, — как можно безразличнее сказала Татьяна.
Её сердце кольнула грусть, хотя разум был доволен таким исходом.
Сибирское лето закончилось ровно по расписанию — первого сентября. За прошедшие два месяца курсы испанского стали частью будней Татьяны Ивановны. Она даже начала понимать песни на языке и каждый вечер слушала баллады Hasta Siempre и Historia de un Amor .
В отличие от своих коллег, Татьяна Ивановна никогда особенно не готовилась к началу учебного года. Но в этот раз ей захотелось обновления. Шопинг был для неё неведомой наукой, поэтому она обратилась за помощью к Эвелине.
— У тебя хороший вкус, — издали начала Татьяна. — Не могла бы ты посоветовать мне какой-нибудь магазин? Пообносилась немного.
— О! — Эвелина не скрыла удивления. — Я бы не просто порекомендовала, а с удовольствием прогулялась бы с тобой по торговому центру. Начала бы не с одежды. Тебе нужна хорошая статусная оправа, а не это пластиковое недоразумение.
Татьяна Ивановна согласилась с модным приговором подруги.
Новые очки потянули за собой поход в парикмахерскую, а затем покупку трёх платьев, костюма, сумки и туфель.
— Да ты стройняшка! — Эвелина всплеснула руками, увидев Татьяну в примерочной. — Зачем ты скрывала ото всех такую красоту?
— Платье девушке очень идёт, — вторила ей продавщица.
Татьяне Ивановне впервые за долгие годы нравилось её отражение в зеркале, совсем как тогда, когда на неё обратил внимание Платон — мечта всех девчонок группы. Только теперь достоинства фигуры не были спрятаны, их подчёркивал стильный наряд.
— Сюда ещё широкий ремень нужен, — суетилась Эвелина. — Одежда с акцентом на талию абсолютно твоё. Сидит идеально.
Когда Татьяна Ивановна шла по университетскому коридору, ей оборачивались вслед. Даже Кирилл Анатольевич, преподаватель философии и известный сердцеед, встретил смену образа элегантным комплиментом:
— Ужель та самая Татьяна?
Она буркнула что-то невнятное в ответ.
Незаметно, в череде обычных дел, пролетели сентябрь и октябрь. Наступил ноябрь — почти зимний месяц в Сибири. Татьяна Ивановна с воодушевлением отметила, что курс мировой истории приближался к концу: осталось несколько лекций и пара семинаров, а значит, скоро станет больше свободного времени на научную работу.
— Запишем тему: «Карибский кризис», — скомандовала она и сделала обычную паузу, оглядывая группу. Она не прощала прогулы и не пускала на пары опоздавших.
В этот момент громыхнула входная дверь, и в аудитории появился Женя:
— Добрый день! Извините.
— Садитесь.
Татьяна Ивановна в смятении уткнулась в конспекты и начала читать вслух:
— Карибский кризис 1962 года также имеет другое название — Кубинский. И он чуть было не стал причиной Третьей мировой войны...
После занятия, дождавшись, когда помещение опустеет, Женя подошёл к Татьяне:
— Привет!
— Ты же должен быть в Москве, если я не ошибаюсь.
— Решил перевестись. Не скажу, что было просто сразу попасть на третий курс, но миссия выполнена. С отцом мы теперь не разговариваем, — коротко отчитавшись, молодой мужчина по-свойски спросил: — Ты до скольки сегодня?
— Ещё две пары.
«К чему этот вопрос?» — пронеслось у неё в мыслях.
— Не на машине?
— Нет.
— Могу подождать тебя и добросить до дома. Нам же по пути.
Татьяна Ивановна, немного поколебавшись (компания студента в нынешней ситуации выглядела сомнительно), согласилась.
После рабочего дня у выхода её ждал красный Pontiac , словно сошедший с кадра какого-нибудь американского фильма 80-х годов. «Необычный выбор для «золотого мальчика», — подумала она.
— Прошу в «машину времени». — Женя галантно открыл дверь. – Как тебе мой ретромобиль?
— Как в рассказе Стивена Кинга.
— Тоже Кинг нравится?
— Ага.
— Таких машин уже не выпускают. Этот экземпляр я, считай, на свалке нашёл и восстановил с друзьями, — с гордостью произнёс он. — Кстати, хочешь кофе? Дорога долгая.
