(вторая редакция, с примечаниями)
I
Итак, антивосточная Революция в Украине свершилась. Киев окончательно выходит из тени российской империи. Что бы там дальше ни произошло, нравственная победа этой украинской минуты, торжество справедливости и человеческого достоинства неоспоримы и из истории неустранимы. Народ восстал и выстоял, демократический монаршик сбежал, бросив трон, и объявлен в розыск, как уголовник. Я говорю «народ», потому что, даже если этих, как их позорно-мерзко называют в большинстве российских СМИ, «боевиков-экстремистов-террористов», то есть непосредственных радикальных бойцов-героев Майдана, было всего, допустим, даже человек 500 (я точно не знаю), из которых каждый пятый навсегда остался на баррикадах, то и тогда они в этот час и были ВСЕМ УКРАИНСКИМ НАРОДОМ*. Ибо речь в такие дни идет о качестве человечества, а не о количестве двуногих, в ужасе глядящих из своих нор на фейерверк гнева, взорвавшего центр государства. Когда падала Бастилия, людей вокруг нее было не больше, чем 20 февраля на Майдане и улице Грушевского, но это была ВСЯ ФРАНЦИЯ.
II
А дальше начинаются проблемы. Лебедь, Рак и Щука напрягаются, украинский воз трещит по швам. Дело в том, что три этих существа, раздирающих украинское пространство, имеют очень разный исторический возраст, принадлежат к разным временам и не хотят или не умеют между собой договариваться. Самым древним и потому самым правомочным в собственных глазах является Рак щирого западэнского национализма, ведущий свою историю как минимум от Флорентийского собора 1440 года, формально закрепившего религиозный и культурный раскол украинского народа на два враждебных этноса. Это история страданий племени, за шестьсот лет и по сей день так и не обретшего незалэжности в узком, первичном, смысле слова. Краснознаменная же Щука восточных областей произошла из смеси великороссов и присоединившихся к России при Богдане Хмельницком малороссов, при большевиках осоветившейся вместе со всеми нашими предками. А проевропейская Лебедь, с пшеничной косой Юлии, родилась с распадом советского царства как надежда на современную жизнь, свободную от пережитков тоталитаризма. Лебедь, конечно, мощна – получи она всеобщее и нерассуждающее доверие населения страны, она легко подняла бы с собой в воздух перемен отстающих от современности оппонентов: и бедного позитивом Рака, нациоэнергия которого вся питается далеким и ущербным прошлым, и Щуку, по инерции оглядывающуюся на своего тяжелого родственника, восточного Дракона Ру, который, однако, и сам, вяло-современно помахивая буржуазными крыльями, лишь ковыляет по кочкам, хромая на обе авторитарно-имперские лапы, коммуно-советскую и православно-монархическую… Лебедь заберет всех, потому что современными и европейскими хотят быть все, но проблема украинцев (как, впрочем, и всего человечества) в том, что одни из них, те же, к примеру, западэнцы, готовы за современность, для них совпадающую с национальным самоутверждением, бороться и нести, если необходимо, лишения, вплоть – как мы видели это на днях в Киеве – до высшей ставки на смерть; другие же, жители скорее более сытых восточных областей, на досуге непрочь и помечтать о европействе, но, проснувшись однажды от тревожных вестей из столицы и сообразив, что в Европе им придется поначалу затянуть пояса потуже, убоялись сей перспективы и вопреки евангельской истине, что «не хлебом единым жив человек», остались верными своему квазисоветскому хлебу, кинувшись защищать истуканы Ленина как привычного мифического гаранта этой чечевицы. (Справедливости ради, добавлю к этим, написанным еще в марте, словам, что восток Украины тоже вспомнил о своем достоинстве и готов серьезно отстаивать его перед Киевом, который обязан понять, что восточный «антимайдан» – законное логическое следствие Майдана, и требования его столь же правомерны.)
