Первый зимний поход
В Левашово, в нашем старом доме, после лыж, мы
собирались за обеденным столом и, горячий борщ, усиленный бабушкиными котлетами с картошкой, лучше любого алкоголя ( хотя и он иногда присутствовал), оттаивали наши замороженные усталостью на лыжне души. Сладостное тепло горячей печки и сытость настраивало друзей моей сестры Лоты на воспоминания о былых походах и путешествиях по снегам, лесам и рекам. Как я им завидовал, не передать.
В 1962 году я в очередной раз поменял школу. Мы переехали в новую квартиру в Московском районе. 366 школа подарила мне прекрасных друзей, теперь уже ясно, что на всю жизнь.
Мои новые друзья Юра, Андрей, и Володя летом прошли довольно сложный маршрут по Кольскому полуострову и были полны впечатлений и вполне заслуженной гордости. Нельзя сказать, что я ничего не знал о походной жизни. Хотя и не был заядлым рыбаком, но с удовольствием ездил с Иваном Николаевичем Велецким на озеро Вуокса ловить щук. Мне нравилась ночёвка у костра. Мы брали напрокат у местных жителей лодку и уходили по протокам между каменистыми островами заросшими соснами на два, три дня отключаюсь от городской суеты. Но Кольский полуостров , совсем не то, что летняя Вуокса. Как выяснилось зимняя ленинградская область тоже не подарок, особенно если кроме щенящего восторга от предстоящего похода никакого опыта за душой нет.
Мечта исполнилась. Туристская секция Дома пионеров Московского района организовала зимний поход старшеклассников по Корельскому перешейку от Комарова до Выборга, ориентировочно на 10 дней. Параллельно с ними шла группа от 366 школы. Пять мальчиков из десятого класса и пять девочек из одиннадцатого. Все участники Кольского похода, кроме меня. Группа из Дома пионеров была из другой школы, и состояла из крепких спортивных ребят так же как и я не обладавших походным опытом. Из нашей школы шли Андрюша Клюкин, Юра Жеско, Коля Сванидзе, Володя Грохочинский, Слава Чувашов и я. Андрей шёл с ребятами из дома пионеров, точно не помню, но скорее всего в качестве помощника инструктора. хотя там и был руководитель по фамилии Щвец. Вторым руководителем похода была Людмила Николаевна Грачёва, учитель географии 366 школы. Но она появлялась на маршруте наездами.
Выход был назначен на 1 января 1962 года.
31 декабря тогда ещё многочисленная родня собралась в нашей квартире. Стол как всегда ломился от вкусностей. Небольшая ёлочка на телевизоре была наряжена, причём, кроме новых игрушек, из хвойной чащи выглядывали маленькие матерчатые куколки моего раннего детства. Наконец пробили кремлёвские куранты. Наступил 1962 год. После бокала шампанского и пары бутербродов, выскользнул из-за стола и пошёл собираться. Я должен был ночевать у Володи Грохочинского, чтобы утром рано успеть на Финляндский вокзал к электричке на Комарово, к месту нашего старта.
Собравшись, я заглянул в гостиную попрощаться. Народ у нас бравый попрощались бурно, кто то налил рюмку коньяка на посошок. Наконец за мной мама закрыла дверь, а я вышел во двор, в новогоднюю ночь. Рюкзак упёрся мне в поясницу, узкие лямки врезались в плечи , лыжи разместились под правой рукой. Тишина, ярко светятся фонари. На улице ни души, кроме меня. Коньяк, соединившись с шампанским, мягко стукнул меня по затылку, что повлияло на мою устойчивость. Снег белый, пушистый укрыл каменный город, сгладив границу между тротуаром и мостовой. Когда Вовка открыл мне дверь, меня уже прилично развезло. Но утро пришло без проблем.
В электричке мы перекусили новогодними деликатесами.
Вот и Комарово, занесённое пушистым белейшим снегом. Щёки покусывало вполне новогодним морозцем. Разобрали лыжи, и вышли на свежую, ещё плохо накатанную лыжню.
Поход начался. Карельский перешеек равнинное слегка всхолмлённое пространство между Финским заливом и ладожским озером. Небольшие посёлки прячутся среди сосновых рощ и густых ельников. Их соединяют множество просек, по которым проложены туристами, спортсменами и солдатами многочисленные лыжни. У нас была калька с нанесённым маршрутом. На лыжню мы вышли первыми и набирая скорость смогли оторваться от основной группы.
