«Глянул Мальчиш-Кибальчиш на улицу: пустая улица.
Не хлопают ставни, не скрипят ворота — некому вставать.
И отцы ушли, и братья ушли — никого не осталось». /А.Гайдар/
Помер мужик, схоронили. От работы поехали на кладбище трое. Другие остались. Обиды застарелые: тяжёлый, мол, человек был - Виктор. Так, деньгами скинулся, кто - сколько...
А небо серое, октябрьское. А дождик по временам швыряется крупой и ветер мнёт макушки дерев с редкими островками жёлтых листьев.
Могилки ухоженные рядком: мать, отец, брат. Лавочка для усталых ног. Следил мужик, проведывал. Теперь, вот, со своими обретается... изломанная русская Душа.
- Присела раз подкормиться пара диких горлиц, - Виктор, только выпивши, откровенничал, - Загородил их в голубятне, думаю: привыкнут и останутся на вовсе. Да, где там! - неделю кормил - поил, вот и выпустил со стаей. Поднялись они и ушли прямиком на Тулу! - эх, загрустил я!
Голодно после войны, но голубя чтоб съесть? - ангельское подобие! ни в жизть на ум не придёт.
- Отец после войны не долго пожил. Прихожу со школы, а на кровати укрытый кто-то спит: "Кто это, ма?"
"Вам нового папку привела."- Мать, на полном серьёзе...
Я осерчал, сестре с братом: "Ну-ка, сбирайтесь, така мамка нам боле не нужна!"
Раз, скакивает тётка - материна сестра, и давай хохотать, да тискать: вишь, разыграть меня сговорились... - Виктор редко позволял себе сентиментальность, всё больше отмалчивался.
Примиряет нас смертушка: отходят обиды, остаётся о людях только доброе. Вот и сослуживцы, что ж - русские люди, помянули Виктора и уж сговариваются оградку ладить.
Эх, Россия - ты Матушка! Люблю тебя.