Дача Игоря Сергеевича, вернее его родителей, оказалась двухэтажным кирпичным загородным коттеджем, окруженным большим садом. Деревья в саду стояли белые и пушистые, словно укрытые ватой чьей-то заботливой рукой. Вместо цветочных клумб возле дома высились сугробы, необыкновенно чистые, искрящиеся в лучах заходящего солнца. И воздух был такой, что хотелось его есть ложкой, как сливочное мороженое.
Катя выбралась из машины и неловко переминалась с ноги на ногу, прижимая к себе свой рюкзачок, пока Игорь Сергеевич ставил машину в гараж. Из дома навстречу гостям вышла пожилая маленькая женщина в пуховом платке, накинутом на голову. Карие глаза ее, такие же темные и проницательные, как у сына, смотрели на гостью с веселым любопытством.
- Ну, кого ты мне привез, Игорь? – Спросила она с улыбкой, рассматривая засмущавшуюся девушку. - Не вижу никакой больной. По-моему, это вполне здоровая, симпатичная, только бледненькая и худенькая девушка. Ничего, моя дорогая, - заверила она, беря Катю под руку и увлекая в дом, - на свежем воздухе, да на моих разносолах вы быстро и румянец нагуляете и щечки нарастите.
- Готовься, Катерина, - шепнул ей на ухо Белов, занося в дом пакет с вещами и ставя его на пол в просторной прихожей, - тебя ждут лечебное питание пять раз в день, сон не менее восьми часов в сутки, прогулки на свежем воздухе. Любое отступление от режима карается расстрелом!
- Не пугай девочку, изверг! – С притворной суровостью прикрикнула на него хозяйка, и Кате вдруг стало так легко и хорошо в этом уютном доме, рядом с этими добрыми, замечательными людьми. – Вы, Катенька, не бойтесь, я вас в обиду не дам. А лечение мое вам понравится.
Выпив чая с дороги и оставив юную гостью на попечение Валерии Михайловны, доктор Белов засобирался в обратный путь. Кате очень хотелось спросить, когда он теперь приедет, но она постеснялась, только помахала рукой быстро скрывшейся за поворотом машине.
К семидесяти годам Валерия Михайловна пополнела и немного сгорбилась, но не утратила ясного ума и бодрости духа. Она жила на даче одна после смерти мужа и обходилась с загородным хозяйством самостоятельно. Только сосед, бывший военный на заслуженном отдыхе, ежедневно заглядывал к ней и интересовался, не нужна ли помощь какая. Иногда она просила принести дров, да убрать снег с дорожек. А в остальном справлялась сама. Молоденькой гостье же обрадовалась, предвкушая ежевечерние чаепития с разговорами «по душам» и ощущение собственной нужности, такое редкое в последнее время.
Валерия Михайловна кормила Катю обедом и потихоньку изучала ее. Внешность гостьи она могла бы описать одним словом: «тростиночка». Такой тоненькой и легкой казалась девушка. Но на бледном после болезни личике все время светилась приветливая улыбка, а взгляд серо-голубых глаз был открытым и серьезным.
После того, как смущение и неловкость оставили Катю, а горячий чай с яблочной ватрушкой согрел душу, девушка стала рассказывать о себе:
- Я родилась и выросла в маленьком городке с населением 60 тысяч человек, Зареченске. В местной районной больнице работали мои родители. Папа был главным врачом, а мама инфекционистом. Так что я с раннего детства решила, что пойду по стопам родителей. Семья у нас была маленькая, но очень дружная, мушкетерская, знаете, когда один – за всех, а все – за одного. Но когда мне исполнилось пятнадцать, они погибли в автокатастрофе. – При этих словах, произнесенных спокойно, буднично, Валерия Михайловна вскинула темные глаза на гостью, но промолчала. – Они ехали в соседний город на машине, навстречу неслась огромная груженая фура. Водитель заснул за рулем, и фура вылетела на встречную полосу.
Катя отвернулась к окну, как будто там за снежной завесой видела искореженную груду железа, мигающие тревожными красно-синими огнями полицейские автомобили и машины «скорой помощи».
- Мне тогда очень хотелось умереть. Я думала, как они теперь там одни? Почему-то казалось, что им очень холодно и одиноко. Хотя, на самом деле холодно и одиноко было мне. Так как других родственников у меня не было, то меня отправили в детдом.
