СОЛНЦЕ.
- Морошка! Морошка! – кричит кто-то из-за окна.
- Вам кого? - высовывается из окна средних лет женщина. Волосы ее повязаны пестрым платком. Она глядит на девочку, стоящую под окном, недоверчиво.
- Моро... Машу. - Ася, а кричала именно она, потупившись, ковыряет носком сандалика песок и говорит совсем тихо. Ей страшновато, если признаться.
- Машу? А Маша не может выйти. - отрезает женщина, сердито поправляя платок так, что узор на нем колышется, как цветочное море.
- А... а можно с ней просто поговорить? – все тише, с надеждой, поднимает глаза Ася.
Женщина минуту медлит, затем, махнув на Асю полотенцем, удаляется вглубь комнаты, откуда доносятся тягуче - заунывные звуки фано.
- Машка, к тебе пожаловали! – перекрикивает фортепиано гулкий голос.
Невидимые руки перестают измываться над инструментом, и Маша весело бежит к окну.
- Морошка! - радуется Ася, помахивая сорванной с головы панамкой.
Машка, маленькая девчонка лет двенадцати, низенькая и невероятно морковно-рыжая, по пояс свешивается из окна.
- Шля-я-япа-а-а! - тянет она, обращаясь к Аське, и ее рот расползается в веселой улыбке.
- Шляпа! Шляпочка! - она тянет руки к подруге, чуть не вываливаясь из окна.
Но ловит в глазах Аси уже знакомую ей серьезность.
- Что случилось? – тут же перестает улыбаться Маша и облокачивается на белый подоконник, с интересом опускаю подбородок на ладошки.
- Солнце звонит в колокола. – почти шепотом, как страшную тайну, поясняет свою спешку Шляпа.
- Ой. Ой! - взвизгивает рыжая, неподдельно хватаясь за голову.
- Не «ой», а бежать нужно! Солнце рассердится и тю! Пропали! – безнадежно взмахивает Шляпа снова панамкой, и тощие косички подскакивают на ее голове.
- Маман меня не пускает! – жалуется шепотом Маша.
- Тю! - повторяет свое любимое выражение Ася.
- Маман, маман! Тебе кто голова, ты сама, или маман? - передразнивает Шляпа рыжую.
- Ну я. - Маша все еще медлит, кривя недовольно губы.
- Ну и оставайся здесь одна! Мне еще к Кузнечику и Атаману! - Ася демонстративно разворачивается на пятках и поднимает ногу, чтобы сделать шаг. Нога замирает в воздухе.
- Да стой ты, неугомонная! – окликает Маша подругу, перебираясь через белый, обсыпающийся белыми хлопьями краски, подоконник.
Морошка шире распахивает окно, выбрасывает за него один конец длинной шторы и, цепляясь за ткань на манер скалолаза, лезет вниз.
Штора рвется, скрипит карниз. Наконец девочка приземляется босыми ногам на землю, пару раз переступает, недовольно кривя губки, и бежит вперед. Земля, да и утренний воздух в равной степени обжигают светлую, усыпанную точечками веснуших кожу девочки.
- Ах ты шкода малолетняя! Позорище! Вся в отца гуляку! А ну !...- кричит маман из окна, но Морошка улепетывает так быстро, что только пятки сверкают. Женщине остается лишь недовольно до придела поправить повязанный на голову платок.
На бегу Машка, задирая голову на высокую, худющую Аську, что, ко всему, ещё и старше ее на три месяца, сбивчиво спрашивает:
- А. Чего. Звонит. То? – девочке сложно бежать, хотя она и тормозит, стараясь поберечь ноги.
- Не знаю! Это ж Солнце! – вздыхает грустно Шляпа. Так бывает всегда.
И обе притормаживают у крошечного дома на отшибе.
Дом заперт, значит, хозяева ещё не просыпались. Хозяева этого дома не просыпаются, обычно, до середины дня, пока солнце не докатится до зенита. Сейчас утро только вступает в свои права, об открытой двери и мечтать не приходится.
Шляпа переминается с ноги на ногу, вопросительного глядя на Машу.
- Сейчас маман прибежит и нам всем достанется… - как бы невзначай роняет рыжая.
- Дура! - резко отрезает Ася и улепетывает от обиженной Маши к другой стороне дома, где ее ждет единственный шанс докричаться до обитателей дома.
Там, за открытым окном с зелеными кружевными занавесочками, мирно спит Алексей Чернов. Лёше снится, что он бравый танкист из фильма "На войне, как на войне". Леша почти самый старший в компании, но по его тёмной растрепанной головке об этом не скажешь. Да и по тому, что творится в головке - тоже.
- Лё-шень-ка! - по слогам тянет Ася. Но она даже не может заглянуть в окно, слишком высоко, а Алексей спит слишком сладко.
- Кузнечик! - пылко рявкает Шляпа, пародируя интонации Солнца, но у Кузнечика по сюжету сна самый ответственный момент, ему не до того.
- Ну? - вдруг выскакивает из-за угла маленькая Машка, пугая неожиданным появлением Асю.
Шляпа вздрагивает и картинно хватается за сердце. Затем, раздосадовано разводит руками.
- Дура. - снова бросает она подруге.
Ещё секунду медлит, смотря на беззаботные шторки, летящие на лёгком ветру, а потом поднимает руку вверх, и делая ею резкий взмах, командует:
- Запевай!
И они вместе с Морошкой фальшиво, но прочувствовано гудят:
- Мы выходим на рассвете!
Над Сахарой дует ветер,
Поднимая нашу песню до небес!
Только пыль под сапогами!
С нами бог и с нами знамя!
И тяжёлый карабин на перевес!
Только пыль под сапогами!
С нами бог и с нами!...
На этой строчке Леша, до этого борющийся с подступающим пробуждением, наконец, открывает глаз, потом второй и, наконец, сладко зевает. Недовольно зарываться лицом в белые простыни у него совершенно нет времени: еще минута фальшивого пения, и Лешина мама несомненно проснется, а это - событие недопустимое. Он натягивается майку и подходит к окну:
- Так-с, кто тут у нас имеется? - серьёзно смотрит он, потирая глаз.
- Шляпа? М... Морошка! Интересно, интересно!... Ну, и чего горлопаним? – недовольно складывает мальчик руки на груди.
- Интересно, интересно!.. - передразнивает Ася интонации друга.
- Кузнечик, ты идиот! - прямо заявляет Морошка, без приветствия и вступлений.
- Это вы дуры, - на автомате огрызается Кузнечик, а потом интересуется:
- А что?
- А то! Солнце звонит в колокола! – последние слова произносятся очень тихо, как тайна, будто должны внести больше ясности в ситуацию. И они вносят.
- А что случилось? - спрашивает Кузнечик, тут же настораживаясь, уже надевая штаны и причесываясь деревянным гребешком.
- А кто ее, Солнце, знает? – грустно вздыхает Ася.
- Как всегда? – в ответ сетует Леша.
- Как всегда. – соглашаются понимающе и Морошка, и Шляпа.
Ребята качают головами и переглядываются.
- Только я выйти не могу. – вдруг, понурившись, заявляет Кузнечик.
- Ещё один! - сердито грозит ему кулаком Ася и демонстративно собирается уходить, уже второй раз за день делая стремительный показательный шаг.
- Ну там же мама спит! - умоляющим тоном объясняет Лёша.
- А тебе, кто голова? Мама, или ты? - гордо заявляет Морошка.
- Ну... - тянет Кузнечик.
- То-то же! - и Маша тоже собирается уходить.
Обе девочки слышат звук удара пяток об землю. Кузнечик уже бежит за ними, неловко ковыляя и стараясь беречь голые ноги. Утро холодит кожу, заставляя быстро проснуться, и играет легким ветром в волосах детей.
Ребята останавливаются только на распутье двух тонких, поросших слоем травы, дорожек:
- Так! Вы сразу на пустырь, я к Атаману. Поняли? - командует Ася.
Морошка и Кузнечик активно кивают и сворачивают налево.
Ася, задирая худющие ноги, бежит по правой тропке, приминая траву.
Дом Атамана совсем у реки, в этом плюс дома Атамана. К нему все ходят купаться. Мама его печет пироги, в этом еще больше плюсов, поэтому у Атамана всегда хватает гостей.
Ася уже третий раз за день, волнуясь топчется под окном. И теперь волнуется она действительно сильно. Ася Атамана побаивается, на то он и Атаман. Не боится его только Солнце. Пока не появилась она, здесь верховодил Юрка Колесников.
Ася ласково тихо зовёт:
- Юрочка! Нас Солнце собирает.
Из окна тут же показывается белобрысая голова, в мелкую кудрю, будто мальчик только и ждал повода сбежать из дома. Кудри подпрыгивают на голове Юры, как задорные пружинки.
- Чего тебе, Шляпка? – в своей обычной манере бросает Атаман небрежно.
- Солнце зовёт. - Ася скромно крутит край цветастой юбченки.
- Солнце... - мечтательно тянет Юра, - Сейчас.
Он на минуту исчезает в темноте комнаты, там копошится, и вылетает из помещения, лихо перемахивая через подоконник. Отсюда к пустырю совсем близко. Атаман бежит быстро, и маленькая Шляпа еле поспевает за ним. За несколько метров до пустыря он тормозит, добывает откуда-то обломанную сигаретку и спички, демонстративно закуривает и начинает идти вальяжно и плавно. Асе это в радость. Она и за его семимильными шагами еле - еле поспевает, а уж про бег и говорит нечего. К тому же, теперь она может узнать у Юры о многом, что так будоражит и интересует ее.
- Ты что, куришь, Юрочка? – прежде всего спрашивает она, семеня рядом, и почтительно задирая голову.
- Курю. - гордо заявляет мальчик, затягиваясь и натужно кашляя.
Юра курит второй раз в жизни, ему не нравится.
Но статус не позволяет плеваться и кашлять. Колесников рисуется.
Солнце появилась год назад. Появилась, и право командовать на пустыре как-то само перешло в ее руки. До этого негласным "атаманом" был именно Юра, но с тех времён за ним осталось только прозвище, да замашки.
