Глава 7. Неуловимые

 
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков! От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.
Товарищи! В тяжелых условиях приходится праздновать сегодня 24-ю годовщину Октябрьской революции. Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжелый урон, а наша страна – вся наша страна – организовалась в единый лагерь, чтобы вместе с нашей армией и нашим флотом осуществить разгром немецких захватчиков.
Бывали дни, когда наша страна находилась в еще более тяжелом положении. Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, – мы ее только начали создавать, – не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы. Теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем 23 года назад. У нас есть теперь союзники, держащие вместе с нами единый фронт против немецких захватчиков. Мы имеем теперь сочувствие и поддержку всех народов Европы, попавших под иго гитлеровской тирании. Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины. У нас нет серьезной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании. Вся наша страна, все народы нашей страны подпирают нашу армию, наш флот, помогая им разбить захватнические орды немецких фашистов. Наши людские резервы неисчерпаемы. Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь на Отечественную войну так же, как 23 года назад. Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?
Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. В Германии теперь царят голод и обнищание, за 4 месяца войны Германия потеряла 4 с половиной миллиона солдат, Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, дух возмущения овладевает не только народами Европы, подпавшими под иго немецких захватчиков, но и самим германским народом, который не видит конца войны. Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища   немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!
За полный разгром немецких захватчиков!
Смерть немецким оккупантам!
Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!
Под знаменем Ленина – вперед, к победе!
(Речь И. В. Сталина  на параде 7 ноября 1941 года)

       Ржевские леса  золотились осенней листвой, в воздухе летала паутина, небо стало выше и прозрачней.
       По утрам на жухлые травы выпадала холодная роса, над болотами, озерами и   старицами висели туманы.
       К этому времени диверсионный отряд насчитывал более пятидесяти бойцов. Пополнялся он за счет разыскавших его десантников из других групп, а еще  солдат - окруженцев,    после их тщательной проверки.
       Все по прежнему  голодали, так как  малочисленная группа Зорина не могла обеспечить отряд продовольствием в полной мере. Местные жители на советские  деньги ничего не продавали. Поскольку те обесценились. Изымать же продукты у них силой, десантники не имели права.
       По решению Иванченко группу Зорина усилили и  приказали отбивать продовольствие у немецких мародеров, которые  регулярно появлялись в деревнях, где грабили население.
       Получив сообщение от местных активистов, группа устраивала засаду вдалеке от поселений. Перебив мародеров, продукты забирали для отряда. С питанием стало чуть получше. Однако полностью решить эту проблему так не смогли до перехода линии фронта.
       Возвращаясь с задания в начале октября,   разведчики отряда обнаружили на окраине деревни Гришино до батальона пехоты, разместившейся  в палатках. Понаблюдав  за фашистами,   установили, что охрана лагеря поставлено слабо. В ночное время он охранялся только одним  патрулем, а палатки почти вплотную примыкали к лесу. Огневых точек не имелось.
       Решили сделать налет на лагерь. Под руководством Иванченко разработали план операции, разбили отряд на три ударных группы и в два часа ночи  подошли к  немцам с трех сторон, почти вплотную к палаткам.
       Без шума сняли часовых, забросали палатки гранатами, одновременно открыв по ним  шквальный огонь из пулеметов с  автоматами. Уцелевшие  фашисты, в одном белье в панике выбегали наружу и становились отличной мишенью. 
       Расстреляв по два диска патронов и использовав практически весь запас гранат, по сигналу ракетой  отошли в лес.
       Придя в себя, немцы открыли беспорядочную стрельбу, но отряд   уже спустился в глубокую лощину и их пули только срезали верхушки деревьев.  На преследование фашисты не решились, не хватило храбрости. По сведениям местных жителей, с места боя, на грузовиках, они увезли более сотни трупов.
       Только ранним утром группы вернулись в лагерь, где встретили  старых знакомых - комсомольцев из Старой Торопы Аню и Володю.
       С ними был пожилой мужчина, представившийся «дядей Петей». Он оказался секретарем подпольного райкома партии.
       Бойцы обрадовались гостям, поскольку все время искали контактов с подпольщиками. На вид «дяде Пете» можно было дать и сорок и шестьдесят лет.
       Невысокого роста, широкие плечи, рыжая густая борода. Одет он был в старую замасленную телогрейку, а голову покрывала такая же   железнодорожная фуражка. Серые внимательные глаза и  доброжелательная  улыбка.
       Сняв телогрейку,  мужчина долго копался в ней, а затем достал пергаментную бумажку, предъявив   командиру.  Прочитав ее, Иванченко обнял и расцеловал пришельца. Что там было написано, остальные не знали, но поняли, этот документ удостоверял  его личность 
       Узнав, что отряд только что вернулся с задания, секретарь подробно расспросил, как прошла операция. При этом отметил, что много слышал о действиях десантников, после которых у немцев всегда возникал переполох.  С его   слов, благодаря отряду местное население воспрянуло духом, меньше верит фашистам  с предателями о разгроме Красной Армии и взятии Москвы. 
       Затем секретарь рассказал, что  ими создан партизанский отряд, небольшой, но  мобильный и боеспособный. Имеются склады с оружием, взрывчаткой и продовольствием,  а также аэродром для приема небольших самолетов.
