СУРОВЫЕ БУДНИ ЗИМЫ
Декабрь 1985-го года выдался на редкость холодным. Темпе-
ратура воздуха перевалила за отметку -40 градусов. В то время я
руководила бригадой поезда, следующего по маршруту «Омск –
Новосибирск».
Как-то раз, принимая состав поезда, после возвращения из
Новосибирска, в штабном вагоне выявился недостаток, имеющий
далее неприятные последствия. При приёмке вагона проводники
обнаружили, что с нерабочей стороны в туалете унитаз намертво
сковало льдом. До самого вечера проводники сменной бригады
отмораживали унитаз, используя для этого горячую воду из си-
стемы отопления. К вечеру унитаз был разморожен, но в котле
воды практически не осталось. Когда поезд выставили на посад-
ку и стали заправлять водой, в системе отопления образовались
пробки, которые невозможно было выгнать из-за того, что ещё
днём прихватило трубы отопления по купейной стороне.
Из Омска я отправила телеграмму в Новосибирское депо о
том, что вагон следует в аварийном состоянии, и, что по прибы-
тию в Новосибирск, требуется помощь.
И вот, рано утром, наш поезд прибыл в Новосибирск. На та-
бло у платформы светились красные цифры, пугающе и зловеще
-47. «Больной» вагон отцепили, и отдельным локомотивом загна-
ли в моечное отделение, которое проводники называют «мойка».
А остальные вагоны осадили в противоположную сторону от
депо, в Западный парк.
Весь день ремонтники депо отогревали горячим паром и го-
рячей водой, замёрзшие трубы купейной стороны вагона. Раз за
разом, при очередной заправке вагона горячей водой, трубы пре-
дательски рвались. И вода устремлялась в вагон. Я вместе с про-
водниками убирала эту воду половыми тряпками. К вечеру на ру-
ках образовались цыпки. Залатав семь прорывов, вагон спасли, и
в состав поезда включили уже на перроне, прямо перед посадкой.
После отправления поезда, выполнив свои прямые обязанно-
сти по дальнейшему следованию состава в Омск, наскоро пере-
кусив, так как за день пока мы находились с вагоном в «мойке»,
крошки во рту не было, я пошла с проверкой по составу. Зайдя
в один из купейных вагонов, я услышала стук и скандирование
многоголосьем: «Начальника, начальника...» Заглянув в купе,
откуда доносились голоса и стук, я увидела трёх человек – двух
женщин и мужчину, стучащих по столу ложками и выкрикива-
ющих призыв о встрече со мной. Причиной столь изысканного
требования оказалась некомфортная температура в вагоне. Все-
го +15, +16 градусов. А для пассажиров, требующих начальника
поезда, оказавшихся артистами московской филармонии, такая
температура воздуха могла стать губительной для их голосовых
связок. В Омске в день прибытия намечался концерт в органном
зале.
А теперь я приведу именно те слова, когда уже став близкими
друзьями с артистами, пианистка Ирина Николаевна Высокин-
ская описывала своим приятелям наше знакомство:
«Представляете, какие морозы в Сибири! Под -50. После кон-
церта в Новосибирске, нас везли на вокзал в холодном автобусе.
Думали, в поезде отогреемся. Да не тут-то было. В вагоне жары не
наблюдалось. Мы с Верой Журавлёвой и Сергеем Зверевым, на-
шими солистами, стали требовать к себе начальника поезда. И тут
открывается дверь, и в купе заходит девушка, с таким несчастным
видом, с красными, потрескавшимися, в цыпках, руками, что нам
сразу стало стыдно за свою выходку с ложками. Сердце сжалось
от вида начальника, такого беззащитного воробышка. Мы пригла-
сили её в купе, я укутала её в свою шубу, которую купила на свою
международную музыкальную премию, напоили горячим чаем. А
затем пригласили на концерт в Омске».
На следующий день я ехала в органный зал, расположенный
тогда в Казачьем соборе, рядом с Концертным залом, по дороге
купив корзину с цикламенами. А после концерта состоялось зна-
комство с близким другом артистов, главным дирижёром Омского
симфонического оркестра Виктором Зигфридоровичем Тицем.
На протяжении долгих лет продолжалась наша дружба, осо-
бенно с Ириной Николаевной Высокинской и с её двумя дочеря-
ми, Аришей и Татьяной.
продолжение следует