Солнце никогда не посягала на ту маленькую власть, что Юра был рад иметь. Сначала, она просто была рядом с ним, помогая решать незначительные, в общем, но жизненно важные для путаной жизни пустыря, вопросы. А потом вопросы стала решать она. Вышло это совершенно случайно, никто никогда не устраивал торжественных церемоний и даже официально не объявлял о том, что главная теперь Солнце, но звонить в колокола стала только она, и на общих собраниях в центре сидеть стала только она. Никто и не заметил, когда эта хрупкая девочка взяла на себя ответственность за весь пустырь и пришедшую с ней войну. Потеряв власть, Колесников нисколько не горевал, он просто считал своим долгом красоваться перед новой "атаманшей". Солнце была для него идолом, примером для подражания и просто девочкой, перед который, откровенно говоря, рисоваться ему хотелось.
- Юрочка, а почему ты кашляешь? - прерывает мысли мальчика Шляпа. Шляпа высокая. Рядом с той же Морошкой, Шляпа смотрится громадой и небоскрёбом, но вся ее высота отступает, когда рядом оказывается Атаманом.
Атаман среди них самый высокий. Он младше Кузнечика, но тот ему по плече, что убавляет авторитет Лёши в глазах товарищей, и, напротив, поднимает авторитет Атамана. Солнце тоже ниже Атамана. Но это никак не может уменьшить авторитет Солнца. Солнце безупречная и придраться к ней негде.
- Юрочка, ну Юрочка, почему? – снова вмешивается в мысли мальчика Ася.
- Так нужно. - авторитетно кивает Атаман ей.
- А-а-а! - тянет Шляпа, покачивая головой. Все это для неё неизведанно и ново, верить она готова каждому слову старшего мальчика.
На пустыре все уже собрались.
Пустырь, большая территория, заросшая сплошь чертополохом, камышом и простой осокой, находящаяся у изгиба реки, необремененная ношей зданий и почти необремененная человеческим присутствием, содержит в себе только Площадь Старой Лопаты, на который заседают ребята, СОХ-у, непонятного предназначения контейнер, размером с маленький сарайчик, на котором от белой надписи сохранились только три буквы "С", " О" и "Х", стопку бетонных плит, под которой у ребят Хранилище Ценных Ценностей и на которой можно удобно сидеть, и, наконец, колокола.
Колокола представляют собой металлическую рамку, два конца которой воткнуты в землю. На рамке рядком развешаны металлические банки и просто обломки железа. Если провести по ним специально отведенной для этого железной палкой, получается душераздирающий грохот. Это и есть колокола, в которые звонит Солнце.
Звук колоколов слышат только жители близких к пустырю домов - Ася и Катя Старцева.
Катя Старцева в компании известна, как Принцесса. У Принцессы самый большой дом и самые лучшие платья из Прибалтики. Еще у нее есть конфеты, куклы, в которые она иногда дает играть, и белый воротничок, который девочка, как настоящая принцесса, прилаживает к каждому своему самому лучшему платью. Катя Старцева и сама немного напоминает принцессу из сказок: у Кати белые локоны, заплетенные в два аккуратных хвоста, и яркие голубые глаза, обрамленные ворсом чёрных ресниц, что отбрасывают тени на румяные щеки. Да, несомненно, Катя – вылитая принцесса.
Когда звонят колокола Катя бежит звать только Серёжу из соседнего дома. Серёжа, или просто Головастый, тоже живет близко, но никогда не слышит колокола, он читает. Еще Принцесса иногда зовёт Любу. Люба, толстая девочка с курносым носом и маленькими глазками, что она всегда прячет, опуская взгляд, которая ходит на собрания редко. Люба как бы с ребятами, но как бы нет. Поэтому Любу никак не называют, она просто Люба. За глаза ее иногда кличут Толстой, но это редко и только за глаза.
Остальных всегда зовёт Ася, бегая для этого по всей деревне.
Сами приходят еще Врач и Маргаритка. Врач, серьёзный мальчик Павлик, которому, по несчастливой случайности, досталась фамилия Морозов, а Маргаритка - старшая в компании девочка. Марина, так ее зовут на самом деле, всегда даёт дельные советы.
Все вышеперечисленные уже сидят на пустыре и молчат, под пристальным взглядом Солнца.
Атаман входит на пустырь медленно, покуривая и опустив руки в карманы, Ася спешит, семенит, путаясь в длинных ногах, первая подбегает к компании.
- Вы снова опоздали. - с упреком качает головой Солнце, заправляя за ухо светлую, выгоревшую пуще прежнего летом, прядь волос.
- Прости, Солнышко! Я... - Ася начинает оправдываться раньше, чем ей предъявляют претензии, такова уж Ася. Солнце улыбается и прерывает высокую Шляпу:
- Не беспокойся, Шляпа! Я знаю, что здесь нет твоей вины. Атаман, брось окурок и иди сюда скорее!
Нехотя, но приходится Юре бросить то, что осталось от его вожделенной сигаретки. Кому угодно другому Юра непременно возразил бы, честное слово, возразил! Он и Солнцу каждый раз пытается возразить, но отчего-то не может. Юре и стыдно, и обидно, и тянуще-интересно говорить, дружить, пересекаться взглядами с этой девочкой. Он не понимает ее, но верит. Именно поэтому сейчас, как и всегда, Атаман уступает, кивая. Он пристраивается по правую руку от Солнца. По левую от неё сидит Марина.
- Все здесь. - не спрашивает, но утверждает Солнце, - Сегодня важное собрание, так что перекличка.
- Брось, Солнце... - тянет Атаман, усмехаясь.
- Цыц! Не сегодня, Юра, не сегодня. - она молчит секунду, обводя всех глазами. - Морошка, начинай!
Маша вздрагивает и вскакивает с места. Нет, ребята не бояться Солнце, с ней можно весело шутить и разговаривать, она – лучший друг, какого только можно отыскать, но собрания - дело серьёзное, особенно, когда Солнце проводит перекличку. Тогда совсем серьёзное дело, тогда лучше не лезть вовсе, а слушать молча. Солнце всегда знает, кто есть, а кого нет, и кто почему отсутствует, а если перекличка - проблемы. Значит Солнце боится и подозревает. Значит что-то пошло не так, как должно было идти, а у Солнца все всегда идет так. Ждать беды.
- Я, Морошка, здесь. Новостей нет, людей Ковбоя не видела. Все. – выпаливает Маша разом, неловко переминается с ноги на ногу. Босым пыткам холодно и непривычно. Голове тяжело: хочется припомнить что-то важное и интересное, но с Маней, как на зло, ничего важного и интересного не случается никогда.
- Хорошо. - кивает Солнце, будто бы устало. - Принцесса, ты.
Девочка встает, оправляет платье и убирает руки за спину.
- Я, Принцесса, на месте. Все без изменений. Разве что... - флегматично начинает, а затем тянет Катя.
- Что? – тут же подается вперед Солнце, стараясь уловить каждое сказанное слово.
- Вчера приходил от Ковбоя тот... длинный. Сказал, правда, что сам пришёл, в кино приглашал. – роняет Катя так спокойно и ровно, будто бы не говорит ничего важного, будто бы не приходили к ней от страшного Ковбоя, будто бы нет у нее проблем вовсе.
- Согласилась? - строго смотрит Солнце в голубые глаза, спрятанные под ресницами.
- Нет. - грустно признаёт Катя, пряча глаза еще дальше. Она бы, может быть, и согласилась, только вот проблем среди своих ей было не нужно.
- Ладно. – выдыхает гулко Солнце. Все заметили, что сегодня она беспокойна, как никогда, что сегодня девочка чаще отводит глаза и будто бы и не слышит никого из говорящих. Но перекличка продолжается. - Шляпа?
Ася же снимает панамку и встаёт. Кажется, что она путается в своих длинных ногах, не то от волнения, не то от того, что она проснулась сегодня утром рановато.
- Я, Шляпа, здесь. У меня чисто. – мямлит Ася, уставившись в землю. Ей, в отличие от Машки, радостно, что с ней больше ничего важного и интересного не происходит. Важное и интересное пугает ее.
- От Ковбоя больше не совались? – с надеждой спрашивает Солнце.
- Нет. С того раз, нет. – Ася мотает головой радостно. В саду ее, действительно, больше не было незваных гостей.
- Ладно. - снова кивает Солнце.
Шляпа садиться. Всем говорить страшно, но каждый ждёт своей очереди с нетерпением. А еще, всем страшно за Солнце. Сегодня она действительно сама не своя.
- Кузнечик. Тебя опять будили? – укоризненно цокает языком девочка.
- Будили, конечно! - шепчет гаденько Ася.
- Это неправда, я сам встал, это неправда! - отнекивается Лёша, потирая заспанный глаз.
- Это правда, Солнце! - кричит тонким голосом Морошка, прямо вся приподнимаясь на своём месте.
- Ти- хо! - командует Солнце, и все вновь замолкают.
Она пристально смотрит на Кузнечика.
- Я, Кузнечик, на месте. Все по-старому. - раздраженно бубнит Лёша и сжимает губы в узкую полоску. В адрес его сыплется постоянно слишком уж много колких шуток.
Так Солнце опрашивает всех: Маргаритку, Головастого, Атамана, Любу и Врача.
Все на месте, у всех все относительно спокойно. Атаман разбил нос кому-то из друзей Ковбоя, Люба практически ничего не сказала, Врач обмолвился мельком о чем-то, что он по просьбе Солнца сделал. Все было спокойно и как всегда. У Маргаритки вчера с вечера только яблок из сада понатаскали.
- Ничего, мы сегодня поговорим с Ковбоем. - многозначительно заявляет Солнце.
Все знают, что страшный Ковбой – рководитель банды, с которыми у ребят настоящая война, о котором так много толков - брат Солнца. Эту историю среди ребят рассказывают, как захватывающую древнюю легенду, каждый раз привирая все больше. Ребята, что дружат с Солнцем, приписывают при рассказе ей все больше геройства, те же, что из банды Ковбоя, прославляют его.
А легенда состоит в том, что когда - то, если быть честными, то всего два года назад, Ковбой и Солнце сильно повздорили. Причины для их ссоры каждый раз придумываются разные, каждый раз все более безумные, но при этом значительные, но, если подумать, из-за чего могут поссориться брат с сестрой, когда сестре десять, а брату двенадцать? Глупости, что бы там ни говорили.
Но именно из-за той маленькой ссоры Солнце не только не вступила в банду брата, но и ушла верховодить в компанию, с которой Ковбой воевал. Тогда их отношения испортились вовсе.
