– Снегурочка, хватит прихорашиваться, иди сюда, – потребовал старший группы заезжих артистов.
– Иду, иду.
– Волк, внимательней слушай музыку, – наставнически продолжил он, – вышел раньше, и твои движения не совпали со словами.
Молодой парень, лет двадцати не больше, засмущался:
– Мне плохо слышно.
– Понятно. Где Заяц?
Такая же юная актриса, как и Волк, в костюме зайца выглянула из-за пушистой, скромно наряженной елки.
– Твоя задача – помочь Волку. Толкни его, когда выходить. Поняла? А так всё прошло нормально. Отдыхайте пока.
Приближающийся Новый год заставлял артистов работать на пределе своих возможностей. Они не роптали – новогодние праздники существенно пополняли их, в общем-то, скудный заработок. Брались за всё: корпоративные праздники, детские утренники, школьные балы. Лишь бы платили, они же постараются, не подведут.
Сегодня уже отработана одна ёлка. Через два часа вновь, в давно требующем ремонта клубе небольшого подмосковного поселка, соберётся малышня, чтобы поводить хороводы, рассказать стишки деду Морозу и получить подарки от местной муниципальной власти.
* * *
До представления оставалось чуть больше часа, когда в клубе погас свет. Директор клуба дородная, добросердечная Клавдия Васильевна, отдавшая этому медленно разрушающемуся зданию тридцать лет жизни, засуетилась. Тяжело ступая, она заспешила в свой кабинет, звонить в диспетчерскую.
Артисты отнеслись к происшествию спокойно, лишь звукооператор что-то пробормотав, вырвал вилку аппаратуры из розетки. На его памяти уже было такое: отключился свет, потом включился, но другого напряжения. Какой-то умелец перепутал. Была аппаратура и не стало.
Вскоре в зал, насколько было возможно при её размерах, влетела Клавдия Васильевна.
– Где Юрий Анатольевич?
Старший группы, увидев раскрасневшуюся директрису, встревожился: «Что-то случилось?!»
– Где же Юрий Анатольевич, – Клавдия Васильевна всё больше распылялась, – диспетчер сказал: авария на станции. Света не будет несколько часов. Что делать?
В зал размеренным шагом, со скучающим лицом вошёл организатор новогодних представлений, заместитель главы сельского поселения. Он с трудом пересидел первую ёлку и, будь его воля, давно ушёл из этого сырого, неприглядного здания. Но должность обязывала, и глава строго на строго приказал: «До последнего рёбенка. Понял? Знаю я тебя. Придёшь, посмотришь и домой. Чтоб до последнего рёбенка. Проверю». Заместитель понимал, глава пугает и проверять не станет. Но, как говорится – береженного Бог бережет, хотя в Бога он и не верил.
– Юрий Анатольевич, света не будет! – бросилась к нему Клавдия Васильевна,
– Звонили диспетчеру? – невозмутимо спросил он, и старшему группы показалось, что в голосе вальяжного начальника прозвучали довольные нотки.
– Звонила. Сказали: серьёзная авария, света не будет. Как же детки? Как же ёлка? – она готова была разрыдаться.
– Значит, будем переносить.
– Переносить? На какое число? – ещё больше засуетилась Клавдия Васильевна.
Теперь заволновались и артисты, у каждого новогодние дни расписаны, и менять что-либо они не могут: всё договорено, и везде их ждут.
– Давайте подумаем и решим, – Юрий Анатольевич не любил принимать решения. Пусть кто-то другой примет и выполнит, если начальству понравится результат, он отчитается, а если нет – он всегда найдет слова-оправдания самого себя.
Артисты столпились вокруг Юрия Анатольевича и Клавдии Васильевны.
– Мы не можем в другой день, – за всех артистов сказал старший группы.
– Что значит, не можете? – Юрия Анатольевич начальственно повысил голос. – Если я скажу, значит сможете. Клавдия Васильевна, назначайте день!
Директриса посмотрела на заместителя главы, на артистов, потом растеряно сказала:
– Но у меня все дни заняты. Каждый день что-нибудь проходит. Завтра ёлка для старших групп детских садов, послезавтра – молодёжный бал. Потом платные спектакли пойдут. Из Москвы театр приедет.
– Давайте на улице проведем, – в разговор робко вмешалась Снегурочка.
– И правда, давайте на улице! Пока ещё светло! У нас есть представление специально для улицы, – поддержал Снегурочку старший группы. Он уже решил: пусть что будет, но в другой день они сюда не приедут. Деньги за представление он вернёт, даже, может, и за отработанную ёлку. Этот напыщенный начальничек всё больше его раздражал.
– На улице? – Клавдия Васильевна, как на спасителя, посмотрела на старшего группы. – Но детишки маленькие. Замёрзнут.
– Не успеют, – убедительно сказал он. – Температура чуть ниже нуля. Мы стоять им не дадим. Минут двадцать, тридцать поиграем, пока светло. Ну, что? – он взглянул на заместителя главы.
Тот молчал.
– А подарки? – Клавдия Васильевна начинала верить, что ёлка состоится, и детвора встретится и с медведем, и зайцем, и бабой Ягой, и, конечно, со Снегурочкой и дедом Морозом.
– Раздадим.
– А где будем?
– Да, вы что, Клавдия Васильевна!? Перед клубом! Где машины ставят. Площадка огромная.