III
Все понимают или хотя бы чувствуют, что ненависть и страх между востоком и западом, нараставшие в Украине сотни лет и многократно усиленные относительно свежей памятью об окопах Второй мировой, являются главным препятствием на пути страны в будущее. Оно было бы устранено, если бы мировое сообщество могло сесть за стол переговоров и примирить украинцев силой своего нравственного авторитета. Но у субъектов мирового сообщества, независимо от степени прогрессивности каждого из них, у самих рыло в пуху, каждый из них, как амулетами, обвешан своими «национальными интересами» и представляет собой традиционную экономико-политическую угрозу даже для самого ближайшего соседа-родственника. Об этом сами собой говорят бесчисленные государственные границы и вооружения. То есть субъекты складывающейся сегодня земношарной конфедерации ведут себя по большому счету не современно, а так же, как вели себя их предки во времена какого-нибудь Рамсеса-Дария. Именно в этой недоразвитости «тренда современности» черпает свою уверенность всякий фундаментализм, развивающий теорию и практику традиционализма и национального консерватизма, здесь основания любого будущего фашизма. Ибо фашизм есть максимальное слияние и торжество этнического и государственного элементов в жизни общества. (Здесь нет разницы, "народная монархия» это или «народная демократия»; ярчайший пример – суперфашизм сталинской системы на основе слияния суперэтноса «советский народ» с имперским супергосударством, где символы «Народ», «Сталин» и «Государство» составляли, как ипостаси Троицы, триединый непроницаемый Монолит-Молот Власти этноколлектива над человеком.) И если прогрессивное человечество хочет отстоять себя от реакционного наплыва черной тучи мирового фашизма, скрывающегося ныне под формами исламизма, республиканизма, неокоммунизма, национал-христианизма и т.п., то оно должно не просто нести знамена «современности» с нравственным усилием пятидесятилетней давности, но серьезно духовно напрячься, чтобы преобразоваться и стать реально современным.
IV
Поэтому то, что происходит сейчас в Украине, есть историческая проверка на вшивость и нашего российского постсоветизма, и всего Запада, которым дается шанс на европейской территории заменить привычный вековой демо-имперский силовой способ выхода из кризиса на гуманно-демократический, основанный на усилиях по взаимопониманию. То, что Россия 1 марта задвигала мускулами в крымской силовой театральной инсценировке, сопровождаемой движением этно-милитаристского либидо от Президента к Совету Федерации и обратно, свидетельствует о том, что она боится выглядеть слабой, тем самым свою слабость подверждая, ибо только сильный может позволить себе слабым выглядеть. Сможет ли Запад проявить силу и в ответ на кремлевские действия удержаться от ввода натовских войск во Львов? Посмотрим. (Написано в начале марта 14.)
V
Особенность Украины сегодня не в том, что она хочет в Европу. «В Европу», то есть в современность, хотят все, даже заклятые на словах враги Запада. Харьков и Москва хотят туда не меньше, чем Киев и Тернополь. Особенность в том, что, катастрофически разделенная взаимной ненавистью своих запада и востока, страна фантастически продолжает мечтать о «единой и неделимой» батькивщине. Такие мечты, свойственные и нам, россиянам, являются в наш век чудовищно несовременными, и опасность этой несовременности выявляется именно в крутые минуты кризисов, когда речь идет о нравственном здоровье человечества, подменяемом геополитическими соображениями столетней давности. Эти соображения, застревающие в мозгу населения «с помощью» муссирующих их, мыслящих затылком, политических историков-стратегов, превращающих свои видения прошлого в «актуальные» идеологемы, становятся в нашем сознании мертвыми шаблонами политических реакций, мешающими нам понять наши подлинные интересы. Тем же западэнцам-героям Майдана, к чему им, например, биться за тот же Крым, имеющий к ним десятое отношение? Да даже за весь юго-восток? Он, конечно, несмотря на русскоязычность, украинский, но не лучше ли жить с ним, свободно образовавшим свой «кантон» или даже отошедшим к России, в мире, чем во взаимной резне в своей «единой и неделимой» незалэжной коммуналке?! Другое дело – ставка на центр. Если верно говорят, что отделиться своим кантоном под именем «Западная Украина» они не могут, не теряя тут же снова свою независимость, то им и остается драться насмерть за Киев – в союзе с центром и во влиянии на него они наконец обретают то, что ждали сотни лет: свою национальную Украину, чаемую идентичность. К тому же и Лебедь постарается для Рака (если сегодня они столкуются в Киеве) и уравновесит местное общечеловеческим**. Зачем ей, допустим, подчинять себе Щуку? Обеднеет батькивщина? Но ведь в иной ситуации свободно расстаться сегодня – это и значит приобрести капитал дружбы на завтра. Время дает Украине уникальный шанс преодолеть свою унитарность, по всем статьям сковывающую ее развитие. (В наш век, век рождения Унитарности Земного Шара, любая традиционная национально-государственная унитарность – не что иное, как пережиток все той же имперскости, уходящей в прошлое. О переменах на каждом шагу свидетельствует сама жизнь. Не говоря даже о более серьезных материях, достаточно указать на развитие в мире туриндустрии. Ведь турист – это не только отдыхающее лицо, это лазутчик будущего, он не просто смотрит по сторонам, он хочет присвоить и уже психологически присваивает себе весь земной шар как потенциально свою территорию. Бог даровал ему эту планету. Любой турист – уже космополит, даже если сам он этого еще не сознает.) Лебединые ли крылья позволят себе увязнуть в «хлебе едином»? И не поддержатся ли эти крылья всей реальной современностью? Да и с другой стороны, стоит ли революционной стране, в этот высший, праздничный, момент своей жизни, хвататься за какую-то жалкую политическую норму «территориальной целостности государства», существующую для унылой повседневности, а вовсе не для тех, кто, восстав, поднялся на высоту исторического творчества? Революционный Львов-Киев, щедро отпускающий на свободу не только Донбасс, но хоть и всю левобережную Украину, не доказал бы тем самым навсегда, что он подлинно революционен и свою свободу заслужил?