Ссора эта обрисована в легендах была, как борьба добра и зла, лживого, гадкого, предательского Ковбоя и доброй, честной, а, главное, справедливой Солнца. Ну, или наоборот.
Конечно, Саша и Антон Максимовы живут под одной крышей, едят за одним столом, и даже кровати их стоят друг напротив друга в маленькой дачной комнатке. Есть правило: при родителях ни слова о бандах, пустыре и войне. При родителях они Саша и Антон, а никакие не Солнце и Ковбой. И ни один кирпичик их дома, ни одна доска в кроватях, ни одна морковка на огороде не должна знать о том, что брат и сестра давно в ссоре. Дома у них все хорошо. Но как только они выходят за приделы дома, они идут по двум разным дорожкам, в две разные стороны. Солнце - к своему пустырю, Ковбой - к рельсам заброшенной железки. Солнце проводит перекличку, Ковбой посылает своих ребят трясти яблони в садах. Вечером они сердито смотрят друг-другу в глаза. Ковбою нужен пустырь. Ковбой и его банда очень нуждаются в постоянном пристанище, ведь маленькую лужайку, что образовалась вокруг поросших травой и мхом рельс, которыми никто не пользуется уже, кажется, несколько веков, нельзя назвать хорошим местом для собраний. А пустырь – не только место, но престиж, честь, звание буквально королей путанного мира детей в деревне. И идёт война. Ковбою нужен пустырь. Ковбой хочет за него бороться. Солнце не хочет его отдавать. Все просто и так сложно в один момент.
На данный момент, их маленькие проблемы перешли в настоящую вражду двух компаний ребят. После того, как Врач – Павлик ушёл из банды Ковбоя к Солнцу, вражда обострилась, и Ковбой стал считать своим долго сделать пакость всем, кто дружит с его сестрой. Дома они все так же недоверчиво глядели друг-другу в глаза и украдкой подсматривали за действиями друг -друга. Такие вот не шуточные страсти получались.
- Хорошо. Пока все гладко. На счёт яблок у нас с Ковбоем будет разговор, не боись, Маргаритка. - подводит итоги Солнце, садясь на большой пень - единственное напоминание о том, что здесь были деревья.
Она снова обводит глазами разношерстную компанию. Молчит, будто она не здесь, не с ребятами, а где-то далеко в своих мыслях, но потом приходит в себя, звонко хлопая в ладошки.
- Ну, что, голуби? У кого сегодня есть деньги? Есть то нам что - то надо. - говорит, наконец, Солнце, после паузы.
- У меня деньги! - радостно заявляет Кузнечик. У него они есть редко, но уж если есть, то много.
- Клади.
И Кузнечик ссыпает звонкие монетки в консервную банку, которую Солнце ему подает. Все прислушиваются к звону металла, пытаясь по звуку определить, сколько и каких монеток кинул в их Казну Кузнечик.
- Ну? Кто-нибудь хочет сегодня лимонада?
- У меня есть немного. - и Маргаритка ссыпает в баночку несколько монет.
Затем, две круглые звенящие монетки кидает в банку Врач, затем, одну опускает Атаман.
- Принцесса, у тебя всегда есть деньги. Давай! А то останешься без лимонада. – устало просит Солнце.
Катя нехотя, кривя губы, достаёт из кармана весомую горсть монет. Она никогда не отдает денег сразу, каждый раз мается, пытаясь принять решение, но пока упорно держится за компанию ребят.
- Тут почти рубль. - гордо, но немного раздосадовано заявляет девочка, звеня монетками о края банки. Конечно, рубля там нет, но деньги, все равно, хорошие.
- Хорошо. Ну что, все? - Солнце снова смотрит на всех и поджимает губы. Она знает, что у Любы есть деньги, но она не отдаст их, потому, что она не с ребятами. Люба сама по себе. Люба пойдёт и купит себе самый дорогой леденец, но после собрания, когда никто не видит. Солнце не трогает Любу, она не любит и презирает толстую девочку.
- И от меня. - Солнце кидает пару монет в банку.
- Давай, Головастый, бодрым кабанчиком до ларька! Купи лимонада, на сколько хватит, и сушек. – протягивает она все собранное Сереже.
- И сигареты купи! - показушно кричит Атаман, лихо поправляя непослушные кудри.
Вставший было Головастый останавливается и вопросительного смотрит на Солнце, мол "Что, правда купить?".
- Атаман обойдётся. - кивает Головастому Солнце.
Ребята смеются, а Юра сконфужен.
- Хорош уже выпендриваться. – укоризненно качает головой Саша.
- Солнце, что произошло? - серьёзно осведомляется Марина, когда Головастый убегает и все могу просто поговорить.
Марина самая старшая и, сама не замечая этого, заботится о каждом в компании, в том числе и о Солнце.
Саша долго молчит, будто не хочет признавать чего-то, но потом выдыхает, еще громче чем раньше и смотрит на Марину.
- Ковбой вчера снова пригрозил, что заберёт у нас пустырь. - серьёзно кивает Солнце, пожевывая сорванную колосинку.
- Ничего он у нас не заберет! - задиристо заявляет Кузнечик, образовавшийся рядом.
- Не говори «оп», пока не перепрыгнешь! – Марина девушка серьёзная, и советы у нее серьезные. Марина всегда говорит умные, хоть порою непонятные, вещи. Вот и сейчас Кузнечик понимающе соглашается и кивает, как болванчик. А Солнце смеётся.
- Ничего он у нас не отберет, конечно! Куда он сунется?
Она вовсе не уверена в своих словах, но, если вдуматься, что и впрямь может произойти? Все это, со всеми страстями и проблемами, игра, да и только. Солнце понимает это, как никогда ясно и чисто, и от этого, пожалуй, только страшнее.
- Врач, ты отправил письмо? - подходит Солнце к Павлику. Именно об этом, кажется, мальчик говорил на перекличке.
Письмо Саша дала ему два дня назад. Суть задания состояла в том, что Павлик должен был пробраться в тайник банды Ковбоя, он знал, где находится этот тайник, так как сам когда-то был в банде, и отнести туда ультиматум (странное слово принесла в компанию Марина). А если говорить простыми словами, то обычное письмо, в котором ребята грозили поколтить всю банду Ковбоя, если те не прекратят пакостить и трясти яблони в садах.
Солнце долго сочиняла текст, а потом и путь передать письмо брату так, чтобы не говорить с ним и не смотреть в глаза.
- Отнес, конечно. Вчера. – рапортует Врач кратко.
- Ну? – с усталым любопытством интересуется Саша.
- Ну, что, ну? Отнес. Пока ни ответа, ни привета от них, как видишь.
- Как вижу... Ладно.
Солнце раздосадована. Что ей делать теперь? Они вряд ли поколотят банду Ковбоя, скорее уж наоборот, и тогда пустырь перейдёт во владения ее братца, что вовсе не радовало Солнце. Но это было не так страшно, как мысль, что Солнце не может ничего сделать. Сейчас ей оставалось только ждать, а больше всего на свете Саша не любила промедление.
Все ребята сидят в траве и греются на солнце. День выдался тёплым, одним из последних в череде по-настоящему летних, дети, конечно, радовались солнышку и теплу, забывая о своих маленьких, или, как им казалось, больших проблемах.
Что ж, Солнце думала. Она сидела, задрав голову к небу и щуря глаза, рядом что-то чертил палочкой Юра Колесников, поглядывая на «атаманшу».
Люба тихо ссорилась с Принцессой, а Маргаритка толковала что-то Сереже, Асе и Маше. Маша щурит глаза, сонно и довольно, как маленький котёнок, Ася подгребает под себя длинные ноги, отряхивая с них песок. Все шло, как обычно. Так, как и должно было идти.
- Солнце, о чем ты думаешь? - прерывает размышления и наблюдения девочки голос Атамана.
- Я ни о чем не думаю, отстань. - беззлобно огрызается Солнце в ответ.
- Солнце, ну о чем? - продолжает интересоваться Юра.
- О нас. – уклончиво отвечает Саша.
- И что надумала? – упорно не отстает мальчик.
- Что хорошо живём, вот. – на ходу выдумывает Солнце.
- Неправда ведь. – укоризненно качает Атаман головой.
- О том еще, что когда-нибудь все это кончится.
- Что закончится?
- Все. Вся наша война, все на пустыре... - Солнцу грустно. Она не любит думать об этом, но мысли сами последнее время лезли ей в голову. Все казалось таким непрочным и глупым Саше, даже она сама, даже ее собственные мысли и непоколебимые ранее идеи разлетались на ветру пылью.
- Не кончится, Солнце! – пылко заверяет Юра Сашу.
- Кончится, конечно. По-другому не бывает. - кивает Солнце, улыбаясь. - Но еще не скоро.
Тем временем траву на пустыре колыхал слабый ветер. Солнце небесное играло лучами в волосах маленькой девочки, что называла себя именем этой большой звезды. Ветер вил гнезда в волосах Саши, а она думала, что сейчас все хорошо.
Дети сидели улыбаясь, говорили и хохотали. Лето еще доигрывало последним свои аккорды, и отцветали последние цветы пустыря.
- Хотите фокус покажу? - вдруг воскликнул Юра, вытаскивая из заднего кармана мятую карточную колоду.
Дети быстро собираются в кучу вокруг Юры, ожидая представления, наблюдая за его руками, ловко раскладывающими карты по траве и тасующими их. Зеленые рубашки меняются с невероятной быстротой, мелькая калейдоскопом узоров. Когда Атаман заканчивает тасовать карты, он расправляет их веером и вытягивает руку вперед.
- Морошка, тяни карту! - командует Юра.
Рыжая весело протягивает ручку, колеблется, наконец выбирает карту.
- Не показывай ее мне, Морошка. Запомни. – наставляет Юра.
Маша кивает, смотрит на карту и еще кивает. Маня вытянула красивую, румяную даму трефы с пышной алой, обведенной жирным контуром розой. Морошка довольна своей картой, она молчит и улыбается.
- Давай ее сюда. - требует Юра.
- Э, нет! Ты подсмотришь. - дует губы Маша и прячет карту за спину. Шляпа и Кузнечик согласно кивают.
- Глупая! - отбирает Маргаритка карту у Мани. - Так ведь нужно для фокуса.
Карта возвращается в колоду, и Атаман снова тасует зелёные рубашки.
- Сними несколько карт. - обращается он к Морошке.
- Что? – непонимающе хмурит брови девочка.
- Возьми сверху сколько хочешь карт.
