— Не пора ли вам, лейтенант, будить спящую красавицу? – услышал Белый голос Шрама.
— Факелы зажжём, разбужу, – ответил разведчик. – Худенькая, но руки уже оттянула. Проснуться в полной темноте, в компании малоприятных людей, а не унгуров, это для метархи будет шоком.
— Нашли кого жалеть. И не стыдно, мужчины? – сказала женщина, показавшая вход в подземелье.
— Милая, тебя как зовут? – задал вопрос лейтенант.
— Юлигва, милый. Но друзья зовут Юл.
— Вот что я тебе скажу, Юл: заткнись, – без злобы произнёс Белый. Шрам засмеялся:
— Сегодня лейтенант чересчур добрый, бабонька. Без ругани и бранных слов обходится цельных десять минут. Обычно он ой какой красноречивый, такой затейник!
— Нашёл чем удивить деревенских, – раздался голос Юл откуда-то снизу. Кто тихо вскрикнул. – А ты не стой у меня на пути. И вообще, девки, стоите столбами, а могли бы факела поискать. Ага, я что-то нащупала. Лейтенант, твоя магия не нужна, здесь люди добрые и кресало приготовили и..
Через несколько минут появился маленький огонёк, чуть позже первый факел занялся огнём, потом ещё один. Стало непривычно светло, женщины, стоявшие внизу, на небольшой горизонтальной площадке, закрыли руками глаза. Белый посмотрел на метарху, коснулся указательным пальцем её лба. Метарха застонала, открыла глаза и отшатнулась от лейтенанта.
— Где я, кто вы?
— Далеко от дома, – ответил Белый по-унгурски. – Мы сейчас под землёй, поэтому не пугайся и ничего не бойся.
— Как я здесь оказалась, человек?
— Я тебя выкрал из сингура хана, – ответил лейтенант, наблюдая за реакцией метархи. – Ты что-нибудь помнишь?
— Тебя помню, помню еду несла в загон, помню твои глаза. Потом наступила ночь. Верни меня обратно, человек, – глаза девушки наполнились слезами.
— Видишь какое дело, метарха, – ответил Белый. – У тебя была магическая привязка к вашему шаману, он постоянно за тобой следил. После нашего побега, кстати, произошедшего с твоей помощью, в живых тебя не оставили бы. Сама хорошенько подумай, что с тобой сделал бы Таркан, узнав подробности нашего освобождения.
— Я готова умереть от руки Великого хана, – неожиданно для людей произнесла девушка. – Выпускай меня на волю, человек.
— Вот тебе и здрасьте, – засмеялся Шрам. – Зря ты её на руках столько носил, Белый. Просит освободить – освободи, лейтенант. Насильно мил не будешь.
— Да не нужна мне её любовь, Шрам, – с горечью ответил Белый. – Пожалел дурёху и получил то, что заслужил. Хорошо, метарха, хочешь умереть, умирай. Когда тебя будут потрошить твои собратья, вспомнишь мои слова.
Белый понял, что переубеждать степнячку – дело гиблое и бесполезное. Время уходило, как вода в песок, из-за горящих факелов в подземелье становилось тяжело дышать. Лейтенант почувствовал, как начинает болеть голова и все мысли теперь были о том, как бы побыстрее выбраться из подземелья наверх, туда, где свежий ветер и воздух с дурманящий голову, запахом разнотравья.
— Отпусти меня, человек, – девушка упрямо поджала губы, но в её голосе Белый уловил какие-то посторонние нотки. Отголоски страха, неуверенности в своей дальнейшей судьбе? Возможно, в чужой голове порядок не наведёшь и мысли не прочитаешь.
— Хорошо. Время уговоров-переговоров вышло. Извини, но я вынужден тебя усыпить, красавица, – лейтенант прикоснулся пальцем ко лбу метархи, но та, неожиданно для парня, отвела его руку в сторону.
В свете чадящих факелов лейтенант с трудом, но увидел в глазах, наполненных слезами, толику удивления и восхищения, ненависти и желания. Именно того желания, которое возникает между мужчинами и женщинами. На какое-то мгновенье Белый утонул в омуте бездонных глаз метархи, глаза степнячки широко распахнулись, вбирая в себя лейтенанта, всего, без остатка.
«Я тебя никогда не забуду, человек.»
«Я тебя всегда буду помнить, голубоглазая.»
«Мы когда-нибудь встретимся?»
«Бог единый, как он скажет, так и будет. Прощай, красавица…»
Белый пришёл в себя, когда Шрам, стоя на верхней ступеньке с факелом в руке, прикоснулся к его плечу.
— Пора уходить, лейтенант.