VI
Слышу недовольные моей речью голоса: хорошо и легко тебе со стороны, из российских далей, свои розовые идеальные картинки мазать! Тебя бы – в Украину головой, чтоб почувствовал вкус реальной ненависти! Посмотрели бы мы, как бы ты залопотал, встретившись с живыми «бандеровцами»!..
Вот-вот! Вот оно, сакральное словцо из лексикона политической паранойи, заразы, от поколения к поколению передаваемой государственными идеологами. «Бандеровцы», «власовцы» и т.п. – все эти давно утратившие с реальностью связь именования превратились в ярлыки-пугала политологической стряпни, служащей оправданием грязи, подстилающей нашу международную, да и внутреннюю, политику, замешанную на упорной ксенофобии. (Лет шестьдесят – пятьдесят назад, в моем детстве, эта политическая ксенофобия еще имела относительное «оправдание» в достаточно живой памяти о войне, хотя и тогда уже она была в значительной степени искусственным порождением партийно-газетного агитпропа. А простой народ, к которому принадлежали мои родители, этой злобы вовсе не знал. В той части ГУЛАГа, где я родился и вырос, наша семья с отцом, коммунистом, офицером и фронтовиком, окончившим войну в Австрии и до конца жизни очарованным Сталиным, спокойно и дружно вместе с другими жила среди реальных ссыльных бандеровцев и власовцев, которых было полгорода. Это были такие же люди, простые работяги, и если бы не пьяные ссоры, в которых сгоряча эти именования могли вспыхнуть как ярлыки, впрочем, не более агрессивные, чем «чурка» или «хохол», то никто бы и вовсе не обращал на это внимания. Я вообще думаю, что, если бы не долгие грязные политические игры властей, то к нашему времени весь народ под влиянием грамотности и культуры уже мог бы исцелиться от этой исторической инфекции, ксенофобии. Поэтому же я думаю, что сегодня напрасно иные из наших образованных людей порой зубоскалят над проповедуемой на Западе толерантностью, усматривая в ней лишь партийное лицемерие – есть в ней ресурс и иных форм общения, которых человечеству не хватает.) Чем еще объяснить эту постоянную конспирофобскую антипрезумпцию, пронизывающую наши отношения с Западом? Допустим, что непосредственный главнокомандующий циклоп, двигающий танками, так сказать, верховный силовик, дикости этой ксенофобии не чует по самой своей циклопской и силовиковской природе, но сенаторы-то, пришедшие из разных мирных сословий и профессий, они-то должны ведь соображать, если они не просто лакеи протухшей отечественной дипломатии, не меняющейся со времен Александра I. В следующем, 2015, году как раз будет русский юбилей европейской реакции – 200 лет Священному союзу отживших средневековых монархий, организованному этим царем для того, чтобы противодействовать открытому Великой французской революцией и Наполеоном новейшему времени. С его брата – при котором Россию заслуженно прозвали, как вы, надеюсь, помните, «жандармом Европы» – жандармская телега покатила вовсю: Николай I (1830, Польша, 1848, Венгрия), Александр II (1863, Польша), Николай II (1905, Россия), Хрущев (1956, Венгрия, 1962, Россия), Брежнев (1968, Чехословакия), Горбачев (1990, Литва, 1991, Грузия), Ельцин (1994,Чечня), Путин (2014, Украина). Как видите, я взял лишь несколько самых запомнившихся мне дат нашей печальной антиистории и большей частью даже не самых тоталитарных лидеров и каких! Тут и Царь-Освободитель, и Самодержец-Святой, и Генсек Оттепели, и Европеец Горби, и Президент-Революционер!
