Возле одноподъездной девятиэтажки в хорошую погоду ближе к вечеру, когда солнце меняло гнев на милость, из года в год десятилетиями собирались старики, которые помнили, как сами сажали два маленьких саженца-тополька, и видели, как их спиливали через сорок лет – двух великанов, выросших почти вровень с крышей дома.
И разговоры на скамейке велись почти одни и те же. На первом месте, конечно же, разговоры о здоровье. «Разное» оставляли на потом. Суды-пересуды, переживания за чужую жизнь, рост цен в магазинах и рост квартплаты, вОйны и стихийные бедствия, да разве же можно перечислить всё, о чём слышала скамейка! Люди на ней время от времени менялись: на место ушедших из жизни приходили другие – дом старел, но не сдавался, а вот люди…
Как-то вечером на скамейке собрались девяностосемилетний Николай Петрович, который считал своим долгом фиксировать номера всех въехавших во двор машин, строгий ко всем и во всём старик Борис Яковлевич и его ровесница Надежда Михайловна.
Разговор не клеился. Петрович заполошно вскакивал при виде очередной машины и всякий раз долго искал в своих многочисленных карманах блокнот и карандаш, а Борис Яковлевич бурчал по поводу не вывезенного мусора и жаркой погоды. Надежда Михайловна плохо слышала просто на всякий случай кивала головой в знак согласия.
- А вы где войну встретили? – вдруг спросил Борис Яковлевич у Надежды Михайловны, но она не расслышала и только кивнула в ответ головой и улыбнулась.
- Войну! Войну где встретили? Где вы жили, когда война началась? – прокричал ей прямо в ухо Борис Яковлевич.
- Войну где встретила? – оживилась Надежда Михайловна, - Известно где, в Диёвке. А что?
- И я тоже, но в Кайдаках! Так что мы соседи с вами! – Борис Яковлевич уже не кричал, а просто чётко выговаривал слова.
- Ну да, соседи,- согласилась Надежда Михайловна,- мы так и прожили всю войну в Диёвке, только перед самым своим отступлением немцы нас осенью из домов повыгоняли и мы недели две или три жили в поле.
- Это потом, в конце войны. А я спрашиваю, где вы были в начале? – рассердился Борис Яковлевич, - вернее, чем вы в начале войны занимались?
Надежда Михайловна задумалась. Война началась, когда ей шёл четырнадцатый год. В школе училась, конечно. Жилось тяжело, голодно. Маме вместе с сёстрами помогала. Жили как все, только беднее, чем все. Отец на конфетной фабрике работал на чистом окладе, мама по деревням окрестным носилась, меняя перекупленные вещи на еду. Война началась и как-то быстро покатилась от западных границ на восток и многие стали спешно покидать Днепропетровск. Каким образом маме в руки попала путёвка в пионерский лагерь, Надежда Михайловна не знала, очевидно, досталась «горящая», как бы сказали сейчас. Первого августа родители привели своих детей в назначенное место и на нескольких грузовиках их отвезли в пионерский лагерь в Любимовку, которая находилась совсем недалеко на левом берегу Днепра. Надежда Михайловна мало помнила из того, чем они занимались в лагере, но запомнила хорошо, что там она не была голодна, как дома. И ещё запомнила, как приближалась к городу война, сначала усиливающейся изо дня в день канонадой, а потом уже и пожарами, хорошо видимыми в ночное время. Надя была очень старательной и работящей девочкой и ей очень хотелось, чтобы ей на одной из утренних линеек доверили подъём флага, как награду за хорошую работу в столовой. Вожатая как-то ей сказала: - «Надюша, завтра ты будешь поднимать флаг»! А вечером вдруг сыграли общий сбор и в наступающей темноте директор лагеря объявил, что всех отвезут на катере в Днепропетровск, потому что война подошла к городу и родители требуют вернуть детей. Под проливным дождём катер перевёз всех в город и, дождавшись рассвета, дети разбрелись по домам. А днём город подвергся первой настоящёй бомбёжке. Это случилось девятнадцатого августа…
- Да где была…- Надежда Михайловна выдержала небольшую паузу, - в третью смену в августе в пионерлагере была в Любимовке. Только вот не до конца пришлось побыть.
Борис Яковлевич вдруг вздрогнул и побледнел. Успокоившись, он взял Надежду Михайловну за руку и вполголоса произнёс:
- Да, нас на катере ночью в город привезли. В аккурат перед самой бомбёжкой.
Надежда Михайловна его услышала.
25.10.2018
Рига