«Диссертация Горина Наума, точка» - проговаривал парень себе под нос, печатая на компьютере. Титульник - самый приятный момент. До конца исследования было еще далеко. Но он только что дописал первую главу и был воодушевлен.
Наум захлопнул ноутбук - пора выходить из дома. В университете сегодня отчетная комиссия. А еще нужно успеть поесть - времени на то, чтобы сделать завтрак, совсем не осталось. Наум быстро оделся, накинул любимое серое пальто с высоким воротником. «Пора купить тебе новое», - звучало теперь в его голове каждый раз, когда он надевал его. Его девушку все больше смущала дырка на рукаве и общий вид пальто. Но Наум не собирался сдаваться в ближайшее время. Это пальто было с ним уже лет 9 - со старших классов.
На улице парень понял, что заходить куда-то для завтрака он тоже уже не успевает. Разве что... Он подскочил к уличной лавке.
- Один хот-дог и большой капучино!
- О как! А «пожалуйста» у тебя не найдется, приятель?
- Пожалуйста! - наигранно ответил Наум. - Можно побыстрее? Я опаздываю.
- Не волнуйся парень, зато нагрубить уже успел! День прожит не зря. Держи свою еду, - сказал тучный продавец, протягивая стакан и сверток.
- Ты к каждому так пристаешь? Скучно тебе тут, что ли?
- Совсем не скучно. Просто я знаю одну вещь: люди хрупкие. Так что добрых слов жалеть нельзя. Никак нельзя. А тебе жалко. Нехорошо.
- Тебе бы дыхание освежить, а потом философию свою толкать, мужик! Может, и люди к тебе добрее станут?! Счастливо.
Наум быстро перебежал на противоположную сторону улицы, оставляя за собой шлейф пара от сосиски и кофе.
Продавец смотрел ему вслед. Если до встречи с Наумом вся его фигура будто подсвечивалась, то сейчас она потускнела. Все еще глядя в сторону убежавшего парня, он засунул руку в карман, достал жвачку и засунул две подушечки в рот. Он знал о дурном дыхании, поэтому его карманы всегда были набиты жвачками. Но знать одно, а слышать от других - совсем другое. Напротив киоска затормозил черный автомобиль. Из него вышла статная женщина средних лет.
- Тига! Здравствуй, дорогой! Как ты?
- Привет, Мария. Кофе?
- Да, конечно. Давай мне самый большой. Ты чего-то угрюм.
- Нормально все. Просил же тебя не ставить машину прямо напротив киоска. Люди не видят меня, пока ты тут стоишь. Покупателей теряю!
- Да ладно тебе, Тига. Я же на минуту! Чего ворчишь?
- А могла бы хоть раз и больше минуты на старого друга потратить! Все вы спешите куда-то в своих польтах.
- В пальто, Тига! - женщина добродушно рассмеялась продавцу. - Какой ты смешной! Тебя обидел кто-то?
- А ты мне в душу не лезь, езжай по своим делам! Вот кофе. Хорошая ты женщина, Мария, только поверхностная. Вдумчивости тебе не хватает. Зачем с тобой делиться? Сейчас уедешь и не вспомнишь ни слова!
- Какой ты противный сегодня, Тига. Бывай.
Женщина исчезла в автомобиле и, рявкнув мотором, рванула с места. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела хмурое лицо старого приятеля, с которым они приехали в большой город из одного села давным-давно. Когда-то они сидели за одной школьной партой. А последние лет 10 чаще встречались, когда она покупала у него кофе по дороге в офис. Он у Тиги был не самый лучший, но самый вкусный для нее. Каждый раз, встречаясь со старым другом на минуту, она обещала себе, что надет время и позовет его куда-нибудь погулять или посидеть. Словом, поговорить по-человечески. Но было все как-то не до этого. И выходило, что она теперь ничего о нем не знала, кроме того, что большой кофе у него стоит 100 рублей. Теперь ее лицо тоже было нахмурено. Чего ради он наругался на нее с утра пораньше? Чего ж она ему сделала? В ответ на свой вопрос где-то внутри кольнуло чувство вины.
С этими мыслями Мария докатилась до заправки и машинально стала пристраиваться к колонке. Молодой парень засуетился рядом, и вскоре его свежее лицо появилось в окне.
- Доброе утро!
- 95-й. Залейте полный.
