Королиссимус и Поэт

Александр НИКИШИН

КОРОЛИССИМУС И ПОЭТ
Поэма
(Посвящается поэтам. Живым и не живым)

1.

...Больше всего на свете он любил деньги, машины и награды. Он, конечно, понимал, что ему пора жениться и обзавестись потомством, но женщины так перед ним лебезили, так домогались, так были готовы на всё, что дураку понятно - им нужен не он, а его деньги, его сундуки, набитые деньгами доверху, он хранил их в подвале дворца.
И вот однажды кортеж Королиссимуса нёсся по ночному городу, пугая народ адским завыванием сирен. На переходе показалась женская фигурка в розовом платье, которая смело шла на зелёный свет светофора, совершенно нахальным образом не обращая внимания на то, что это едет он!
Обычно водитель, не спрашивая разрешения, просто давил этих дураков-смельчаков, зная, что Королиссимус не против. Но тут случилось невероятное. При виде девушки в розовом платье, сердце Королиссимуса забилось так сильно, что он чуть не задохнулся. Видимо, так на него подействовал розовый цвет.
"Тормози, скотина!", крикнул Королиссимус опешившему водителю, выскочил на дорогу, увидел, что розовое платье удаляется, кинулся за ним. Следом кинулись и 150 гвардейцев охраны, которые пребывали в полном изумлении, так как ничего подобного с Королиссимусом не случалось никогда.
Любая другая отдала бы душу, когда б её окружил частокол из вооружённых мужчин в чёрном, но эта в розовом платье даже бровью не повела!
- Нарушаете, девушка! – сказал Королиссимус первое, что пришло в голову, пытаясь отдышаться.
- Что именно? – спросила она красивым голосом и у Королиссимуса закружилась голова от нахлынувших на него чувств.
- Как что? ПДД! Правила дорожного движения!
Она посмотрела на него, как на умалишённого и ответила в таком тоне, какой не позволяла ни одна женщина в мире в разговоре с Королиссимусом.
- У вас, очевидно, что-то с головой!
- А вы знаете, кто я? – гордо выпятил грудь Королиссимус и выставил вперёд ногу в рыжем хромовом сапоге.
- Видимо, вы шофёр, который совершенно не знает правил дорожного движения!
- Я - шофёр? – прыснул Королиссимус, вызвав дружный смех охраны.
- И мало того, что вы не даёте спать горожанам, так ещё чуть не задавили меня на пешеходном переходе.
- Нет, но вы хотя бы поинтересовались, как меня зовут, - обиделся Королиссимус.
- Не имею ни малейшего желания, - ответила девушка холодно. – И вообще, мне пора домой, меня муж ждёт. Я несу продукты, чтобы приготовить ему ужин.
- Мужа повесить на фонаре и тотчас за свадебку, - мысленно приказал Королиссимус, но сказать такое вслух почему-то не посмел. Девушка растолкала толпу окружавших его гвардейцев и, стуча каблучками, скрылась из виду, даже не обернувшись.
С этого дня для Королиссимуса наступила чёрная ночь. Он влюбился не на шутку. Каждый день его кортеж подкатывал к дому девушки и Королиссимус в сопровождении гвардейцев прогуливался под её окнами. Чтобы гвардейцы не скучали, он давал им разные задания - то отремонтировать детскую площадку, то подмести возле парадного подъезда дома, в котором жила его любовь, то посидеть с колясками у парадного, пока мамы сбегают в магазин за кефиром.
Однажды даже дал команду выкрасить её дом в розовый цвет. Хотел внести свою лепту и написать крупными фуквами по фасаду: "Я тебя люблю!", но не решился, постеснялся.
Начальник Корпуса безопасности, видя, как страдает Королиссимус, на полном серьёзе предложил в порядке развлечения повесить всех дорожных полицейских, которые дежурили в тот вечер на правительственной трассе и допустили появление на пешеходном переходе той самой девицы, смутившей разум его шефа.
К его удивлению, у Королиссимуса это предложение впервые за многие годы не вызвало энтузиазма и жизнь двухсот полицейских была спасена.
Время шло, но сердечная рана не зарубцовывалась. Район, где жила девушка, стал самым популярным в городе. Цены на недвижимость тут выросли тысячекратно. Открылись новые кафе и рестораны, ночные клубы и дансинги. Все надеялись, что рано или поздно та, в которую влюбился Королиссимус, соблаговолит принять его любовь и район войдёт в историю.
Но каждый вечер эта девушка с гордым видом проходила мимо, даже не удостаивая его взгляда. Начальник Корпуса безопасности предложил провести с ней личную встречу и найти способ заставить её полюбить Королиссимуса, но не решился.
В один прекрасный вечер к Королиссимусу доставили трясущегося, испуганного  человека, который оказался мужем той девушки, дипломатом. Боясь потерять работу, он сообщил, что готов дать развод своей жене, понимая, кто такой он и кто такой Королиссимус и даже насильно привести её в спальню Его Величества, если он прикажет.
Королиссимус сперва уцепился за эту идею, но передумал. Ему вдруг стало страшно, что эта гордячка начнёт его презирать.
Однажды, когда он, сидя в тоске на балконе своего огромного, пустого,  холодного дворца, думал о своей неразделённой страсти и едва ли не выл на луну, неслышно вошёл слуга и сообщил, что к Королиссимусу пришли.
- Кто? – спросил он лениво. – Я не расположен никого принимать. Скажите, что я работаю над важными бумагами.
- Не надо никого обманывать, - услышал он знакомый голос, от которого у него внутри всё задрожало – это была она! Сама, собственной персоной пришла к нему.
Он едва не лишился чувств!
- Что вам угодно? – испуганно спросил он и сам удивился своему голосу.
- Мне угодно просить вас оставить в покое моего мужа!
- Я его не беспокою, - пролепетал Королиссимус.   
- Зато беспокоят ваши подчинённые! Они запугали его, требуют, чтобы он выгнал меня из дома, заставил меня полюбить вас и стать вашей женой. Теперь ему предлагают деньги, угрожают уволить с работы и даже упечь в тюрьму. Какие идиоты!
- Почему идиоты? – проблеял Королиссимус.
- Потому что насильно мил не будешь!
- То есть, вы никогда не сможете меня полюбить? – чуть не расплакался Королиссимус. – А чем я вам не угодил?
Девушка в первый раз за всё время внимательно на него посмотрела и, усмехнувшись, спросила:
- Вы хотите моей любви?
- Очень хочу, - выдавил из себя Королиссимус.
Она вздохнула и медленно, глядя ему прямо в глаза, что придавало остроты каждому её бесстыжему движению, сняла с себя сначала блузку, потом юбку, потом чулки и лифчик, оставшись только в шёлковых трусиках. В лунном свете её кожа отливала белизной...
В Королиссимусе от вида её нагого тела проснулся первобытный зверь. Забыв всё на свете, с диким рёвом он накинулся на предмет своих вожделений.

2.
Через восемь месяцев белокожая красавица родила ему дочку, но умерла при преждевременных родах, оставив как память о себе томик стихов, привезённый с Верхней Земли мужем-дипломатом, который закончил жизнь в сумасшедшем доме.
С этого проклятого томика всё и началось! Королиссимус готов был рвать на себе последние волосы, думая о том, что, вот, старый дурак, недоглядел и не кинул книгу в топку!
Стихи его милая дочурка заучила наизусть, после чего стала совершенно невыносимой и нервной. По характеру она была совершеннейшая мать и сделать с этим что-то не представлялось возможным. Как сказал придворный звездочёт и оракул: увы, это не лечится, это - гены. Гены! Чтоб им пусто было, этим генам, думал с раздражением Королиссимус. Дочка постоянно задирала отца. Например, требовала отменить закон, согласно которому все поэты были вне закона. Отец отказался наотрез, объяснив, что все беды от гадов-стихотворцев. Нет, но какой нормальный человек в здравом уме и в твёрдой памяти напишет такую чушь: 

Пусть ни один сперматозоид
Иллюзий никаких не строит
Поскольку весь наш коллектив
Попал в один презерватив.

Думали, это Корпус цветущего здоровья напечатал про радости контрацепции, а когда вчитались – мама моя, стихи-то про смену строя! Так зашифровать! И кто бы мог подумать? Повесили поэта за ноги. Одна тут, другая – там. Он концы быстро отдал, но стишата гнусные до сих пор живут, даже дети их заучили, легко ж усваивается разное дерьмо, потом пришлось калёным железом выжигать по буковке.       
После этого принцесса поставила ультиматум, что выйдет замуж только за поэта. Отца это страшно напугало, хотя он ничего не боялся, зная, что его окружают одни трусы, которые зависят от его денег, а денег у него было столько, что он мог каждого гражданина Рая купить и продать по многу-многу раз. Но эти гады-поэты не давали ему свободно распоряжаться его деньгами...
Чтобы выявить врагов, Королиссимус шел на разные хитрости. Например, приказал распространить листовки с таким текстом: «…Смерть Королиссимусу! Прочитай и быстро передай соседу! Подпольщики-мстители».
Из одного миллиона воззваний, брошенных в почтовые ящики с предложением «передать соседу», 999 999 штук вернулось в Корпус Общей Безопасности заказными письмами с обратным адресом. Судьба одного заинтриговала и агенты сбились с ног, чтобы найти последнюю листовку. Оказалось, ею подтёрся, не читая, пьяный сторож продуктовой лавки.
Листовки разнесли по второму кругу по тем же ящикам и вернулось 999 998. Оказалось, один получатель был в запое пятые сутки и почтовый ящик не открывал.   

3.
…Королиссимусу просто нельзя болеть. Он и не болеет, чтобы досадить Жрецу Общей Безопасности, злому и желчному старикану в очках в золотой оправе, завистливому и жестокому. Тот ждёт смерти Королиссимуса, чтобы сменить его на престоле. Думает, раз под ним Корпус Общей Безопасности, то ему всё можно? Ни фига не можно! Но терпит его Королиссимус до поры. Знает дело жрец и возврат 999 999 воззваний из миллиона доказывает, что не зря ест народный хлеб, всех запугал, достал до печёнок! Никто не помышляет о смене власти, когда такое было? Даже скучно как-то, казней давно нет. Ладно, думает Королиссимус, я сегодня добрый, пусть ещё побудет на этом свете, сменить жреца всегда успею, куда он из колеи денется.
Нельзя болеть Королиссимусу и по той причине, что надо держать в узде дочку. Хочет он увидеть, наконец, наследника, а себя дедушкой! Каким получится внучок, вот интересно? Будет у него нос, как у Королиссимуса, с горбинкой или картошкой, как у Жреца Общей Безопасности? Или длинный, как у Жреца Внешних Сношений? Или кривой, как у Жреца Культурных Процессов? А ушки? Только не как у этого, похожего на обезьяну, Жреца Оборонных Дел! Из-за ушей тому отливали каску по спецзаказу, в обыкновенную голова не лезла!
О дочке, которая никак не родит ему внука, думал Королиссимус, сидя на заседании Высшего Совета Жрецов, куда входили 15 его бывших одноклассников. Слушая их бубнёж о международном положении, разглядывал их так пристально, что многие на всякий случай сползали под стол. Вообще-то одноклассников у него было когда-то 25, но выжили в борьбе самые стойкие, те, что из чугуна и стали, а не из стекла и ваты. Пятерых он повесил – за пьянку. Ещё пятеро повесились сами, не выдержав напряжения. А эти смогли уцелеть…
Королиссимуса прямо подмывает всё к чертям бросить и сказать жрецам, представляющим в подземелье верховную власть: "Айда, пацаны, по пиву!" Но не мог, не имел права, шло обсуждение важных государственных проблем.
«Ну, ничего, - успокоил себя Королиссимус, - всех-то дел минут на десять. Какие там проблемы, если 70 процентов жителей – солдаты, полиция и гвардия, а 30 – нештатные осведомители Корпуса Общей безопасности, наводящего на всех ужас. Для них и места-то нет, для проблем!»

