У меня есть давний друг Вовка
с простой русской фамилией Зарембо.
Однажды он уехал в Америку, но
вскоре вернулся - что-то не сложилось.
Теперь живёт в Ближнем Зарубежье
и крутится там как может.
А недавно прислал мне свой рассказ
"КАК Я УЧИЛ АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК" и
позволил опубликовать его на Прозе.ру
***
Выполняю
его просьбу:
"КАК Я",- (то есть, мой друг
Владимир Зарембо),- "УЧИЛ АНГЛИЙСКИЙ"
Я решил подтянуть свой английский, и стал ходить на бесплатные занятия в соседнем комьюнити, где преподавали волонтёры из числа бездельных американцев – пенсионеры, и просто доброхоты.
Первый наш учитель был человек с испитым лицом и тихим голосом. Он что-то бубнил себе под нос, но я разбирал только отдельные звуки, которые не складывались в слова. На мою просьбу говорить чуть громче, он удивлённо посмотрел на меня, и спросил, в чём дело? Я объяснил, что у меня проблемы со слухом, и я понимаю не всё, что он говорит. Учитель согласно кивнул головой и продолжал бормотать. Бубнил он недели две, затем исчез. Нам сообщили, что «тычер» (учитель) наш заболел, и нам пришлют новую учительницу.
На следующий день во двор учебного центра лихо влетел шикарный белый «Линкольн», круто развернулся, скрипнул тормозами, и замер. Открылась дверь, и из машины в несколько приёмов выбралась владелица лимузина. Это была древняя старушка возраста черепахи Тортиллы, в белоснежном, немного старомодном платье, с белыми, аккуратно завитыми кудельками, и в белых кроссовках. Молодецки хлопнув дверью, она лукаво, но доброжелательно улыбнулась, обнажив ряд белейших, ровнейших пластмассовых зубов, и в знак приветствия игриво покачала бывшими бёдрами. Прищёлкивая пальцами, и пританцовывая, она направилась к нам. Шла не очень уверенно и не слишком ровно, то и дело сбиваясь с курса, и возникало ощущение, будто старушка только что отплясала ламбаду на молодёжной мексиканской дискотеке, и при этом немного перебрала текилы.
Бабушка нам понравилась. Она всегда была в хорошем настроении, глаза её, уже подёрнутые старческой плёнкой, по-молодому лучились, и улыбка не сходила с ярко накрашенных губ. Она не желала стареть, и одно это уже вызывало уважение. Да и живости ей было не занимать. Методика обучения английскому у неё была своеобразная. Уроки напоминали занятия по анатомии. Она демонстрировала части своего тела, (разумеется, самые приличные) и объясняла, как они звучат по-английски.
- Зыс элбоу,- показывала она на свой локоть. Мы хором отвечали: зыс элбоу.
- Зыс ни, - приподнимала она юбку, демонстрируя подагрическое колено. Мы хором подтверждали: зыс ни (колено).
- Зыс маус, - распяливала она рот и тыкала в него пальцем.
- Зыс маус,- соглашались мы, слегка приоткрывая рты, чтобы не хвастать золотыми коронками, дуплами, пломбами и отсутствием некоторых зубов.
После каждого урока старушка, довольная тем, что пополнила наш словарный запас, и, соответственно сделала нас пригодными для общения, пускалась в пляс, щёлкала пальцами, изображая Кармен, и выкрикивала загадочное слово «Банана!» Потом добредала до своего «Линкольна», хлопала дверью и срывалась с места, как ракета с пусковой площадки. Её обучение напомнило анекдот о том, как русская учительница обучала американцев русскому языку.
- Это что? Стол? – спрашивает она, показывая на стол.
- Да, это стол, - отвечают ученики.
- Это что? Стул? – указывает на табурет.
- Да, это стул, - заученно повторяют америкосы.
- Это что? – на секунду задумалась училка, не зная, что выбрать – пол или потолок.
- Да, это что, - не дожидаясь ответили ученики, считая вопрос законченным.
За месяц занятий мы могли на чистом английском языке перечислить все находящиеся в нас органы, за исключением внутренних и половых. Возможно, этого запаса хватило, чтобы поговорить с патологоанатомом, но для общения с американцами вряд ли годилось.
Преподаватели сменялись один за другим, но ни один не был профессионалом, поэтому и стройной системы обучения не существовало. Курсы были организацией благотворительной, состоящей из добровольцев, а, значит, бесплатной. Какой профессиональный педагог станет работать задаром? Тем более в Америке.
- Ну, как успехи? – спрашивала жена, когда я возвращался с занятий.
- Элбоу, - отвечал я.
- Здорово! А ещё?
- Ни.
- Совсем хорошо! А ещё?
- Банана! – кричал я и пощёлкивал пальцами.
- Прекрасно! Но никуда не годится. С таким словарным запасом только улицы подметать. Давай начнём всё с начала.
*** ***