- Сейчас! - с этим словом взъерошенный парень исчез из виду. Послышались характерные звуки - парень взял пистолет, открыл бак, засунул пистолет внутрь. Пока Мария ковырялась в сумке в поисках кошелька, она пыталась не замечать громкого карябания пистолета о ее новую машину. Она быстро вышла и заспешила к кассе. Расплатившись, Мария вышла наружу и увидела, что парень все еще возится. Он стоял, слегка дрыгая левой ногой, а правой ладонью постукивая по крыше ее автомобиля. Она разглядела наушник, висящий из одного уха. Пока она шла, Мария не переставала рассматривать парня, сама не понимая, зачем. Его беззаботный вид неприятно резонировал с ее настроением. Когда она дошла до машины, он как раз начал вытаскивать пистолет из бака. Немного бензина выплеснулось из него на блестящий бок черной машины. Увидев расползающийся жирный подтек, Мария открыла рот:
- Черт! Ты куда смотришь?
- Упс! Простите, сейчас все вытрем! - и он захлопал по карманам в поисках тряпки.
- В следующий раз поменьше витай в облаках, друг!
Парень уставился на нее с застывшим лицом. Кажется, Марии удалось вернуть его из облаков.
- Не можешь найти нормальную работу, старайся на этой! Считай это дружеским советом, - с этими словами Мария уселась в машину и повернула ключ. Парень, так ничего и не ответивший, смотрел, как она удаляется и еще некоторое время видел в отражении ее бокового зеркала строгое лицо, которое только что чуть смягчилось.
Он вытер руки тряпкой и засунул ее в задний карман. Максу было 25. Он работал на этой заправке уже три года. Попадались всякие персонажи, но ему нравилось. Нравилось разнообразие лиц, перекидываться парой слов с постоянными посетителями. Он чувствовал себя на своем месте. Но это мало кто понимал и одобрял. Родители не пропускали ни одного разговора, чтобы не упрекнуть его в неамбициозности. Даже друзья не все до конца верили, что ему правда хорошо. Максу было плевать, но иногда такие нападки заставали его врасплох.
Думая об этом, он рассматривал свое отражение в стеклянном циферблате колонки и перебирал волосы. Наушник выпал из уха - и теперь они оба болтались на проводе, волочась по асфальту. Вдруг сзади раздался гудок. Макс вздрогнул и обернулся.
- Привет, приятель! Зальешь мне по полной? Тороплюсь.
- Ага.
Из фуры выскочил без пяти минут пожилой мужчина, сухого телосложения, и убежал в сторону магазина. Макс вытащил пистолет и двинулся к машине. Дойдя до крышки бака, он поморщился от толстого слоя грязи. Он достал тряпку, чтобы не запачкать руку. Вставив пистолет, парень заметил болтающиеся наушники и принялся заталкивать их в карман как попало.
- Как дела, Макс?
- Хорошо.
- Что-то не похоже. Чего хмурый? Девчонка обиделась?
- Да нет.
- Не грусти давай. Какие твои годы!
- Да чего ты лезешь в душу, Петрович, а? Сказал же, все нормально!
- А чего ты гавкаешь-то? Поговорить просто хотел. Как и всегда.
- Ты бы лучше поменьше болтал, а почаще машину свою мыл. Трогать противно. Ты же продукты возишь! Каждый раз из-за тебя тряпку выкидывать приходится!
- Иш какой чистюля! Давно бы сказал, я бы к тебе не ездил. У меня полно заправок по дороге. Я к тебе, как к приятель старому. А!.. - он махнул рукой в сторону Макса. - Давай сам закрою, чтобы тебе не пачкаться, - сказал он и сам закрыл бак. После этого, отерев руки о грязные штаны, он бросил на Макса недоверчивый взгляд и пошел в сторону кабины.
Через пару минут заправка осталась позади. Петрович гнал по трассе, поглядывая на часы. Он почти не опаздывал сегодня. Рыба - вещь такая. Промедлишь - и пропало дело. Он занимался перевозкой товаров не очень давно. К своему солидному возрасту, сказать по правде, число его работ перевалило за несколько десятков. Как-то с детства так его воспитали. Не приучили быть старательным, опрятным, внимательным. Мать постоянно работала, а он сам по себе. А потом он так и не развил в себе эти качества. Поэтому его регулярно просили написать заявление об уходе. Хотя он не пил и ничего такого, просто был разболтанным. Он никогда не спорил и сразу писал заявление. Человек он был мягкий и других людей любил. А они любили его за доброту, поэтому новая работа находилась быстро.