– Давайте, готовиться. Ой! – испугалась Клавдия Васильевна, она совсем забыла, что такие вопросы может решать только её непосредственный начальник. – Юрий Анатольевич, можно ёлку на улице провести? Детишки придут. Жалко их без деда Мороза оставлять. На улице ещё светло, – она уговаривала его, как маленького. Он же напыщенно молчал. – Они не замёрзнут. Мы не долго: минут двадцать, тридцать. И подарки раздадим. Я сама раздам. Раздам сама.
– Хорошо, – весомо сказал Юрий Анатольевич. – Проводите.
Клавдия Васильевна радостно хлопнула в ладоши.
– Эй, Иваныч, – позвала она охранника, – неси-ка из моего кабинета маленький стол. Из кладовой неси подарки. Поторопись, Иваныч, полчаса осталось. Ребятки, – она подошла к артистам, – вы уж меня не подведите. Постарайтесь. Я понимаю, без музыки плохо. Может из вас, кто на гармошке играет? У меня есть. Никто не играет. Вы уж постарайтесь, не подведите. Дети всё же.
– Клавдия Васильевна, не переживайте, – старший группы по сыновне обнял пожилую женщину. – Не подведем. Мы понимаем! Дети!
* * *
Клавдия Васильевна без головного убора, в пальто нараспашку, встречала собиравшихся детей. Кто-то был с бабушкой, кто-то с мамой, многие – и с мамой, и папой. Взрослые интересовались: будет ли ёлка? Или отменяется? Но больше всего спрашивали:
– Подарки будут давать?
Клавдия Васильевна каждый раз горячо повторяла:
– Будут. Конечно, будут. Каждый ребёночек от деда Мороза получит подарок.
И вот представление началось. Скоморох, размахивая руками, подпрыгивая, созывал малышей. Ему помогал Волк и Медведь.
Площадка, где разворачивалось действие, находилась в пятидесяти метрах от входа в клуб. Клавдия Васильевна почти не слышала, что происходит там, но видела, как дети в основном дошкольного возраста хлопали в ладоши, приседали, прыгали…
«Ну, слава Богу, всё нормально», – с радостью подумала она.
– Можно подарок забрать? – перед Клавдией Васильевной стояли молодая, хорошо одетая блондинка и голубоглазый малыш.
– Замёрз? – заботливо спросила Клавдия Васильевна.
– Да, – ответила блондинка. Малыш отрицательно покачал головой:
– Хочу к волку.
– Так беги же, – Клавдия Васильевна улыбнулась ему. – За подарком потом приходи.
Малыш побежал, блондинка недовольно последовала за ним.
Ещё несколько раз к Клавдии Васильевне подходили взрослые, просили отдать подарки и каждый раз она отвечала: «Подождите. Пусть дети порезвятся». Когда же очередная мамаша капризно потребовала: «Ребёнок замерз. Давайте подарок», она махнула рукой и отдала новогодний сладкий подарок. И тут же увидела, как устремились к ней другие родители.
Миг и перед дверью в клуб выстроилась очередь. Кто-то уже успел выхватить своего малыша из хоровода, другие побежали за мамами и папами сами. С новогодними персонажами осталось веселиться маленькая группка: с десяток детей и несколько родителей.
– Как же дед Мороз!? Подождите! Пусть дети поиграют! – ещё пыталась остановить толпу Клавдия Васильевна, но родители, кто молча, кто со словами: «Холодно. Замерзли», протягивали ей пригласительные билеты, где крупными красными буквами было написано «Подарок».
Клавдия Васильевна приговаривая: «Как же так!? А дед Мороз!? А Снегурочка!?», начала медленно раздавать «окаянные подарки».
Одна мамаша пригласительный билет отдала дочери – очаровательному созданию не больше четырех лет. Она робко держала в ручке пригласительный и заворожено смотрела, как красочные бумажные коробочки переходили из рук в руки взрослых.
– Настя, не стой, подавай билет! – несколько раз говорила мать очаровательного создания, но девочка продолжала стоять. Тогда мать подтолкнула её вперед и сказала:
– Скажи: «тетя, дай подарок». Девочка послушно повторила:
– Дай подалок.
– Лапушка, а если подарок тебе дед Мороз подарит. Ты подойти к нему, поговори с ним, стишок расскажи. Ты знаешь какой-нибудь стишок?
Девочка кивнула. Мать, раздражённо подтолкнула её руку сзади так, что нарядная с разноцветными завязочками варежка с пригласительным билетом чуть не свалилась с детской ладошки:
– Настя, скажи тёте: «не надо деда Мороза, подарок давай!»
Девочка послушно повторила:
– Не надо деда Молоза, подалок дай. Коробочка-подарок выскользнул из рук Клавдии Васильевны, рассыпавшись карамельками, Аленкой, Красной шапочкой, Мишками косолапыми. Девочка сморщила носик, готовая заплакать.
Клавдия Васильевна схватила следующей коробку и протянула девочке.
– Вот, милая, только не плачь.
Девочка улыбнулась, взяла подарок, мать помогла ей выйти из толпы, и они пошли прочь.
* * *
Вскоре площадка перед клубом опустела. Артисты, на ходу снимая новогодние костюмы волка, зайца, медведя… скрылись в темном здании.
Клавдия Васильевна устало облокотилась на входную дверь в клуб. Темнота уже захватила всё вокруг.
Охранник Иваныч, фонариком осветив пустые картонные коробки, спросил:
– Тару куда?
– Пусть лежит. Завтра уберём, – сказала Клавдия Васильевна и шагнула следом за новогодними персонажами.