Три строчки всего

Константин Талин
Читать не терплю, пишу со скрипом, плохо, небрежно, с ошибками, зря заочно вымучал ЛИТ, перевожу в удовольствие за деньги, как кирпич на голову упал, стал понимать по-эстонски, английски, фински, раньше только говорил, удивляюсь, почему на других сверху не падает?   

Графоман и каллиграф. Оба пишут. Тот сочиняет, этот с наклоном. Тому концовку не терпится, чистописание не терпит суеты. В пушкинские времена увлекались одами. В альбомах смски. Я вам пишу, чего же боле. Но что их все-таки объединяет? Оба графья.

Встаю в пять, записываю, что приснилось, допиваю вчерашний кефир, докуриваю бычок, спал бы себе, - это симптом графомании. Еще немного тревожного сна, теперь окончательно, до обеда, переписываю утреннее, - это удел каллиграфии.

Говорят, Казанова женские сердца разбивал, дюжину куриных яиц одним махом, у Феллини видел, иначе, понаписал бы с мое, конечно, не ровня, по сборам, по слогу, по долгожитию, но через скольких женщин, позавидуешь, одно слово - гоголь-моголь.

Как увидел, сразу решил на свидание пригласить, пригляделся, взвесил, представил ожидание, цветы вянут, дождь под часами, опоздание на деликатные пятнадцать минут, куда пойдем, может лучше в кино, чего тянуть, давай сразу к тебе, в наши-то годы.
 
Уравнение с двумя неизвестными, там X и Y вечные, равняется нулю, как всегда, а вот что между ними? Плюс поставить: совет да любовь, дети, квартира, машина. Минус: не сошлись характером, развод, алименты. А вот куда ноль девать?

Когда  на душе светло — веселишься, радостно — смеешься, хорошо — улыбаешься, спокойно — понимаешь, тревожно — волнуешься, тяжело — терпишь, тошно — жалуешься, гадко — замыкаешься, а ведь, когда пришла, - душа пела, а ушла, - и чёрт с тобой...

Санаторий нужен рядом с чебуречной, на развилке, как заезжали, приметил. Нет, кормят хорошо, но исключительно диетически. А я без шаурмы, - что день впустую. Персонал не одобрил, клизму. Одну, другую, это я горящую путевку от язвы получил.

Купил термос, как непроницаемость? Поймал жабу, посадил внутрь, водой из родной среды обитания, пару кувшинок туда, завинтил крышку, месяц ловил мух, комаров, бабочек, живет! Приоткроешь, квакает. Как ни крути, а кислород поступает.

Результатам нужны новые кадры, свежая кровь, известные имена культуры и спорта, само собой в себя ничто не перевоплощается. Это скульптор - отсек все лишнее, получите Венеру. Так может лучше не тратить время, а просто посечь все лишнее?

Скорости резко упали. Кто по проезжей, инспекторы тормозят, кто пешком, с подсевшим двигательным и ортопедами без сил. Те давят на зебрах покинувших постельный, эти любуются бумажками с лобовых стекол за нарушение правил.

Почему враги не репетировали? Мы всю гражданскую, брат на брата, сын на отца. Те только до Парижа по асфальту. Кто на новенького, свою гражданскую между севером и югом подзабыли, мы нет, никак не примиримся, кровная, как будто все мы с Кавказа.

Не сроки выхода на, а саму пенсию, не облегчать, а национализировать покупательскую, не праздники новые, а каждый четверг всероссийский день ветеранов войны и труда с пивом и воблой, кто еще воюет или работает, одобрят.

За глаза во дворе козлом называют, пусто-пусто на руках, жена за спиной углядела, рыба, а дома сквозь тещины окуляры - катаракта. Она на мой счет не ошибается. Врач подтвердил. А синьки в зрачки не подбавить, меня жена за глаза полюбила.

Когда уже своими именами: к семейному врачу с недугами не записывались, он и без приглашения; нет дома, нет регистрации, нет семьи — не охвачен; так и ладно, назначьте личного; у меня отроду не было кормилицы, няни, гувернантки, репетитора, экзаменатора, повара, садовника, водителя, охранника, кассира, филера, следователя, судьи, надзирателя, палача, могильщика, наконец, что, так и умру, не зная диагноза?

Следующее пришествие, наступит, вот увидите, энергия, солнце дает, без проводов, батарей, выключателей, просто скажи, да будет свет, и всем светло и тепло, в любое время, на любом полушарии, во всех душах, надо только поверить.