       С «дядей Петей» подробно договорились о способах связи и взаимодействия, а также получения для нужд десантников необходимых им запасов.
       После его ухода   радировали в Центр о встрече с секретарем подпольного райкома и наличии у них аэродрома, на который просили сбросить боеприпасы, взрывчатку и продовольствие.
       В ответной радиограмме,  командиру приказывали держать постоянную связь с партизанами, обучать их стрелковому и подрывному делу, привлекать к участию в операциях. Одновременно требовали продолжать уничтожение мостов, переправ, техники, средств  связи,  а также  живой силы  противника. Никаких указаний о возвращении отряда на «Большую землю»  Центр не давал.  Все понимали, что их действия очень нужны фронту.
       После проведения операций в леспромхозе, уничтожения мостов и разгрома гитлеровцев в поселке Гришино, отряд в очередной раз решил  сменить место базирования, понимая, что противник примет меры  к  его обнаружению и разгрому.   
       По сведениям партизан и сельских активистов, фашисты уже рыскали с полицаями  по деревням, предлагая населению крупные суммы денег за любые сведения о диверсантах.
       Отход наметили на вечер, в лесной массив, расположенный  в  сорока пяти километрах от прежней базы.
       Но в полдень, от  находящегося в дозоре Книжникова поступил сигнал (выстрел из пистолета), о движении  немцев в сторону лагеря.
       По команде Иванченко, весь  отряд, кроме радистов, занял круговую оборону в заранее отрытых стрелковых ячейках. Прибежавший Книжников доложил, что немцы двинули против них батальон пехоты с минометами - видимо сняли с  маршевого эшелона в Нелидово. Оценив обстановку, лейтенант дал команду отходить в болото, захватив с собой все боеприпасы, взрывчатку и   часть добытого накануне продовольствия.
       Шли по нему, ощупывая дно вырубленными в лесу шестами, несколько часов, проваливаясь   в вязкую холодную   жижу  и помогая друг другу выбираться из трясины. Глубокой ночью набрели на небольшой островок, поросший густым осинником, где сделали привал.
       Все были мокрые и смертельно усталые Первым делом привели в порядок оружие, выставили часовых и отжали обмундирование. А затем до рассвета тряслись от холода,  прижимаясь друг к другу. Немцы же, прочесывавшие лес, все это время   вели его массированный обстрел из всех видов оружия. Стрельба прекратилась только  на рассвете. 
       Гитлеровцы ошиблись в определении движения отряда, и это его спасло.
Когда они убрались восвояси, провели разведку оставленного лагеря и обнаружили, что он полностью разгромлен.
       У разбитых раций лежали тела Ивашутина  с Бобровым.
       Незадолго до нападения  карателей, они с разрешения командира осуществляли профилактику одной из раций в отдельной землянке и, по видимому, не услышали сигнал  к отходу. 
       По многочисленным гильзам и воронкам от взрывов гранат вокруг, было видно, что ребята яростно отстреливались. Фашисты надругались над ними: выкололи глаза и отрезали уши. А Боброву на груди вырезали звезду.
       Весь отряд плакал, когда  хоронили своих боевых товарищей. На их могиле поклялись отомстить фашистам за смерть ребят, с которыми служили  еще  до начала войны на флоте, а потом в Марьиной Горке.
       Витя Бобров был родом с Урала, ему трудно давалась физическая  подготовка, и друзьям часто приходилось дополнительно заниматься с парнем в часы самоподготовки на перекладине, брусьях, колесе; тренировать  в метании гранат и ножа. Он классически прыгал с парашютом, отлично стрелял из винтовки и автомата. А еще проникновенно читал стихи Блока, Маяковского и Есенина.
       Миша Ивашутин, из Подмосковья, был отличным радистом, лыжником, преданным товарищем и другом.
       Среди следов немецких сапог, ребята обнаружили один, где  подошва была выполнена из покрышки от автомобиля с особым рисунком протектора. Сразу же поняли, что немцев привел к лагерю кто-то из местных.  Дали себе слово найти предателя.
       После этого ушли в глухую чащу в двух десятках километрах от этого места. Продуктов питания у отряда снова не было, перебивались грибами, лещиной и желудями.
       На одном из заброшенных  полей обнаружили спелый горох, которым набили полные рюкзаки и карманы. Не обошлось без происшествия. Володя Курочкин столь усердно его жевал, что у бойца случилось несварение желудка.  Парню сделали срочное промывание и кое-как спасли «обжору».
       После нападения немцев отряд остался без раций и связи с Большой землей. Не могли слушать и последние известия. Встала задача, достать хотя бы детекторный приемник. Необходимо было решать и продовольственный вопрос - есть грибы и горох без соли было  сплошным мучением.
       Иванченко принял решение послать группу добровольцев  для поиска продуктов и приемника в деревню Гришино, а заодно приказал установить, кто из местных ходит в обуви с подошвами из автомобильной покрышки. В разведку пошли Григорьев, Андреев, Легостаев, Усатов и партизан по фамилии Журавлев.
       Отойдя от лагеря примерно на пять километров   обнаружили на обочине лесной дороги отечественную  полуторку, в кузове которой было много ящиков и мешков. Решили проверить, что в них.