Петрович подъехал к стеклянному бизнес-центру. Заказ был для ресторана на 4-м этаже. Он пристроил фуру задом к открытым воротам склада и почувствовал, как слегка стукнулся задником об стену.
- Петрович! Ну, ты как всегда! – послышалось сзади. Выпрыгнув из кабины, он потянулся и достал сигареты. Грузчики уже вовсю разбирались с товаром. Петрович смотрел на небо исподлобья и выпускал уже третье кольцо, когда к нему подбежал работник ресторана с бумагами. Петрович расписался, зажав сигарету в уголке рта и зажмурив один глаз от дыма, а потом молча сунул свою бумагу на подпись. После этого парень из ресторана убежал. А Петрович прошел метров пять до ближайшей скамейки и уселся на солнышке. Рядом скопились сотрудники бизнес-центра. Они стояли, разговаривали по телефону или друг с другом, курили.
- Петрович! Так ведь вас зовут здесь? Помните меня? – Петрович услышал эти слова, не сразу сообразив, кто к нему обращается. Тут же он увидел подходящего худого парня в светло-сером костюме.
- Да, я Петрович.
- Вы мне помогли машину из ямы вытащить на прошлой неделе. Помните? Синий Сузуки.
- А, да. Как уж забыть.
- Спасибо еще раз. Вы тогда так быстро уехали. Я не успел предложить вам денег. За вашу помощь.
- Не стоит.
- Точно? Я ж без всяких там… Правда очень помогли.
- Сказал же, не надо. Пойди лучше цветы своей бабе купи, - при этих словах Петрович окинул парня оценивающе и почесал шею. Он будто только сейчас его рассмотрел. Костюм был идеально выглажен, волосы модно подстрижены, рубашка - как только что из рекламы порошка, руки ухоженные и… суетливые.
- Есть девчонка-то?
- Да, в общем-то, нет. – Парень замялся, а рот Петровича пополз куда-то влево и сложился в тяжелую ухмылку.
- Ты из этих, что ли?
- Из каких?
- Ну, из тех самых. Больно вылизанный весь. И жмешься, как баба. Пидор?
- Я пойду. До свиданья.
- Ох ты ж… Развелось. Иди-иди. Кукла какая-то, а не мужик. Тьфу.
Это почти все, что успел услышать за спиной Степа, быстро шагая к входу. Ему было 23, и он был геем. Достаточно давно, чтобы вести желаемый образ жизни, но недостаточно, чтобы говорить об этом другим. К тому же, он работал в рекламном агентстве всего полтора года и еще не знал, как тут относятся к таким, как он. Он старался одеваться и вести себя нейтрально. Поэтому внезапная нападка Петровича у всех на глазах вывела Степу из равновесия. Он спешил вернуться в свой офис и старался не думать о том, что, кажется, рядом стоял и все слышал его руководитель. Зайдя в офис, он двинулся к своему столу. Но на пути возникла Римма.
- Степа! Ты уже пообедал? Пойдем чай пить?
- Не сейчас… Извини.
- Все нормально? Слушай. У меня тогда к тебе просьба.
- Что?
- Я тут закончила иллюстрации по последнему проекту. Учла все твои пожелания и поменяла много чего. Глянешь?
- Это срочно?
- Ну так, хотела отправить на согласование до 3-х часов.
- Показывай, - буркнул Степа. При этом диалоге он озирался по сторонам. Ему казалось, что слова Петровича каким-то образом успели долететь до ушей каждого сотрудника его офиса.
- Смотри, - Римма сунула ему под нос планшет. Она начала листать иллюстрации, что-то оживленно объясняя.
- Римма! – прервал он ее щебетание.
- А?
- Это полный треш! Я не знаю, чем ты меня слушала. Но это не лучше. Это так же паршиво!
- В смысле?.. – Ее глаза расширились, и она посмотрела по сторонам. Степа сказал это довольно громко. Несколько человек отвлеклись от компьютеров и смотрели на них.
- В прямом смысле, Римма! Не понимаю, как тебя взяли. Навесили на меня. Достало с тобой возиться. Ты ничего не слышишь! Делаешь одни и те же ошибки.