Маня берет.
- Клади на траву.
Маня кивает и опускает тонкую стопочку на траву.
- Сними ещё раз.
Морошка не понимает, к чему эти приготовления, но она увлечена процессом. Рыжая осторожно снимает карты и кладет на траву, снова.
Юра же собирает карты, опять, в одну колоду, под пристальными взглядами ребят. Марина анализирует, Врач хорошо знаком с фокусом, и хитро улыбается, Шляпа следит, открыв рот, Принцесса крутит локон на палец, Кузнечик пытается понять хоть что-то, но безуспешно, толстая Люба дует губы, ей неинтересно.
- А сейчас... - заговорщицки шепчет Юра.
Из колоды под давлением его пальца выдвигается карта.
С неё ухмыляется румяный толстый хитрый валет пики, вовсе без алой розы, зато с острозаточенным мечем.
- Твоя карта? - довольно, но тревожно спрашивает Юра.
- Неа. - мотает Морошка головой и первая заливается смехом.
- Молодец, Атаман! - хлопает Солнце Юру по плечу, тоже улыбаясь.
Все смеются, или хотя бы улыбаются. Юра, сначала, сконфужен, показательно дуется, но через секунду тоже смеётся заливисто.
- Солнце, Солнце! - доносит ветер крик Головастого, бегущего по пустырю к компании, что, сидя на траве, весело улыбается.
Все еще веселы и легки, только Солнце улавливает что-то странное, неровное в голосе Серёжи, машет резко рукой, призывая всех умолкнуть.
- Что? - встаёт она ему навстречу, и все тут же умолкают за её спиной. Все тоже напрягаются и смех тут же улетучивается куда-то, будто его здесь и не было. Даже радостное солнышко будто тухнет слегка, ветер вновь подымает столпы пыли, а трава шелестит громче обычного.
- Там... – задыхаясь говорит Головастый, хватая ртом пыльный воздух, - Там... Ковбой... Идёт.
И авосечка с бутылками лимонада и сушками падает из рук Головастого. Бутылки катятся по земле с мелодичным звоном.
- Где? - коротко спрашивает Солнце.
- У поворота я их обогнал. – все еще трясущимся голосом рапортует Сережа.
- Заметили тебя?
- Нет, кустами шёл... - Сережа запыхался и дышит неровно, а глаза его безумно бегают. Пальцы сжимают ткань рубашки, готовые порвать ее.
Сережа действительно боится Ковбоя. Нет, конечно, Ковбоя боятся абсолютно все, даже сама Солнце. Ковбой старше их всех, Ковбой сильнее их всех, Ковбой смотрит на этот мир по-другому, так, что ребята не могут понять его помыслов. Но у Головастого с ним свои проблемы. Если Врач просто ушёл из банды Ковбоя, то Головастый пытался долго и безуспешно в неё попасть.
Он ходил за Ковбоем хвостиком, всегда был готов ко всему раде старшего мальчика, которым так искренне восхищался. Головастый был готов, действительно, на все. Все в его маленьком тельце было направлено на одну цель: он хотел в банду. Он слепо, уперто и уверенно хотел попасть в банду Ковбоя, выискивая тысячи поводов сделать хоть что-то для ее руководителя. Но время шло, Ковбой с радостью пользовался таким верным человеком, но и в банду его не брал. Ничто не вечно, и именно поэтому Головастому все это надоело. Сережа еще некоторые время ходил за Ковбоем, а потом один раз не пришел, второй, и, наконец, вовсе перестал появляться. Тогда, как и следовало ожидать, Ковбой был сильно раздосадован. Серёжу поколотили знатно. Потом все, конечно, наладилось. Сережа попал в компанию Атамана, а потом и Солнца, но суеверный, непреодолимой страх перед Ковбоем, казалось, засел в его головке навсегда.
Сейчас Головастый сжимается в комок, садясь на землю рядом с Кузнечиком.
- Не паникуем, господа! - спокойно чеканит Солнце.
- Будем пить лимонад. - она собирает бутылки, Маргаритка тут же спешит помочь ей.
- Раз, два, три, четыре, пять. - считает Марина бутылки. - И того, одну на двоих.
Бутылка достаётся Шляпе и Морошке, они радостно принимают ее и начинают ковырять крыжечку.
Следующую бутылку Маргаритка протягивает Кузнечику и Головастому.
- Вам на двоих.
Марина отдаёт бутылку Юре, который делит ее с Врачом.
Затем, даёт лимонад Принцессе, которой должно разделить его с ней самой, с Мариной.
Солнце раздает всем сушки, из аккуратного мешочка, остатки кладет на траву по середине.
Последнюю бутылку Марина протягивает Солнцу.
- Отдай Любе. - кивает девочка.
- Мне! - тянет руки толстая Люба, обиженно кривя губы.
- Нет уж, Солнце, так не пойдёт. Люба денег не давала? Не давала. И никогда не даёт! Так что и лимонада мы ей не дадим! - и Маргаритка уверенно сует бутылку Солнцу в руки.
Солнце думает с секунду, рассматривая влажную поверхность стекла, а затем качает головой:
- Ты, конечно, права, Маргаритка. Но простим ее пока. Последний раз. - и она ловко кидает лимонад Любе.
Девочка ловит его двумя руками и с неприязнью смотрит на Марину, что гордо выпрямив спину, недовольно сжала губы. Марина любит справедливость.
- Солнце! - дотрагивается до солнцевого локтя Атаман.
- Сама вижу. – огрызается Саша в ответ.
И впрямь, у входа на пустырь показался Ковбой с небольшим авангардом.
Ковбой был высок, он шёл вразвалочку, засунув руки в карманы, пиная какую-то банку. Он был уверен в себе и победе, он уже считал пустырь своей законной собственностью. По крайней мере, именно так он хотел, чтобы все думали, так он сам хотел думать.
- Солнце-е-е! - снова заскулил Головастый.
- Сохраняем спокойствие. Все будет хорошо. Он ничего не сделает. Мы ему не позволим. Я ему не позволю... - шепчет Солнце, ловкими движениями собирая волосы в хвост.
Когда Солнце убирает волосы - быть беде. Это знают все и каждый. Убранные волосы - состояние боевой готовности для Солнца. Она очень не любит носить убранные волосы, они у нее вечно распущены, нечесаны и грязны. Но стоит обстановке накалиться, как Солнце собирает свои лохмы в хвост, готовясь к противодействию.
Ковбой подходит близко. Теперь все могут видеть его и пришедших с ним троих.
- Тебе здесь не рады. - приветствует Солнце брата.
- Знаю. Стал бы я просто так к вам приходить.
Все молчат. Солнце стоит напротив Ковбоя, маленькая и хрупкая, и именно сейчас очень хорошо видно, что они брат и сестра. Их светлые волосы невероятно похожи, похожи светло - серые глаза. Даже взгляд исподлобья, каким оба сейчас глядят друг на друга, выдает их родство.
- Так убирайся, раз знаешь. - не моргнув глазом, продолжает Солнце.
- Нет уж. Скажи-ка ты мне лучше, что это такое?! - вскрикивает Ковбой, взмахивает перед носом Солнца ее же запиской. Ее ультиматумом. Ее надеждой и большим провалом. Ее отчаянным шагом.
- Ультиматум это. – Солнце крепче сжимает кулаки, но взгляда не отводит. В таких тихих битвах важен даже взгляд, она знает.
- Ах, ультиматум! – вновь повышает голос Ковбой.
За спиной Солнца на ноги вскакивают Юра, Марина и Врач.
- Защитники. - сплевывает скомканное слово под ноги Ковбой, будто говоря что-то неприличное.
- Да кто вы такие? - снова небрежно бросает он.
- Что тебе нужно? – сердито одергивает брата Солнце.
- Мне нужен пустырь.
- Не поверишь, но мне тоже. – она ухмыляется точно так же, уголком губ, как это делает ее брат.
Словесная перепалка идёт в тишине. Никто из ребят не встревает в эту тихую борьбу, ни со стороны Солнца, ни со стороны Ковбоя.
- Я пришёл предложить одну вещь.
- Мне интересно послушать. - поднимает брови Солнце.
Конечно, как и всегда, ее руки дрожат.
Брат старше ее, а значит сильнее. Саша боится его, и боится, конечно, не того, что он поколотит ее, или обидит, но еще большей ссоры. Она боится, вернее будет сказать, за него.
Как ни как, Антон ее брат. Когда-то они были дружны, и Солнце еще живо помнит те времена. Помнит, и хочет их вернуть. Каждый раз, встречаясь с Ковбоем на их маленьком личном "поле боя", она пытается углядеть в брате хоть каплю смешливости и несерьёзности. Она все еще хочет верить, что все может быть хорошо. И будет. Но смотрит Антон все так же исподлобья, криво улыбается и смеется лишь холодно.
- Вы уходите с пустыря, а мы вас не колотим. - уверено заявляет Ковбой, не поведя и бровью, и ухмыляется вновь, шире растягивая губы.
- Так не пойдёт. Это не честно. - выпаливает Солнце. Ее всю жжёт, сжигает изнутри одной фразой: это не честно! Не честно! Совсем не честно. Ведь Ковбой сильнее, Ковбой может поколотить всех их, а они не могут, и он пользуется этим. Это не честно!
- Кто говорит о чести? - брезгливо дёргает губой ее брат.
- Мы. - неожиданно подает голос Маргаритка.
Она единственная порой осмеливается встрять в разговоры Саши и Антона. И часто ее советы спасают положение.
Марина умная девочка. Она растёт в большом городе, родители ее, отец врач, мать филолог, пекутся о дочкином образовании. Марина учится на отлично, хорошо знает историю, любит читать, и сама пишет стихи. Она усердна в своих начинаниях и упорна на пути к цели. Ее ничто не может свернуть в сторону, если Маргаритка решила делать что-то, она сделает это. Маргаритка часто повторяет фразу "Цель оправдывает средства", даже зная, чей это девиз. Ее любимый исторический период - девятнадцатый век, век чести, век дуэлей, балов и пышных правил. Больше всего Марина любит Декабристов. Она восхищается стихами Рылеева, любовью Анненкова и Ивашева, безрассудством Каховского и наивностью Кюхельбекера.
А еще она очень любит говорить о чести.
- Мы говорим о чести, Ковбой, и мы, не позволим, чтобы, пока что, на нашей территории, творилось бесчестие.