— Да, не откажусь.
Они сделали остановку у ближайшего кафе.
— Угощаю, — настоял спутник, увидев, что она начала искать в сумке кошелёк.
— Ты не думала перебраться поближе к университету? — продолжил Женя разговор, когда они вернулись в машину.
— Честно говоря, нет. С квартирой бабушки многое связано, продавать её я не хотела, а брать вторую в ипотеку тоже желания не было. Хотя сколько уже здесь работаю, никак не привыкну к расстоянию. Всем хорош Академгородок : и воздух, и лес, и история, — но ездить сюда каждый день — настоящая мука.
— Я тоже решил обосноваться в Новосибирске. Помотался последние три года и этим летом понял, что здесь мне лучше всего. Через год, возможно, моё мнение изменится. Ты, наверное, считаешь меня избалованным мажором?
— Вовсе нет, — сказала она неуверенно.
— Считаешь, считаешь… Все так думают. А я с 16 лет сам зарабатываю. И вовсе не в конторе отца. Мы с друзьями машины ремонтируем. Так что всегда смогу прокормиться ремеслом, если не выгорит с одним предприятием.
— Что за предприятие?
— Если коротко — такой booking, только не по отелям, а по автосервисам. Скорая помощь для машин в одном приложении для смартфона. Должно выстрелить.
— Неожиданно. Нужны же навыки программирования, — предположила Татьяна.
— Да, этим Денис, мой друг, занимается. Я веду планы и отвечаю за общение с СТО.
Татьяна Ивановна удивлялась, с какой лёгкостью идёт их беседа. Ей хотелось узнавать Женю, и она впервые за долгое время не боялась говорить о себе.
По мере их приближения к центру поток машин становился плотнее, то и дело движение замедлялось — обычное явление для новосибирских дорог в вечернее время. Вскоре они встали в пробку недалеко от поворота на педагогический университет. Место мало изменилось за годы, прошедшие с момента, как Татьяна поступила туда на первый курс. За долю секунды память перенесла её на 16 лет назад.
Вот она также едет на пассажирском сидении рядом с водителем. Только не на красном Pontiac, а на белой «девятке». За рулём её одногруппник Платон, звезда курса. Непослушная чёлка, взгляд тёмных глаз… Он старше на два года, это добавляет ему привлекательности. Из всех кумир девчонок выбрал именно её, неяркую, бедно одетую. Она влюбилась сразу. Да и как было не влюбиться после его яростного выступления на семинаре в защиту Татьяниного доклада, за которым последовали почти ежедневные совместные прогулки, звонки, свидание в кафе, первый поцелуй и предложение поехать к нему на дачу на Пасху. Всё исчезло в один миг. Какой-то доброжелатель положил ей на парту тетрадь, где студенты вели переписку, заменяющую болтовню на парах. Больше всего доставалось, конечно, Татьяне: её обзывали «толстухой», «заучкой». Самые страшные слова были выведены мелким, немного неровным почерком Платона. В ответ на вопрос: «Какие успехи в операции «Жир любви»?» — он писал: «Даже стена целуется лучше. С ужасом представляю, как она раздвинет толстые ляжки на даче. Надо много водки. На что только не пойдёшь для победы в споре». Прочитав это, Татьяна осталась внешне спокойной, но её сердце словно резали на части. Спустя неделю она перевелась на истфак университета в Академгородок — подальше от любви, обиды и свидетелей.
— Ты выглядишь расстроенной. Что случилось? — голос Жени вывел её из тумана воспоминаний.
— Просто устала, — машинально ответила Татьяна.
— Я ещё не говорил, но заметил сразу: тебе идёт новая причёска. С ней ты ещё больше похожа на Алейду (2).
— Спасибо.
Комплимент смутил её. Она принялась сосредоточенно рассматривать пустой стакан кофе в руках, чем вызвала вопрос спутника:
— Повторим кофе?
— Нет.
— В следующий раз предлагаю освоить ещё один традиционный кубинский напиток.
— Какой же?
— Ром, конечно же, — улыбнулся Женя.
— Я как-то больше кофе, чай…
— Тогда завтра идём в кафе, — резюмировал он.
На следующий день их автомобильная прогулка завершилась в кофейне в центре города. Выбрав самый дальний столик, где ничьё внимание не помешало бы разговору, они заказали два латте.