       На подходе услышали шум двигателя  еще одной машины, затаились в кустарнике. Рядом с первой  остановился немецкий  «опель-блиц», из него вылезли  четыре солдата с инструментами и стали копаться в двигателе полуторки.
Уйти незамеченными десантники не могли и приняли решение уничтожить фашистов, а технику сжечь.
       Трех солдат уложили сразу, а четвертый успел открыть стрельбу из автомата. Он был убит, но последней очередью смертельно ранил в голову Григорьева, который, не приходя в сознание, скончался у ребят на руках.
       Осмотрев машины, они забрали оружие, два мешка находящихся в них продуктов, взяли  на руки погибшего и вернулись на базу. Пашу  похоронили со всеми воинскими почестями.
       Через двое суток в разведку пошли Бойцов, Андреев и партизан Кравченко. Они вернулись через пять суток  грязные и измученные, приведя с собой  звероватого вида пожилого мужчину с коровой и доставив четыре мешка с хлебом,  салом, мукой  и солью. Миша Андреев рассказал следующее.
       - Когда мы подошли к   Гришино, уже стало темнеть. Постучались в крайнюю покосившуюся избушку, где пожилая женщина встретила нас как родных. Она сообщила, что немцев в деревне нет, но сильно лютуют староста и два полицая. Староста - бывший кулак, вернувшийся перед войной из ссылки. 
       Совсем недавно предатель водил в лес немцев, где те перебили много   окруженцев  (речь шла о нас). Он же забрал себе часть колхозного скота, а еще почти каждую ночь насилует молодых женщин с девушками.
       Мы решили взять выродка, тем более, что тот жил один в доме председателя колхоза.
       Наблюдая за домом,  видели, как к старосте один раз заходили пьяные полицаи. В хозяйстве у него было  четыре коровы, конь, овцы, свиньи и множество домашней птицы. А ходил  предатель  в сапогах  с подошвами из автомобильной покрышки.
       Решили  брать его дома, во время ужина. При задержании  гад пытался сигануть в окно, но мы его оглушили прикладом.
В доме обнаружили два советских автомата ППШ, много гранат и боеприпасов. Из погреба достали  почти целую  бочку сала. Забрали полмешка соли, несколько буханок хлеба и мешок муки. А когда стемнело,  навьючили старосту и прихваченную у него корову этим продовольствием и погнали   в отряд. Дом перед отходом облили  керосином и сожгли.
       Все это время доставленный в отряд староста, опустив лохматую голову молчал. Изредка обводя бойцов угрюмым взглядом.
       По решению подпольного райкома и личного состава отряда, утром предатель был расстрелян.
       - Собаке, собачья смерть,-  сказал по этому поводу  Иван Бойко.
Приказ Центра об уничтожении  немецких эшелонов, идущих к фронту,  неукоснительно исполнялся. Ежедневно к железной дороге уходили три-четыре группы подрывников, организовывающие на ней диверсии.
       Для этого подобрали больше десятка участков дороги с хорошими подходами и таким рельефом, при котором вагоны летели под откос. Только за вторую половину октября  было взорвано восемь эшелонов противника с танками, горючим, техников  и живой силой. 
       Двенадцатого октября отрядные  и партизанские разведчики обнаружили в районе станции Холмец тщательно замаскированный немцами крупный склад боеприпасов. Ежедневно туда приходило до десяти вагонов грузов.
Охранялся склад полуротой  солдат,  а  вблизи  строились вольеры для сторожевых собак. Командование решило ускорить проведение операции.
       Иванченко, Книжников, Сорокин и Андреев провели тщательную разведку  расположения склада и путей подхода к нему, организацию охраны. Взорвать объект можно было только перейдя железнодорожное полотно и подобравшись к хранилищу со стороны леса, сделав проходы в проволочном заграждении. Чтобы уничтожить его весь, требовалось доставить от партизан  не менее двухсот килограммов тола, а также   две-три  канистры бензина.
       Операция готовилась конспиративно и тщательно. Десантники  прекратили все операции  и распустили слухи о том, что «окруженцы» с партизанами ушли за линию фронта.  Информация  быстро попала к немцам и у тех появились элементы беспечности в несении караульной службы.
       Спустя неделю, весь отряд и часть партизан приступили к действиям.
       Бойко, Книжников и Легостаев сделали проход в проволочном заграждении. Андреев, Бойцов, Усатов и Луценко бесшумно сняли часовых, а подрывники заминировали объект четырьмя  фугасами  по тридцать килограммов каждый.
       Помимо этого вылили две канистры бензина на штабеля  боеприпасов и авиабомб. Затем вставили взрыватели,  Иванченко, Андреев, Гвоздилин и Сафонов подожгли бикфордовы шнуры, вслед за чем вся группа скрытно  отошла к лесу.
       Через непродолжительное время дрогнула земля, последовал оглушительный взрыв, и  высокий столб пламени с дымом, взметнулся к ночному небу.
       Диверсанты  ускорили движение, петляя по лесу и болоту. Позади  оглушительно рвались авиабомбы со снарядами,  иногда, фурча, над вершинами деревьев пролетали осколки.