Часа через два эйфория гонки притупилась. Однообразное движение в лесном массиве стало утомительным. По сторонам один и тот же пейзаж. Стены леса справа и слева. теряются впереди в ранних зимних сумерках. Карта только у впереди идущего, и считается, что он знает дорогу. Все остальные, выстроившись в одну шеренгу, тупеют от однообразия и неведения перспектив, прозревая, что лыжня эта бесконечна, правда она становилась всё лучше и лучше. Неожиданно впереди появились чёрточки идущих с нами одним курсом людей. Сил прибавилось, ребята оживились. Стали видны рюкзаки на спинах лыжников. Явно такие же, как мы туристы. Мы угадали, такие же, тем более, что догнали собственный хвост, группу из дома пионеров московского района. Оказалось, что мы умудрились пропустить нужный поворот и какое то время шли кругами мимо густой еловой рощи. Отсюда и всё улучшающаяся лыжня. Надо отдать должное отряду 366 школы, у ребят хватило мужества посмеяться над превратностями судьбы и продолжить движение. Ещё через час мы нашли пропущенный поворот к посёлку и уже в темноте увидели огни сельской школы.
В хорошо протопленной школе, особенно после ужина из домашних запасов нас разморило от тепла и сытости, но тут зашёл мрачный Андрей. Оказалось, что его «спортивные» подопечные притащили с собой водку и после тяжёлого дня в тепле стали её употреблять. Щвец куда то запропастился, а неуправляемая братва осталась на Андрее. Мы его подкормили, и пошли изучать обстановку. Парни после выпивки наложенной на усталость , мороз на маршруте и вермишель с тушёнкой раскисли и их так развезло, что малоподвижные тела уже на представляли опасности. Наши девочки на всякий случай настучали им по головам так и не распакованными спальниками, но кроме мычания и вялого подёргивания конечностей ответных действий не последовало. Ночь прошла в тепле и покое
Наутро Щвец поднял свою помятую гвардию, которой завтрак был не в радость и вывел на лыжню. Следом Вышли и мы.
Вот тут я начал сознавать всю неподготовленность моего снаряжения. Лыжные штаны с начёсом на лесной лыжне очень быстро покрылись коркой обледеневшего снега и он понемногу таял от моих разогретых ног впитываясь в треники, поддетые для тепла. В низкие лыжные ботинки беспрепятственно набивался снег и естественно тоже таял. Рыбацкая куртка, данная мне Иваном Николаевичам, сделанная из очень плотного брезента конечно влагу не пропускала, но на морозе превращалась в жестяной доспех. Когда я снял её чтобы поддеть второй свитер, она прекрасно самостоятельно стояла на снегу без моего тела. Консервные банки выпирали из рюкзака сквозь тонкое одеяло. Спального мешка у меня не было. Зимний лес был красив и заснежен, но скоро он стал для меня однообразен и утомителен. Я не помню, был ли у нас перекус на маршруте, наверно всё же был, но в памяти не остался.
В этот раз ночёвка была холодная. Мы тащили две большие армейские палатки и даже печку. Под руководством Швеца его ребята поставили палатки, наша группа сбросив рюкзаки, насобирала дров. Ночь накрыла лес тёмным беззвёздным небом, подсвеченным ярким обжигающим костром. Палатки были без дна, но ребята нарубили в достатке лапника и поставили печку. Я очень замёрз. Ноги были совершенно мокрые, потеряли чувствительность, и очень болезненно отходили. В ботинках хлюпала вода. Сначала я попытался отогреться у костра, но даже задымившиеся ботинки тепла ногам не прибавили. Я залез в холодную палатку и сидя на лапнике разулся, снял и выжал мокрые носки растёр ноги, вытащил из рюкзака сухие, переоделся Стало немного потеплее. На костре поспела каша с тушёнкой. Я сидел у костра, сжавшись в комок. Кто то, возможно Андрей, сказал мне. «Костёр тебя не согреет. Согреть может только работа, движение». Мне стало стыдно. Но лезть в снег я не мог. Ещё одной смены носков у меня не было. Я немного посуетился на натоптанной территории, но тепла мне это не добавило. Наконец день кончился и все пошли укладываться спать.
У группы дома пионеров были спальники, у нас нет. Вся палатка была забита телами в спальниках. Безликие коконы не оставили мне места. А печку нормально разжечь не смогли. Она так дымила, что её в конце концов выкинули наружу. Свои проблемы я решил так. Ни мокрые носки ни ботинки просто так не высохнут, поэтому я засунул ботинки под майку прямо на голое тело. Туда же пристроил выжатые и расправленные носки. Натянул два относительно сухие свитера. Ноги завернул полотенцем и устроил на чьё то неподвижное тело. Свой зад примостил между двумя спальниками, с уже спящими. В тонкое шерстяное одеяло завернул голову и плечи создав почти тёплый микроклимат для головы. Как устроились мои друзья, я не помню. Но они всё же были более опытные и утром все были живы. Я кстати тоже. И даже с сухими носками и почти сухими ботинками.