Маргаритка шагнула вперед и ей очень хотелось верить, что сейчас она стоит величественная и грозная в лучах солнца, что темные волосы ее развевает ветер, а в глазах блестит уверенность и непоколебимость. В ее голове все должно было выглядеть именно так. На деле, она сжимает платье в кулаках от страха.
- И что же ты предлагаешь? - вздергивает брови Ковбой.
Ковбой, он сам тихо признается себе в этом, восхищается Маргариткой. Ковбой даже боится ее. Эта умная девочка умеет одним взглядом внушить уважение к себе. Она не руководитель банды, но ее серый кардинал, что порой гораздо почетнее и полезнее. Ковбой же очень боится струсить перед этой девчонкой. Он прекрасно знает, что не ударит ее, но и спорить с ней бесполезно: она правее всех правых почти всегда. Так же хорошо Антон знает, что отступиться сейчас - проиграть, поэтому Ковбой пытается сохранить маску насмешливого безразличия.
- Я предлагаю решить все по чести. Чтобы все было справедливо. Я предлагаю дуэль. – выпаливает Марина на одном дыхании, и резко втягивает недостающий сейчас воздух.
Слово, такое незнакомое и инородное, поглощает внимание всех, всех и каждого притягивает, привлекает своей новизной. Слово приходит и будто веет стариной какой-то, церемонностью и таинственностью.
- Ну нет! - нарушает тишину визгливый голос толстой Любы.
- Я на такое не подписывалась! Та хоть убийтесь тут все! - истерично выкрикивает она, вскакивая на ноги.
Люба дует губы, готовая заплакать, а затем разворачивается и уходит. Мимо Солнца, мимо Ковбоя, мимо пустыря, мимо всех. Люба никогда не была с ребятами.
- Вот и первые дезертиры. - мерзко шепчет Ковбой.
- Вы принимаете наши условия? Наш вызов? - окликает Солнце брата, только сильнее впиваясь ногтями в ладошки.
- Ты что ж это, сама на дуэль пойдёшь? Я не буду драться с девчонкой!
Ковбой не хочет драться. Он не уверен, что победит, а неуверенность – худший враг в таких делах. Он не уверен, что ему это нужно. Если вдуматься, он все еще такой же маленький мальчик, который боится поражения. Который боится и драк, и даже, может быть, крови. Антон не уверен, что ему нужна эта дуэль.
Их маленькая детская война была для него, для всех них, не маленькой и не детской. Это была важная война, а эта маленькая, по сути битва, решала все их большие проблемы. Только вот вместе с отрицанием слов «маленькая» и «детская» приходил страх.
- А драться буду не я. - уверено заявляет Солнце.
- А кто же? - все так же насмешливо спрашивает Ковбой.
Он почти уверен, что скорее всего, нет, точно, на дуэль выйдет Атаман, а Атаман, Ковбой знает не понаслышке, защитит свой пустырь и свою компанию.
- Солнце, можно, я пойду? - вдруг тихо доносится сзади. Тоненький, маленький Серёжа встает, среди сидящих ребят. Головастый действительно хочет драться. Не чтобы победить, не чтобы побить, даже, Ковбоя, не чтобы мстить, но чтобы доказать себе, что он не боится больше.
- Да куда тебе! - отталкивает его Атаман. Юра более чем готов к дуэли.
- Так ты принимаешь вызов? - повторяет Солнце, и её руки дрожат сильнее. Она знает, что делает что-то не то, что так нельзя и это не обернётся хорошим.
- Принимаю. - кивает ей брат.
Он и рад бы отказаться и пойти на попятную, но нельзя. Сейчас уже никак нельзя.
- Значит завтра, в это же время, здесь, мы вас поколотим.
- Рассказывай!
Даже через несколько минут, когда Ковбой ушёл, на пустыре тихо. Молчат все, никто не пьёт лимонад, даже, кажется, не дышит. Только ветер упрямо гонит пыль.
- Не правильно все это, Солнце. – вдруг заговаривает маленькая Морошка. Она всегда молчит, но сейчас, впервые в жизни, в ее сердечке засело ощущение неправильности, что будет преследовать ее до конца жизни. Сейчас она еще не осознает его, но неприятное, сухое чувство всеобщей несправедливости будет жить с ней до самого конца.
- Что?
- Это не правильно, так не должно быть. - тихо шепчет рыжая Манечка.
- Не нравится - уходи. - не поднимая глаз, бросает Солнце.
Она сама чувствует, что что-то идёт не так и все, все не верно. Их маленькая игра перерастает в большую беду.
Маня переминается с ноги на ногу. Она не знает, что ей делать. Морошка мечется, и на веснушчатом лбу ложится складочка сомнений. Неправильно сейчас оставаться, неправильнее сейчас уйти.
- Идём, Морошка, идём. - шепчет ей Шляпа. Она не хочет больше оставаться здесь, ей хочется спрятаться и убежать. Только вот для нее это правильно.
- Нет, Шляпа. Так тоже нельзя. - и Морошка садится, сжимая губы.
- Кто-то еще хочет уйти? - шепчет тихо Солнце. Она очень хочет плакать, она почти плачет уже, но сейчас она не маленькая Саша, сейчас она Солнце, она главная и плакать просто не может.
Все молчат.
Наконец, Солнце поднимает глаза и уверено заявляет:
- Ничего. Жить будет. Будем, конечно! Все будет, обязательно будет, хорошо. Даже без пустыря мы будем теми, кто мы есть, правда?
- Конечно. - кивает Атаман.
- Конечно! - улыбается Маргаритка, что винит во всем себя.
- Конечно, конечно... - повторяют все.
Конечно, даже без пустыря, даже, когда вырастут и забудут все эти маленькие проблемы, они будут теми, кто они есть. Конечно, все это только игра и, конечно, все в любом случае будет хорошо.
Каждый из них, маленькая Морошка, смелая Маргаритка, молчаливый Врач, шумный уверенный Кузнечик, Принцесса, что предпочитает молчать, Головастый, что преодолевает свой страх, Шляпа, что боится и не скрывает это, Атаман, который кипит желанием действовать, даже толстая Люба, они будут счастливы. Они забудут свою маленькую войну на пустыре. Даже Ковбой забудет. Пустырь зарастает, а, может быть, на нем даже построят большой и красивый дом. Деревенские домики затопит город, и канет в небытие все то, что ребята любили, но они забудут пустырь раньше. Они будут счастливы!
Морошка станет прекрасной актрисой, она будет играть в театре, конечно, немного зарабатывать, но играть пронзительно и точно.
Шляпа вырастет высокой и красивой девушкой, она рано выйдет замуж, родит двоих детишек и будет счастлива.
Маргаритка поступил в институт, закончив школу с золотой медалью, она станет историком и посвятит всю свою жизнь тому, что так любила с детства.
Врач и впрямь станет врачом и спасёт не одну жизнь.
Головастый будет умным малым, он станет чудесным, малоизвестным, но взаправду хорошим писателем.
Принцесса не выйдет замуж до сорока лет. Она будет работать простым учителем литературы, но тоже будет счастлива.
Люба выйдет замуж за богатого человека, который разориться при смене власти. Люба будет счастлива, пускай это и будет сложно.
Кузнечик, хрупкий наивный мальчик, погибнет в армии, беспощадной и слепой. Морошка, да-да, маленькая рыжая Морошка, почти дождется его. Счастье их пронесется стрелой: кратко, ярко и метко.
Атаман станет архитектором, неожиданно, но будет любить свою работу всю жизнь.
Каждый из них проживет хорошую жизнь и, кто-то больше, кто меньше, но будут счастливы.
В это так хочется верить и мне и детям.
Ночь окутала маленькие домики тёмным покрывалом и высыпала крупной крупой звезды.
Ребята разошлись поздно, все обсуждая что-то. Они долго сидели на пустыре, сначала, напряженно говоря о чем-то, затем, просто смеясь, они ходили купаться, вымочили платья и майки насквозь.
Морошка набрала много полевых цветов, жёлтых, красных, синих, она даже нашла пару красивых крошечных маков, а Принцесса сплела из них несколько венков.
Сейчас, венки завяли, а ребята разошлись по домам.
Темнота накрывала одеялом крошечные улочки, участки, огороды, накрыла одеялом и пустырь. Некоторые окошки ещё светились тёплым светом, но большинство уже потухло. Люди ложились спать.
Солнце бредет к дому, пиная крошечный камешек. Шаги ее торопливы, она боится темноты. Сейчас, когда никого рядом нет, она могла показать весь свой страх, на утек броситься к дому, позабыв обо всем, и, вбежав в просторные сени, сбросить сандалики, пойти ужинать. Но такова уж Солнце, что показывать страх даже перед самой собой она не может. Сейчас она мужественно держит себя в руках, насвистывает мелодию, но идет быстро, спеша достичь светлого и безопасного луча фонаря. Вдруг резкий звук заставил Сашу вздрогнуть. До дома оставалось идти минуты две, но Саша, не дойдя до поворота, а за ним и спасительного фонаря, встала, как вкопанная.
Она пристально вглядывается в темноту опасного поворота, из-за которого доносятся голоса. Саше понадобилось некоторое время, чтобы узнать голос брата и нескольких его друзей. Да, такая встреча казалась ей хуже встречи с любыми кошмарами! Солнце выдохнула, набрала побольше воздуха и, запустив руки в карманы, продолжила путь, зная неизбежность встречи с Ковбоем.
- Солнце! Какая встреча! - окликнули Сашу со спины. Солнце, снова, глубоко вздохнула и обернулась.
- Чего тебе? - бросила она.
- Куда идём? - насмешливо продолжает Ковбой, приближаясь.
- Будто не знаешь! - сердито отвечает Саша.
- Ты же боишься темноты. - тихо сказал Антон, так, чтобы никто кроме сестры его не слышал.
Саша пропускает его слова мимо ушей, лишь дернув плечами.
- Еще раз сунетесь в сад Маргаритки, лично врежу! - грозит она.
- Ой! Ой! Ой! Нужен мне ее сад.
- Видимо нужен.
Потом Солнце молчит долго. Что еще сказать? Ковбой тоже молчит.
Ветер дует, промозглый и сырой. В противовес солнечному и тёплому дню, ночью небо затянуло тучами, а ветер подул холодный. Вот-вот должен полить дождик, или даже ливень. На горизонте сверкают зарницы, мимо деревни идет гроза.