       К утру прошли более двадцати пяти   километров, смертельно вымотались и устали, но успешно проведенная операция влила в отряд  новые силы.
       Оценивая свои действия, все   ощущали  гордость от того, что здесь, в тылу врага, помогали  своим  боевым товарищам, сражающимся с фашистами под Москвой. Каждый уничтоженный танк, бронемашина, орудие, вагон боеприпасов, цистерна горючего, фашист - все это было их  вкладом в дело Победы.
       А в нее все без исключения верили. По другому было нельзя.   
       Находясь в тылу врага три месяца, диверсанты здорово поизносились. Обмундирование обветшало, пропиталось потом, кровью и болотной тиной. По ночам  они  мерзли, здорово досаждали  лесные насекомые.  Связи не было, и на помощь с «Большой земли» надеяться не приходилось.
       На собрании отряда, в котором приняли участие десантники, партизаны и бойцы, присоединившиеся к нему из  числа «окруженцев», было подробно обсуждено создавшееся положение. Выступили почти все присутствующие. Большинство высказалось за переход линии фронта.
       Двадцатого октября Иванченко собрал весь отряд и объявил: 
       - Я принял решение двигаться к линии фронта, для выхода к своим.
По пути будем совершать диверсии, а также вести разведку войск и гарнизонов противника. Нам будут оказывать помощь в этом вопросе товарищи из  подпольного райкома. Они хорошо знают местность,  а кроме того имеют обширные связи с населением.
       С учетом того, что в  подразделении  отсутствуют топографические карты  этого района, сделаем налет на небольшой немецкий гарнизон, захватим карты и, по возможности, рацию.
       Еще через сутки, разведчики партизан доложили, что в одном из лесопунктов находится малочисленный  вражеский гарнизон во главе с офицером. Немцы  согнали туда жителей нескольких  деревень для заготовки древесины  на строительство укреплений, а также    отправки ее в Германию.
       Налет на лесопункт,  десантники вместе с партизанами,  совершили  перед утром.
       Все гитлеровцы, располагавшиеся в детском саде, были уничтожены. А в стоящем рядом доме, захватили немецкого интенданта с нужными   картами.
       Перепуганный фашист с готовностью пометил на ней все  крупные вражеские гарнизоны. А затем, опомнившись, попытался сбежать, отстреливаясь из браунинга, который   не обнаружили у него при обыске.
       Стрелял он метко, и убил партизана по имени Николай, а также ранил Мишу Андреева.   Интенданта тут же  расстреляли, а лесопункт сожгли.
       Вернувшись на базу, встретили там двух девушек, как потом  оказалось,   разведчиц  ЦК ВЛКСМ. 
       Они передали Иванченко устное распоряжение Центра переходить линию фронта в районе Дубровки, которая находилась в ста пятидесяти километрах от лагеря.   Девушек (их звали Лена и Зоя)  снабдили подробной информацией о противнике, и через несколько дней они  снова исчезли в лесах.  Ребята долго восхищались смелостью   девчат, одетых под старушек с котомками на плечах.
       Во время того короткого визита гостьи сообщили бойцам массу новостей с «Большой земли».
       Главная - подготовка  советского  наступления под Москвой, где сосредоточили много свежих войск, прибывших  из Сибири.  Рассказали они и о тех трудностях, которые испытывает население столицы и  особенно Ленинграда. 
       Некоторые из ребят  слушали их и плакали. О себе девчата не сообщили ничего. И это было понятным - конспирация. Хотя встреча и была мимолетной, она не обошлась без последствий.
       Коля   Быков влюбился в Лену, невысокого роста хрупкую блондинку, и  та  ответила  взаимностью.
       Позже он рассказал, что девушка  студентка второго  курса МГУ и живет в Москве на Плющихе с бабушкой, поскольку ее родители на фронте. В разведку пошла добровольно, уже два раза побывала  во вражеском тылу. Награждена медалью «За отвагу».
       Спустя несколько дней, дождливым вечером, отряд двинулся в путь.
Незадолго  до выхода вперед   направили две разведгруппы - одну из партизан, а вторую в составе  Бойцова, Луценко и Самохвалова. Была назначена точка встречи с ними.
       За первую ночь прошли более двух десятков  километров. Днем отдыхали в глухом лесу. На следующую - значительно меньше. Все большаки с проселками были забиты немецкими войсками, движущимися в сторону фронта. Приходилось долго выжидать, чтобы незаметно пересечь ту или иную дорогу.
       В конце октября подошли к Дубровке на семнадцать километров. Отправили в разведку партизан. Когда они вернулись, в отряде узнали, что линия фронта  отодвинулась на восток, и где она точно, никто не знает.
       Здесь же, на одной из полян   обнаружили до взвода трупов советских солдат и командиров. Внимательно осмотрев их, установили, что все убиты холодным оружием - кинжалами и штыками. Похоронили ребят в братской могиле, а их документы оставили на хранение партизанам.
       В одной из деревень узнали, что все найденные бойцы погибли от рук фашистов - карателей, которые разъезжали на кавалерийских лошадях и очень зверствовали. Их опасались  даже немецкие солдаты. Чаще всего, на постой, эта команда   располагалась в районе деревни Пороховня, у лесного озера.