Третий день почти не отличался от предыдущего. Лыжня получше, да ели повыше. После ночёвки нам выделили отдельную палатку и четыре спальника. Спальники мы сначала отдали девочкам. Но наши благородные подруги, вернули нам два. Рюкзак с палаткой тащил Юра Жеско. Большая шатровая палатка успела обледенеть и рюкзак, большой, абалаковский на Юрку одевали два человека. В этот день произошло два происшествия. Сначала Володя Грохочинский проходя через засыпанную снегом канаву сломал лыжу . но у нас была запасная так называемая «манюня» . Мы довольно быстро сменили крепление, но время потеряли и прилично отстали. Потом упал Юра придавленный рюкзаком и сам подняться не смог. Но мы вовремя хватились и вытащили нашего друга из сугроба. Не могу сказать, что мы дотащились до стоянки бодрые и веселые. После тяжёлой ночи дневные приключения веселья на добавили. Но вечерняя каша сделала своё дело. Два спальника на четверых это не мало. Андрей ночевал со своей группой. Я спал с Володей. обложившись мокрыми носками. В спальник можно было засунуть только ноги, но и этого хватило. Видимо мы как то притерпелись к холоду. Среди ночи я проснулся. Организм намекнул, что неплохо бы прогуляться. Я вышел из палатки. Ночь была тихая, Лунная. Между заснеженных верхушек высоких елей россыпь звёзд. Мороз не чувствовался мне было тепло и сухо. Носки у меня за пазухой высохли. Я вернулся в полумрак палатки досыпать.
Следующий день был солнечный, Вышли мы поздно, когда команды дома пионеров уже след простыл, с ними ушли и наши девочки. А мы, пять человек 366 школы провозились с Володькиной лыжей. Подгоняя полужёсткое крепление. По плану мы должны были дойти до Рощино, а там ослабевших можно было посадить на поезд до Выборга, а выжившие должны были идти до посёлка Поляны, где и переночевать. Лыжня шла через лес, не ровная , по глубокому снегу. Мы все устали. Но больше всех Володя Грохочинский. Проклятая лыжа вихляла на ноге то и дело зарываясь в сугроб или в спрятавшиеся под снегом кусты. Думаю, что тогда он уже здорово стёр ногу. Уже в сумерках, дотащившись до станционной платформы Рощино, мы увидели одинокого Андрея. Все его подопечные сочли себя ослабевшими и забились в вагон электрички. Галина Николаевна тоже была там. На продолжение похода она не настаивала. Выбор был за нами. Я не очень рвался продолжать этот банкет. Честно говоря я уже наелся туристкой романтикой и в полной мере осознал свою неподготовленность., но ни за что в жизни в этом бы не признался. Достаточно было взглянуть в валившиеся глаза Юры .
Решили так. Девочки едут на Электричке. Володька оставшийся без лыж тоже. А мы ещё целые и относительно бодрые продолжаем маршрут. С нами решил идти и Андрей.
Лыжня проложена вдоль автомобильной трассы , которая была местами даже освещена. Ушла электричка, двинулись и мы. Без леса и Володьки мы поначалу набрали хороший темп. Лыжи скользили вполне прилично, мимо всё реже проходили машины, в основном грузовики. Но силы наши таяли. К тому же с продуктами было не густо. У меня в рюкзаке сиротливо перекатывались банка сгущёнки и пара банок килек в томате. Не помню, у кого, ещё была буханка чёрного хлеба. Но мы шли. Мой небольшой «пионерский» рюкзак постепенно тяжелел. Лямки врезались в плечи. На коротких остановках я просто падал на лыжные палки плечами и не участвовал в дискуссиях о маршруте. Пять минут передышки и снова вперёд. Юрка, будущий «Снежный барс» горного туризма шёл за мной и говорил мне в спину «Человек может всё, даже пройти в сорокаградусный мороз сто километров». И мне эти его слова запомнились на всю жизнь.
Сдался Слава Чувашов. Андрей остановил машину, идущую в Поляны. Слава забросил рюкзак в кузов и не глядя на нас сел в кабину. Какое счастье, что это был не я.
Дорога пошла вниз, к руслу небольшой речки. Длинный пологий спуск к не широкому мосту. Юрка, как самый тяжёлый быстро набрал скорость, следом катились Андрей, Коля Сванидзе, и я. Вдруг из-за поворота вылез груженый Газ- 51 и въехал на мост. Водитель увидел четырёх лыжников несущихся к нему под колёса и сразу затормозил. Юра упал на бок и тормозя лыжами исчез под машиной. Мы холодея от предчувствия беды успели затормозить и сбросив лыжи бросились под машину. Юрка был жив ,совершенно цел и даже подхихикивал над ситуацией. Молодой водитель пребывал в шоке. С первого захода вытащить нашего друга не удалось. Рюкзак с палаткой хорошо заклинился под передний мост. Но в конце концов Юру всё же достали. Действительно совершенно целого. Водитель всё ещё в состоянии стресса укатил, а мы на радостях прибавили хода и взобравшись на очередной холм увидели внизу огни Полян.