Удивительно то, что сначала идут монархи-императоры, потом сменившие их коммунисты-генсеки, наконец отрекшиеся и от них президенты демократической России, а политика – всё одна и та же! Жандармская***. Как будто монархи театрально переоделись в вождей, а те – в президентов, но закулисная внутринациональная сила, двигающая события, осталась неизменной и упрямо идущей против мировых тенденций к единству, делая Россию уникальным оплотом мировой реакции, позорным тормозом социальной жизни на планете.
VII
Весна 2014. Украина наконец освобождается от хваленой советской дружбы народов, она хочет быть с человечеством, но уже на современных условиях. События, развернувшиеся в ней, – лакмусовая бумажка для русской дипломатии, ключ зажигания для нашей застоявшейся без дела национально-военной машины. На наших глазах действующий президент РФ в эти дни решительно и бесповоротно ступил на путь отечественной жандарм-традиции, как бы неукоснительно выполняя унаследованный от предков, врожденный долг реакции и всемерного противостояния движению жизни, прежде всего, движению жизни с Запада. (Ибо все радикально значимые изменения на земном шаре – оттуда, это так же историко-географически непреложно, как наличие полюсов, океанических течений, климатических зон и так далее.) Вероятное сближение путинских и натовских дивизий у Днепра**** представляется логическим финалом витка неодопотопной евро-русской истории, сливающим в одно Встречу на Эльбе со Стоянием на Угре. Но и такая этногероическая картинка, если она сбудется, не спасет русскую политплоскодонку от течения исторической необходимости, плыть супротив которого год от года будет все накладней и бессмысленней, не говоря уже о позоре, в котором Россия захлебнется. Мы снова вошли в глубокую фазу, как сказал бы историк Янов, российской контрреформы. Регулярно наступать на одни и те же этноимперские грабли – вот чудовищно слепой кремлевский генотип, кармическое проклятие русской власти как таковой. Эта национально-политическая слепота не может и не хочет понять одного – того, что дух свободы неуничтожим, ибо он есть составная часть нашей внутренней природы, что РЕВОЛЮЦИЯ КАК ЕСТЕСТВЕННАЯ ВОЛЯ ЧЕЛОВЕКА к свободному нравственному дыханию никогда никем не может быть остановлена, что человеческий мир издревле движется революцией и только благодаря революции гуманитарно эволюционирует. Животным достаточно эволюции – для человека это медленно и мало. Он носитель сознания и потому источник революции, которая в условиях единства земношарной демократической цивилизации будет только нарастать, учащая свой темп. И мы, все живые россияне, благодарны украинцам, ибо то, что началось на Майдане, неизбежно продолжится у нас. Революция грядет!
24 февраля – 6 мая 2014
ПРИМЕЧАНИЯ
*
Только в моменты революций я еще готов признавать и терпеть слово «народ», в остальном потерявшее всякий смысл и значение.
**
Впрочем, «общечеловечность» Лебеди легко переоценить: само название ее партии, «батькивщина», говорит о том, что исторических аргументов против «бандеры», по сути, нет.
***
Да, это скрытый под всеми политическими модами неизменный русский имперский национализм.
****
Хотел о сближении дивизий у Днепра сказать иронически, но вижу, что и без шуток такой исход событий – чуть ли не единственный, хотя попахивает он неважно. Но иногда, как верно говаривал дедушка Ленин, надо уметь заключать и «похабный» мир, если он реалистичен. Для киевско-донбасского (то есть, психологически, русско-украинского) развода, выводящего из тлеющей перманентной войны, необходим именно такой «нравственно похабный» мир, заключающийся в том, что Кремль полностью признает бандеровский Киев (который, конечно, и сам прежде должен окончательно признать «бандеру»), а Киев – отпускает Новороссию. Это был бы равноценный обмен, выпускающий пар и прекращающий резню. Разумеется, и Европа ради подлинного мира должна была бы поступиться чистотой своих идеологических риз, проглотив эту пилюлю. Впрочем, ей вообще стоило бы думать сейчас не об исторической антифашистской чистоте риз, а о том, чтобы эта ее чистота не устелила дорогу реальному современному исламистскому фашизму.
25 октября 2018