7.
В принципе, он очень любил заседания Совета. Тут было не скучно! Перед началом бросали жребий среди жрецов, - кто будет Ответственным за энтузиазм? После каждого выступления Королиссимуса он подавал сигнал судейским свистком. Свистнул раз – аплодисменты. Свистнул два – бурные аплодисменты. Три – бурные, продолжительные аплодисменты. Четыре – бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Пять свистков – бурные, нескончаемые аплодисменты, все встают. 
К тому же был повод надеть парадно-выходной мундир с четырнадцатью высшими наградами Внутреннего Рая – Золотыми Звёздами Красного Экскаватора и очень красивыми эполетами в виде двух чугунных сковородок. Мундир был оранжевого цвета в широкую синюю полоску. Пришлось, правда, опустить полы до самых ботинок, чтобы разместить часть наград.
Другую их часть прикололи на спине, отчего спина Королиссимуса стала чесаться. По особо торжественным случаям к мундиру подшивали шестиметровый шлейф, который был усыпан орденами и медалями с обеих сторон. Шлейф обычно несли 12 гвардейцев. 
Доклад делал Жрец Общей Безопасности:   
- Ваше Величество! На повестке дня два очень коротких вопроса. Докладываю вам и Высшему Совету Жрецов! Всё у нас идёт хорошо, почти весь народ почти всем доволен. 
- Что значит «почти»? – нахмурил брови Королиссимус. – В процентах это сколько? 190 из ста? Или наоборот?
Жрец Общей Безопасности поежился:
- Всего один несущественный факт. Фактик, я бы сказал. Маленькая ложка дегтя в бочке меда. Малюсенькая!
- Не понял, - навострил уши Королиссимус. - Какой еще мед? Слушай, жрец-на-дуде-игрец, мы не пчёлы, ты мне кончай на ухо жужжать! Был тут один жрец-медонос, засунули его в улей, чтобы слишком не увлекался сладкими речами и правду нёс нашему народу! За ним решил пойти? Сладкого захотелось?
- Никак нет, Ваше величество, у меня диабет!
Королиссимус махнул рукой: дуй без обиняков, лучше горькая правда, чем сладкая ложка! Жрец взбодрился и заговорил смело:
- Объявилась некая поэма не очень правильного содержания. Портит нам всю картину.
- Какую еще картину? - спросил недовольно Королиссимус. - "Шишки на дереве"?
- Нет, другую. Картину общей любви и дерзания.
Королиссимус поежился: вот оно, как чувствовал, накликали беду эти проценты! Десять лет никаких поэмок не было, а тут опять.
- Что за новости, жрец, ёпэрэсэтэ? Какие поэмы? Ты не с похмелья? Откуда у нас поэмы? Иди проспись в соседнюю камеру, мы подождём.
- Ваше величество, подрывная поэма! - решился жрец.
 - В смысле? Чего она там подорвала, кому?
Жрец поёжился.
- Ну там, слова не так стоят, обороты речи не очень, так сказать, оборотистые. Простые люди могут не понять, откуда ветер дует и сделают неверные выводы. Я вынул её утром из почтового ящика. Хотел сжечь, но не на чем. Просил бы разрешения не зачитывать.
- Ну уж дудки! – сдвинул брови Королиссимус. – Давай, жрец, зачитывай! Назвался груздем, выступай! Только с выражением! Вот интересно, откуда грамотные берутся, если света нет и есть нечего?
По мере чтения жрецом поэмы со странным названием "Конвергенция" Королиссимус мрачнел. Было от чего! Думал, всех поэтов в королевстве извели, ан нет, есть ещё, рифмоплёты, не перевелись, мерзавцы, баламуты! И такую, главное дело, страшную картину нарисовал этот гад-поэт, что Королиссимус даже не поверил, что это про его милый Подземный Рай, а не про что-нибудь конца 20 века где-нибудь в Америке, там много такого говна писали, за это хорошо кормили в тюрьме, вот поэты и старались. Текст поэмы был гадкий от первой буквы до последней:

Улицы – окопы, народ в окопах – скопом.
Машины - букашки, детишки – в какашках.
Девочки в платформах, очкастые светофоры.
А дворцы, дома, помойки до ужаса жизнестойки,
против бед – иммунитет. В помойках коты-обжоры,
у помоек – воры. Воры извращены,
в скотов превращены. Воры пугливы,
едят не мясо – сливы. Стоит афиша-тумба,
Ухо – плакат, дождём мочится.
Сам тому не рад. На плакате – сухо:
«На солнце хотите?
Коль болит ухо. К нам не приходите».
Космонавт здоров, как мильён коров.
А ухо не порядке, делай зарядку.
И берегите уши для подслушиваний!
На плакате – трёхэтажно: «Мать твою, катись!».
А куда неважно. У тумбы пёсик: пись-пись-пись.
Собачья моча горяча,
Но слёзы собачьи – ещё горячее.
Плачет собачка: где дерьмо зарывают?
Кругом бетон, дерьмо с собой таскаю.
Бетон не пачкай, крепись, собачка.
Подошёл старичок, поправил паричок.
Постоял, посопливился, головой покачал:
«Народ застроптивился, народ одичал.
Дом-космодром в мильён этажей –
Прочь эту муру. Им бы дубинку потяжелей,
Да пещеру. Неона лампы – до лампы,
Есть свет от очагов. Рожали б не засранцев,
А смельчаков!».
Старичок плачет: не счесть лишений.
Смерти хочется, как раньше сношений.
…Ядра у Земли нет, она – пробирка.
Шлёпнется пара комет, будет в Земле дырка.
Солнце – из полистирола, сильнее семафора
в мильён ватт. Всякий этому рад,
пьют тут пока-молу и - лимонад.
Солнце яркое, но не жаркое,
волосы не выест, глаз не опалит,
так что не стесняйся, лечи меннингит!
Брачная ночь не запрещена.
Кричишь по подземелью: «Невеста стеснена,
дайте затемненье!». Подземельные подумают,
почистят уши. Икнут, почешутся: «Тушим!».
…Рубильник на себя, погас огонь.
Лезу на тебя, в страсти, что конь.
Ночка, ночка темная брачная,
ты лежишь такая смачная, смачная.
- Прикрыла б срам!
- Прикроешь сам!
Ах, атавизм, детский онанизм.

8.
- Ваше величество, может, хватит? - взмолился жрец, ему было неловко, как будто эти стихи он сам написал, с него ручьями текло, словно только что вынули из бассейна.
Кстати, бассейн, подумал Королиссимус. Хорошо бы спуститься в подвал и окунуться в нём. Его личный бассейн был единственный в подземном царстве и наполняли его питьевой водой "Эвелин", которую везли ему дипломаты и разведчики с Верхней Земли. Когда он выпивал всю воду, бассейн наполняли снова. Свой бассейн Королиссимус обожал. Он отдыхал тут в одиночестве и душой и телом. Правда, в последнее время он стал замечать, что уровень воды в бассейне регулярно понижается и только сейчас, услышав подрывные стихи, он понял, что воду или кто-то пил или продавал налево - раз пишут стихи, значит, существует неповиновение, брожение и добром это не кончится. То, что это происходило у него под носом, его нервировало, и слушая мерзкие подрывные стихи, он стал думать о том, что надо организовать наблюдение за обслугой, чтобы поймать воров за руку и повесить.
«Если они выпьют всю воду, где я буду купаться?», - думал он, раздраженно разглядывая членов Высшего Совета Жрецов, которые боялись поднять на него глаза и сидели, вытянув руки по швам. Всего жрецов было 15 человек, кстати, бывших одноклассников Королиссимуса, с которыми он вынужден был делиться, чтобы не спровоцировать заговор против себя и своих сундуков.
Когда-то жрецов было 25 штук, но за годы произошла, как он любил шутить, утруска и усушка членов. Пятерых он повесил – воровали. Еще пятеро жрецов повесились сами, когда поняли, что воровать больше нечего. Никому нельзя доверять! Но вот интересно, кто его предаст из этих 15? Он так пристально разглядывал каждого, что многие на всякий случай сползли под стол.   
«Помощнички, не бей лежачего, - подумал Королиссимус с ненавистью, и ему стало страшно. – Случись чего, продадут, гады, за понюшку табака! Уже тырить нечего, а они всё тырят и тырят и трясутся, что возьмут за руку. Да уж, возьмёмся за руку, ля-ля, чтоб не пропасть нам в одиночке!».
В какой одиночке? Кажется, это древняя песня про узников одиночной камеры!  Нет, но как разительно изменилась жизнь! Много лет назад, когда всё только начиналось, Королиссимус мог среди заседания вскочить на стол и кинуть клич дружкам, представлявшим в подземелье верховную власть: «Хорош, пацаны, штаны просиживать, херней страдать! Айда, водку дуть! Баб возьмём, закусон, ну?» Но сейчас уже не мог, не имел права, тяжелые награды тянули к полу, мешали встать на ноги. И очень его смущали падающие проценты. Ему не говорили, насколько они упали, но он все время чувствовал, что тучи над головой сгущаются. Выйдешь на улицу, а тебя - бац! - камнем по башке!
«Нет, так нельзя, - уговаривал себя Королиссимус, - всё врут про рейтинг, не психуй, не изводи себя. Какие там упавшие рейтинги, если 70 процентов жителей – солдаты, полиция и гвардия, а 30 – нештатные осведомители Корпуса Общей Безопасности, наводящего на всех ужас. Брехня!».
Но откуда тогда поэма, если все под контролем? Срочно повесить автора и членов его семьи! А поэму сжечь в печке. Мысль была здравая, но предчувствие, что произойдет что-то нехорошее, портила ему настроение, сжимала его большое сердце. «Ни фига, -  сказал себе Королиссимус твёрдо, - чего-нибудь придумаем. На то и мозги».
9.
Рубильник на себя – погасло светило
Разбегайтесь, ребятня, ворам подфартило.
Им ночь – сахар, только и живут.
Вот и кровью запахло и на помощь зовут.
Бежит девчонка, за ней громила.
Девчонка-галчонок, в громиле сила.
Схватились у окошечка, не плачь, крошечка.
Орать будешь – убью, нет – отблагодарю.
Дам конфетку. Не плачь, детка!
У меня, мля, потенция, а ты – конвергенция!
Ночка, ночка тёмная, брачная,
только для девчоночки ты уж больно мрачная.
Лежит девчонка, задрав юбчонку,
Громилы нету, пошёл по свету.
Кого ограбит, кого порешит,
жизнь его не балует, вот он и спешит...
Ой, что за хари, ах, что творится?
What the matter? А вот и полиция!..
- Хватит! - Королиссимус стукнул кулаком, медали на спине ответили ему мелодичным звоном. - Хватит задирать юбчонки! Хорош нам дрянь читать с помойки. Нет, ну всех обосрал! - обиделся он на автора. – Ночка мрачная! Крошечка-хаврошечка! Всех скопом! И членов партии, и не членов, живых и мёртвых, чёрных и белых. Что за народ эти поэты! Корми их, пои, учи за счёт государства, терпи их закидоны. В смысле, вешай, не вешай, ничего не ценят. Опять народ баламутят, как сто лет назад! Ну чего вам не хватает, чего? Чернил? Дадим чернил. Бумаги? Хер с ним, спилим два столба, сделаем бумагу. Но пиши ты что-нибудь светлое, приятное: «Уронила Мишку на пол потому что он в галошах!». Это ж любо-дорого слушать! Про меня напиши, я тоже ничего. А у него? Грязь, клевета, высмеивание и критика. От макушки до копыт. Какая-то беспросветная мутная лунность! Неужели в его жизни нет ничего хорошего? Жив и радуйся!
Расстроился Королиссимус, место себе не найдёт, ходит туда-сюда, руками всплёскивая и пугая жрецов, позвякивает медалями:
- Нет, но зачем писать, что солнце не настоящее? Что из полистирола, что сильнее семафора в миллиён ватт? Ну, зачем? Для чего? Кстати, откуда у этого проходимца цифры про миллиён? Кто дал их гаду! 
- Наверное, КУСТ, Королевское Управление Статистики, - предположил Жрец Общей Безопасности, втягивая голову в плечи. – Они, видимо и дали.
Королиссимус обиженно развёл руками, издав медальный звон:
- Вот же не хочется, а выругаешься нецензурно! Всех повесить! До единого, весь этот куст смородиновый! Вырвать его с корнем из нашей грядки! Так они и про меня цифры выдадут, кто хорошо попросит. Эх, мать-перемать, ни минуты покоя, что же это за горе! Приведи-ка мне, жрец, поэта, надеюсь, последнего. Перед тем как я его повешу, хочу потолковать с ним наедине с Советом Жрецов.
Жрец Общей Безопасности развёл руками:
- Никак нет, Ваше Величество, это невозможно!
- В каком это смысле? Ты что, не знаешь старую строевую песню? «Невозможное сделать возможным, нам открыты любые пути»? Едрит ангидрит! Быстро сюда! За шкирку, пинком под жопу! Не рассуждать! Живо!
- Ваше Величество! Поэт ещё не найден. Но скоро будет в наших руках. Не сегодня-завтра…
- Что значит – не сегодня-завтра? Нам что, до седых мудей тут ждать? Сидеть и трястись - вдруг ещё напишет про мои доходы?
Забегал по залу, заламывая руки:
- Жрец, собачий сын, сделай что-нибудь страшное! Срочно! Взорви что-нибудь, не знаю, ткни в кого-нибудь отравленным зонтиком, стукни по балде поварёшкой! Компромат куда-нибудь слей! Но не сиди сложа руки! Кстати, а кто такая «конвергенция»? Баба?
Жрец замялся:
- Лучше вам не знать, Ваше Величество.
- Это ещё почему? Некрасивая, что ли?
- Страшнее страшного… Всё общее! Ничего своего личного. Армия, женщины, дети, бр-р! Кошмар, одним словом!
- А деньги? - насторожился Королиссимус.
- Общие!
Королиссимус помрачнел.
- Застрелиться! Да это просто государственный переворот! Всё вверх дном! Перевернуть! Найти! Четвертовать! Быстро! Пока не оставили меня на старости лет на бобах! С пенсией наедине!
Потёрся подбородком об эполету, погладил иконостас на груди и сказал:
- Если им всё спускать, они и до моих медалек доберутся, эти гады-поэты. Тем более тащи его сюда, лично задушу наймита врагов государства, то есть, меня. Но не сразу, а после короткого, но задушевного разговора.   
- Ваше Величество, - встрял Жрец Общей Безопасности, - дело негодяя ведёт старший подполковник пятого отдела Корпуса Общей Безопасности Одиноков. Предлагаю заслушать его доклад о принятых мерах и всё свалить на него, если что.
- Пусть войдёт, но только покороче. Не люблю я твоих людей, жрец, голова от них болит, - пожаловался Королиссимус и вместо головы потрогал фуражку. Раздался приятный, мелодичный звон; его издали медальки, кучно висевшие на околыше и вокруг тульи. – Что они такое едят, что пахнут не празднично? Чем-то ветхозаветным, затхлым. Чем ты их кормишь? Цементом? Или мясом заключённых?