- Антон, а, Антон, идём домой. – тихо просит Солнце, - Мама, ты знаешь, волнуется, когда тебя долго нет.
- Скажи уж сразу, что просто боишься идти одна. – улыбается Антон.
Ковбоя ждут. Двое ребят стоят в стороне, ожидая, когда закончится разговор. Конечно, они знают, что Антон говорит с сестрой и считают своим долгом не мешать им, не руша легенду о воинствующих Солнце и Ковбое.
Поэтому ребята молчат, ожидая и неловко переминаясь с ноги на ногу, ежась от холода.
- Ничего я не боюсь! - обиженно пробурчала Солнце, скрещивая руки на груди.
- Угу. - хмыкнул брат девочки, улыбаясь.
Они могли враждовать вечность, но Саша и Антон Максимовым оставались братом и сестрой. Он, сам того не замечая, оберегал младшую Сашу, она, конечно, скучала по брату, не имея возможности просто поболтать с ним.
Такие вот страсти!
Их игра затянулась и ни Саша, ни Антон, уже не были уверены, что она так уж серьезна.
Да, страсти не детские!
Ветер дунул с новой силой, поднимая пыль, и первая мокрая капля упала Ковбою на нос. Шелестит недалекий лес, и Саше кажется, что среди деревьев кто-то будто воет. Страшно прощаться с братом и одной идти домой, выйдя из гостеприимного фонарного луча.
- Я скучаю. - всхлипнула Саша неожиданно.
Сейчас она была не Солнцем, а маленькой Сашей. Сейчас она не враждовали с Ковбоем, а скучала по брату. Детям свойственно скучать. Да, эта история запутала своих участников по чище многих книг.
- Ты скучаешь не по настоящему мне. Ты скучаешь по глупому Антону который когда-то был мной. – гордо задирает подбородок Ковбой.
Антон тоже скучал. Антону тоже надоела постоянная вражда и недомолвки. Но разве может четырнадцатилетний мальчик показывать свои чувства? Показывать, что скучает, или боится? Нет! Это у мальчиков редко и позорно. Таковы уж они, мальчишки.
- Не правда! Не правда! Это сейчас ты не настоящий. Не правильный! - сердится Саша и снова всхлипывает.
- Дурочка! – он треплет сестру по щеке, а Саша отмахивается.
Затем, Ковбой понимает, что пора заканчивать разговор.
- Иди домой, скажи маме, что я тоже скоро приду.
Он разворачивается и идёт к друзьям, а Солнце показывает ему язык в спину. Ей страшно. Нет, не хочется ей идти одной и она, скрестив пальцы, просит, чтобы брат пошёл за ней. Но он не идёт, и Саше приходится развернуться и идти самой сквозь темноту.
Когда она отворачивается и уходит, Антон тихо просит друзей:
- Проследите, чтобы она дошла до дома. Тут близко. Я вас тут подожду.
Ребята улыбаются. Нет, Ковбой не ненавидит Солнце, а Саша не ненавидит Антона. Дети не могут ненавидеть, да и никто, я думаю, не может.
- Сама дойду! - сердито кричит Солнце, которая, конечно, все слышала и, конечно, рада, что с ней пойдёт хоть кто-то. Она улыбается тихо и, выпрямив спину, продолжает путь, зная, что она в безопасности.
Антон улыбается.
- Приглядите за ней все же.
И две фигуры в темноте движутся за Солнцем. Саша слышит их шаги и на душе у неё, от чего-то, спокойно и гладко. Она не боится больше ни сегодняшней темноты, ни завтрашнего дня, который до этого внушал ей тревогу.
На улице холодно, и вечерняя роса уже блестит на листочках. В домах тепло и уютно.
Этой ночью все спят спокойно, не вспоминая о событиях дня. Рассвет начнётся еще очень нескоро, так что у всех, у Кузнечика, у Морошки, у Шляпы и у Принцессы, есть время поспать и посмотреть спокойные сны.
Этой ночью никто из банды Ковбоя не тряс яблони в саду Маргаритки.
Солнце показало свои первые лучи, согревая мокрую после ночного дождя траву. Капельки блестели на свету, когда траву придавил маленький сандалик.
Шляпа вновь мнется у открытого окна дома Морошки.
- Морошка! Морошка! – наконец, крикнула она.
- Вам кого? - высовывается из окна средних лет женщина. Волосы ее повязаны пестрым платком. Она глядит на девочку недоверчиво.
- Моро... Машу. - Ася, потупившись, ковыряет носком сандалика песок и говорит совсем тихо.
- Машу? Ах, Машу! А Маши то уже нет! Ах вы шкоды! Вчера сбежали! Так еще и сегодня!...
Женщина замахивается полотенцем на девочку, и Ася, взвизгнув, бросается за угол дома.
- Дура! - шипит маленькая рыжая Машка, хватая длиннющую Шляпу за запястье, - Ну куда ты полезла?
- Ну куда, куда.... – сконфуженно отвечает Ася.
Девочки крадутся по узкой тропке к дому Кузнечика, все как вчера, только тревожнее.
- Как думаешь, может не идти? - шепчет Шляпа, будто боясь, что ее кто-то все же услышит. Кто-то поймает этот ее страх и этот кто-то, наверняка, будет зол. Шляпа и сама на себя злилась ужасно, но ей было боязно, страх побеждал.
- Так нельзя, Шляпа. – в маленькой Морошке оказалось куда больше смелости, чем в длинной Шляпе.
На этой почве они и рассорятся потом. Они будут уже не маленькими девочками, даже не девушками, а женщинами, только Морошка так и останется смелой маленькой Морошкой, а Шляпа большой, но трусливой Шляпой.
По тонкой дорожке девочки прибежали к Кузнечику, который тоже, конечно, уже ждал их. Сегодня ему не снились танкисты и танки, сегодня ему вообще ничего не снилось. Может снилось, конечно, но он помнил только темноту.
Атамана они встретили в пути, серьёзного и злого. Он не курил и шёл быстро и торопливо, делая совсем уж семимильные шаги.
- Юрочка, ты боишься что ли? - тихонько хихикнула Шляпа.
Колесников глянул на неё зло, но грустно.
Он, как всегда, хотел огрызнуться, кинуть что-то пренебрежительное, но помолчал и сказал:
- Боюсь.
Пустырь был солнечен и весел, будто и не будет здесь никакой дуэли, глупой дуэли, не настоящей дуэли. Свет солнечных лучей играл мокрой поверхностью каменных плит, заставлял сиять капельки росы на погнутой траве.
Здесь сидели уже Солнце, Марина, Врач и Головастый. Принцесса и Толстая Люба не пришли.
- Начнем. – уверено произнесла Солнце вставая, - Перекличка. Кто пришел?
Солнце не называет имен, ребята по очереди встают сами, тихо и неловко. После небольшой паузы первым поднимается Головастый:
- Я, Головастый, здесь. У меня… ничего. – говорит он почти грустно.
- Хорошо. – кивает Солнце.
- Я, Морошка, здесь. Тоже, ничего. – встает второй рыжая Маруся.
Здесь и Врач, и Маргаритка, и Атаман, и Шляпа, и Кузнечик. И у всех ничего. Это и хорошо, и плохо. А от этого противоречия в груди только теснее.
- Так. Дезертировали только Принцесса и Толстая. – подводит Саша итоги, пожимая плечами.
- Да… - она молчит немного, а потом неожиданно вскакивает и улыбается широко.
- А все будет хорошо! – кричит она, будто пытаясь убедить не себя, не всех остальных, но мир в своей бесконечной правоте, - Как бы ни было все плохо сейчас, потом все будет хорошо! Да, сейчас нам важны пустырь и эта дуэль, но пройдет еще год, или даже меньше, и мы забудем эту глупую войну!...
- Неправда. – хмурит брови Головастый.
- Правда! Вот в чем соль! Эта война не настоящая! Дуэль будет не настоящая! Все знают, что Ковбой мой брат и наша вражда ненастоящая! – Солнце, возможно впервые, не замечает тревожную неровность в голосе Сережи, и все не прекращает говорить, пока ее не прерывает крик Головастого.
- Но пустырь то настоящий! – вскрикивает Серёжа, вскакивая. Он весь раскраснелся и будто полыхает.
- Тише, Головастик! – успокаивает его Марина, но Серёжу уже не остановить. Он, возможно впервые в жизни, по-настоящему зол. Зол до отчаяния, до побелевших костяшек на руках зол.
- Настоящие мы и настоящие люди Ковбоя. Настоящие те ребята, которые побили меня! Настоящий я, который ненавидит Ковбоя и настоящий Ковбой, который хочет отнять наш настоящий пустырь и по-настоящему поколотить нас!
Бедный Серёжа почти плачет, горько кричит, с каждым мигом все больше упуская детство и свой пустырь, и свою уверенность в том, что все это важно и на самом деле.
В тот миг на пустыре появляется сам Ковбой. Он идет, ероша светлые патлы, и улыбается. Он, конечно, тоже боится. Боится очень и понимает, уже не глубиной души, как Солнце, а всем естеством, что что-то во всем этом не правильно и плохо.
За Ковбоем идут трое. Он никогда не брал с собой всю банду, они сейчас сидели в их тайном месте, ожидая.
С Ковбоем пришел длинный худой мальчик Степан, его темные патлы висели длинными сальными сосульками, а маленькие, сальные же глазки, смотрели неуверенно и бегали из стороны в сторону быстро-быстро, будто дрожали.
Пришел еще Егор. Егор был маленьким, но юрким. Его коротко стриженная головка мыслила медленно, но сердито. Движения мальчика вызывали единственную ассоциацию – крысеныш. Они были мелки и проворны, каждое из них будто было готово отмениться. Он говорил быстро и запинаясь, глотая слова, это раздражало и заставляло брезгливо щурится на этого щуплого мальчика, который не чурался вранья и сплетен.
Третьим пришел большеглазый Петя. Петя мог показаться, с первого взгляда, глупым влюбленным в жизнь мальчишкой. Его маленькая голова с большими ушами, которые вот –вот должны были начать хлопать на ветру, непрестанно вертелась из стороны в сторону. Он глядел и искал все что-то глазами, миндалевидными, цвета отчаянной синьки. Он не мог остановить взгляд на чем-то одном, и глаза его постоянно бегали и менялись. Брови то хмурились, заставляя лечь складку на большом белом лбу, то улыбался рот, морща при этом нос и щеки, что наползали на глаза. Петя был здесь именно из-за своих глаз. Эти глаза, в купе с Петей, обладали волшебным свойством подмечать все, до единой мелочи, и ничего не забывать. Петя был туп, как пробка, но памятью обладал феноменальной. Он мог запомнить невероятное количество мелочей, для этого он и присутствовал при Ковбое во время важных событий.