— Почему ты поступила в универ?
— Ну, мне всегда история нравилась, хотелось наукой заниматься, — слукавила Татьяна.
— И сейчас хочется?
— Да. Но бывает, находит…
— …желание всё бросить и уехать? — продолжил Женя.
— Почти. Иногда кажется, что в моей жизни не хватило «дневников мотоциклиста», как у Че. То есть времени, когда я просто путешествовала без всяких планов, правил, груза ответственности, — вздохнула она. — Я слишком рано стала взрослой: нужно было помогать семье, учиться, работать. А теперь уже поздно что-то менять.
— Ты не права…
Женя не успел договорить. У их столика нарисовалась фигура Кирилла Анатольевича.
— Доброго дня. Татьяна Ивановна, моё почтение, — он скользнул взглядом по Жене. — Не стану вас отвлекать.
Как будто про себя, но слышно университетский донжуан произнёс: «Неплохо, неплохо», — и двинулся в сторону выхода. Татьяна Ивановна залилась краской.
— Мы говорили про путешествия, — продолжил Женя.
— Мне надо идти, работы много, — прервала его Татьяна. Она никак не могла справиться с замешательством от многозначительной реплики коллеги.
— Хорошо. До завтра тогда.
— Наверное.
Утро после бессонной ночи началось отвратительно. До рассвета Татьяна Ивановна рисовала варианты развития отношений с Женей один хуже другого. Из-за переживаний она чуть было не забыла материалы для семинарских занятий, пришлось вернуться с полдороги; во дворе её облаяла соседская собака, а водитель-лихач на внедорожнике окатил водой из лужи.
В университете у доски объявлений она увидела Женю, слушающего стройную брюнетку в едва заметной мини-юбке и замшевых ботфортах. Картина была идеальной иллюстрацией к её мыслям.
«Вот такая девушка ему нужна. Красивая. Ровесница, — думала Татьяна Ивановна. — Меня он будет стыдиться, не сможет познакомить с родителями, друзьями. Зачем парню такой балласт? Как мы будем смотреться вместе? Толстая мамка и её симпатичный сынок. Наверняка мои истории скоро наскучат. Мне нечего ему дать. Да и вообще, наивно мечтать о том, что я могу кому-то нравиться».
Всю обратную дорогу домой на переднем сидении Pontiac Татьяна мрачно молчала.
— Что-то случилось? — спросил Женя.
— Ничего. Скоро экзамены. Нам надо прекратить эти поездки, — выдавила она.
— Не совсем понимаю, но давай, если тебе так удобнее.
Отказавшись от встреч с Женей и старательно избегая его в университетских коридорах, Татьяна вдруг поняла, как ей не хватает их маленького ритуала и разговоров. Дни были похожи на вату: ничего не хотелось, привычные занятия стали раздражать, собственное отражение в зеркале навевало печальные мысли о лишнем весе и увядании. В Facebook ей на глаза попалась реклама «Похудей за 7 дней». Диета была весьма радикальна и больше напоминала голодание, но Татьяна Ивановна ухватилась за неё как за последнее средство в борьбе с серьёзным недугом. Ей казалось жизненно важным сбросить сейчас килограммы. Зачем? Она сама толком не могла объяснить, но направила всю свою энергию и волю на исполнение жёстких правил известного диетолога. Из-за постоянного недоедания её морозило и болела голова, ощущение голода в первые дни сменилось тошнотой, но она не останавливалась.
Татьяна Ивановна с трудом встала утром для предэкзаменационной консультации. Несмотря на слабость в теле, она поехала на пары. Её мутило. Поняв, что не сможет справиться с приступом, Татьяна направилась в уборную. Дверь в туалете показалось очень тугой…
Через минуту она очнулась на полу в коридоре. Над ней нависли встревоженные лица коллег и студентов.
«Почему я лежу здесь? Мне нужно просто отдохнуть. Да... Что случилось?» — мозг лихорадочно искал причины произошедшего.
— Всё хорошо. Голова закружилась, — Татьяна Ивановна неуклюже вставала.
— Я отвезу вас домой, — властно сказал знакомый голос.
Женя заставил любопытствующих расступиться, и, взяв Татьяну за талию, направился с ней к выходу. От неожиданности ни у кого не возникло вопросов.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — тихо ответила она.