10.

Старший подполковник пятого отдела Корпуса Общей Безопасности Одиноков был крупный, высокий мужчина в чёрно-зелёной форме и с тремя экскаваторами в каждой петлице, что соответствовало его званию. Вошёл, чеканя шаг, топнул шесть раз левой ногой, как положено по уставу, отдал честь.

- Да ладно, - сказал Королиссимус, - растопался тут, гиппопо там, гиппопо тут. И так голова болит! Отвечай: где этот сучий потрох?

- Какой, Ваше величество?

- Поэт, мать его! Когда будет? К вечеру? К утру? В полдник? Смотри мне, совсем мышей не ловишь! Под твоим носом вырос на грядке сорняк, какой-то гад-борзописец. Критикует родину, которая тебе же всё дала – еду, зарплату, форму одежды, а ты его до сих пор не поймал! Иди и приведи. Жду двадцать минут, не больше. Если через двадцать минут не будет результата, лучше застрелись, всё равно повешу! Выйдешь отсюда кедами вперёд.  Кстати, какой у тебя размер? 49? В стране жрать нечего, а эти ряхи отъели. В дверь не пролезают! Иди - худей! Кругом, марш! Тупорезы!   

Обернулся к Жрецу Общей Безопасности:

- Никто ничего не делает, всё сам да сам! А ты не радуйся, тебя повешу рядом! Совсем распоясался! Если каждый сморчок начнёт стишата кропать, как будет жить народ? Кстати, а что это? «Старичок поправил паричок»! Не на меня намекнули, а?
Он повернулся к зеркалу:

- Нет, заметно, что парик? Вот гад, парикмахер: «будут как свои, как свои»! Повесить на рее прямо в парикмахерской! Я ему поправлю паричок, я ему башку снесу, пись-пись-пись! Засрут, понимаешь, народу мозги, станут называть причины, почему все плохо живут, а я хорошо. Народ думать начнёт, что и как, где все деньги? И до меня докопаются, залезут в мои подвалы. Или я не прав? Что скажут коллеги? Воды в рот набрали, предать меня решили!

Жрец попытался возражать, но коллеги не дали. Зашикали на него со всех сторон, замахали руками: тебе сказано, иди и работай! Если под Королиссимуса копнут, нам всем крышка!

- Нет, а что его долго искать? – накручивал себя Королиссимус. - Вы чё, как дети, прямо! Кто у нас стихи пишет? Никто. Я тоже не пишу. Может, ты пишешь, - он пнул ногой Жреца Культурных Процессов, - а, жирец? Двойную игру ведёшь? Под одеялом по ночам? «Буря мглою небо злое», ну? Какой-то вид у тебя сонный и подозрительный?
Жрец Культурных Процессов на всякий случай закрылся папкой.

- Ты не прячь личико, Гюльчитай, етит твою! Мы тебя выведем на чистую водку! Поэты! Совсем заучились, пидорасы!

Обернулся к Жрецу Корпуса Общей Безопасности:

- Кстати, напомни, кто это - пидорасы?

- Животные такие, Ваше Величество, - ответил тот важно. – Но вымерли давно.

- Во-во, животные! Ты как пидорас и поэт твой из этих. Ну, где этот охальник? Подозрительно долго копается. Уже час как его нет.

- Только две минуты, Ваше Величество.

- Будешь меня учить, жрец? Две минуты! Лишь бы критиковать старших. Может, этот мужик к врагам переметнулся? Кстати, подозрительный какой-то. Как, говоришь, его фамилия?

- Одиноков, Ваше Величество! – отрапортовал Жрец Корпуса Общей Безопасности. – Исполнительный и пунктуальный! Если сказал, что через час 20 минут застрелится, то и застрелится.

- Одиноков? Странная фамилия! Упадническая. От такой фамилии чего хочешь можно ждать. Дай-ка мне его «Личное тело», посмотрим, что за Одиноков такой. С кем живёт, о чём думает, что ест? Песня такая была: «Как тебе служится, с кем тебе дружится, как тебе спится во сне?». Кстати, жду ещё пять минут и – точка! «Пять минут, пять минут, Новый год уже на марше!» Из фильма «Карнавальная мощь». Уж эти мне поэты. «Ах и сам я нынче стал неводостойкий»! Лучше раньше писали, намного лучше, не то, что эти, нынешнее семя: "схватились у окошечка, не плачь, окрошечка"? Какая, на хрен, окрошечка? При чём тут окрошечка, не жарко ведь! Кстати, когда обед подадут?    

Подали «Личное тело» Одинокова. Под номером 999999.

- Та-ак, - произнёс Королиссимус, слюнявя палец, - одни девятки! К чему бы это? Как Герд Мюллер, форвард. Мастер забивать баки! «Ты всё пела, онемела». Посмотрим, с чем едят этого Одинокова!

11.
Старший подполковник Корпуса Общей Безопасности Виктор Аккордиевич Одиноков, крупный, высокий мужчина в чёрно-зелёной форме и с тремя экскаваторами в петлицах, выйдя из Тронного зала, сразу сник и осунулся. Да так, что проходившие мимо гвардейцы его не сразу признали и даже не отдали честь.

Обида клокотала в груди старого следователя: так с ним ещё никто не обращался! Какой гад этот Ваше Величество Королиссимус. Слава ему и вечная память! Даже слова вставить не дал! Выставил на посмешище!

Испуганно зыркнул направо-налево – не услышал ли кто его мысли – от дыбы позорной подальше, как говорится и, цокая подковками сапог, быстро сбежал на выход по мраморно-цементной лестнице под недоверчивые взгляды часовых.

В корпус решил не ехать. Гада-поэта за час 20 минут вряд ли найдут, придётся стреляться, Королиссимус не любит шутить. Он шёл домой, чтобы покончить жизнь самоубийством. Пока сын на лекциях, он вынет из подмышки свой «альхен» 17 калибра, напишет посмертную записку, положит на стол зарплату за последний месяц и снесёт себе череп. Пока шёл в родной 55-й модуль на 77-й улице (бывшей улицы Свободы), о чём только не передумал! На его счету были тысячи посаженных и прибитых сковородками, а теперь пришла и его очередь.
 
Когда был помоложе, сам пытал, руки выкручивал, пальцы плющил, яйца защемлял стулом, по голове лупил пудовым кулаком. Любил это дело крепко. Но там было из-за чего! Там было недовольство условиями содержания во Внутреннем Рае, тем, что не все едят ложками и вилками, и что не у всех есть еда, хотя в газетах пишут, что у всех. То были настоящие враги, оборзевшие от злобы и голода, вечно недовольные, что воздуха мало, что всё искусственное и кругом дефицит.

А чем мог быть недоволен старый солдат Одиноков, который за 20 лет службы носом тут всё прорыл? Он был всем доволен. Ну, жена ушла к старшему по званию, так это дело житейское, у того и зарплата побольше и паёк сытнее. Один растит сына. Сын! Его семя, его единственная радость!

Конечно, Паулюс доставлял ему хлопот. 25 лет, а ума не нажил. Хотел устроить его в гвардию, так ведь отказался, я, говорит, папа, крысу убить не могу, а ты меня в гвардию! Читает взахлёб археологические книги.

Одиноков его спрашивает: что ты там ищешь, в этой пыли? Сходи лучше в кабак выпей или прокатись с ветерком по Второму Диаметру! Девчонку себе найди, наконец, с ушами на затылке, красавицу! Нет, не хочет! Вычитал где-то фразу «Человек звучит гордо!» и носится с ней. Откуда взял такую чушь? Гордо звучат слова Королиссимус, Совет Жрецов, Жрец Общей Безопасности. Всё остальное – говно и прах! Какие подземельные гордо звучат, покажи-ка мне их, сынок? Сейчас я их на вшивость проверю! Папа, если не звучат, то всем нам хана, крышка. Мы тогда не люди, а люди там - на Верхней Земле. А вот это, сынок, упадничество и измена Раю! Не хана и не крышка. Есть Королиссимус, есть Совет Жрецов, всё за нас решат, подскажут, посоветуют, накормят, за ручку возьмут, обогреют. Чего залупаться-то? Живи и радуйся, сынок! Славь Королиссимуса и его решения!

Нет, говорит, я лучше наверх сбегу, на Внешнюю Землю, там люди, а здесь нелюди!
Тогда он впервые ударил сына по лицу. С силой  приложился, как учили. Сын кровь сплюнул, дурак ты, говорит, отец и уши у тебя холодные. Не зря мать от тебя ушла, психопата. Иди, целуй в жопу своего Королиссимуса!

Сын потом не разговаривал с ним больше года. Хорошо хоть стихи не пишет. У Королиссимуса к стихам ненависть. Считает, нет ничего страшней рифмованных призывов. Усваиваются легче и помнят их долго. В школах еженедельно проводят конкурсы на лучший стишок. Всех участников награждают поездкой по стране, кормят, поят, селят в гостиницу и через два-три дня все рифмы из детских голов улетучиваются – специальные лазеры прочищают им мозги так, что даже «дважды два – четыре» у тех просто ноль. И сами они – ноль. Табула раса, чистая доска.
Зато из них выходят отличные землекопы, мозгов-то нет!

Сын начал было рифмовать: «Яблоки попадали, высохли цветы, дорогая, надо ли так грустить, как ты?». Снял ремень, и порол, порол, порол его по голой жопе, - до крови! В школе, приказал, никаких стихов, говори, не умею, не знаю, ничего не понимаю. Иначе загремишь, сам знаешь, куда. Шкуру снимут!   
Молчит, ни слова отцу в ответ!..      

Одиноков нажал кнопку лифта и тот тяжело опустился на шестой промежуточный. В прихожей были свалены в кучу куртки, пальто, мотоциклетные шлемы. Опять собрал сынок «мраморную» молодёжь, бездельников! Слушать запрещённые пукалки, брякалки и дрюкалки, которые привозили с Верхней Земли контрабандой. Сколько раз говорил: не делай этого в доме! Дом ведомственный, кругом же сослуживцы, донесут в два счёта, слетит отец с должности. Пожимает плечами.