- Пойдем на кухню, - сказала она тихо. Она хотела прекратить этот неловкий момент. А убегать в слезах – было не в ее стиле.
- У меня полно работы. Иди и переделывай. Перечитай мои замечания. Я тебе все подробно объяснял, и про детали, и про фон. У меня нет времени заново все рассказывать! – на этом Степа развернулся и направился к своему столу. Он уселся и невозмутимо уставился в монитор. По лицу было видно, что к нему вернулось утерянное спокойствие. И он правда немного успокоился после того, как смастерил громоотвод для косых взглядов, которых на самом деле не существовало.
Римма помялась с секунду, после чего поспешила укрыться в единственном месте на работе, где точно не было чужих глаз. Вскоре она уже сидела на унитазе и вытирала слезы туалетной бумагой. Выйти из офиса ей удалось с лицом невозмутимым. Но в кабинке обида хлынула со всей силой. Римме было 22. Она закончила институт в этом году. И это был ее третий месяц работы иллюстратором. Степа был ее негласным наставником. У него был не очень большой опыт, но талант компенсировал это. Он был на хорошем счету, с его мнением все считались. Римма тоже.
«Я никчемная» - крутилось в ее голове. «У меня ничего не получается. Как и всегда. Я ни на что не гожусь!» - тыкала она себя фразами, которые усвоила еще в детстве. Отец воспитывал ее жестко. Ошибки не принимались. Низкая оценка ее способностей была ее главным врагом и монстром из шкафа. Она вела с ним бой уже 6-й год. С тех пор, как умер отец.
«Дура! Возомнила себя художницей!» - она все еще продолжала себя тыкать спустя три часа, когда плелась по темной улице домой. «Уволюсь к черту. Устроюсь продавцом, как мама. А ведь она мне говорила, что лучше синица в руке, чем гребаный журавль в небе…» Слезы катились по лицу. Она наконец рыдала всласть.
«И человек я поганый. Оторви и выбрось», - все еще не оставляла она себя в покое, когда уже поднималась по лестнице домой. «Я не заслуживаю ничего хорошего! Все это очень даже справедливо, что Степа сказал все это. Знал бы он, что я еще хуже, чем он думает!»
Римма поднялась на пятый этаж, достала ключ и стала ковырять им в замке. Рука дрожала, получилось не сразу. Зайдя, она кинула сумку на пуфик и принялась стягивать куртку. Вешая ее на крючок, она скривила рот – ее взгляд напоролся на знакомую дырку в рукаве. Римма зыркнула в сторону закрытой двери. Сквозь толстое стекло пробивался тусклый свет настольной лампы. Она зашла.
- О, привет! – Наум не сразу ответил ей, так как зашла она почти бесшумно, а он был увлечен работой. – Как дела? – спросил он, увидев ее бледное лицо. Волосы были спутаны, шарф свисал одним концом до пола.
- Я тебе изменила. Полгода назад. В баре.
- Чт?.. – его смелости не хватило, даже чтобы закончить вопрос из трех букв.
- Наверное, я тебя люблю, да. Но если честно, считаю, что ты неудачник, - она говорила без единой эмоции в голосе – таким тоном зачитывают заказ еды в кафе посетителю, чтобы проверить, все ли записано верно. – Трешься в своем универе, вечерами тут торчишь. Никакого внимания! А тот парень выглядел так круто. И смешно шутил. И я расслабилась. Всего разок. Думала - что такого? Старалась забыть и оправдать себя все это время. Но, наверное, зря. Устала врать.
На этом Римма закрыла за собой дверь. Во время своей речи она даже не переступила порог комнаты.
Наум еще какое-то время продолжал сидеть в пол-оборота на стуле, тупо пялясь на закрытую дверь. Он прислушивался к тому, что происходит там, в коридоре. Он пытался услышать, что делает Римма. Но все, что он слышал, это как бьется его сердце. Римма будто просто исчезла из его жизни. За какие-то несколько мгновений. Наум повернулся обратно к компьютеру и уставился на экран. Он видел буквы и слова, но не мог понять их значения. Он видел свое имя, но не понимал, кто этот человек. Перед ним был титульник его диссертации. Это исследование очень занимало его в последние месяцы. По центру листа тянулось название: «Честность как нравственная ценность человека».