       Отряд  провел разведку и установил, что действительно на берегу этого озера разбиты четыре больших  добротных палатки и устроены навесы с кормушками для лошадей. Породистых и ухоженных. Изучили систему охраны в ночное время.
Налет  решили осуществить ночью, предварительно сняв часовых. Отряд разбили на четыре группы, чтобы накрыть автоматным огнем  весь лагерь. 
       Часовых уничтожили Сафонов, Андреев, Легостаев и Быков. Сделали они это быстро и без шума.  Затем  произвели огневой налет, и через десять  минут все было кончено.  Часть карателей  были  расстреляны спящими в палатках, остальных добили, когда те выскакивали  наружу.
        Со стороны десантников  получил легкое ранение  Сафронов.
        - Живучим оказался  фриц,- сказал Николай, когда ему перевязывали руку. -  Уже с  перерезанным горлом,  успел полоснуть меня  финкой.
Забрав трофеи и продовольствие, отпустили на волю лошадей, после чего двинулись дальше.
       Иванченко принял решение, правее Дубровки, в глухом лесу, который  местные  прозвали «Волчьи ямы», организовать лагерь, где построить две большие землянки с отоплением. 
       К этому   времени  морозы  уже достигали  десяти градусов, выпал снег, а все, по   прежнему,  были в летнем обмундировании.
Землянки  выкопали быстро, утеплив  ельником, мхом  и дерном.
       Бойко соорудил в них подобия каминов из дикого камня, а трубы сделали из обшивки   немецкого самолета, который лежал  неподалеку в   лесном овраге. Еще выкопали колодец    и построили баню, установив в ней вместо котла авиационный бензобак.
       Первый раз за все время по настоящему вымылись, постирались, а заодно прокипятили белье. Которое тоже здорово  обветшало.   
       Ближайшие населенные пункты были от лагеря  на расстоянии  двенадцати-пятнадцати километров. Туда часто наведывались немцы с полицаями - отбирая у местного  населения скот, птицу, фураж и теплые вещи.   
       Между тем,  среди бойцов снова начался голод, и если от цинги   выручал отвар  из хвои, а также клюква, встречавшаяся на болотах,  то от этой беды  спасение   было только в немедленном получении хоть какого-нибудь продовольствия.
       Партизаны через своих  активистов выяснили, что в дне ходу от отряда, в лесопитомнике,  живет некий  инвалид Федор, у которого в хозяйстве имеются несколько колхозных коров. Оккупанты в ту глухомань ходить опасались. Хозяин же характеризовался  как преданный советский патриот. Не раз помогавший окруженцам.
       В питомник послали Зорина с Сорокиным в сопровождении нескольких партизан. Через четверо суток они вернулись.
       Доставили трех коров, пуд сала, два пуда пшеничной муки,   несколько караваев хлеба и мешочек забористого  самосада.  Ребята блаженствовали, но ели пищу небольшими порциями, помня «гороховый случай»  с Курочкиным. Отсутствовала только соль, которой   не оказалось даже у их спасителя. 
       Однако партизаны сообщили, что с его слов, в деревню Каменка перед самой войной было завезено много соли, которую жители разделили между собой.
       Пройти к указанной деревне было не просто,   да и расстояние приличное.  К тому же  в соседнем с ней районе  располагались крупные  немецкие гарнизоны, которые  следовало обходить болотами. Однако решили идти. Тем более что этот поход одновременно преследовал   цели разведки, а также установления так необходимой, линии фронта.
       На задание пошли Андреев, Сорокин, Гоцуляк, Легостаев, Егоров и партизан Гаврилов. На пятые сутки они добрались до Каменки.
       Из лесу долго наблюдали за крайним домом, и когда убедились, что в нем живет одинокая женщина с мальчиком, приняли решение на рассвете зайти к ним. Хозяйка открыла дверь и, увидев вооруженных советских бойцов, перекрестившись,  тихо сказала, - слава Богу. Наши.
       Крестьянка  поделилась с ребятами  солью,  а  еще дала  ведро картофеля.  Ее  двенадцатилетний  сынишка  Петя, шустрый и живой мальчишка предложил зайти к некому  дяде Ване.
       - Он хороший, - заявил оголец. - У него много соли, он ее непременно даст и не скажет немцам.
К этому человеку с  мальчиком пошли Андреев с Гоцуляком.
       Тот действительно отсыпал почти пуд крупной  соли, дал два куска сала и несколько ржаных буханок хлеба.
       Едва успели вернуться в дом к Насте (так звали женщину), как на улице раздался шум подъехавшей телеги с сидящим в ней тремя полицаями.  С винтовками за плечами и белыми повязками на рукавах.
       Громко ругая старосту за то, что тот отобрал у них четверть самогона, они ввалились в дом. Разведчики  укрылись в запечье, приготовив кинжалы и ждали, как будут развиваться события.
       Пройдя в горницу, один из полицаев, крепкий рослый  парень, опустил на пол туго набитый рогожный  мешок и  гаркнул.
       - Тетка Настя, вот тебе пуд ячменя!  Сделай брагу да  выгони самогонки,     но никому ни  слова! 