Но в этот раз в комнате сына было тихо, ни пукалок, ни брякалок. Зато кто-то в тишине нараспев что-то декламировал.
Старший подполковник, тая дыхание, подкрался на цыпочках к двери, приоткрыл её и остолбенел, услышав, как кто-то читает нараспев:

Стоит кабак – дураком-дурак,
Кто туда попал, тот там и пропал.
Шлюхи зацелуют, мозги провернут,
Кошелёчек склюнут, в постель уволокут.
Объятья липкие, губкие душные,
Ну и влип же ты, простодушный.
Радуйся, веселись, получай сифилИс!       

Оп-па! На ловца и зверь бежит! Я его по всему Раю ищу, а он у меня в гостях.

Спасибо, спас мне честь и жизнь заодно! Ну-ка, голубчик, дай-ка я на тебя полюбуюсь, на писаку! Он распахнул дверь и перед глазами предстала такая картина: на полу, на столе, на подоконнике, сидели кучно дружки и подружки сына, - здрасьте, дядя Витя! - а сам он, стоя посреди комнаты с листочками в руках, читал запрещённую гадкую поэму!

Тут Одинокову стало дурно. Ту самую поэму, из-за которой его чуть не повесили пять минут назад!

Ну-ка выйдем, сынок, сказал ему хриплым голосом. Извините, ребята. Вышли на лестничную площадку. Одиноков достал из пачки «Королиссимуса» навозку, предложил сыну. Тот отказался, покачав головой, не курю и тебе не советую. Глаза его блестели, он был ещё там, в этих гнусных стихах. Откуда они у тебя? Кто, ребята? Да нет, стихи эти? Кто принёс, назови имя! Никто не принёс, я их сам написал, ответил сын гордо. А что? Са-ам? Как это сам? Запрещено ведь законом стихи писать! Законом? А кто эти законы сочиняет? Тиран Королиссимус? Это малограмотный трусливый воришка из подворотни?

От неожиданности Одиноков чуть не лишился дара речи, но школа есть школа. Сжал свой огромный кулак и размахнулся, чтобы со всей силы врезать сынку по лицу. Не тут-то было! Тот, резко перехватив его кисть, больно её сжал и свистящим, страшным шёпотом, чеканя каждую букву сказал такое, отчего Одиноков онемел и осел: если ты, скотина, ударишь меня, я покончу с собой, понял? Ты можешь меня убить, но я не поменяю своих убеждений. Твой Королиссимус – палач и тиран и наша организация сделает всё, чтобы его уничтожить.

Организация? Уничтожить Королиссимуса?

Перед глазами Одинокова всё поплыло, словно он врезался головой в каменную стену. Из мути доносилось жуткое, такое, что и в кошмарном сне не приснится старшему подполковнику: мы заставим твоего Королиссимуса жрать медальки, которые он навесил на себя от имени народа! Он будет ими сраться до самой своей смерти! Кровавым поносом! Мы выпустим из тюрем всех недовольных! Мы откроем школы и отнимем награбленное у жрецов! Мы подадим руку дружбы тем, кто живёт наверху и зароем навсегда топор войны!   

Как обухом по голове Одинокова эти слова! Рука сама потянулась под мышку, к родному семнадцатизарядному «альхену», который никогда не изменял, в отличие от жены и сына. И как-то неожиданно из глубин подсознания вдруг вышла, скорее, выплыла странная, непонятная фраза «Тарас Грозный убивает своего сына». Откуда это имя? Кто был тот человек, Одиноков не помнил или даже не знал. Но если убивал, то, наверное, за дело? 

И вдруг с безотчётной, неожиданной тоской вспомнил, как разговаривал с ним, заслуженным офицером, Королиссимус. Как с куском говна!

12.
На заседании Совета был тихий час. Все мирно дремали после обеда, переваривая пищу, посапывая и постанывая. А Жрец Культурных Процессов, курировавший Средний балетный театр, даже вскрикнул во сне: «Маша, ещё фуэтэ, ещё! Кончаю!». Видимо, снилась постановка балета «Красный Экскаватор».

Не спал один Королиссимус, листал «Лично тело» Одинокова.

- Так, набор хромосом… отпечатки пальцев рук и ног… состав ушной серной массы… биопсия слюны… носовой слизи… толщина и цвет лобковых волос и глубина подмышечных впадин… градус изгиба носа… длина мочки ушей…

Он вообще любил что-нибудь листать. Как и звон медалей это отвлекало от дурных мыслей. Листая, много чего полезного нашёл из жизни старшего подполковника.

Открылась дверь и на цыпочках, чтобы не будить синклит, вошёл Главный Дворцовый Администрант: «Ваше величество, старший подполковник Одиноков просит аудиенции».

«Просит? Лёгок на помине! Зови! – приказал Администранту и захлопал в ладоши. – Иждивенцы, 45 секунд – подъём! Рыть себе могилы руками!». Увидев обезображенные страхом лица жрецов, смилостивился: «Да шутка это, шутка! Вам лопаты дадут, не волнуйтесь!».

Одиноков вошёл строевым шагом и грохнул каблуками:

- Ваше величество, старший подполковник Одиноков по вашему приказанию явился!

- Явился не запылился. А почему не покончил с собой? Иль поэта нашёл?

- Так точно, нашёл.

- Ну и где он?

- Перед вами, Ваше Величество!

Перед Королиссимусом сидел Жрец Общей Безопасности.

- Вот так-так, - сказал Королиссимус. – Как же ты долго нас за нос водил! Всё утро. Я не я и кобыла не моя. Попался, поэтишка мерзкий! Повесить!

Жрец упал в обморок. Одиноков кашлянул, привлекая к себе внимание:

- Никак нет, Ваше Величество, не он. А я.

- Что ты? Начальство выгораживаешь? Так не жалей его. Он тебя давно уже зарыл и надпись написал: у попа была собака. Кстати, о ком это речь? И чего тебе его жалеть, да пусть он висит, жопа с ручкой.

- Поэму написал я.

Королиссимус вздохнул:

- Слушай, старший подполковник. Ну что ты мне мозги засираешь? С утра пораньше! «Он написал поэму!» Да кто тебе поверит, дураку? Ты и двух слов связать не можешь, а тут их – почти триста, я считал, пока эти спали, да ещё запятые! Или выпил? И потянуло на подвиг и жертвы? Так бывает с непривычки.

- Никак нет. Не пил. Я написал эту антирайскую поэму. Я нарушил присягу. Посягнул на святое. И готов понести наказание согласно штатному расписанию. Рубите меня на куски!

Королиссимус вздохнул:

- Есть же на свете дураки! А наши дураки лучше других дураков. Иди домой, проспись! Рубите его на куски, режьте его на части! Японский кидзадзадзе! Наивных тут нет тебе верить. Ты сначала срифмуй слово «дятел», я посмотрю, какой ты поэт. Срань-герань? Я – поэт, зовуся фуй, от меня вам поцелуй! Ха-ха-ха! Знаем мы эти штуки в брюки, проходили. Топай до хаты! А жреца в расход, как очухается.
Одиноков попытался срифмовать слово «дятел», но ничего у него не вышло. Тогда он напряг извилины и вспомнил, что читал сын. Врезались крепко в память три строчки, видимо напомнили об изменщице-жене.   

Объятья липкие, губкие душные,
Ну и влип же ты, простодушный.
Радуйся, веселись, получай сифилИс!       

Королиссимус откинулся на троне. Долго и внимательно изучал старшего подполковника, о чём-то мрачно размышляя. Вздохнул тяжело:

- Вот ты, значит, как. Уважаю. Не то что эти, козлы! – кивнул на жрецов, которые быстро-быстро сползли под стол. – За свою шкуру любого сдадут с потрохами.
Значит, ты написал эти антигосударственные стихи?

- Так точно, я!

- Тогда ответь мне на вопрос: а кто это такой - сифилИс? А? И за что его получают?

Одиноков молчал, опустив голову.

- Эх ты-и, деятель! Это подарок такой! За верную службу. Поэму он написал! Так я тебе и поверил, козлу! Чтоб написать поэму, надо книжки читать, а не только ценники в магазине.

Он вдруг подобрел и спросил сочувственно:

- Из-за жены расстроился, что ли? А, Одиноков? Что ушла от тебя? Смерти ищешь? А хочешь, я ее верну? Сейчас позвоню и прибежит сюда с чемоданами. Или, чтоб туда-сюда чемоданы не носить, поселишься в квартире старшего по званию? Который её увёл? Ну?

Одиноков мотнул головой.

- Тоже не хочешь? - изумился Королиссимус. - А знаешь, почему?

- Никак нет, Ваше Величество!

- А я тебе скажу, почему, - сказал он задушевно. - Да, поэму эту написал Одиноков. Но не ты, а твой сын! Звать Паулюс, 25 лет. Студент. Элемент неблагонадёжный. Интеллектуал, собачий сын, книжки где-то достает и читает, любит запрещенного Бехтовена, а не дрыгалки. И теперь ты его выгораживаешь. Ну, не так разве? А? Как я тебя? Отвечать!

 Одиноков ещё ниже опустил голову. Королиссимуса это разозлило крайне.

- Вверх смотреть! Я те покажу, - заорал он на весь замок, - где ракушки зимуют!
Водишь меня за нос, скотина немытая!

Одиноков дёрнулся.

- Эй, стража! – Щёлкнул Королиссимус пальцами в перстнях с бриллиантами. - Живо сюда сынка! Доставить пред мои ясные очи! Устроим с папой очную ставку. Посмотрим, как яблоко от яблони падает, а сын за отца не отвечает! Ответят у меня, оба! Эй, Жрец Общей Безопасности! Очухался, засранец? Говнецом не от тебя несёт? Срочно наряд по адресу… – он посмотрел в «Личное тело» Одинокова, нашёл его координаты, - модуль 55, улица 77-я. Доставить парня живым! Руки в ноги, живо! Бить, но не калечить! Исполнять моё решение!
Одиноков резко вынул из-за пазухи «альхен».

- Э-э, - заволновался Королиссимус и даже привстал на троне. - Ты что, стреляться надумал? Тут? С ума не спятил? Кругом зеркала, вазы мамайские, фарфор лямезонский, крусталь чешский. Умом поехал? Да тут каждая штучка по миллиону лямов, ты чё! Да отнимите ж у него пистолет! Кто-нибудь, охрана, мать вашу, заставь дурака богу молиться, за что я вам деньги плачу!
Это последнее, что успел сказать Королиссимус, падая с металлическим звоном под стол. Одиноков открыл беглый огонь в его сторону, ориентируясь на звон от наград. Именно они и спасли Королиссимуса. Пять пуль «альхена», отрикошетив от медалек, улетели в сторону. Раздался звон разбитого стекла, крики раненых жрецов и охранников. Гвардейцы бесстрашно кинулись на Одинокова.
Но прежде, чем его схватили, он сунул дуло «альхена» в рот и нажал курок. Стены Тронного зала обагрились алой кровью...


Часть вторая
ПРИНЦЕССА И ПОЭТ

1.
В Тронном зале ещё замывали кровь старшего подполковника Одинокова, застрелившегося на глазах Королиссимуса, выносили раненых жрецов и гвардейцев, разбитые зеркала и вазы, а в это время на 77-й уровне завязался настоящий бой. Семнадцать парней и девчонок под командой Одинокова-младшего держали оборону 55-го модуля. Здесь они давно прятали свой арсенал, поэтому в ход пошли и пистолеты, и пулемёт, и даже базука.

Едва Одиноков-старший выскочил из дома, сын, собрав своих, предложил разбегаться, считая, что идейный папаша непременно побежит на них доносить. Но все единодушно решили принять бой. Последний и решительный. Пусть люди увидят, что зреют очаги сопротивления, что не все в Подземном Раю смирились с властью тирана и что есть люди, готовые отдать свою жизнь за счастье этого дурацкого народа. Семнадцать ребят и девчонок, обнявшись на прощание, произнесли: «Один за всех и все за одного!» и заняли свои места возле окон.

Через полчаса завыли сирены полицейских машин и около ста гвардейцев кинулись на штурм. Им пришлось не сладко! Каждый из семнадцати отправил на тот свет двух-трёх, а то и больше гвардейцев. Пулемёт Одинокова-младшего строчил из окна, не переставая, раскалясь докрасна. То тут, то там раздавались предсмертные крики его друзей. Через какое-то время он остался один и, перешагивая со слезами на глазах через тела товарищей, выбрался через чёрный ход на улицу.