Катя замолчала и взглянула на собеседницу с невеселой улыбкой.
- Интернат для детей-сирот – это такой маленький зоопарк с дикими, но посаженными в клетку зверушками. Для окружающих безопасно, а вот для самих зверушек… Я для них навсегда осталась домашней девочкой. Ведь я знала, что такое семья, я выросла рядом с заботливыми и любящими родителями, а они – нет. И этого они мне простить не могли, поэтому били, отбирали еду, крали или портили личные вещи. В общем всеми силами показывали мне, что я чужая. Это продолжалось довольно долго, пока я не ощутила себя загнанной в угол крысой и не стала огрызаться и давать сдачу. Меня научили, что за себя, за свои права, за свое место под солнцем надо бороться, а иначе тебя сломают и уничтожат, не физически, скорее, морально. Ты просто перестанешь чувствовать себя человеком.
Я стала драться со своими обидчиками и от меня отстали, оставили в покое, хоть и не приняли в свой круг. Впрочем, мне это было не нужно. Я хотела одного - поскорее закончить школу и поступить в медицинский. Я очень старательно занималась последние два года, готовилась к поступлению. Надо мной смеялись, обзывали зубрилой и ботанкой, но я не обращала внимания на эти глупости. Ведь у меня была цель. И я поступила с первой попытки! Мне дали комнату в общежитии и жизнь наладилась.
Катя с улыбкой взглянула на Валерию Михайловну и спросила разрешения взять еще одну ватрушку.
- Кушай на здоровье, деточка! – Воскликнула хозяйка, пододвигая гостье блюдо с выпечкой. – Как же ты живешь в общежитии, ведь на одну стипендию протянуть очень трудно?
- А я с первого курса подрабатывала в больнице, сначала санитаркой, уборщицей, теперь вот медсестрой. Нет, что вы, Валерия Михайловна, я хоть и воспитывалась в любви и заботе, но не в лени и безделье. Я все умею делать, и у вас в гостях за дарма хлеб есть не стану. Я вам полы мыть буду, белье стирать, еду готовить. Вы только скажите, я все буду делать.
Валерия Михайловна по-доброму улыбнулась.
- Ну-ну, девочка, рано тебе еще после такой операции бурную деятельность развивать. Да и сын мой позаботился, чтобы я тут всякой бытовой техникой была обеспечена. Белье у меня машина стирает, робот-пылесос моет и подметает полы. А обеды мы с тобой вместе готовить будем. Я с тобой опытом жизненным делиться буду, авось чему полезному от меня научишься.
После обеда хозяйка с гостьей перешли в уютную гостиную и расположились в креслах-качалках перед горящим камином. Умиротворяюще потрескивали дрова в камине, на стене висела старая гитара с потрепанным атласным бантом на грифе, а за окном тихо падал снег.
- Это Игорь Сергеевич играет на гитаре?
Катерина осторожно погладила рукой покрытое трещинками и царапинами – следами времени – тело инструмента.
- Нет, Катюша, это гитара еще Сергея Ивановича, отца Игоря и моего покойного мужа. Наша с ним молодость пришлась на время походной романтики с песнями у костра. Сергей Иванович неплохие стихи писал и сам музыку к ним сочинял, а пел так душевно, что у меня до сих пор слезы на глаза наворачиваются, как вспомню. Ты садись, девочка, отдыхай, да у камина грейся.
Хозяйка взяла в руки вязание и принялась тихонько постукивать спицами, изредка бросая на девушку любопытные взгляды. А Катя смотрела, как маленькие язычки пламени, точно стая яркокрылых бабочек, порхают по березовым поленьям за каминной решеткой.
- Скажи, Катюша, - вдруг тихим вкрадчивым голосом спросила Валерия Михайловна, - ты ведь влюблена в Игоря?
Лицо девушки вспыхнуло мгновенным румянцем, а глаза смущенно уставились в пол.
- А как вы догадались? – Спросила она.
- Да ты ж на него смотришь, как на пришедшего в мир Христа! – И обе засмеялись.