       Женщина всплеснула руками и взмолилась:
       - Вы же  сами три дня назад забрали у меня аппарат. На чем гнать?
       - Найдешь у соседей! - нахмурился   полицай, - а нет, пеняй на себя! Это приказ «Жмота», ты его знаешь.
       По сигналу Андреева ребята молниеносно выскочили из запечья, обезоружили непрошенных гостей  и уложили тех  на пол.
       - Кто дернется, отправим в рай, -  упер ствол парабеллума в лоб  высокому   Легостаев.
       - А теперь рассказывайте все, что знаете о немецком гарнизоне в Каменке, - добавил Гоцуляк,  пнув ногой в ребра второго.   
       - Только   не убивайте, -  чуть поднял тот голову.  - Все расскажем.
       От полицаев бойцы узнали  не только о  немецком гарнизоне в Каменке, но и других деревнях.  Расположенных по соседству.
       Самый младший из них, совсем мальчишка стал просить, - дяденьки, возьмите нас с собой, мы будем бить фашистов и смоем  вину кровью. Мы  не трогали советских людей  и многих спасли от отправки в Германию. А еще убили двух немцев и старшего полицая.
       - Даже так? - не поверили разведчики
       Но хозяйка подтвердила, что все трое пошли  на службу к оккупантам по принуждению. А старшего полицая и двух фашистов, действительно, с месяц назад кто-то подстрелил на дороге из засады.
       - М-да,-  переглянулись  бойцы. Надо было принимать решение, что делать с пленными
       Позже, уже в отряде,  Легостаев  рассказал:
       - Отпускать полицаев было опасно, потому  что они могли навести на наш след, схватить тетю Настю и Петю. Уничтожить тоже рискованно - в деревне видели, как те  подъехали и вошли в ее дом. 
       Думать было некогда, мы заставили  этих троих  погрузить  на телегу продукты, замаскировали оружие, все вместе взгромоздились на нее и покатили к лесу. А полицаев   заставили горланить песни, чтоб деревенские слышали - уехали от Насти они целыми и невредимыми.
       Углубившись в чащу, остановились у небольшой, заросшей кустарником речушки. Лошадь выпрягли и навьючили  мешками с продуктами, а телегу столкнули в воду.   Дальше пошли своим ходом, петляя по лесам и болотам. За  несколько километров  от базы  завязали пленникам глаза и привели в лагерь.
       От командира  разведчикам   здорово  попало, но выручило то, что в одном из полицаев партизаны узнали своего связного.  В результате всех троих  оставили в отряде. Несколько раз парни  ходили с десантниками  на задания и показали себя неплохими бойцами.
       Задача разведки линии фронта  постоянно ставилась  перед каждой, уходящей  в поиск группой, но результатов они не добивались.
       Располагаясь в «Волчьих ямах», отряд обследовал  практически все населенные пункты с одной задачей - найти хоть какой-нибудь радиоприемник. Он  не имел никаких вестей с «большой земли», а фашисты активно распространяли  ложные слухи о взятии Москвы и Ленинграда, окончательном  разгроме Красной армии.
       Необходимо было найти приемник и рассказать людям правду, да и бойцам  она нужна была как воздух.
       Наконец, на чердаке одной из сельских школ удалось обнаружить  сломанный МС-539, кое-какие радиодетали и несколько батарей. Трое суток отрядные умельцы  Андреев и Гвоздилин с Бойко колдовали над ним,  и вот поздно вечером в землянке неожиданно прозвучал  далекий   голос Левитана:
       «После ожесточенных боев наши войска на Можайском направлении освободили более десяти населенных пунктов…»
       Приемник быстро выключили,  опасаясь, что разрядится батарея. Утром  подсоединили один наушник и прослушали полностью сводку совинформбюро.
       Ее переписали  в нескольких экземплярах и через партизан с разведчиками, распространили в деревнях. 
       Известие об    успешном наступлении советских войск под Москвой, вызвало у всех неописуемую радость. Местное население восприняло листовки, как подтверждение силы советской власти.   
       Многие плакали,  а молодые парни и девушки просили принять их в партизанский  отряд. Бойцов  обнимали, подбрасывали вверх, дарили рукавицы, валенки и фуфайки, угощали, кто, чем мог.
       В одной из деревень десантники получили от бывшего секретаря сельсовета пишущую машинку «Ундервуд» в рабочем состоянии, а также пачку копировальной бумаги.  Нашелся и специалист, умевший на ней печатать -  Луценко,  одно время служивший шифровальщиком. Сводки стали производить  ежедневно до сотни экземпляров.
       Кроме сводок совинформбюро, там указывали  фамилии предателей, перешедших на службу к оккупантам, клеймили их позором и призывали, пока не поздно, уходить в партизаны, чтобы в борьбе с гитлеровцами смыть свою вину перед Родиной и народом.
       В первые пять дней после распространения  этой информации, в лес ушли более сорока  полицаев и других немецких пособников.  Они прошли тщательную проверку и использовались при выполнении наиболее опасных заданий.
       Нашлись и  двое засланных гестапо*, под видом раскаявшихся.
       Одного, бывшего его осведомителем, опознали подпольщики, а второго вычислили  при попытке  передачи своим хозяевам информации, через тайник.