Пламя факелов оставляло после себя на каменном своде подземного хода жирные чёрные следы, со стен тонкими ручейками стекала вода, собираясь на полу в лужи. Идущий впереди Шрам отчаянно ругался, не успевая очищать лицо, шею от паутины. Белый втянул в себя воздух. Он, это было удивительно, не был затхлым, что говорило о том, что древние мастера-монахи предусмотрели поступление свежего воздуха извне. Сам подземный ход был около двух метров в ширину и столько же в высоту. Лейтенант с его ростом, без десяти сантиметров два метра, шёл не пригибаясь. Белый прислушался к словам Юл, которая шла впереди:
—… сколько монахи рыли этот ход, никто не знает. Настоятель монастыря, Святой Илларий, несколько раз молил о помощи короля Дендории, но король считал затею с подземным ходом – блажью старика. Несмотря на все трудности, ход был выкопан, стены и потолок укреплены деревянными балками. Тогда, во время жизни Иллария и существования монастыря, никто не задумывался о пользе хода. Есть он и есть, но грянула война и благодаря тайному ходу, монахи, большая часть, остались в живых. Последний раз о спасительном ходе вспомнили сто лет тому назад, во время войны с унгурами и варварами. Вдоль реки стояли наши войска, Сталбург находился в осаде. Спаслось горожан с помощью хода огромное количество. Вот такая история, лейтенант.
— Складно ты рассказываешь истории, Юл.
— А ты что же, считаешь деревенских тупыми и необразованными? Если так, то зря, лейтенант. Я, например, работала учителем в школе и должна тебе сказать, тяга к знаниям у детей из деревни намного больше, чем у городской ребятни. Хочешь верить – верь, не хочешь, как говорится…
Шрам остановился: подземный ход имел ответвление. Он уходил вправо, но был вырыт гораздо позже основного, не имел укрепляющих подпорок.
— Странно, нам не говорили, что этот ход кроме как в Сталбург может ещё куда-то привести. Что-то здесь неладно, лейтенант. Кто-то что-то мерзопакостное задумал к чему-то готовясь, – сказала Юл. – Нам налево.
Через километр, по ощущениям Белого, подземный ход заканчивался ступеньками. Поднявшись по ним, лейтенант увидел рычаг механизма открытия… что открывает скрытый механизм предстояло узнать.
— Юл, что наверху?
— Чего не знаю, того не знаю, лейтенант. Нам об этом никто не рассказывал.
— Шрам, нужно факелы погасить, – сказал Белый, берясь за рычаг. Разведчик посмотрел на руку, на ладони и пальцах не было намёка на грязь. Кто-то потайным ходом пользовался и причём делал это очень аккуратно. Ни на ступенях, ни на полу не было посторонних предметов, огарков свечей. Зашипели факелы – Шрам затушил пламя в луже. Можно было открывать лаз, но Белый не стал спешить. Он прислушался к тому, что происходит на улице, за каменной плитой, прикрывающей лаз. Лейтенант услышал свист, потом земля содрогнулась, с потолка посыпалась земля.
— Война там, наверху, что ли? – спросил Шрам.
— Война не война, но происходит что-то серьёзное. Ладно, поступим так: Шрам, остаёшься с женщинами под землёй, я – наверх, на разведку. За мной плиту задвиньте, как её отодвинуть – я разберусь.
________________
— Да вашу ж тридцать три раза о землю головой… – прошептал Инвур.
По центральной аллее кладбища, делящей его на две части, двигалась целая процессия: впереди скелетов, наклонив голову, шла внучка смотрителя Онис. Она, не доходя до некроманта метров тридцать, запрокинула назад голову, раздался душераздирающий смех, который потом перешёл в визг и закончился шёпотом. Онис речитативом произносила слова какого-то заклинания, но сколько бы Инвур не вслушивался в эти слова, ничего разобрать не смог. Явно заклинание произносились на языке, которого некромант не знал. Закралась даже шальная мысль, что язык очень древний и, скорее всего, для людей он уже был «мёртвым».
Онис, в свете луны, выглядела ужасно: длинные слипшиеся волосы, под глазами залегли тёмные круги, кожа, так показалось некроманту, излучала слабый зеленоватый свет.
— Тобой можно детей пугать смело, – сказал Инвур. В ответ раздался рык ужасного животного, дикого и голодного. Рык сменился волчьим воем, потом Онис заскрежетала зубами.
— Ну конечно, а как же! Я уже боюсь, милая девочка. Хотя, ты уже не девочка, а взрослая женщина. Одного не пойму, зачем ты с собой умертвия привела? Лежали они себе преспокойно, ну и лежали бы дальше. Так нет же, всегда найдётся какой-то умник, который создаст хаос в отдельно взятом мире. Ты чего удумала? Войной на меня пойти?