- Ну, Валерия Михайловна, Игорь Сергеевич, конечно, не Христос, - заговорила девушка, подняв на хозяйку смущенный взгляд, - но хирург от Бога! Я, когда его на первой лекции увидела, сразу поняла, что пропала, пропала окончательно и бесповоротно! Ведь он такой необыкновенный, такой умный, красивый, сильный, талантливый! Как он оперирует, как вдохновенно лекции читает, засмотреться и заслушаться можно! – Голос гостьи зазвенел от воодушевления, глаза заблестели. – Если я его не вижу несколько дней, мне как-то даже воздуха не хватает, представляете? А ведь без воздуха жить нельзя. Вы не подумайте ничего такого, я четко понимаю, что Игорь Сергеевич просто очень добрый человек, пожалел меня, сироту убогую, вот и заботится. А так-то я ему и даром не нужна. Так что любовь моя совершенно безнадежная.
Катя тихонько вздохнула и подкинула в камин березовое полено. Затухающие угли благодарно мигнули красным.
- Не скажи, девочка, - покачала седой головой хозяйка. – Я сына своего тридцать восемь лет знаю. За пятнадцать лет практики он еще ни разу ни одну свою пациентку ко мне в дом не привозил, хотя всех их жалеет. Так что это неспроста. А вот что это означает, я пока не поняла. Ты историю его семейной жизни слышала? Сарафанное радио на кафедре еще не раструбило?
- Нет, я ничего не знаю. – Катерина отрицательно покачала головой и приготовилась слушать рассказ. Валерия Михайловна отложила спицы.
- Игорь очень рано женился, когда ему и двадцати еще не было. Первая любовь к однокурснице Арине случилась как гром среди ясного неба. Впрочем, как и полагается настоящей первой любви. Мы с мужем даже радовались, ведь девочка была умненькая, красивая, воспитанная, из хорошей семьи. Сергей Иванович лично знал отца Ариши, тот тоже, как и Сережа, преподавал на кафедре, только не хирургического, а терапевтического профиля. Влюбились они на первом курсе, в конце второго поженились. Мы с отцом перебрались в этот дом за город, чтобы освободить молодым нашу городскую квартиру. Пусть живут самостоятельно, без родительского пригляда. И было все очень хорошо. Ребята закончили институт, Игорь остался на кафедре учиться в ординатуре, Арина устроилась на работу в престижную кардиологическую клинику. И надо же такой беде случиться… - Валерия Михайловна тяжело вздохнула, видать даже ей нелегко давались воспоминания. – Случился у Арины роман с ее же пациентом, которого она лечила, человеком постарше ее, состоявшемся и состоятельным. Да не пустой легкомысленный флирт, а настоящая любовь. Так бывает, первая любовь ведь не всегда долговечна. Арина долго сопротивлялась нахлынувшему чувству, ведь мужа своего она, хоть и разлюбила, но ценить и уважать не перестала. Она хотела с ним поговорить, объясниться, но, как назло, он в то время диссертацию кандидатскую защищал, да и Сергей Иванович заболел онкологией. Игорь метался с ним от одного консультанта к другому, все искал способ лечения, пытался спасти отца, да только все усилия оказались напрасными. Сергей Иванович умер. Арина не нашла в себе мужества признаться в такой момент. И, как назло, кто-то нашептал Игорю неприятную новость на ушко, донес на неверную жену. Игорь воспринял это как предательство, переживал страшно. А что тут сделаешь? В этой истории виноватых не было, только пострадавшие. Они развелись, Арина вышла замуж за этого человека. Живет счастливо, двоих деток любимому мужу родила. А Игорь с тех пор от сильных чувств да серьезных отношений как от огня шарахается. Не доверяет он женщинам. За десять лет ничего кроме легких, ни к чему не обязывающих коротких романчиков не было. А жаль! Пора бы ему уже семьей обзавестись. Внуков мне уж очень понянчить хочется.
Валерия Михайловна повернулась к Кате и положила ей на руку свою сухонькую, покрытую коричневатыми старческими пятнами ладонь.
- Ты мне нравишься, девочка, душа у тебя чистая, искренняя. С Игорем тебе будет трудно, он упрямым бывает до нельзя. Но вот что я тебе скажу: за свою любовь бороться надо. Вот и ты борись!
- Как, Валерия Михайловна?!
- Не знаю. Это тебе решать. Игорь сейчас живет по пословице – обжегшись на молоке, дуют на воду. Помоги ему понять, что бояться нечего, что прошлое пора оставить в прошлом и жить настоящим.
www.proza.ru/2018/10/20/980