С обоими поступили по законам военного времени.
       Запомнился один случай, который произошел вскоре после распространения очередного списка предателей, где  было упомянуто, что среди немецких солдат есть воюющие  по принуждению. Таким было обещано прощение.
       Через несколько дней, в одной из деревень, где не было гитлеровцев, появился немецкий  унтер-офицер на велосипеде, который на ломаном русском языке просил местных жителей показать, «где есть партизан». При этом он все время повторял фразы  «Гитлер швайн, Гитлер капут!»
       Сначала подумали, что это какая-то провокация. Решили послать на встречу с ним двух партизан и Мишу Андреева, который  уже сносно  говорил по-немецки.
       Унтер  сразу же отдал  им автомат с тремя запасными магазинами, солдатскую книжку и заявил, что   должен смыть позор за службу в фашистской армии.   Сам он назвался рабочим,  лично знавшим товарища Тельмана*,  и желал бороться с фашизмом.  Был готов выступать  по радио с обращением к немецким солдатам, рассказывать правду о нацистах и призывать своих однополчан сдаваться в плен. А затем повернуть   оружие против  нацистов с гестаповцами, которых ненавидел всем сердцем. 
       Игнатченко  оказался в затруднительном положении. Брать Ганса (так звали немца) к себе в отряд  он не имели права. Отказать в его просьбе тоже.   
Посоветовавшись с секретарем подпольного райкома, командир  определил  перебежчика в партизанский отряд для его проверки на выполнении боевых заданий.
       С первых же дней тот проявил себя смелым и решительным антифашистом.   
Принимал участие в подрыве мостов, боях и налетах на оккупантов, быстро изучил русский язык и попросил  достать ему гражданскую одежду, какую носили партизаны. Свою же форму хранил в ранце, одевая в случае необходимости проникновения во  вражеские  гарнизоны.
       Мечтой  антифашиста было попасть на фронт в составе Красной Армии и принять участие в освобождении  своего родного города Дрездена от  нацистов.
       Однако ему не довелось дожить до светлого дня.  Ганс Дитрих  погиб смертью храбрых при взрыве партизанами крупного бензохранилища и был похоронен в братской могиле с семью  боевыми товарищами.
        Это был не единичный случай, когда немецкие солдаты, сдаваясь в плен, просились   в части РККА для совместной борьбы с фашизмом. Но их направляли в лагеря и использовали на восстановлении разрушенных гитлеровцами городов. После окончания войны все они вернулись домой.
       Теперь у отряда было достаточно тола и гранат, носить их с собой было очень обременительно, в связи, с чем приняли решение разгромить склады боеприпасов и горючего в районе деревни Дубровка.
       Операцию тщательно подготовили: выяснили точное время смены постов, расположение караульных помещений, линий связи и количество фашистов, охраняющих склады. Другие  подразделения гарнизона находились от объекта на расстоянии двух километров, а поэтому операцию следовало провести молниеносно.
       Взрыв складов наметили на  шестое  ноября,  в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
       Отряду повезло. В течение двух суток шел дождь, снег растаял, и немцам сложно было напасть на его след. В операции участвовали все десантники   и значительная часть партизан.
       Налет совершили ровно в три  часа ночи. Часовых сняли без шума. Обрезали линии связи караульного помещения с гарнизоном, заложили фугасы под штабеля с боеприпасами и под цистерны с горючим.
       Закончив все приготовления, основная группа отошла в лес, в противоположную   от  своего лагеря сторону. А  Иванченко, Усатов,  Андреев, Легостаев, Сафронов и Сорокин остались на месте для подрыва.
       После воспламенения бикфордова шнура они забросали караульное помещение гранатами  и быстро отошли в направлении движения основной группы.  Через несколько минут позади  ухнул взрыв, а потом вспыхнул пожар. Ярко озарив окрестности.
       Чтобы запутать следы, отряд более трех километров шел по воде небольшого ручья и только потом, дав большой крюк, вышел к лагерю.
       На следующий день партизаны сообщили, что   разведгруппа десантников в составе Бойцова, Самохвалова и Луценко нарвалась засаду, где двое погибли, а один либо попал в плен, либо где-то  отсиживался.
       Ночью, с другой группой разведчиков, в лагерь прибыл раненый Луценко.
       Он рассказал, что на подходе к деревне Черный яр они были внезапно окружены немецкими автоматчиками. По команде  Бойцова залегли в кювете,   став отстреливаться из автоматов  и отбиваться гранатами. Уничтожили до десятка фашистов.
       Бойцов дал команду отходить к лесу, но тут же был прошит пулеметной очередью. К нему на помощь бросился  Ваня Самохвалов, но погиб от разрыва брошенной гранаты. Ее же осколками был ранен и Луценко, которому   все-таки удалось скрыться в  лесу.
       Наткнувшиеся на него местные жители, приезжавшие за дровами, оказали  десантнику  помощь и спрятали в скирде соломы. Каждый день приносили ему продукты, перевязывали раны, а потом привели  разведгруппу.
       Все очень переживали гибель своих товарищей. Позже узнали, что крестьяне деревни Черный яр похоронили Бойцова с Самохваловым на  своем кладбище.