Все трое тоже боятся.
Дуэль, слово странное, не родное и едва знакомое, вызывало интерес, но и отпугивало. За сложным «дуэль» крылось невероятно простое, куда более знакомое, но от этого не менее страшное и противное «драка». Простая драка. И от этого вовсе не менее пугающая.
- Ну? Готовы к дуэли, или струсили? – кричит Ковбой издалека и машет Солнцу рукой, приветствуя.
- Фигушки! – задорно отвечает Солнце.
Она боится, но под ложечкой уже крутит, там закипает настоящий азарт. Солнце хочет победить и ей вдвое страшнее от того, что их победа зависит не от нее. Будь она мальчишкой! Моги она драться с братом сама! Тогда, конечно, ей было бы спокойнее. Сейчас она знает, что проиграв, проиграет в первую очередь не она, а Атаман, который дерется за нее. Проиграет он, его поколотят, а она потеряет не много. Это было не правильно, но отступать поздно. Солнце хочет победить.
Бедный Головастый плачет. Плачет горько и навзрыд, как мальчишки не позволяют себе плакать. Плачет от того, что все, за что он так яростно сражался, во что так свято верил, лишь игра.
- Тише, Головастенький! Тише. – шепчет Маргаритка, гладя мальчика по голове.
Она, как самая старшая, боится сейчас и за него, и за Солнце, и за Атамана, но давать советы не решается. Их у нее попросту нет.
Шляпа сжимает в страхе ручку Морошки, Морошка же глядит на Солнце, как та машет руками брату.
Кузнечик смотрит на Атамана, который, в свою очередь, тоже смотрит на Солнце. Он не боится. Нет, конечно, как и у всех сейчас, у него с невероятной силой крутит под ложечкой и, даже можно сказать, что трясутся коленки. Но Атаман уверен в себе. Атаман знает, что с удовольствием расквасит морду наглому Ковбою.
- Ну, здравствуй, Солнце. Что? Готовы? – насмешливо заговорил Ковбой, упирая руки в боки.
Он снова стоит напротив Солнца и смотрит на нее сверху вниз. Снова исподлобья, снова так похоже.
- Готовы, Ковбой. Не сомневайся!
- Ну. И что там нужно для вашей дуэли? – пренебрежительно выговаривает Ковбой, делая акцент на «вашей».
Ему интересна дуэль, но он предпочел бы называть ее проще и понятнее. К тому же, это странное слово может навязать лишних правел, чего Ковбою не хочется.
Маргаритка встает и подходит ближе к Солнцу, переминая подол платья в цветок. Цветочки под ее пальцами мнутся и гнутся. Глаза Марины бегают.
- Выбор оружия за Ковбоем. Хотя, тут все ясно, вроде. Далее, нужны секунданты.
- У меня Головастый. – кивает Атаман.
- Степа. – кивает Ковбой в ответ.
Событие приобретает мистическую ритуальность. Интересные слова и правела делали простую драку настоящей дуэлью, внушая интерес и трепет даже Ковбою, который был против, сначала.
- А что должны делать секунданты? – голос у Степы низкий, почти басовитый. Он говорит на распев и шепелявит, вместо буквы «ж» у него получается натуральная «ш», а «с» он выговаривает, как «сь», мягкую и змеиную.
- Секунданты должны предложить дуэлянтам примириться. – поясняет Маргаритка серьезно и внимательно.
Она вовсе не уверена в своей правоте, но во всех книгах, что она читала, обычно секунданты делали только это.
- Ну и чтобы никто не жулил следить. Вот. – добавляет она после коротенькой паузы.
- Но они ведь не примиряться. – резонно подмечает Кузнечик.
- Не примиримся. – подтверждает Атаман.
Маргаритка жмет плечами.
- Но спросить для порядку нужно. Правило такое! – не соглашается, наконец, она.
С ней не спорят. Сейчас все поглощены новым и незнакомым ритуалом.
- Спрашивать нужно так: Не соизволите ли вы, судари, примириться, и покончим это дело без кровопролития!
Маргаритка горда этими словами. Они получились внушительные и угрожающие, такие как нужно. Но оба дуэлянта решительно мотают головами.
- Да нет! Спросить должен один из секундантов. Спрашивай, Головастый! – Марина кивает замявшемуся мальчику.
- А что это он сразу! Нельзя подсуживать! – распыляется «секундант» Ковбоя Степа.
- Тише, Степка! – тут же прерывает его сам Ковбой, продолжая слушать Марину.
- Говори, Головастый.
Головастый молчит еще немного, потом делает решительный шаг вперед:
- Не соизволите ли вы, с…судари?
- Да, да! – трясет головкой Маргаритка, так что темные кудряшки скачут.
- Не соизволите ли вы, судари, примириться, и покончим это дело миром! – заканчивает Серёжа.
Дуэлянты снова мотают головами, на этот раз еще решительнее.
- Теперь все с церемониями? – нетерпеливо спрашивает Солнце.
- Теперь, вроде, да. Дуэлянты расходятся на, наверное, пять шагов. И дуэль. Вот.
Маргаритка кивает, а затем еще раз повторяет «Вот».
Местом отсчета выбирают старую лопату, в честь которой названа «площадь». Ребята почтительной кучкой грудятся у одного края полянки.
Маргаритка все командует парадом:
- Встаньте оба у лопаты. Под мой счет делайте по пять шагов, каждый в свою сторону. Поняли? Раз! Два! Три! Четыре! Атаман, не жульничай! Пять. Молодцы.
Она замолчала, не зная, что говорить дальше. Все тоже замолчали и замерли. Девочки теребят платьица, мальчишки сжимают кулаки. Шляпа шмыгает носом, стараясь не заплакать.
Небо все еще было радостно голубым, а солнце небесное освещало всех ребят и маленькую девочку Сашу, что тоже звала себя Солнцем.
Она стоит у колоколов, сжимая в руках кусок гнутого железа. Сейчас в ее маленькой головке, возможно впервые, зародилась мысль, что главное не победа, а чтобы все было хорошо. Конечно, драки бывали, и сколько раз. Бывали куда более напряженные, но именно эта, с ее странной официальностью и загадочным, ко многому обязывающим именем «дуэль», заставляла Солнце, да и других, бояться.
- Солнце, подавай сигнал. – кивает Маргаритка в последний раз и делает несколько шагов назад, прячась за ребятами. Она прячется сама и прячет лицо в ладошки.
Саша вдыхает побольше воздуха, считает шепотом до трех «раз, два, три» и на третий счет ударяет со всей силы по старым банкам и бутылкам. Колокола звенят и переливаются кучей разных звуков.
Вы видели, как дерутся мальчишки? Как маленькие мальчики, думая, что они большие и смелые, дерутся? Мальчики дерутся, как котята. Как маленькие котята, сцепившись клубком, валятся на землю, цепляются лапами друг за друга, рычат, как тигры, будучи просто котятами, даже не большими котами. И именно на такие драки страшнее всего смотреть. Мальчикам, еще совсем мальчишкам, нечего терять. У них нет семьи и дома, нет детей и того, что им было бы по-настоящему страшно оставить. Именно поэтому дети всегда были, есть и будут самыми безжалостными убийцами. Дети есть самые эгоистичные существа. И именно детские драки самые страшные.
Дети не знают цену себе и жизни.
Они дерутся самозабвенно и зло, отдавая этому процессу все силы, что есть в их маленьких тельцах.
Атаман и Ковбой дерутся именно так. В светлых волосах мальчишек путаются пыль и травинки, белесая рубашка Юры покрылась уже серыми пятнами пыли и зелеными травяными.
Кто – то из девочек, наверное, Шляпа, вскрикнул и заплакал. Множество любопытных глаз наблюдало за дракой. Кто-то с упоением и интересом следил за действом, кто-то прятал красные глаза от всех, кто-то улыбался азартно и дико, но все взгляды были пронизаны общей нитью. Страхом. Не звериным страхом, каким боятся люди, загнанные в угол, как дикие животные. Не страхом маленьким, какой живет пониже ребер перед контрольной или экзаменом. Не стыдливым страхом, которым бояться маленькие дети, когда нашкодят что-то: потеряют ключи от дома, получат двойку, или загуляются допоздна. Страх, который сейчас засел и в рыжей головке Маши, и среди каштановых локонов, под панамкой, у Шляпы, и на дне темных глаз Марины, и среди вихров Кузнечика, в светлой гулкой головке Егора, в мечущихся глазах Пети, был вовсе другим. Это был страх неправильности. Страх того, что то, что сейчас происходит на их глазах, от чего-то неправильно и ненужно. Этот страх мешался с самыми разными чувствами, но даже те, кто ждал этой дуэли с нетерпением, думал сейчас, что без нее было бы лучше. Что что-то после нее изменится необратимо.
Мальчики же расцепились наконец. Из спутанных кудрей Атамана торчала ветка, Ковбой умело разбил ему губу из которой теперь сочилась кровь, окрашивая белесый ворот рубашки. Хотя, Ковбой пострадал больше. У него под глазом уже расцветал всеми оттенками заката фингал, из носа, Саша знала, со слабыми сосудами, на майку тоже текла кровь. Саша боялась крови.
Все разом охнули и сгрудились еще сильнее, сжались ближе, плече к плечу.
- Может хватит? Может разойдемся?... – зашептала Шляпа первой.
- Ребята, правда, может, не нужно? Разберемся как-нибудь! – подхватила Маргаритка.
- Правда! На кой нам это? – крикнул Степан.
- Да! Не нужно!
- Хватит! Прекращаем!
Ребята зашумели, один за другим поддерживая идею прекратить все. Соглашались все, и те, что пришли с Ковбоем, и секунданты в этой дуэли.
- Все! Прекращаем! Ничья! – крикнула наконец Солнце.
Засмеялся Юра, утирая губу. Все заулыбались, расслабились. Снова послышался смех и голоса. Куча распалась, Шляпа обняла крепко Морошку.
- Молодец, Атаман! – крикнул Кузнечик и побежал к Юре.