Злобная старуха, увидев в его руках оружие, закричала заполошно на всю улицу: сюда, сюда, здесь бандит, я его поймала! Одиноков-младший нырнул в подворотню и преследуемый гвардейцами, побежал вверх по 77-й улице. Над головой свистели пули и одна из них, попав в плечо, обожгла болью. Он повернулся и выстрелил три раза в преследователей из «альхена».

Ещё бежал и бежал, петляя и отстреливаясь. Звуки погони то приближались, то исчезали. Десятка три гвардейцев мчались за Одиноковым, а тот, покрытый кровью, охваченный тем возбуждением, которое и является последним пределом жизненных сил человека, мчался по улицам, руководствуясь одним инстинктом. Топот и крики гнавшихся за ним врагов подстёгивали и словно окрыляли его. Порой ему хотелось бежать медленнее, но свистнувшая рядом пуля вновь заставляла его ускорить бег. Он уже не дышал, не вдыхал и не выдыхал воздух - из его груди вырывались глухие хрипы и сиплые стоны. Пуля задела его голову и кровь, сочившаяся из раны, смешивалась с потом, заливая глаза.

Вскоре пальто стало стеснять биение сердца, и он сорвал его. Хотел отшвырнуть и пистолет, он оказался слишком тяжёлым для его ослабевшей руки, но мысль, что если схватят, то будут пытать, ему была неприятна, он твёрдо решил покончить с собой.

И не отшвырнул пистолет. Порой ему казалось, что топот вражеских сапог отдаляется и что ему удастся ускользнуть от своих палачей, но на их крики сбегались другие, находившиеся рядом; целый район был оцеплен гвардейцами и в какой бы уровень он не свернул, они бросались за ним.

Внезапно слева от себя Одиноков увидел реку, а справа – на горе Королевский дворец, мрачный, неколебимый, с башнями и зубцами, с огромной каменной эмблемой Красного Экскаватора над воротами. Через подъёмный мост взад и вперёд сновали гвардейцы, оружие сверкало холодным отблеском лунных лучей. Одиноков, собрав последние силы, принял решение, которого никак не ожидали его преследователи.

Уловкой выиграв метров тридцать-сорок у гнавшейся за ним стаи, он резко свернул к Дворцу, бросился на подъёмный мост, смешался с кучей солдат и стрелой, мимо часовых, мимо полосатых будок, мимо пулемётных ячеек и бронетранспортёров, промчался во двор, влетел в высокие двери, взбежал по лестнице на какой-то этаж и, затаился там, не надеясь уже ни на что. Он прижался к стене, и острая боль в плече так сильно ударила в мозг, ослепила, лишила последних сил, что он покачнулся и стал заваливаться на тяжёлую дубовую дверь.

2.
Дверь распахнулась, и он очутился в спальне, освещённой огромной старинной люстрой, свисавшей с потолка. На кровати резного дуба за бархатным, расшитым золотыми лилиями пологом лежала красивая полуобнажённая девушка, и, опершись на локоть, смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

Одиноков, шатаясь от усталости и рвущей тело боли, подошёл, стараясь сделать всё, чтобы её не испугать. И в ужасе отступил назад – перед ним возлежала, готовая вскочить и кинуться от него принцесса, дочка тирана Королиссимуса, его личного врага! Но выбора у него не было и он обратился к ней.

- Сударыня! - вскричал он. – Я – поэт! Меня хотят убить за мои стихи.  Спасите меня!

Он бросился к её ногам, оставив на ковре широкий кровавый след. Увидев перед собой человека на коленях, растерзанного, бледного, с пистолетом в руке, принцесса приподнялась на кровати и, в страхе закрыв лицо руками, начала звать на помощь.

- Бога ради не зовите! – умолял Одиноков, пытаясь встать. - Если вас услышат, я погиб! Убийцы гнались за мной, они были уже на лестнице. Я слышу их! Ради бога!

- На помощь! - закричала принцесса. - На помощь!

- Ах! Вы убиваете меня! - в отчаянии сказал Одиноков. - Умереть от звука такого милого голоса, умереть от такой прекрасной руки! Не думал я, что это может случиться! Впрочем, чего можно ждать от дочери палача, перевешавшего всех поэтов?

За дверью послышались шум, бряцание оружия. Раздались крики: кто его видел, куда побежал этот гад? Повар сказал: по коридору! Он где-то здесь! Ищите! Капитан, надо проверить комнаты - одну за другой! Такой гад, пятерых наших ухлопал! И сержанта ранил в живот.

Голоса раздавались рядом, за дверью. Одиноков взвёл курок и приставил пистолет к виску. Если вы будете кричать, я выстрелю, прошептал он принцессе и поднял на неё глаза. И с удивлением обнаружил, что она смотрит на него без страха, очень внимательно и, как показалось Одинокову, с каким-то непонятным ему удивлением, даже изумлением. И вдруг задала вопрос:

- Вы правда, поэт? Но их же давно извели? Как вы докажете?

Одиноков еле стоял на ногах. Боль обжигала плечо, но он превозмог её и стал читать своё любимое, украденное в отцовском архиве, изъял у кого-то при обыске и зачем-то оставил себе:

Я ошибся, кусты этих чащ
Не плющом перевиты, а хмелем.
Ну так лучше давай этот плащ
В ширину под собою расстелим.

3. 
 - Как здорово! – захлопала в ладоши принцесса. - Как романтично! «В  ширину под собою расстелим»! Мне никто не читал стихов! Никогда. А я их так люблю! А что такое хмель? А плющ это собака? А ещё можешь?

Перед глазами плыли розовые круги, но стихи сами всплывали из памяти и он их читал твердым голосом:

Чтоб не случилось на суше, на море
или на небе - мне вспомнишься ты...

- Еще! Еще! - она забила в ладоши, глаза ее сияли. - Еще, пожалуйста!

И он стал читать ей ещё и ещё. Всё, что помнил и даже свою последнюю поэму прочитал. И тут силы его оставили и он, покачнувшись, упал бы, если бы не принцесса. Спрыгнув босыми ногами на мраморный пол, она успела его поддержать, довела до кровати и усадила, подоткнув под спину подушку. Он попытался собрался с силами, но мужество его оставляло. В соседних покоях производили обыск, солдаты, ничего не стесняясь, разбивали прикладами шкафы, били посуду. Принцесса на цыпочках подбежала к двери и закрыла её на засов. Как она была хороша в этот момент!

Мы с тобой на кухне посидим
Сладко пахнет белый керосин
Острый нож, да хлеба каравай
Хочешь, примус туго накачай.
А не то веревок собери
завязать корзину до зари
чтобы нам уехать на вокзал,
где бы нас никто не отыскал.

- Это хорошая мысль! Я знаю, где нам спрятаться, чтобы нас никто не отыскал!

Глаза её горели неистовым блеском, бретелька ночной рубашки, съехав с плеча, обнажила маленькую грудь. Её красивые каштановые волосы густой волной рассыпались по спине. Она стала срывать с Одинокова рубашку, чтобы перевязать его раны. Не бойся, говорила она, сюда никто не решится войти. Я тебя перевяжу и спрячу в папином космолёте, где тебя никто не станет искать. Туда есть потайной ход и только у меня от него ключи. Ещё есть у папы, но он туда никогда ли заглядывает.

Она перевязывала Паулюсу рану и говорила, говорила, говорила, чтобы отвлечь Одинокова от грустных мыслей. Ты не думай, что я какая-нибудь конченая дура, как обо мне говорят, вдруг сказала она, это всё сплетни и злые языки. Я вообще ещё не спала ни с одним мужчиной. И ванны из спермы гвардейцев – тоже ложь, наветы. Ты – первый, кого бы я хотела обнимать и кому бы я отдалась, не задумываясь. Твои стихи перевернули мою душу. Я же думала, что так и умру среди всей этой мерзости, где деньги решают всё.

- Не зови меня принцесса, - говорила она, - зови меня просто Виктория. Или Вика. Это моё имя. Я буду любить тебя всегда. Мне нагадала Королевская гадалка, что мой суженый будет поэт. Когда их всех извели, я не находила себе места: а как же я! И вдруг появился ты, как судьба, как новогодний подарок! Ведь ты – поэт!

- Но ты же дочка моего врага, главного тирана Подземелья, с трудом сказал Одиноков. Как мы можем быть вместе, если я его ненавижу? И желаю его смерти? И никогда не пойду на сговор с тем, кто вешал моих собратьев по перу.

- А ты сейчас не думай об этом, шептала она. - А хочешь, мы сбежим отсюда? Наверх, вдвоём? У меня есть бланки пропусков, я их стащила у папы. Мы впишем наши имена и убежим. У меня есть мотоцикл и нас никто не догонит? Мы будем жить на берегу настоящего моря, ты будешь читать мне стихи, а я буду сидеть рядом, тихо-тихо и слушать тебя. А ночью я буду любить тебя так, как не любил тебя никто и никогда. Я не умею готовить еду, не умею стирать и гладить. Но я всему научусь и ты будешь счастлив со мной. Я рожу тебе мальчика и девочку, и мы будем гулять с ними по берегу моря босиком, хочешь? Хочешь?

4.
Она подняла глаза на Одинокова и тот увидел в них такую любовь, такое глубокое чувство, такую бездну страсти, что едва не сошёл с ума. Он хотел сказать ей что-то хорошее, ласковое, но случилось непредвиденное. Затянув повязку, она не рассчитала силы и адская боль ударила в плечо Одинокову.

Он вскрикнул и потерял сознание. Пистолет выпал из его руки и с лязгом, оглушительным грохотом ударился о мраморный пол. За дверью наступила тишина.
Послышались голоса: что это, где это?

Кажется, «альхен», 17 калибр? Капитан, я по звуку определил! Тут, за дверью! Нет, я своими ушами слышал!

В дверь стали стучать: принцесса, у вас всё в порядке? Ваше высочество, вы нас слышите? Вы одна? У вас нет никого постороннего?

Принцесса, изменив голос, чтобы создать впечатление, что ее разбудили, и она теперь страшно сердита, злым и сварливым голосом отвептиал: убирайтесь к чёрту!

На просьбу открыть, чтобы обыскать её покои и убедиться, что всё в порядке, ответила резко и категорически: «С какого привета, болваны? Может ещё и голой перед вами сплясать?»
 
Солдаты за дверью заржали: а че, было бы весело! Да, да, только папу позову! Тут же всех как ветром сдуло! 
 
Через какое-то время в дверь постучали: «Дочка, у тебя всё в порядке?» - это был Королиссимус. «Всё в порядке, папа, иди спать!». «Ты там одна?». «Нет, папа, я не одна». «А кто там у тебя? Скажи, не бойся! Не тот, кого мы ищем? Молодой такой с пистолетом «альхен» 17-го калибра?». «Тот, тот! А ещё семнадцать гвардейцев! И четыре танкиста с собакой! Папа, отстань, я сплю!». «Хорошо, милая, - сказал Королиссимус, - спокойной ночи. Спи, моя радость, бог с тобой».

Сказал и сам не понял, что сказал. Бог? Какой бог? Не знали они никакого бога, а вот слово откуда-то взялось. А капитану гвардии, который стоял рядом, прошептал: «Этот негодяй у неё. Оставь тут пару-тройку крепких ребят, скоро она его выпихнет в наши руки. Минут, думаю, через двадцать. Я-то знаю её ветреный характер! Отвечаешь за неё головой! Если что, тебе и каска не поможет, и бронепластырь!»

И, посвистывая, удалился в свои покои, решив выпить на ночь «шпаловки» высшего качества. Столько потрясений перед сном, голова идёт крУгом! Один старший подполковник Одиноков чего стоит, баламут! Видимо, из-за того, что с головой у него было в тот день не всё в порядке, он ничего и не заметил. Не заметил, проходя сквозь длинную анфиладу дворца, как из покоев принцессы выпали связанные узлом простыни и как по ним спустились к космолёту во внутренний двор замка двое – его дочка и молодой бледный человек с пистолетом в руках.