       Чтобы отомстить за смерть боевых друзей, остальные  уговорили Иванченко провести налет и разгромить  немецкий склад боеприпасов, находящийся в  четырех километрах севернее этой деревни. Его обнаружили партизаны, но уничтожить не смогли из-за отсутствия взрывчатки. Мнение по разгрому склада поддержал подпольный райком партии.
       Осушествили ревизию всех взрывных средств. В наличии было  триста килограммов  взрывчатки, сотня немецких гранат и две канистры синтетического бензина. С этим боезапасом можно было провести две-три таких операции.
       Легостаев   Книжников,  Плюшкин, Сорокин и Гвоздилин в течение трех суток провели тщательную разведку склада. Изучили подходы к нему, состав караула, линии связи, количество и расположение  боезапаса, а также пути отходы после диверсии.
       С учетом того, что склад  располагался на трех площадка, а  караульное помещение находилось в центре, командир принял решение налет осуществить четырьмя группами. По группе на хранилище и караулку. Кроме больных с ранеными, на операцию пошли все.
       Уничтожение часовых было проведено тихо и без единого выстрела. Проходы в заграждении тоже сделали быстро. Тол заложили под штабеля мин со снарядами. Затем обрезали связь, подожгли бикфордовы шнуры и забросали окна караульного помещения гранатами.
       На первом этаже раздались крики с воплями, а со второго немцы открыли по нападавшим ураганный огонь. Десантники тут же подожгли стены здания, заранее облитые бензином, и оно вспыхнуло свечей. А по дверям и окнам стали прицельно бить из пулеметов с автоматами. Враги, завывая, горели заживо. Командир приказал отходить.
       Когда прогремели взрывы,  отряд был  от склада  в нескольких километрах.
       Сделав большой круг по болотам, вечером вернулись в лагерь. В той операции  двое   бойцов были убиты, а восемь ранены. Анализируя ее,   пришли к выводу, что в караульном помещении кто-то заметил диверсантов,    успев предупредить охрану, которая и открыла такой сильный огонь.
       Все  понимали, что в любой момент немцы могут поднять крупное подразделение, прочесать лес и уничтожить отряд. Нужно было срочно менять место базирования.
       Однако и выходить из этого  надежного укрытия было опасно, тем более что у десантников  все было оборудовано для  жизни и действий в зимних условиях. Имелись солидные запасы продовольствия и боеприпасов. На каждого бойца приходилось по  два-три  автомата и столько же пистолетов,  достаточное количество патронов и гранат. 
       В отряде к этому времени насчитывалось более шестидесяти человек, не считая партизан.   Для действий во вражеском  тылу это была внушительная сила.
       Располагаясь в «Волчьих ямах», бойцы хорошо утеплили землянки, запаслись сухими березовыми дровами, чтоб было меньше дыма, оборудовали капитальный  погреб для хранения продуктов.
       В  километре от лагеря проходила лесосека, по которой местное население зимой перевозило дрова. Чтобы замаскировать подходы к месту базирования, от нее проложили  изогнутую линию из валежин, идя по которым, можно было  маскировать следы.
       Хотя продукты  в отряде   и  имелись, их  потребляли экономно, живя практически  впроголодь. Каждую ночь во снах ребята видели самую разнообразную еду. Каждодневное меню было примерно следующим:   завтрак -  каша пшеничная   и отвар из хвои; обед -  суп пшеничный с кусочком мяса и хлеба; ужин - кусочек сала или мяса, хлеб и отвар хвои. Часто этот рацион сокращался до минимума.
       Особенно сложно было с медикаментами. В отряде было много раненых, но практически отсутствовали самые необходимые  лекарства, такие как йод, бинты и вата.   Решили достать их через партизан в одном из немецких госпиталей, где работали местные жители.
       Через некоторое время партизаны   доставили  в отряд  все необходимое, а также привели женщину-фельдшера, которую звали Екатерина Михайловна. Помимо оказания первой помощи, она могла делать и не сложные  операции. За короткое время эта пожилая, но энергичная женщина избавила многих от фурункулов, простуды  и вывела досаждавших всем насекомых.
       Десантники очень полюбили ее и называли  попросту - тетей Катей.
       За прошедшие месяцы  Легостаев еще больше  сдружился с Усатовым и немало удивлялся проявлявшимся  у того способностям. Михаил словно был создан для тайной войны.
       Он активно принимал участие в разработке  операций, высказывал весьма дельные предложения по их организации,  с охотой ходил на самые опасные и ответственные задания.
       Именно стараниями Усатова в отряде был выявлен засланный агент гестапо, а еще разработан вопросник по проверке «окруженцев», а также местных жителей, желавших   присоединиться к десантникам. Обладал приятель и завидной интуицией, что не раз помогало обойти немецкие засады, упредить те или иные  действия противника. 
       Командир тоже обратил внимание на способности неординарного сержанта и сделал его чем-то вроде своего заместителя.
       - Из тебя бы получился хороший шпион, - сказал другу как-то раз Юрка, когда вернувшись с задания, они грели руки у костра.
       - Ты думаешь? - покосился на него Михаил.
       - Уверен, -  ответил   Легостаев.