Какое растение, читатель, вы считаете своим? Мимо какого дерева вы не можете пройти равнодушно, возле какого куста вам хочется остановиться и вспомнить нечто важное, значимое? У каждого по-разному. Для меня это свидина. Может быть, вы не помните такого названия, но наверняка встречали в городе кусты с красными стеблями, особенно ярким на фоне белого снега зимой, а летом украшенные гроздьями голубоватых ягод. Некоторые называют его дёрен, а у Владимира Даля в словаре народное его имя вообще причудливое – глог! Но впервые услышал я его имя на латыни. В «Семейной хронике» Марии Бекетовой, тети Александра Блока до мельчайших подробностей описана вторая родина поэта имение Шахматово. Кажется, не упущено ни одно значимое растение. О многих растениях Блок вспоминал в своих стихах и поэмах и особенно в «Возмездии». (Стеной шиповника душистой встречал въезжающего двор). Действительно, перед домом поэта главный фасад украшали две куртины. От крыльца вглубь двора через них шла тропинка. Наверняка каждый день, как княжна Тамара к Тереку за водой, Блок бежал по этой тропинке навестить своих любимых собак. В детстве он так и называл его «собакин двор». Куртины украшал не только шиповник, но еще и кусты, русского названия никто из семьи ботаника Бекетова не знал, но все знали латинское его название «корнус». Дед поэта Андрей Николаевич Бекетов любил сибирские растения. Возле крыльца, он всем с гордостью показывал сибирскую яблоню. Цветы ее были чисто белыми, без малейшего розового оттенка! Корнус из куртины тоже был сибиряк. Мария Бекетова посвятила ему несколько строк и отметила гладкие стебли, белые цветы и овальные эффектные листья.
И, как положено в нашей стране, судьба Шахматово (кусочка рая, как говорил Блок) была обычной для судеб всех усадеб поэтов – ее разграбили и сожгли местные жители после революции. Дом и все постройки исчезли. Когда школьником я бродил по Подмосковью в поисках прекрасных уголков природы, доезжал на электричке до Посолнечной, пересекал я на катере Сенежское озеро, может быть, проходил мимо бывшего Шахматово, любовался необыкновенными пейзажами, но ни разу не вспомнил Блока, да и никто, наверное, в этих лесах имение Блока не искал. Блок оставался где-то на страницах нелюбимого учебника литературы. И только после оттепели появились в лесах энтузиасты-писатели, Солоухин начал писать свои очерки. Когда энтузиасты попали на место усадьбы, глазу не за что было уцепиться. Дикие дебри. И обратились они, нет, не к деревьям, к местным валунам, привезли из окрестных лесов многотонный камень – на нем возможно и Блок сидел. Камень это хорошо, камень Цветаевой на Оке, камень Блока на … Лутосне. Вот только сегодня, фотографируясь на камне, туристы, скорее всего, думают не о Блоке, наверное, со слов экскурсоводов, о волхвах, что совершали на камне ритуалы в незапамятные времена. Деревья, кусты и травы Блока помнили. Шахматово погибло, исчезло почти на век в безлюдных лесах, но, вот странно, многие значимые для поэта растения его сохранились, выжили! Сохранились серебристые тополя, что привезла из родного дома и посадила Любовь Менделеева, жена поэта (конечно, имение Менделеева Боблово тоже сожгли). А может были это тополя доблоковских времен. Сохранилась сахалинская гречиха, что сажал сам поэт. Именно выжившие растения подсказали реставраторам, где располагался раньше дом, ограда и тропинки. Совсем недавно усадьбу восстановили, восстановили сад, куртины и перед домом и конечно у парадного крыльца расцвели розовые шиповники и белые свидины, корнусы, два куста жасмина с другой стороны дома, как и было при поэте.
Когда я иду на работу, у главного входа школы меня каждый день, и зимой, и летом, встречает куст свиды. Конечно, чаще вижу его не цветущим, белым, а красным, вижу долгой сибирской зимой на фоне белого снега. Именно из-за красных стеблей ввели дерен в культуру и разнообразие культурных деренов поражает. Вывели дерены с желтыми стеблями, пестрыми и желтыми листьями, но я не садовник, секатор и пила повергают меня в печаль. Однажды куст свиды во время субботника сильно вырезали после тридцатилетней спокойной жизни, ведь дерены не требуют никакого ухода, не болеют и не вымерзают. Я расстроился, расстроились воробьи, что оглушительно чирикали по утрам в густом кусту и считали его своим домом и убежищем. Правда, как и положено, стали вскоре молодые побеги особенно яркими, коралловыми, но для меня подстригать свиду, все равно, что рвать томик Блока! И когда иду на весенние и осенние экскурсии, я показываю детям свиду и говорю не о семействе кизиловых, не о лепестках, тычинках, говорю о Блоке. И может быть через много лет ребята приедут на вечер встречи в гимназию, обнимутся с друзьями, осмотрятся, удивятся подросшим деревьям и кустам и вспомнят свиду, корнус Александра Блока.