- Купим все вместе лимонада! У кого есть деньги? – взметнулась вверх рука Марины жестяной баночкой – казной.
- У меня!
- И у меня тоже!
Небесное солнце достигло своего зенита. Самое время было идти на реку, брызгаться, собирать полевые цветы и последние ягоды, что еще зреют кое-где. Подул легкий ветерок с юга, принося запах обеда, что готовят мамы. Тетя Люда, мама Шляпы, пекла сегодня шарлотку с ранними яблоками, она пахла свежим тестом, кислыми зелеными яблочками и пряной теплой корицей. Ирина Александровна, мама чернявого мальчика Степы, резала арбуз, сочный и спелый. Он пах и сладко и кисло, а с его запахом мешался запах алычи, что падала кучами с деревьев. Пахло речной свежестью воды и скошенной травой с участка дяди Левы, который знал очень много историй про войну, отшумевшую, кажется, очень давно.
Все смеялись, и все было хорошо. Все минуло и прошло, как игра, как детская ссора.
- Нет уж! Нет! Дуэль, так дуэль! – разрезал солнечный день крик Ковбоя.
Он вытер кровь тыльной стороной ладони и не спускал злого, отчаянного взгляда с Атамана.
- Ковбой, не нужно! – улыбнулась Солнце.
- Нужно, Солнце. Потому, что это война! – надрываясь кричит Ковбой. Он сжимает кулаки натужно и дышит часто-часто. Мышцы сводит страхом и несправедливостью.
- Антон! Не сходи с ума! Антон. – зовет Саша брата все громче и все сильнее боится, вновь чувствуя, что это не просто маленькая драка.
Атаман обернулся на своего противника и сделал пару шагов. Ковбой шагнул навстречу.
- Ковбой, если хочешь, чтобы я тебе нос расквасил, так я и потом могу, в менее торжественных обстоятельствах. – засмеялся Юра, вороша свои волосы, вытряхивая из них веточки и пыль.
- Нет уж, Атаман. Драться так драться. Или ты трусишь?
- Я трушу? Размечтался! Просто… - Юра замолкает на миг. – Просто Солнце так просит.
- Солнце так просит! – передразнивает Ковбой Атамана, кривя лицо.
- Ребята! – последний раз окликает их Марина, но ее никто не слышит. Все, дуэлянты, секунданты и просто зрители, замерли.
Ветер стихает, а затем снова дует с новой силой, поднимая столбы пыли.
- Значит если какая-то девчонка просит, ты будешь ее слушать? Солнце! Я Юрочка Колесников и я сделаю все для тебя! – продолжает кривляться Ковбой.
Никто не замечает момента, когда Атаман резко отводит руку назад и со всей силы бьет Ковбоя. Кулак приходит прямо в скулу, так что Ковбой отшатывается и хватается за разбитое лицо.
- Ты чего?! – вскрикивает он.
- Солнце не просто девчонка. – зло цедит Юра сквозь зубы.
- Ты же меня убить мог! – Ковбой все держится за лицо и непреклонно идет на Атамана.
- И убью! – распаляется Юра.
Трава под их ногами колышется морем. Они оба молчат секунду. Лицо Ковбоя наливается краской, не то от удара, не то от гнева, настоящего гнева и бесцельной ярости, что сейчас его наполняет. Солнце же, да и почти все ребята, бледны, будто больны чем-то уже давно, лица всех будто бы осунулись и в раз потеряли цвет.
В руке у Ковбоя в солнечном свете сияет тонкое лезвие перочинного ножечка.
Этот ножечек Антону подарили на тринадцатый день рождения. Саша прекрасно помнила тот день. За окном пошел первый снег, и они ходили строить снеговика, маленького мокрого, но с яркой рыжей морковкой вместо носа. Она, Саша, маленькая девочка, сшила брату тогда плюшевого мишку из плотного синего плюша. Для такого мишки ей пришлось откроить знатный кусок от синих плюшевых штор, за что Саше сильно досталось от мамы. Ножичек Антону подари отец. Ножичек лежал к картонной коробочке на бархатной подушечке и блестел. Саша подумала тогда, что очень хочет такой же, маленький аккуратный нож, который блестел бы в коробке. Таким ножом можно столько всего делать! Можно очистить от коры палочку, чтобы потом жарить хлеб на костре. Можно выстругать из щепки лодочку, пристроить к ней парус – листочек на тонкой веточке и пустить настоящий корабль плавать по луже – морю. Можно, конечно, вырезать свое имя на дереве или заборе. Можно отковырять кусочек штукатурки красивого цвета, или вывинтить винтик. Да сколько всего можно сделать!
Ножичек сейчас блестит в руке Ковбоя, а Ковбой злорадно смотрит на Атамана, что сделал шаг назад.
Тогда, когда новенький ножик блестел на бархатной подушке рядом с синими мишкой из плюша, Солнце придумала столько всего, что можно с его помощью сделать, но ей и в голову не пришло, что это крошечное блестящие лезвие может быт опасно. Антон тогда, увидев маленький свой подарок в картонной коробке, подумал, что такой мог бы быть у персонажа какого-нибудь фильма про героев, что таким ножичком можно перерезать веревку, даже что-нибудь отпилить, если постараешься.
Нож все блестит в руке Ковбоя. Сначала замер Атаман, замолчала и перестала дышать Солнце, кто-то из ребят, заметив испуг на лице Юры, тоже замер и лишь затем увидел блестящую штучку в руке Ковбоя.
- Тебе слабо. – шепчет Атаман.
Атаману страшно и хочется сбежать. Хочется ринуться наутек, сбежать, проиграть, скрыться, хочется закричать и заплакать. Слишком сильно хочется, так, что в груди жжется.
Он смотрит в глаза Ковбоя и, кончено, видит там тот же страх.
- Тебе слабо. – почти просит он.
- Ты так думаешь? – Ковбой делает еще шаг. Ближе.
Ребята не слышат, о чем говорят дуэлянты. Они только видят, что Ковбой и Атаман стоят совсем близко. Ребята задержали дыхание и ждут.
А Солнце боится. Солнце думает сейчас, ее мысли мечутся, как никогда быстро. Ее маленькая головка что-то решает, решает торопливо и неровно, неточно. Но решение приходит вспышкой. Страшной и яркой. Солнце вспоминает множество фильмов и книг, множество героев, которые поступили бы так, как она очень хочет сейчас поступить. Поступили бы так без промедления, не думая, но она медлит. В книгах никто не медлит! В фильмах никто не медлит!
- Морошка, идем! Прошу, уходим! – шепчет Шляпа и тянет Машу за руку.
Маша молчит долго, потом мотает головой:
- Нельзя, Шляпка! Ну никак нельзя сейчас уйти. Понимаешь?
Шляпа не понимает. Ей страшно и тошно, она хочет есть и переодеться. Она хочет обнять маму и папу, почитать книгу и подготовится к школе. Ей через три года сдавать экзамены, большие и сложные. О них, об экзаменах! о которых она никогда не хочет думать, сейчас она вспоминает, как о спасительном крючке.
Атаман все стоит напротив Ковбоя и шепчет тихо, чтобы Солнце не слышала:
- Ты же этого не сделаешь. Это же глупо! Бесполезно! Ты же не сможешь!
- А если смогу? А если возьму и смогу?
- Да не сможешь ты! Ты трус! – срывается Атаман на крик, встряхивая золотистыми кудряшками.
И в этот миг, в этот краткий миг, когда рука Ковбоя дрогнула, с места сорвалась Солнце.
Никто не заметил того мига, когда она, не раздумывая, как в фильмах, как в книгах, срывается с места, бежит, спотыкается. Она влетает между Атаманом и Ковбоем, отгораживая одного от другого.
Еще стоя там, решаясь на один рывок, она думает, что будет выглядеть очень красиво, и что о таком можно написать в книге. Представляет, как ветер зашелестит ее светлыми волосами, и она скажет Ковбою «Не трогай его!». Ковбой, конечно, отступит, заплачет, может быть, и скажет, что гордится своей сестрой и никогда больше не будет с ней враждовать.
Но сейчас, стоя между двух глупых мальчишек, она не думает о том, красива она или нет, не думает о книгах, которые могли бы о ней написать, а думает о том, что ей очень страшно.
Кучка ребят вздрагивает и охает разом. Маргаритка вскрикивает и делает невольный шаг вперед, Кузнечик несколько, протягивая вперед руки.
- Антон! Не нужно! Это же… - Солнце говорит быстро и горячо, хватая брата за плечи.
Антон вздрагивает, хлюпает носом. Он дрожит всем телом, его бьет озноб. Дрожат его губы, ресницы, колени, плечи, руки.
- Но я ведь не трус! – шепчет он сквозь подступающие горькие слезы.
Нож входит в тельце пониже двенадцатого ребра с левой стороны. Входит до страшного легко. Солнце втягивает воздух, подается вперед, к брату, и рухает тяжелым комом.
- Сашка! – кричит Антон, срываясь на хрип. Он хватает сестру, сжимая ее маленькое тельце.
Этот миг заполняется глушащей тишиной. Никто еще не понял, что произошло.
- Сашка, Сашенька! Прости меня за все! Прости, пожалуйста! Прости! Только прости! Сашка, не умирай! Сашка! – он кричит громко и надрывно, плачет и сквозь слезы ничего не видит уже.
Не видит, как рядом плачет маленький мальчик Юра Колесников, как бежит с пустыря Ася и бежит к Саше Марина. Они все тоже плачут.
- Сашка, маленькая моя Сашка! – шепчет Антон.
Солнце на небе все еще сияет ярко и весело. Ветер все еще несет свежий запах реки, терпкую скошенную траву, кислые яблоки и сочный сладкий арбуз.
Каждый из них, маленькая Маня, маленькая девочка, в которой так много смелости, умная Марина, которая плачет тихо, глотая слезы, молчаливый Павлик, что и сейчас молчит, шумный уверенный Лёша, который кричит громче всех, Серёжа, что преодолевает свой страх, Ася, что боится и убегает от своего страха, Юра, который сейчас тоже плачет, все они, как бы не сложно было верить в это, будут счастливы. Они забудут свою маленькую войну на пустыре. Даже Антон забудет. Пустырь зарастет, а, может быть, на нем даже построят большой и красивый дом. Деревенские домики затопит город, и канет в небытие все то, что ребята любили, но они забудут пустырь раньше.
Они будут счастливы!