- До завтра! – прошептала ей во след Саша – До завтра… Каким-то оно будет это самое завтра? Ой, мамочки мои родненькие! – запричитала она вдруг в голос - И во что же это я вляпалась-то? Ой, да за что же мне всё это?
Слёзы градом катились из огромных карих глаз очень симпатичной, стройной, невысокого роста девушки, на которую невозможно было бы не обратить внимание и в толпе, но она их абсолютно не замечала. Почему-то совсем не верилось в то, что всё как-то обойдётся. Наоборот, Люськин оптимизм не только не успокаивал, а почему-то ещё больше настораживал, усиливал чуть ли не панику… Она ещё сама до конца не понимала, что пугало больше: сам факт того, что оказалась здесь, или излишне напускная весёлость Воропаевой.
А Людмила между тем стояла чуть ли не по стойке «смирно» перед командиром корабля и объясняла ему почему именно этой землянке с её стороны было уделено столько времени и внимания, и почему та не находится вместе с остальными пленными в отведённом для них боксе. Но ни один приведённый ею аргумент, похоже, не устраивал ни его, ни двух его товарищей, присутствующих при разговоре. Впрочем, понять их реакцию Воропаевой не представлялось возможным хотя бы потому, что лица пришельцев были абсолютно лишены какой бы то ни было мимики, а ровный, несколько приглушённый тембр голосов заставлял напрягать слух по максимуму. Слишком правильная речь, обращённая даже не к ней, а к многочисленным экранам мониторов, поскольку ни один из них так и не повернулся к ней лицом, не могла не вызвать раздражения уже потому, что получалось так, что она разговаривала с их затылками, что не могло не обижать…
- Ну, хорошо… - наконец произнёс один из них – Мы тебя услышали… Можешь идти… В конце концов, если твоя игрушка станет какой-либо помехой, то её всегда можно будет использовать на общих, так сказать, началах, не правда ли? Ты предупредила её об особых зонах, где она сможет ускользать от нашего более пристального к ней внимания? Советую не лгать!
- Да! Я сказала ей о них! – не стала отпираться Людмила.
- Молодец… - вздохнул командир – Ненавижу враньё! Ладно, ступай, но прежде, чем отправишься отдыхать, проверь, как там остальные… Сколько их на этот раз?
- Четырнадцать! Две девушки и двенадцать парней! Могу я их накормить чем-то?
- Люси… Это ваша зона деятельности и ответственности, пора бы уже привыкнуть не задавать глупых вопросов! Пищевые автоматы в том крыле в вашем распоряжении. Утром, после медосмотра, можете показать своей Алекси в каких условиях живут остальные – пусть проникается благодарностью за свой особый статус… Ступайте же, сколько можно вам это говорить?
Кивнув головой, Люська поспешила покинуть комнату, и медленно побрела знакомым коридором к отсеку, где содержалась очередная партия пленных землян, часть из которых была захвачена при её непосредственном участии.
Идея забрать с собой Лигостаеву возникла спонтанно: вдруг стало так одиноко среди этих… так тошно, что хоть волком вой… Очень чувствительный к любым переменам в её настроении Анри сразу же обратил внимание на это и подступил с расспросами. Собственно говоря, само решение могло считаться именно его, а не её, поскольку именно он однажды высказал вслух:
- А почему бы тебе не пригласить сюда кого-то из тех, кто был бы приятен в общении, но только не мужчину – соперников не потерплю!
- Да, ну тебя… кто может сравниться с тобой? Слушай, а можно?
- Треду это вряд ли понравится, но я смогу его уговорить потерпеть лишнего человека на борту, при условии, что она не будет часто попадаться ему на пути.
- Ну, за этим я уж пригляжу! – обрадованно воскликнула Люси – Ой, как здорово! Будет хоть с кем-то поговорить!
- Тебе, значит, меня недостаточно, да? – надул обиженно губы Анри.
- Глупый! Тебя даже больше, чем достаточно, но ты же всегда так занят, а я большую часть времени одна и одна… С пленниками… к ним я не хочу привязываться, потому что знаю о том, что им не долго здесь оставаться, да и они, почти всегда, обвиняют именно меня в том, что оказались здесь, так что…
Так что, Санька сама того не зная, оказалась как бы личной наградой Воропаевой, подарком, лишённым собственного мнения на этот счёт, спутницей ренегатки за многолетнее сотрудничество… С кем? А вот этого Людмила и на самом деле не знала… С представителями внеземной цивилизации, совсем-совсем иных миров… Восемь лет… Да, нет! Какие там восемь? Десять! Десять лет она уже среди них… В первый раз провела здесь всего несколько дней, а потом они почему-то вновь вернулись и забрали её, но уже как бы и не одну, в положении… Хотя ни внешне, да и внутренне тоже вроде бы никаких изменений ещё не было, но они точно знали – есть!