— Ты можешь объяснить, что вообще происходит? Ты болеешь?
— Переборщила с диетой.
— Ну ты даёшь, старшеклассница, — мягко, но с укоризной произнёс мужчина.
— Я просто стараюсь не портить тебе жизнь.
— Что? Подожди… Объясни, пожалуйста. Я тебе неприятен?
— Нет, наоборот, очень приятен, — Татьяна старалась говорить, не глядя на спутника.
Она внимательно изучала, как мокрый снег падает на лобовое стекло, оставляя неровный след.
— Так и почему ты устраиваешь эту игру в молчанку и моришь себя?
— Тебе лучше подходит однокурсница…
— Давай я сам разберусь, кто лучше мне подходит, — оборвал её Женя. — Не надо решать за меня. Почему у всех эта манера? Определять, кем я должен быть, какая женщина мне нужна... И ешь нормально, от тебя только глаза остались. Красивые, но голодные.
Её губы тронула улыбка. Мужчина включил музыку. Из магнитолы полились звуки кубинских гитар.
— Оцени подборку.
— Здорово.
— Ладно. Отдыхай, серьёзный разговор оставим на потом. Никогда не предполагал, что буду так ждать экзамена.
Она кивнула.
Неделя, оставшаяся до сессии, почти ничем не отличалась от предыдущих. Неудачный эксперимент Татьяны по радикальному похудению был завершён. Однако поездки с Женей так и не возобновились.
Группа подготовилась на удивление хорошо. Сказались зловещие слухи, приписывающие Татьяне Ивановне особую жестокость. Жене достался билет о создании Организации Объединённых Наций и реформах в Китае в 80–90-х годах. Он легко справился с ним, как и с дополнительными вопросами, получив заслуженный «отл.».
Завершив все дела только к позднему вечеру, Татьяна с тоской выглянула на улицу, где свирепствовала метель. Она застегнула пуховик почти до самого носа и вышла в промозглый холод. Как будто издалека послышалось:
— Татьяна!.. Татьяна Ивановна!
Она обернулась. Женя стоял в метре от неё, размахивая руками.
— Уф! Думал, что ты так и пройдёшь мимо. И телефон, кстати, у тебя недоступен.
— Наверное, разрядился.
— Садись уже в машину, — скомандовал он. — Если не хочешь мне участи Ди Каприо из «Титаника».
Она забралась в тёплый Pontiac.
— Ты что, ждал весь день?
— Ну да. А как ещё? Мы же хотели поговорить после экзамена.
— Так всё же сказано, — с сомнением предположила она.
— Что «всё»? Я помню только твою идею про однокурсницу, с которой меня ждёт счастье. Почему не дать шанс нам, тебе и мне?
— Я сильно старше.
— Попытка неудачная. Попробуй ещё.
— Ты быстро во мне разочаруешься.
— Без проверки здесь не обойтись.
Татьяна замолчала: никакие новые причины не приходили на ум.
Женя воспользовался паузой:
— Открой бардачок, руки заняты.
Она нажала на кнопку, из ящика вывалились бумаги, диски и новенький пакет с символикой турагентства.
— Вот да, пакет, — руководил Женя. — Хотел немного по-другому сделать, пафосно, что ли, но как получилось... И не думай, что просто так от меня отделалась.
Татьяна развернула полиэтиленовую упаковку. В ней лежал пухлый конверт с путёвкой на двоих на Кубу.
— Я… Я не могу…
— Подожди отказываться, пока мы не доехали до твоего дома.
Оставшееся время они провели в тишине. Татьяна поглядывала на водителя, который внимательно следил за дорогой. Отблески фонарей рисовали причудливые узоры у него на лице, похожие то ли на паутину, то ли на сетку морщин.
— Что надумала? — спросил Женя, припарковав автомобиль во дворе.
— Мне жаль, но я не могу принять твой подарок. И ты многого обо мне не знаешь.
— Чего, например?
— Я плохо целуюсь.
— Проблема решается практикой, — заверил Женя и тут же притянул Татьяну к себе и поцеловал в губы. Застигнутая врасплох, она не сопротивлялась, но после минутной слабости стремительно выбежала из машины. Вслед ей неслись Женины слова:
— Первого февраля я буду ждать тебя в аэропорту!