С железным скрипом распахнулись давно не смазанные люки гигантского летательного аппарата с эмблемой Красного Экскаватора по борту и его чрево поглотило две крошечные фигурки…

5.
На вечер Королиссимус назначил внеурочное собрание жрецов, чесалась левая пятка, предрекала беду. Так у него всегда было перед тем, как случится что-то плохое.
- Нет, ну какой же говнюк, этот ваш старший подполковник,  – сокрушался Королиссимус, на грудь и спину которого были надеты металлические тазы для стирки белья, а на шее висели тяжёлые чугунные сковородки - всё от пуль. – Два зеркала-таки кокнул. Туда ему и дорога, дураку, на тот свет! Сколько от него шума! Следы его пребывания замыли?
Он внимательно осмотрел Тронный зал.
- Замыли, вижу, молодцы. Вазу мамайскую склеили? Хорошо, как новая! Нет, меняю решение. Выкинуть на помойку, склеенное не к добру! А сынок его, видать, тот ещё гад! Хорошо, у меня дочка. Даже отец с ним не справился. Что, товарищи жрецы, продолжим работу! Пойдём вперёд семимильными ногами, как в старину говаривали. Все на месте?
Жрецы заоозирались, пересчитывая друг друга. Одного не хватало.
- Опоздавшим не наливать! – пошутил Королиссимус.
Не было жреца Общей Безопасности.
«Та-ак, - подумал Королиссимус. – Это не к добру!».
Под впечатлением от смерти Одинокова у всех тряслись руки, даже у Королиссимуса. Но он нарочно не отложил заседания, считая, что лучший способ справиться с трясущимися руками – кого-то растрясти на деньги. Сейчас он прикидывал – кого и за что? И по всему выходило, что кандидатом на это дело был жрец Общей Безопасности. Королиссимус решил затребовать его личное дело, но тут в дверях раздался шум и тот влетел в Тронный зал собственной персоной.
- Ваше Величество! Высший Совет Жрецов! – у Жреца Общей Безопасности дрожал голос и тряслась голова.
- Опоздал на электричку? – пошутил Королиссимус.
- Ваше Величество, я только что с улицы!
- И как погодка?
- Ваше Величество, вопрос животрепещущий, не стану скрывать, хотя хотелось бы скрыть. На улицы вышел народ!
- Пусть погуляют, - отмахнулся Королиссимус.
- Народ идет к вам во дворец!
- А у меня что, день рождения сегодня? На черта мне они? Гони их!
- Ваше величество, в нашем королевстве - революция!
Несколько жрецов вскрикнули и грохнулось в обморок.
- Как революция, откуда революция? – удивился Королиссимус. – Не может быть у нас революции. Ты что, забыл, какие у меня проценты любви?
Сказал и осёкся: а если притворяются! Как тот жрец? На уме одно, на языке другое.
 - Ваше Величество, я не виноват, это всё проклятая поэмка! Её растиражировали по всему королевству. Переписывали от руки. Народ возбудился, вышел на площади с плакатами.
- Какого содержания?
- Требуют вашей...
- Отставки?
- Хуже.
Королиссимус пожал плечами:
- А что может быть хуже?
- Требуют, извините за выражение, вашего ухода...
- Куда? В монастырь? Так у меня там теперь гаражи, там же весь мой автопарк, вы чего?
- Они хотят оставить вас... Нет, я не могу, Ваше Величество, не могу! Страшно сказать!
- А ты через не могу! Ну что он может требовать, в самом деле, мой добрый и послушный народ? Они же как дети. Хотят оставить меня без сладкого? Переживу! Без бассейна? Сожму зубы и стерплю пару дней. А что еще? Ну, без чего меня хотят оставить, быстро говори! Не тушуйся!
 - Хотят оставить нас, то есть вас, то есть, без вас нас, без... без... без.
- Штанов? Орденов? Баб? Ну, не томи уже!
- Без головы! - выпалил жрец и зажмурился.
- Ну вот, наконец-то собрался с мыслью. Без головы... Всадник без головы... Голова профессора Доуэля... Одна голова хорошо, а две лучше... Теперь понятно - без головы... Голова моя, головушка... И покатилась его голо...
И тут до него дошло:
- Как без головы? Чего без головы? Кого? Меня? Они что, белены нанюхались? А хо-хо они не хо-хо? Всех, кто с плакатами - в расход! То есть, грубо говоря, на плакаты. Развесить по городу, другим в устрашение!
- Ваше Величество, веревок нет, - вылез другой жрец.
- Как это нет?
- Украдены, Ваше Величество.
- Не проблема. Травите дустом!
- И дуста нет!
- Да ладно, как это нет? Его ж не едят.
- Украден, Ваше Величество.
Королиссимус неожиданно вышел из себя:
- Что это чего у вас не спросишь - ничего у вас нет! А ты, Жрец Безопасности, достал ты меня со своими страшилками! Молчи уже! Проглядел я вас, сволочей! Еще раз скажешь про украдено, я тебя вот этим двумя руками разорву, как грузик тузик! Бунтовщиков в грузовики и свозить к ядру Земли, пусть там сдохнут.
- Грузовики нечем заправлять!.. Ваше Величество, помилуйте, в гвардии брожение!..
Королиссимус закрыл лицо руками. Тут только он осознал всю степень опасности. Его затрясло от страха. Он-то считал, что народ любит своего владыку, а выходит, что не очень? Хотелось плакать и кататься по полу от отчаяния. Но он взял себя в руки.
- Беру на себя командование! Принимаю самостоятельное решение. Что будем делать?
Жрецы подавленно молчали.
- Давайте, давайте, жрецы-жеребцы, отрабатывайте ваш хлеб! Алле, гараж, думать быстро, соображать! Всем головы поотрываю!
Жрецы с воем полезли под стол.
- Назад! - разъярился Королиссимус. - Все сюда! Спасать любимого вождя! Вашего отца всех народов! Вот честное слово, всех перевешаю! На этот раз без шуток. На раз, два, три! Вылезать!

6.
И только один жрец сидел за столом с невозмутимым видом, Жрец Идейной Борьбы. Это был молодой красавец в самом соку, круглолицый, румяный. Одевался по последней моде, и, что Королиссимусу особо импонировало, умело формулировал свои мысли. Он был автором самых смелых проектов, например, Государственного Постановления «О повышении питательного уровня населения в целях выполнения продуктовых программ». Предлагал при рождении ушивать желудки до размера наперстка, чтобы меньше ели.
Еще предлагал писать буквы не справа налево, а вверх ногами. А цифры лежа, чтобы их сразу можно было отличить от букв. На праздники не вешать портреты передовиков, а, экономя бумагу, вешать их самих. Не за шею, конечно, а за ноги и на время. Из мочи готовить кофе. Из говна лепить кухонную посуду. Бороться с повышением рождаемости с помощью штатных проституток. Выдавать им деньги на оплату клиентов, спецодежду и гигиенические принадлежности. Всё равно дешевле, чем потом кормить народившуюся ораву! Иногда посещали его голову мысли глобальные. Он их вынашивал долго, как будто шлифовал и выдавал, когда все остальные заходили в тупик.
Под него очень долго копал Жрец Общей Безопасности. Несколько лет назад на Жреца Идейной Борьбы поступил донос, в котором было сказано, что он агент Верхней Земли и готовит в Подземелье военный переворот. Королиссимус по почерку и большому количеству ошибок ошибкам сразу узнал руку Жреца Общей Безопасности, но сделал вид, что он не в курсе. Обыску в модуле Жреца Идейной Борьбы не препятствовал из любопытства - интересно, что он там в свою нору натаскал?
Протокол изъятия лёг на стол Королиссимуса. Список был на сто сорок листов, сплошь антиквариат с Верхней Земли! Многих слов Королиссимус даже не знал.
Составлять протокол агентам Корпуса Общей Безопасности помогал сам хозяин вещей, т.к. те впервые видели многие предметы, от которых давно уже отказались в подземном царстве за ненадобностью. В результате произведенных обысков обнаружено:
1. Денег советских 22 997 руб. 59 коп., в том числе сберегательная книжка на 6180 руб. 59 коп.
2. Вин разных 1229 бутылок, большинство из них заграничные и изготовления 1897, 1900 и 1902 годов.
3. Коллекция порнографических снимков 3904 шт.
4. Порнографических фильмов 11 шт.
5. Сигарет заграничных разных, египетских и турецких 11 075 шт.
6. Табак заграничный 9 коробок.
7. Пальто мужск. разных, большинство из них заграничных 21 шт.
8. Шуб и бекеш на беличьем меху 4 шт.
9. Пальто дамских разных заграничных 9 шт.
10. Манто беличьего меха 1 шт.
11. Котиковых манто 2 шт.
12. Каракулевых дамских пальто 2 шт.
13. Кожаных пальто 4 шт.
14. Кожаных и замшевых курток заграничных 11 шт.
15. Костюмов мужских разных заграничных 22 шт.
16. Брюк разных 29 пар.
17. Пиджаков заграничных 5 шт.
18. Гимнастерок коверкотовых из заграничного материала, защитного цвета и др. 32 шт.
19. Шинелей драповых 5 шт.
20. Сапог шевровых, хромовых и др. 19 пар.
21. Обуви мужской разной (ботинки и полуботинки), преимущественно заграничной 23 пары.
22. Обуви дамской заграничной 31 пара.
23. Бот заграничных 5 пар.
24. Носки 11 пар.
25. Шапок меховых 10 шт.
26. Кепи (заграничных) 19 шт.
27. Дамских беретов заграничных 91 шт.
28. Шляп дамских заграничных 22 шт.
29. Чулок шелковых и фильдеперсовых заграничных 130 пар.30. Носков заграничных, преимущественно шелковых 112 пар.
31. Разного заграничного материала, шелковой и др. тканей 24 отреза.
32. Материала советского производства 27 отрезов.
33. Полотна и разных тканей 35 кусков.
34. Заграничного сукна 23 куска.
35. Отрезов сукна 4 куска.
36. Коверкот 4 куска.
37. Шерстяного заграничного материала 17 кусков.
38. Подкладочного материала 58 кусков.
39. Кож разных цветов 23.
40. Кож замшевых 14.
41. Беличьих шкурок 50.
42. Больших наборных куска беличьих шкурок 4.
43. Каракулевых шкурок 43.
44. Мех - выдра 5 шкурок.
45. Чернобурых лис 2 штуки.
46. Мехов лисьих 3 штуки.
47. Мехов разных 5 кусков.
48. Горжеток и меховых муфт 3 штуки.
49. Лебединых шкурок 3 штуки.
50. Мех - песец 2 штуки.
51. Ковров больших 17 штук.
52. Ковров средних 7 штук.
53. Ковров разных - шкуры леопарда, белого медведя, волчьи 5 штук.
54. Рубах мужских шелковых заграничных 50 штук.
55. Мужских кальсон шелковых заграничных 43 штуки.
56. Мужских верхних рубах шелкового полотна заграничных 29 штук.
57. Рубах заграничных «Егер» 23 штуки.
58. Кальсон заграничных «Егер» 26 штук.
59. Патефонов (заграничных) 2 штуки.
60. Радиол заграничных 3 штуки.
61. Пластинок заграничных 399 штук.
62. Четыре коробки заграничных пластинок ненаигранных.
63. Поясов заграничных 42 штуки.
64. Поясов дамских для подвязок заграничных 10 штук.
65. Поясов кавказских 3 штуки.
66. Носовых платков заграничных 46 штук.
67. Перчаток заграничных 37 пар.
68. Сумок дамских заграничных 16 штук.
69. Юбок 13 штук.
70. Костюмов дамских заграничных 11 штук.
71. Пижам разных заграничных 17 штук.
72. Шарфов разных, кашне и шарфиков заграничных 53 штуки.
73. Блузок шелковых дамских заграничных 57 штук.
74. Галстуков заграничных 34 штуки.
75. Платьев заграничных 27 штук.
76. Сорочек дамских шелковых, преимущественно заграничных 68 штук.
77. Кофточек шерстяных вязаных, преимущественно заграничных 31 штука.
78. Трико дамских шелковых заграничных 70 штук.
79. Несессеров заграничных в кожаных чемоданах 6 штук.
80. Игрушек детских заграничных 101 комплект.
81. Больших платков дамских шелковых 4 штуки.
82. Халатов заграничных шелковых, мохнатых и др. 16 штук.
83. Скатертей ковровых, японской вышивки заграничных, столовых - больших 22 штуки.
84. Свитеров шерстяных, купальных костюмов шерстяных заграничных 10 штук.
85. Пуговиц и кнопок заграничных 74 дюжины.
86. Пряжек и брошек заграничных 21 штука.
87. Рыболовных принадлежностей заграничных 73 предмета.
88. Биноклей полевых 77 штук.
89. Фотоаппаратов заграничных 9 штук.
90. Подзорных труб 1 штука.
91. Увеличительных заграничных аппаратов 2 штуки.
92. Револьверов разных 19 штук.
93. Охотничьих ружей и мелкокалиберных винтовок 12 штук.
94. Винтовок боевых 2 штуки.
95. Кинжалов старинных 10 штук.
96. Шашек 3 доски.
97. Часов золотых 5 штук.
98. Часов разных 9 штук.
99. Автомобиль 1 штука.
100. Мотоцикл с коляской 1 штука.
101. Велосипедов 3 штуки.
102. Коллекция трубок курительных и мундштуков (слоновой кости, янтарь и др.)
большая часть из них порнографических 165 штук.
103. Коллекция музейных монет.
104. Монет иностранных желтого и белого металла 26 штук.
105. Резиновый искусственный половой член 1 штука.
106. Фотообъективы 7 штук.
107. Чемодан-кино «Цейс» 1 штука.
108. Фонари для туманных картин 2 штуки.
109. Киноаппарат 1 штука.
110. Приборов для фото 3 штуки.
111. Складной заграничный экран 1 штука.
112. Пленок с кассетами 120 штук.
113. Химических принадлежностей 30 предметов.
114. Фотобумаги заграничной - больших коробок 7 штук.
115. Ложки, ножи и вилки 200 штук.
116. Посуда антикварная разная 1008 предметов.
117. Шахматы слоновой кости 8 штук.
118. Чемодан с разными патронами для револьверов 1 штука.
119. Патроны 360 штук.
120. Спортивных принадлежностей (коньки, лыжи, ракеты) 28 штук.
121. Антикварных изделий разных 270 штук.
122. Художественных покрывал и сюзане 11 штук.
123. Разных заграничных предметов (печи, ледники, пылесосы, лампы) 71 штука.
124. Изделия Палех 21 штука.
125. Заграничная парфюмерия 95 предметов.
126. Заграничные предметы санитарии и гигиены (лекарства, презервативы) 115
штук.
127. Рояль, пианино 3 штуки.
128. Пишущая машинка 1 штука.
129. К.-революционная троцкистская, фашистская литература 542 экземпляра.
130. Чемоданов заграничных и сундуков 24 штуки.
Примечание: Помимо перечисленных вещей, в настоящий акт не вошли разные предметы домашнего обихода, как-то: туалетные приборы, зеркала, мебель, подушки, одеяла, перочинные заграничные ножи, чернильные приборы и др.