А, может быть, всему виной любовь, так неожиданно вспыхнувшая ещё тогда, в первое её посещение? Любовь к одному из пилотов, а, может, и не пилотов… Даже по прошествии стольких лет её так и не посвятили в то, кто есть кто на корабле, откуда они прибыли, как называется их родная планета и как долго собираются кружить вокруг Земли, а, главное, с какой целью? Потом она, конечно, поняла, что командиром все признают Треда, но так ли оно на самом деле? А, впрочем, какая разница?
Во второй раз Людмила «безвылазно» находилась на борту почти четыре года, сожительствуя с Анри, дважды рожала… Но вот был ли он отцом её детей со сто процентной уверенностью ответить бы не смогла, как не знала и того, что стало с малышами после. Единственное, что ей удалось узнать (случайно!), что все шестеро ею рождённых были девочками и то, что это очень высоко оценивалось почему-то.
Несомненным «везением», если можно так выразиться, Людмила считала и продолжает считать, что пришельцы были людьми, почти такими же, как и она сама, а не какими-нибудь амёбами или иными представителями животного мира. Нет, эти были даже больше, чем просто люди. И хотя женщин на борту не имелось, но мужчины все как на подбор рослые, красивые, мужественные, единственным недостатком которых, на её взгляд, можно было бы считать полное отсутствие юмора и общительности. Со слов Анри, они и между собой не очень-то контачили – только в рамках необходимого для выполнения поставленной их руководством конкретной для этого борта задачи.
Секс с нею, особенно на первых порах, для Анри являлся одним из методов обольщения с целью получения добровольного согласия на долговременное сотрудничество с ними. Именно - добровольное, а не по принуждению. Почему-то это было непременным условием. Ах, если бы она поняла это сразу! Хотя… Откажись она выполнять то, что было вменено в обязанность: рождение как минимум десятерых детей плюс работа с вновь поступавшим «материалом», как они называли похищаемых землян, неизвестно что было бы с нею самой сейчас… да и, вообще, была бы она? Скорее всего – нет! Жалости и сострадания эти парни были лишены точно также, как и чувства юмора… Хотя, вполне вероятно и допустимо, что в кругу своих семей они бы вели себя совершенно иначе, но здесь, в командировке, никаких сантиментов и никаких поблажек кому бы то ни было… Да и когда им? Всего четыре человека на такой огромный корабль плюс десяток роботов-андроидов… Только успевай поворачиваться… Вот почему (по её версии) возникла потребность в добровольных помощниках, одним из которых и стала она, Людмила Воропаева, воспылавшая нешуточной любовью к красавчику Анри, как назвала сама, будучи не в состоянии произнести его имя на том языке, на котором общались между собой пришельцы. Сколько всего агентов, разбросанных по Земле, Люде известно не было, а вот на борту, кроме неё, их находилось ещё четверо: двое присматривали за детьми ясельного возраста, а двое уже за более старшими, порядка шести лет.
Страшное место этот детский отсек, жуткое… Младшая группа ещё так сяк, а вот старшая… Люся лишь единожды заглянув туда любопытства ради, впредь уже никогда не повторяла своих попыток… Детки… Все почему-то на одно лицо… словно клон… Но пугало не столько это, сколько их взгляд… глаза, лишённые белков и зрачков, чёрные, огромные, в обрамлении пушистых длинных ресниц, завораживающе-красивые и тем более пугающие… Они словно пронизывали невидимыми лучами всю сущность того, на кого были устремлены, заставляя скукоживаться волю и желание им сопротивляться… Подавляли, подчиняли, уничтожали… Боже избавь встать на пути у этих «деток»… Да уж, повезло Стешке ухаживать за ними, нечего сказать… Наверное не случайно она, её ровесница, за этот десяток лет превратилась в страшную чуть ли не ведьму, глубокую, морщинистую старуху… А будет знать, как переходить ей «дорогу»… Подруга называется…