За ночь отдохнули и просушились . Поели, что бог послал . Утро выдалось солнечное и весьма морозное .Мы пошли на Выборг. Расстояние не малое, но после ночного перехода оптимизма было достаточно. Лыжня хорошая, мешающих сугробов нет, только лыжные ботинки замёрзли и стали малы. Я развязал шнурки. Стало полегче. Шнурки завились, почему то спиралями вверх, и совершенно побелели от инея.
К моему рюкзаку был привязан общественный котелок, литров на пять и моя личная алюминиевая кружка. Зимний день короток. Но этот последний марш бросок высосал все наши силы. Даже не заметив как, мы вошли в город. Словно роботы, не изменяя темпа, наша маленькая группа шла на лыжах по мощёной диабазом мостовой, пересекая трамвайные рельсы, взбираясь на тротуары. И весь наш скорбный путь сопровождало звяканье котелка и кружки у меня за спиной.
Только у дверей школы мы сняли лыжи, ожили и вошли как люди, единственные, прошедшие весь маршрут. Но геройских почестей не было. Как не было и свободных мест для ночёвки. Наутро ожидалось, какое то мероприятие. Но тут выяснилось, что ещё не ушёл первый утренний поезд в Ленинград. Мероприятий нам хватило уже по самое не хочу. Мы стремительно собрались и ломанулись на Вокзал.
В вагоне оказались ребята пятиклассники из нашей 366 школы, во главе с Людмилой Николаевной. Они тоже были в походе, но трёхдневном, и без холодных ночёвок. Тут нас конечно развезло в тепле вагона и от заботы пятиклашек. Заболели стёртые и помороженные части тела. Боевые раны всё же были. Стёртые ноги у Вовки Грохочинского, и у Славы Чувашёва. Я, сняв ботинки, просто вылил кровь под сиденье на зависть младшим туристам. Ботинки я поджарил у костра на холодной ночёвке, но пока они были мокрые, кожа оставалась эластичной, Хорошо просушенный в Полянах левый ботинок сжался, а области пятки и в результате получилось то, что получилось.
У Людмилы Николаевны была аптечка, и наши многострадальные ноги под стук колёс были обработаны синтомициновой мазью и перебинтованы. А потом нас накормили хлебом с маслом, кусковым сахаром и ещё чем -то из запасов ребят. Народу в электричке было не много. Мы откинули сиденья, ноги положили на спинки и очень быстро уснули.
Поезд пришёл на Финляндский вокзал уже засветло. Идти нормально мы не могли. Перевязанные ноги еле сгибались. Но идти всё равно пришлось. В метро немного расходились. В трамвае каждый вышел на своей остановке и вот родной дом.
Мама очень удивилась увидев меня так рано, но все рассказы потом. Пока набиралась ванна, я двинулся к холодильнику. И очень сосредоточенно стал поглощать готовые у употреблению продукты. Ванна быстро наполнилась, и я сделал перерыв. В ванной комнате я разделся и позвал маму. Было, что показать. По плечам спускались на грудь красные полосы. Поясница тоже была стёрта до крови. Майка приклеилась и её пришлось отмачивать. О вещах я уже не говорю. После ванны, и первичной обработки моего тела, гордость за перенесённые повреждения стала значительно преобладать над болью, настроение приподнятое. А на столе уже стоит отбивная с картофельным пюре.
Восстановился я очень быстро. Уже к вечеру следующего дня пошёл навещать своих друзей. Не могу сказать, что все были такие же живчика как и я. Но никакого пессимизма а некоторых, даже распростёртых на постелях телах не было.
Конечно, наши трудности были не настоящие. В любой момент можно было прервать поход . но цель была пройти .и мы справились. Ещё на маршруте я понял, как я пойду в следующий поход. Что может быть проще: обязательно брезентовый костюм из тонкого брезента с манжетами. На ноги бахилы из такого же брезента и не промокаемые рукавицы. Проблема тепла и сухости решена. Спальный мешок обязательно. Рюкзак с широкими лямками. Сахар кусковой на маршруте. Вот и всё. Поход превращается в лёгкую прогулу на свежем воздухе.
Хорошее продуманное снаряжение и моральное доброжелательное состояние команды, сознательное участие всех членов группы на маршруте, тёплая ночёвка в конце рабочего дня и хороший калорийный ужин.
Со временем я обзавёлся всем необходимым. Было много разных походов. Но Юрино «Человек может всё», и горящие глаза под неподъемным рюкзаком, я запомнил на всю жизнь. И ещё слова Андрея Клюкина: «Костёр тебя не согреет, согреть может только работа». Всё не раз проверено жизнью. Спасибо друзьям.