7.
Королиссимус удивился:
- На хрена ему столько биноклей? Что он собрался разглядывать?
Жрец Общей Безопасности разъяснил: вести разведку в пользу Верхней Земли, ваших врагов, Ваше величество!
- Хорошо, - спросил Королиссимус, - а юбки женские ему на кой? Подвязки? Член искусственный, одна штука? Столько пижам? Тоже для разведки?
- Педофил? - Высказал предположение Жрец Общей Безопасности.
Плотоядно облизнувшись, он глянул в глаза Королиссимуса и преданно спросил:
- Ваше Величество, сразу расстрелять? Или помучить его?
Дураков нет, подумал тогда Королиссимус, учуяв в интонации жреца какую-то хитрую гадость. Это ему не понравилось. Не иначе, счёты сводит. А и хрен с ним, пусть и педофил, но человек с головой, продвинутый, разнообразных интересов, судя по изъятому барахлу, а потом - куда он от него денется? И сказал, как отрезал:
- Пусть пока работает, не будем ему мешать.
- Ах, как это мудро! - просиял жрец. - Браво! Проследим за его связями! И возьмем всех педофилов сразу! В момент!
- Дело сдать в архив. Компромата выше крыши, куда ему деться? Вот только ума не приложу, на чёрта ему столько барахла и где он его взял?
Жрец Общей Безопасности расстроился. Судя по всему, у него были свои счёты с молодым и подающим надежды любителем женского белья. Но на Королиссимуса давить было нельзя и жрец это знал. Себе, как говорится, дороже. Надо сказать, Королиссимус не ошибся: Жрец Идейной Борьбы служил ему с преданностью собаки. Сейчас же Королиссимус смотрел на него собачьими глазами, надеясь, что тот найдёт оптимальный выход из создавшейся обстановки.

8.
- Ваше величество, у меня есть план, - сообщил Жрец Идейной Борьбы. - Надо отвлечь их внимание!
- Как? - всплеснул руками Королиссимус. - Как?
- Да как угодно!
- Что мне, станцевать перед ними? Стриптиз устроить? Как я их отвлеку?
- Поздно думать! Простые решения! Водку бесплатно, еще что-нибудь за так - но это только на время. Пустить в ваш бассейн, пусть охладят свои головы.
- С ума ты сошёл, что ли? - возмутился Королиссимус. - Что я, народ не знаю. Они сначала плавать будут, а потом туда начнут мочиться вместо спасиба!
- ...Старая жаба! - вдруг воскликнул со злобой Жрец Культурных Процессов. - Довел нас до бунта, гаденыш! Грабитель, лжец, садист!.. Пришел тебе конец!..
Стало тихо. Мелодично звенели медальки, в такт дыханию Королиссимуса, остальные, казалось, вообще забыли, что надо дышать.
- Это кто тут "жаба"? Я, что ли? - Королиссимус чуть не потерял дар речи. - А ну-ка, жрец, повтори!
Жрец Культурных Процессов всхрапнул, видимо, из-за волнения и продолжал:
- ...На кол, товарищи, этого гада - гнусного Королиссимуса, тирана!.. Долго ты мучил наш народ!.. Бей его, ребята, по мордасам, сотворим из тирана в отбивную котлету!.. Смело, товарищи, в ногу, ваша месть справедлива и законна!.. Хватайте его чемоданы и тащите ко мне в кабинет!.. Свобода, ура! 
Те, кто сидели рядом со жрецом, в ужасе вскочили и разбежались по углам зала, словно говоривший был заразный. Тихо брякая медальками, Королиссимус приблизился к  нему и пригляделся. А жрец сладко спал, посапывая во сне, видел что-то и вскрикивал.
- Эй, жрец, как тебя, подъем! - Королиссимус потряс его за плечо. Тот открыл глаза, вскочил, испуганно озираясь: а, что, где я?
- Прошу прощения, Ваше величество, переработал вчера с балеринами!
- Да мы слышали твой балет, ты не думай. Ты кого это жабой обозвал, а?
- Я-а? Когда?
- А кто тут орал - Королиссимуса на кол! Я, что ли? Ты что это за сны такие снишь, а, сволочь? Эй, стража! Народ еще там? Отдайте-ка им этого героя, пусть с ним разберутся, жабой он будет меня обзывать! Тем более - старой!
Жреца потащили на выход.
- Королиссимус, за что? Отец родной, я же тебе предан! Пощади! Это же из новой пьесы про тайных врагов!
За окнами раздался рёв, народ принял благосклонно подарок Королиссимуса.
- Та-ак, - Королиссимус оглядел трясущихся жрецов. - Кто еще хочет пойти в народ? В смысле, в расход?
На какое-то время рев за окном прекратился и вдруг возник с новой силой. Послышались выстрелы, крики, проклятия. Кто-то затянул тоненьким голоском: "Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!" и его поддержали дружно. Вот, странно, подумал Королиссимус, откуда там песни моей юности? Я ж всё выкорчевал с корнем! А их снова поют? Звуки песни ширились, песню пытались заглушить выстрелами, но ее продолжали петь! 
- Что там, жрец? - спросил Королиссимус Жреца Идейной Борьбы, тот в бинокль глядел в окно. Вот и бинокль пригодился, подумал Королиссимус, хорошо, я ему оставил. Всё остальное, что было в списке, он забрал себе. Даже искусственный член, он использовал его в качестве пресса для важных государственных бумаг, страшно пугая им секретаршу.
- Плохо, Ваше Величество! Гвардия переходит на сторону восставших. Обороняются только люди этого... - он кивнул на Жреца Общей Безопасности, - но, думаю, они скоро сдадутся, знаю я их гнилую сущность... Они с теми, у кого деньги. Деньги закончатся, переметнутся к врагам...
- Я протестую, Ваше Величество! - оскорбился Жрец Общей Безопасности. - Оскорблять моих людей - государственное преступление, есть статья. Мои люди умрут, но не сдадутся. Наша служба и опасна и трудна, предателей и перебежчиков у нас отродясь не бывало!
- Ага, не бывало! Иди, гляди, уже сдались твои люди! Братаются с народом твои опричники! Совпадение? Не думаю.
Шум нарастал и кажется скоро многотысячная толпа вольется в анфилады и залы дворца.
- Что делать, что делать? - звон медалей раздавался то из одного конца Тронного зала, то из другого - Королиссимус уже не мог сидеть на месте, он бегал из угла в другой, позванивая, как трамвай.
- Есть решение, Ваше Величество! - озарился Жрец Идейной Борьбы.
- Ну, ну, ну! Не томи! Что им ещё отдать? Жрецов? да пусть забирают!
- Война, Ваше Величество! Защита святых рубежей! Всеобщий подъем духа!
Королиссимус приуныл:
- С кем война, жрец? На нас никто не нападает. Кому мы на фиг нужны?
- Не скажите, Ваше величество, враги кругом, только оглянитесь!
Королиссимус оглянулся и увидел кучу трясущихся жрецов. Ну какие они враги? Они как малые дети, без меня, как без рук. Но жрец говорил абстрактно. А жители Верхней Земли - не враги? Наверх нас не пускают, врут, что и самим есть-пить нечего и дышать нечем. А у нас солнце из полистирола и воды нет. Несправедливость! Ее надо ликвидировать! И народ нас поддержит, если объяснить ему, где собака зарыта, и мы направим его гнев в другое русло.
- Но когда ему объяснять, где враг? - задохнулся Королиссимус, захваченный идеей. И даже рев толпы внизу стал казаться не таким страшным..- Они уже двери высаживют!
- А и не надо ничего объяснять! 
Толпа готовилась к штурму дворца, перестраивались ряды, подвозились боеприпасы и в это время из всех динамиков всех приемников раздался взволнованный голос Королиссимуса:
- Братья и сестры! Для нашей родины настал тяжелый час! Над ней сгустились злые черные тучи. Сегодня ночью, ровно в четыре часа, вероломно, без объявления войны на нас напал злобный и грозный враг! На границе нашего королевства идут страшные бои. Есть жертвы и разрушения. В соответствии со своим указом, объявляю военное положение. Каждый, кто нарушит его режим, будет расстрелян на месте. Все, как один, встанем на защиту нашего отечества, наших священных рубежей, данных нам предками! Победа будет за нами, товарищи!
Где-то далеко раздался стальной гул танков, гул шел со всех сторон, он приближался все ближе и испуганная вестью толпа стала понемногу рассеиваться, а к тому времени, когда на площадь въехали танки, она была совсем пуста. У военкоматов образовались очереди из желающих встать на защиту родины.
- Уф, - сказал Королиссимус, стирая пот со лба. - Дело сделано! Это ты ловко придумал, жрец, с войной! Война это тебе не в бирюльки играть, война это - ого-го! Никто не хотел умирать, ясное дело. С фантазией ты человек, хвалю.
- Ваше Величество, разрешите мне возглавить наступление? - вскочил тот, вытягиваясь во фрунт. - Я вас не подведу.
    - Куда это ты? - удивился Королиссимус.
    - На фронт, бить врага! Вы же сами призвали к защите наши священных рубежей. Армия готова выступить и отбить врага.
     Королиссимус был удивлен:
     - Так на нас ведь никто не нападал...
     - Никак нет, напали, вот и коллеги свидетели. Да, товарища, - обратился он к жерацам. - Напали на нас враги?
     Все дружно подтвердили: конечно напали, мы все это слышали по радио! Гнусный, коварный враг топчет нашу землю! Мы все готовы, как один встать на ее защиту! Разрешите и нам на фронт?
    - Не понял юмора! - зазвенел фуражкой Королиссимус, он ее снял, чтобы вытереть пот, обильно выступивший на лбу. - Вы меня разыгрываете, что ли? Что-то тут не чисто!
   - Ваше величество, слово не воробей! Сказав "а", надо говорить "бэ".
   - Ну, "бэ" и что? Почему это "бэ"?
   - Потому что это - операция "Бэ"! Отличная идея! Разрешите исполнять приказ, армия уже на марше! Ваше величество, я не я, если вечером не доложу вам о полной и окончательной победе.
   - Да над кем победа-то? - Королиссимус ничего не мог понять.
   - Над злобным и грозным врагом!    
   - Да ладно, - махнул рукой Королиссимус, понимая, что ему не переспорить жреца, закусившего удила войны, - побеждай, коль охота. Иди, воюй. И эта, береги честь смолоду.
   - Так точно, - воскликнул жрец, сверкая глазами. - Или грудь в крестах или голова в кустах. Победа будет за вами, Ваше Величество!
    И пулей вылетел из Тронного зала.
   