До тура оставалось чуть больше месяца. Спасаясь от тревожащих мыслей, Татьяна окунулась в работу и в суету подготовки к Новому году. Она была уверена в своей правоте, отказавшись от подарка Жени. Разум легко нашёл причины, почему вдвоём ехать на Кубу не стоит. Доводы о разнице в возрасте и общественном мнении радости не приносили, но ещё больше пугало будущее. Самым страшным в нём были не сплетни на кафедре и проклятия Жениных родителей, а то, что, доверившись, позволив себе любить, она лишится брони безразличия, станет слабой и уязвимой.
Забыть Женю оказалось непросто. Татьяна раз за разом возвращалась в ту морозную ночь после экзамена, вспоминая, как захлопнула за собой дверь и, оставшись одна, всё ещё чувствовала его запах на коже, и он был ей приятен. Как приятен был их поцелуй.
Однажды в магазине она уловила знакомые нотки парфюма и замерла, представив его рядом. Порой она вела пространные внутренние диалоги с Женей, рассказывала о себе, своих страхах и мечтах, о том, из чего состояли её дни до того, как появился он.
Иногда ей казалось, что реальность проверяла на прочность сделанный выбор. По телевизору во всех передачах о путешествиях показывали Кубу, в новостях освещали правительственный визит в Гавану, а в университете планировали встречу кубинской делегации. В общем, Куба была далека и в то же время рядом, как пелось в песне . Обычные, ничем не примечательные вещи тоже задавали немой вопрос. Верная своему намерению, она спрятала чемодан, который буквально выпал на неё из кладовки, и убрала поглубже в комод купальник и крем от загара.
Назначенное на первое февраля совещание на кафедре отменилось. Татьяне Ивановне выпал выходной. Она занялась статьёй, машинально проверив время — до отлёта 5 часов. Мысли витали где-то далеко, работа продвигалась медленно. Отвлекал даже портрет Че. Гевара был слишком озорным и беспечным, он наслаждался моментом, гольфом, вниманием фотографа, своей молодостью.
Оставив текст незавершённым, за 3 часа 40 минут до начала регистрации Татьяна вышла на улицу проветриться. Она бесцельно блуждала между домами.
«Кого я обманываю? Мне ведь хочется на Кубу вместе с Женей», — логические аргументы смыла волна эмоций.
Татьяна проверила время на смартфоне: в аэропорту надо быть через час. Сердце учащённо забилось.
«У меня есть 30 минут. 30 минут на сборы». — Она бежала обратно.
Попытка достать дорожную сумку не увенчалась успехом. Татьяна взяла лежавший поблизости старый рюкзак и, кинув туда вьетнамки, зубную щётку, бейсболку и купальник, вызвала такси.
Приложение показало: «Вам назначен серый Renault Logan. Машина подъедет через 2 минуты».
Проверив ключи, паспорт и кредитку, она спустилась во двор. Автомобиль не подъезжал. Время ожидания увеличилось на 10 минут. Татьяна связалась с водителем:
— Вы где?
— Завершаю заказ. Сегодня пробки в сторону аэропорта. Короче, эта… Лучше отмените меня.
Гудки в телефоне после разговора эхом отдавались в голове.
15 минут.
Она вспомнила простой номер городского такси. На удивление видавшая виды «девятка» подъехала почти сразу.
— Опаздываю в аэропорт, — вместо приветствия бросила Татьяна.
— Доэдем, дэвушка, — с акцентом, но уверенно произнёс молодой южанин. — Я лучший водитель в Баку.
Признание азербайджанца не было простым бахвальством. Он выжимал из старого авто максимальную скорость, ловко маневрировал в потоке и нарушал правила. Но душа Татьяны летела быстрее…
— Дэхали, как обещал.
«Лада» припарковалась в первом ряду у терминала Толмачёво.
Регистрация уже началась.
Татьяна бросилась к входу и потеряла равновесие на покрытом льдом асфальте, но чьи-то руки ловко подхватили за локти и удержали от падения. Её окутал знакомый аромат.
— Hasta la Victoria, Таня.
Женя стоял рядом и улыбался.
_______
Hasta la Victoria - «Всегда до победы!»/«Всегда вперёд!» (исп.) — слова Че Гевары из прощального письма Фиделю Кастро.
(1) Извините (исп.)
(2) Алейда Марч - вторая жена Гевары.
13.08.2018–08.10.2018
Новосибирск