18+
под редакцией КЛИМОВОЙ М.Г.
У Косяка жизнь шла размерено - он исправно переносил «тяготы и лишения службы». Штатному кочегару тете Кате (вольнонаемной служащей) прапорщик Лапатов нашел другую работу, а ее обязанности возложил на Косяка, а точнее на младшего сержанта Коноплянкина Андрея Петровича. Деды-дембеля разъехались, и на их место пришло новое пополнение. Петрович помимо основной службы занимался автомобилем ВАЗ2106 - собственностью прапорщика Лапатова; тот рассказал, что купил ее за пять марок, увидев на улице у пивного бара.
- Смотрю – стоит! – хвастался прапор. - Зашел, спросил. «Ганс» показал пять пальцев, я тут же вытащил из кармана бундесы, отдал ему и забрал ключи. Так-то!
Зажигание троило, и Андрюха никак не мог его наладить хотя и имел диплом автослесаря. В новеньком танковом комбинезоне, открыв капот, он ковырялся в железном Боливаре, как называл автомобиль прапорюга, и вдруг услышал, как обращаются к начальнику качегарки:
- Товарищ прапорщик! Разрешите доложить, наряд в количестве трех человек для работы в качегарке прибыл. Младший сержант Чуркин доклад окончил!
- Эт хорошо, Чуркин! А у солдатиков имена есть? Хотя имена твоих бойцов хрен выговоришь – инородцы. Поступаете в распоряжение младшего сержанта Коноплянкина. Косяк, покажись! Счас машина придет - будете разгружать, а пока что он прикажет, то и делаете. Он вам, супостаты, царь и бог до конца наряда: накормит, напоит так, что в столовую не пойдете,— и прибавил, обращаясь к Петровичу: – Я к коменданту.
Время было утреннее. Андрюха оторвался от двигателя и вышел на свет божий. Перед ним стоял наряд из «родной» пятой мотострелковой роты в лице младшего командира толстячка Чуркина, рядового Кадырова и вновь прибывшего раскосого, скуластого «духа» - все трое были в грязных подменках , хотя на погонах Чуркина и красовались две лычки.
- Оо, однополчане!!! – с нарочитым радушием протянул Коноплянкин.
- Ну что, голуби мои, приступим? - ухмыльнулся Петрович. – Дедушка Кадыров в гальюн дерьмо разгребать, ты, молодой, за веник и тряпку - полы вылизывать. Ну а ты, Чурочкин, в подсобку - будем обед готовить. Всем все ясно?
Кадыров встрепенулся:
- Да ты, дющаря, да я маму тва…
Удар в челюсть отправил коротышку в нокаут, молодой встрепенулся и встал в стойку – тырчик в колено и удар под дых с проходом в челюсть, с переходом на удушающий – новобранец захлопал рукой по земле как по татами. Петрович подумал: «Спортсмен». Отпустил. Кадыров сидел на земле, обхватив бестолковку – пришел в себя. Косяк властно скомандовал:
- По рабочим местам, арбайтэн*! Работаем, работаем! Чуркин, пошли в подсобку.
Расположившись на диване, Чуркин поправил очки:
- Да, выручил ты меня. В роте жизни нет – «землячество», славян, считай, что нет, да и каждый сам за себя в своем дерьме варится, а эти,- он ткнул в сторону своих подчиненных. – Дружные, и друг за дружку горой. Ты где так хорошо драться научился?
- Военным я хотел стать. В Юношескую Военно-Патриотическую Школу ходил. Там и получил навыки рукопашного боя, ножевой бой. Да курва одна подсуропила - и попал в войска. Что там, в роте, нового? Как Тарас, Мороз - дембельнулись?
- Тарас нормально: бригаду формировали для отправки в Союз техники с танкового завода, вывод же войск из Германии полным ходом идет. Его ротный определил старшим бригады, они и грузили технику на паровозные платформы, а как погрузят - с техники радиаторы снимали и продавали – кто там проверять будет? А на просторах Родины спросу нет. Так и затарил кейс дойчмарками, с ним и поехал. Мороза на пересылке в Франкфурте-на-Одере разули: два чемодана шмоток отобрали, голожопым домой приехал.
- Господь не фраер - все видит.
Беседу прервал клаксон сигнала грузовика, и сержанты пошли на звук.
Метлы валялись, а наряда не было, грузовик с углем ждал разгрузки, и Петрович усмехнулся:
- Я разгружать не буду, иди, ищи своих подчиненных.
Чуркин кинулся в сторону казарм.
*От нем. Arbeiten – работать.