      9.
    - Какой дурак, точно - извращенец, - думал Королиссимус, сбегая по ступенькам в подвал к своим сундукам с деньгами. Какая победа, какая армия, если все деньги, - чуть ли не до последней копеечки, которые должны были идти на армию, в его сундуках? Но что будет, если мы проиграем? Мама дорогая! Ворвутся, опустошат мои сундуки, все мои машины растащат на детали, бассейн выпьют! Конец ему, надо бежать, спасаться! Спасаться и как можно скорее! Что-то в его мыслях прерывалось, терялось, но что? Так, он стал загибать пальцы. Сундуки? На месте. Бассейн? Да черт с ним бассейном, его с собой не утащишь. Машины? Какие прекрасные у него машины и как их много. Тоже не увезешь, вздохнул Королиссимус, едва не плача. Разве что парочку колёс. Вроде всё, вздохнул Королиссимус, больше ничего ценного, ничего он не нажил за свою долгую жизнь, что бы не говорили про него враги. Ничего ценного? Как, а дочка!!!
      Но где дочка, она куда делась? Его главное сокровище, ради неё он копил деньги, держал в страхе свой народ и вешал поэтов - все ради ее будущего! Но она его совершенно не понимает, живёт своей жизнью. Надо готовиться к эвакуации, а её где-то носит! Где, где, а то он не знает - где! Голову потеряла с поэтом, это ему доложил Жрец Общей Безопасности, тот выяснил, что оба прячутся в космолёте, от корабля у неё ключи. Позабавилась с этим Паулюсом и хватит! Пора в дорогу, надо спасаться! Он заспешил и вдруг его как ошпарила мысль, - а если всему назло мы возьмем и победим? Случайно, например. Мало ли чего. Когда за родину, за родную землю, народ на всё готов, прав жрец. Голыми руками разорвут самого грозного врага, а если его нет, то создадут и тоже разорвут. Это нормально, это по-нашему.
     - А я в этот момент сбегу. И всё тут достанется этим гадам-жрецам? Этим иждевенцам, которые сидят на шее народа и моей тоже? И бассейн, и машины мои, и дворец - всё будет их!
      Он оглянулся, услышав легкий шум и за поворотом тоннеля мелькнула чья-то тень. Он посетил фонариком: эй, кто там? Из тени вышел Жрец Общей Безопасности, поклонился.
     - Следишь за мной?
     - Никак нет, Ваше Величество, просто обеспечиваю вашу безопасность!
     - А кого мне бояться, никого ведь нет. Все на войну ушли. Погибать за родину.
      И вдруг услышал такое, что застыл на месте, как пришпиленная бабочка.
    - Старая жаба! К сундучкам своим направился? Денежки спасать? Не видать тебе твоих сокровищ.
       Королиссимус стал озирался - откуда это с ним говорит и кто набрался дикой наглости, сказать ему такое? И никого не увидел. Вероятно, слуховые галлюцинации. Ты представляешь, какую ерунду я услышал, хотел сказать он жрецу и вдруг увидел перед глазами ствол "Альхена" 17-го калибра.
       - Одиноков промазал, а я не промажу. Давай ключи от сундуков.
       - Не понял, - растерялся Королиссимус. - Ты это мне? Э-э, жрец, ты не охренел случайно?
       - Ключи мне, быстро! - жрец щелкнул затвором. - Пуля этого калибра сносит башку сразу, мучиться не будешь. Выбирай, старая жаба - деньги или жизнь?
        Королиссимус со звоном всплеснул руками:
       - Да вы как сговорились все - старая жаба, старая жаба! Почему старая, во-первых? А во-вторых...
       - Заткнись, старый осёл! Ключи! Считаю до трёх!
       - Предатель ты, жрец! Не раскусил я тебя сразу, пригрел змею на груди. А хочешь, я тебе отдам часть сундуков, просто так, по-товарищески? Ну зачем тебе все, там этих сундуков до чёрта, от пола до потолка. Тебе жизни не хватит эти деньги потратить. Там миллиарды! Часть тебе, часть мне. По рукам? Сейчас вызовем охрану и перетащим всё в мой космолёт. Пусть эти неблагодарные тут остаются, дышат газами и жрут крысиные лапки.
       - Обманешь, - поморщился жрец, - я тебе не верю. Давай сюда ключи!
       - Да на, забери! - Коронавирус швырнул связку на каменный пол. Жрец нагнулся, поднять и тут же получил сильный удар ногой в грудь. Он повалился на бок, но револьвер из рук не выпустил и выстрелил. Пуля пропела над ухом Королиссимуса. Он кинулся бежать зигзагами по гулкому тоннелю, звеня медалями, падая и вставая снова и снова падая, когда слышал за спиной грохот выстрела. Жрец бежал следом, садя пулю за пулей. Десятки пуль отскочили от спины Королиссимуса, оторвав десятка два медалей и орденов с корнем. Наконец, две попали в тело Королиссимуса, когда он был уже на крепостной стене. Он прислонился, передохнуть и очередная пуля развалила его череп. Тело его перегнулось через стену и со звоном полетело в ров, наполненный водой и прямо в белоснежные плантации кувшинок. Цветы разошлись над упавшим в воду Королиссимусом и снова сомкнулись над его могилой. 
       Жрец сунул револьвер в карман и свиснул в три пальца. Тут же образовались двое. Ключи от сундуков на полу в тоннеле. Сундуки грузите в космолёт. Только осторожней, у мальчишки револьвер, не подставьте голову в последний момент. Убейте его незаметно. Да и принцессу тоже. Вечером отбываем. И, посвистывая, двинулся в кабинет Королиссимуса, изымать из сейфа драгоценности и золотишко.         
      
     10.
      Хроники боевых действий:
      «…17-й Королевский корпус имени Королиссимуса, развернув маршевые колонны, вышел на оперативный простор, уничтожил батальон врагов и сам был повержен в считанные минуты. Лазерные установки Верхней Земли изрезали 22 тысячи солдат войск внутрян, как капусту. Над полем боя долго стоял запах жареного мяса и слышались крики и стоны.
       69-й Образцово-показательный полк имени Подземного Рая, полёг, едва колонны развернули белые шелковые знамёна и вышли на марш. Всё пространство возле Главной Дыры было завалено обезображенными человеческими телами. Был уничтожен до единого человека и 130-й мотострелковый дивизион имени Совета Жрецов. Лучи лазера били с вышек у главного входа во Внутренний Рай. Вышки установили сто лет назад, когда подземные жители, ошалев от нехватки воздуха и еды, сделали первую попытку выйти наружу.
       27-й секретный батальон спецназа Корпуса Общей Безопасности, проделав шурф в километре от Главной Дыры, зашёл в тыл лазерному дивизиону Объединённых войск Верхней Земли и забросал гранатами со слезоточивым газом экипажи вышек. В ход были пущены ножи и пистолеты и сто тридцать два ракетчика отправились к праотцам. Спецназ развернул лазеры против Объединённой Флотилии Верхней Земли и за короткий срок на дно океана ушли 7 вражеских крейсеров - «Револверс», «Даймонд», «Васко де Гама», «Каролина», «Либава», «Темза» и «Фройндшафт», два вертолётоносца «Эскуриал» и «Эсперанца» со всеми моряками и три десантных баржи с бортовыми номерами 787, 987, 772. Их просто разрезало на части тонким злым лучом.
       В ответ на эту атаку с острова Готланд в Балтийском море командование Верхней Земли подняло в небо 150 бомбардировщиков «Торнадо» и «Аякс», оснащённых лазерными прицелами и самонаводящимися ракетами; смелые лазутчики вместе с вышками были перемолоты в фарш, не успев даже открыть ртов.
       Тем временам, воспользовавшись замешательством противника, в атаку под бой тяжелых барабанов из толстой крысиной кожи двинулся стройными рядами 28-й Образцовый пехотно-десантный полк имени принцессы Виктории, гвардия Внутреннего Рая, в основном незаконнорожденные дети монарха.  Чёрные мундиры, голубые каски, белые, начищенные до блеска сапоги и шёлковый нашейный платок цвета глаз принцессы Виктории; она шефствовала над гвардией и та, обожая её, хранила портреты принцессы в нагрудных карманах мундиров. Полк уничтожил все ракетные установки Верхней Земли и приближался на броненосных амфибиях по каналам к ее седой столице - Москве. И там, видя, что враг у порога, приняли смелое решение - закачать в Землю газ и перетравить Армию нашествия до последнего солдата.
       Но – перестарались русские, дали газа больше, чем надо и Земля лопнула, как воздушный шарик! Пухла, пухла и в один прекрасный момент – р-раз и треснула с адским грохотом по швам!
       Последнее, что зафиксировал Жрец Общей Безопасности, выглядывая на шум из окна кабинета Королиссимуса, - его карманы были забиты драгоценностями, руки заняты золотыми толстыми цепями и бриллиантовыми диадемами - был огромный белый фюзеляж космолёта с эмблемой в виде ковша Красного Экскаватора, который вылетал с грохотом из чрева земли через Большой Экспортный Тоннель, а в иллюминаторе – два испуганных лица - какого-то парня и девушки, очень похожей на принцессу. Да какой похожей, если это сама принцесса, дочка Королиссимуса!
       Вот зараза, спаслись, подумал с черной завистью жрец и провалился в тартарары навсегда.
 
      10.
     ...Принцесса и последний поэт Внутреннего Рая летели в космолёте, ничего не замечая. Обвили друга руками и их губы слились в жарком поцелуе. Он срывал с неё одежды в поисках заветной дырочки между её ножек, а она с него, чтобы ласкать то, что нахально лезло из его штанов. Они не смотрели в иллюминатор и не видели, что от Земли не осталось ничего, лишь пыль и не представляя, что из миллиардов людей, населявших планету когда-то, осталось только их двое. Космолёт же летел и летел, прорезая просторы Вселенной под их сладострастные крики и стоны, и в его чреве зачинали новые Адам и Ева иную, лучшую жизнь.
     Космолет нёсся вперед среди останков человечества! Весь космос был в осколках цивилизации и если бы наша парочка в этот момент не занималась тем. чем занималась, они увидели бы в иллюминаторе много интересного – вот летит со свистом фрагмент Останкинской башни, а вот плитка мозаичная от Эрмитажа, камни от башни Пизанской, а эта железная хитросплетенная конструкция от Эйфелевой, звезда летит рубиновая с башни Московского Кремля, фрагменты пирамиды Хеопса и голова от Сфинкса рядом, вот перила от моста через Темзу, тут же зубцы от кремлевской стены Пскова, колонна театра парижской Оперы и фрагмент росписи его потолка руки художника из Витебска Марка Шагала, искусственный член, выполненный с большой похожестью на настоящий, кусок каменной руки Христа из Рио-де-Жанейро, тут же пустые банки от кока-колы, и ящики с водкой Смирнофф,  фрагменты чьей-то парадной формы с орденами, большой фрагмент двери дачи с Рублевки или дома в Вегасе вместе со всем барахлом, которое там годами копилось и пылилось: старый велосипед без колёс, тазы, лыжи без креплений, дырявые баки для белья, пустые бутылки, банки, спущенные ржавые колёса от «жигулей», стремянки без ступенек, промасленные тряпки, газеты, ящики, ведра, баки, сгнивший скворечник, внутри которого на бумаге лежит мумия давно засохшей галки...
Но нашим героям не до этого, они заняты важным дело - продолжением рода человеческого.
Пройдёт ли человечество тот же путь – от Эдема и от искушения нового Адама к изгнанию из нового рая, от Всемирного потопа, Вавилонской башни и Исхода до Холокоста, убьёт ли новый Каин нового Авеля и скажет: «Разве я сторож брату моему?», обагрится ли кровью новая дорога человечества или это будет светлая дорога к счастью? Никто не знает. Такая вот штука коварная, эта любовь! Не случись того, что случилось, все бы к хренам погибли на планете Земля и остались бы от нее одни воспоминания.

Да здравствует, поэтому, любовь! Аминь!..

1978 г.