— Это моя вотчина, маг, и я её никому не отдам, – произнесла хриплым голосом Онис. – Убирайся прочь, уноси ноги пока цел.
— Ясно. Значит, война до победного конца. А где, кстати, скелет той, которую ты погубила? Я о Эльме говорю...
Вместо ответа на вопрос, Онис подняла руки вверх, хлопнула в ладоши. Порыв ветра сбил некроманта с ног, Инвур больно ударился головой о столб изгороди. Когда маг встал на ноги, то увидел, как вокруг ведьмы, по-другому Онис никак нельзя было назвать, кружило несколько смерчей. Они ежеминутно набирали силу и Инвур понял, что время для разговоров закончилось. Некромант вытянул вперёд руки, закрыл глаза. Кисти рук начали излучать слабое сияние, потом земля содрогнулась от раската грома, в скелетов, находящихся за спиной Онис, устремилась ярко-зелёная молния.
Земля дымила и парила, видимость стала нулевой. Раздался смех, только теперь за спиной Инвура. Он развернулся на месте, но сразу же почувствовал резкую боль в затылке, упал на землю. Силы медленно покидали некроманта, он не мог пошевелить ногами и руками. Над Инвуром склонилась Онис, в победном рыке оскалив зубы: она победила. Так считала ведьма, но никак не маленький пушистый котёнок, который вцепился когтями ведьме в лицо. Котёнок рвал и царапал когтями кожу лица Онис, она как могла закрывала лицо руками, пыталась отшвырнуть от себя чёрную бестию.
— Недаром кошек называют стражами потустороннего мира, – сказал Инвур, вставая на ноги. Его повело сначала вправо, потом что-то толкнуло в спину и Инвур рухнул на Онис, придавив её всей тяжестью тела.
— Извини.
Инвур, не церемонясь, ударил ведьму кулаком в область виска, та сразу же обмякла, закатила глаза.
— Так лучше, согласись. У меня для тебя есть украшение, Онис. Так, безделушка. Ты, пушистик, успокойся и хватит шипеть. Голова и без тебя раскалывается. Кстати, а чем это меня по затылку приложили, и самое главное – кто это сделал?
В метре от Инвура стоял скелет в глазницах которого полыхал огонь.
— Ай-яй, Эльма. Зачем ты меня ударила и что это у тебя в руке? Ну надо же! Кость, человеческая кость. И с тобой разберёмся, дай время.
Инвур достал из кармана мантии цепочку в форме змеи. Цепочка зашевелилась, глаза у змеи загорелись красным светом. Некромант нагнулся к Онис, положил цепочку на грудь ведьмы. Змея, словно живое существо, охватила шею ведьмы, пасть змеи приоткрылась, пытаясь поймать собственный хвост. Цепочка стала бесконечной, по ней пробежали всполохи зелёного света, Онис открыла глаза, не понимая, что с ней произошло. Потом ведьма просунула пальцы между цепочкой и шеей, пытаясь «украшение» разорвать. Она плакала от боли, скулила, но разорвать цепочку не смогла.
— И не пытайся снять отсекатель. Теперь эту змею можно будет снять с шеи только при отсутствии головы, Онис. Потерпи немного, змея напьётся твоей энергии и ты станешь самой обычной девушкой, подростком, навсегда лишённым доступа к магии. А теперь пришло время с тобой разобраться, Эльма.
Инвур повернулся к скелету, но увидел на земле лишь небольшую кучку пепла.
— Ну, и так можно, конечно. Плохо, что получилось без отпевания и прощения грехов, Эльма. Но я не священник, а самый настоящий грешник, таких как я ещё поискать нужно. Поэтому всем совру и скажу, что ты умерла достойно, в борьбе со злом. Я что-нибудь придумаю, мне это делать не впервой.
— Мой ты спаситель, – сказал Инвур, наклоняясь к земле за котёнком.
Некромант почувствовал движение воздуха над головой, потом увидел топор, который, сделав несколько кульбитов в воздухе, упал на землю. Инвур оглянулся: смотритель кладбища, Смаргурд, смотрел себе на грудь. Он не понимал, откуда у него в теле мог появиться нож. Тонкая струйка крови потекла изо рта старика, Смаргурд постоял некоторое время на ногах, потом рухнул на землю.
— Ночь чудес какая-то, – сказал Инвур. Потом он увидел, как по аллее к нему двигается светловолосый парень.
— Я что-то не то сделал, господин маг? – улыбнулся парень.