Вертолёт Ми-4А, машина хотя и сложная, но мне она нравилась ещё и потому, что я её знал очень хорошо и не только конструкцию, но и все регулировки. Особенно мне нравилось регулировать биение ручки управления вертолётом (РУВ) или «вождение ручки управления». Это для того, чтобы при отказе гидросистемы вертолёта, ручка управления не «ходила» по всей кабине, а её можно было удержать хотя бы двумя руками. Одной рукой это сделать нереально. А поскольку на вертолёте Ми-4А две ручки управления, то и два человека, лётчик и лётчик-штурман, сделать это могут не так просто, а часто это сделать вообще невозможно.
Вот мы и регулировали несущую систему вертолёта так, чтобы при нормально работающей гидросистеме, «вождение ручки» укладывалось в окружность не больше одного сантиметра в диаметре, меньше копеечной монеты . Лётчикам тоже нравилась эта регулировка, особенно, когда ручка управления на сбалансированном, триммерным эффектом, в полёте вертолёте не только не «гуляет», но и не шелохнётся и вертолёт летит по прямой от второго до третьего разворота и мы корректируем курс, не трогая ручку управления, только чуть-чуть перемещая корпус тела кого-то из членов экипажа, обычно это делает командир.
Особенно хорошо такие регулировки удавались с Юрой Кулагиным и Толиком Карнауховым. Это был самый спокойный экипаж, а от этого многое зависит, и при регулировке соконусности и при регулировке биения ручки.
Почему я так подробно описываю эти регулировки? А потому, что именно при таком отказе гидросистемы погиб наш однополчанин командир экипажа капитан Юра Киселёв, спасая экипаж вертолёта.
Капитан Киселёв был, как говорят, лётчик от бога. Всегда спокойный, даже иногда казалось, что он вообще ни на что, ни на кого не реагирует. Но он всегда выполняет точно, всё, что ему говоришь, ему никогда не надо было повторять дважды. Такие люди и, как бы, незаметны, и, в то же время, когда их нет, сразу замечаешь, а может и не сразу, что их не хватает, а вот кого-то слишком много.
Отслужив у нас в полку, Юра заменился в Александрию, в вертолётный полк. И в одном из полётов отказали гидросистемы, и основная, и дублирующая. Но они с лётчиком-штурманом среагировали мгновенно и зажали ручки управления, как клещами, благо отрегулирована система была хорошо. Начали готовиться к аварийной посадке. Посадить «танцующую» машину было трудно и опасно, могут погибнуть все. Покинуть машину сразу всем экипажем, ещё опаснее, она останется неуправляемой и придавит весь экипаж. Главное, не дать «танцующей» машине коснуться земли.
И капитан Киселёв принимает единственно возможное решение в этих условиях. Удерживая вертолёт неимоверными физическими усилиями в режиме висения, он приказывает лётчику-штурману и бортовому технику покинуть вертолёт на висении. И как только экипаж пригибаясь отбежал на безопасное расстояние, Юра пытается посадить машину. Ребята поняли, что задумал командир и начали кричать:
— Командир, прыгай! — Но все понимали, что командир оказался в ловушке.
Вертолёт уже раскачало настолько, что ещё не коснувшись земли, он сильно накренился и одна из лопастей задела землю. Далее всё произошло мгновенно, машина завалилась на бок и начали разрушаться лопасти.
Небольшой кусочек лопасти пробил остекление кабины и попал командиру в голову. Будь у него ЗШ (защитный шлем), всё бы обошлось. Но в то время на вертолётах Ми-4 были только шлемофоны, а летом вообще летали в наушниках.
О гибели Юры Киселёва мы узнали несколько позже, всё-таки приказы и документы инертны, но от этого нам было больно ничуть не меньше. Мы потеряли ещё одного прекрасного человека, нашего однополчанина, который пожертвовал собой, чтобы спасти свой экипаж. Настоящий командир. Мы помним!
Следующий рассказ читать здесь: http://proza.ru/2017/11/01/1471