Снова звёзды и снова сверчки
по кустам, и полночная птица.
Сердце порвано просто в клочки
чёрной ревностью, словно тигрицей.
И покоя прибой не несёт,
как бывало, когда сердце пело,
так ожогом химическим йод
угрожает в руках неумелых.
Ты по парку гуляешь с другим,
не прошлась, а гуляешь часами.
Мне глаза то ль туман, то ли дым
ест, а душу, как сжало тисками.
Я смеялся над горем других,
боль чужая не больше, чем шалость.
мне казалось, что смел я и лих,
оказалось, что только казалось.
Вот и пью этот яд, этот яд
по аллее иду, как по минам,
и уже нежный шелест наяд
мнится сердцу шипеньем змеиным.
Никогда и не думал, что я
всё, чем жил, недоверьем унижу,
по осколкам пройду бытия
и проклятьями Ялту обижу.
Я и в мыслях не мог допустить
(да и не был опутан я ими!),
что липка, как паучая нить,
эта ревность, смеясь над другими…