Остановив машину в проулке напротив мусорных баков в тени улицы между фонарями так, что разглядеть силуэт его черного катафалка можно было с трудом, Падре заглушил двигатель.
- Ну что, пошли? – спросила девушка, растянув в невинной улыбке свои ярко накрашенные пухлые губы, оголив желтоватые от большого количества выкуриваемых в день сигарет зубы.
- Или ты уже передумал, святой отец? Боишься, что кто-то узнает о твоих маленьких слабостях? - теперь уже с немного язвительной усмешкой добавила она. - Не бойся, здесь в это время суток никто и носа не высунет. В этих кварталах жизнь замирает с закатом, и оживает только с восходом солнца.
Они вышли из машины, перешли через дорогу и вошли в какую-то обшарканную дверь, исписанную местными подростками различными матерными словами. За дверью была узкая лестница ведущая наверх мимо таких же старых и потертых дверей, которые никогда не откроют в темное время суток, как бы ты ни звал на помощь, умирая на их пороге от потери крови, из-за очередного торчка, решившего ограбить тебя во время очередной ломки и готового на все ради дозы. Даже пырнуть тебя отверткой и забрать хотя бы телефон, если вдруг у тебя оказалось слишком мало наличных.
Молча поднявшись на второй этаж, остановились у двери под номером 4. Она достала из сумочки ключ, вставила в замок и со скрипом отворила дверь. Оказавшись в маленькой прокуренной и грязной комнате с желтыми обоями и тошнотворным запахом из смеси сигарет, алкоголя, блевотины и секса, она включила свет. В углу напротив окна стояла не убранная кровать, рядом маленький столик с набитой до краев окурками пепельницей, напротив кровати стоял стул. Еще каких-то пол часа назад она обслуживала здесь предыдущего клиента – толстого и пьяного ирландца, у которого так и не встал то ли из-за перепитого состояния, то ли у него в принципе проблемы с потенцией. Но это ее волновало в последнюю очередь. Тем более, что в итоге его стошнило прямо на пол, за что она забрала все деньги из его кошелька, прежде чем выгнать эту жирную задницу, приведя на скорую руку пол в порядок, и снова отправиться на улицу в поисках новых покупателей ее тела.
- С чего ты хочешь начать, святой отец?, - спросила она, игриво расстегивая свою и без того мало что прикрывавшую кофточку, и закрывая за собой дверь.
Падре мне говоря ни слова сел на старый и потертый стул, дав понять, чтобы она опустилась перед ним на колени между его ног. Раздвинув его черную, и судя по запаху давно не стиранную рясу, она медленно расстегнула ширинку на его синих и таких же, давно требующих хорошей стирки, джинсах, и достала его член. О, сколько она их видела за свою карьеру на углу * и * улиц. Огромные и мощные с пульсирующими венами во всю, как ей казалось, тридцатисантиметровую длину, как в классических порно фильмах, до тоненьких и кривых, с косящимися то вправо, то влево головками. А уж сколько она перепробовала вкусов спермы! По ней она могла сказать что ел ее клиент сегодня на ужин и как же при этом она ненавидела этих любителей буррито и прочей острой и не дай Бог чесночно-луковой фастфудовой бурды, которую люди пичкают себя за пять долларов в ближайшей забегаловке. Другое дело когда попадались сладкоежки, тогда эта горячая густая жидкость приобретала слегка сладковатый вкус, что хотя бы не вызывало рвотного рефлекса.
У него он не казался каких-то внушительных размеров. Обычный обмякший не подозревавший о скором возбуждении, она взяла его в рот, и он в тот же момент как-будто вырос, надулся и стал таким твердым и пульсирующем.
«А падре давно не занимался сексом!», подумала она, начиная медленно и плавно опускать голову вниз.
Ритмично двигая головой, глубоко заглатывая его член, издавался такой сладко причмокивающий звук, как-будто она слизывала мороженное, тающее на головке его члена и стекающее по всей его длине. Работая на улице не первый год, она знает, что нравится мужчинам.
Падре смотрел вверх на лампу, висящую на потолке в этой полупустой и мрачной комнате, видавшей ни одну сотню оргазмов, за стандартную таксу в одну сотню баксов. Его руки были на ее голове. Зарывшись пальцами в ее густых темных волосах, он периодически сжимал их все больше и больше ловя приливы, и уже был готов к тому, чтобы наполнить ее рот своей семенной жидкостью.
- Сказываю вам, - неожиданно заговорил он каким-то монотонным голосом, будто начал читать проповедь - что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.
Девушка не придала этим словам никакого внимания. Каких только чокнутых у нее не бывало, что только они не выкрикивали в порыве экстаза. То популистские лозунги о повышении пенсии от какого-то политика, то напевание отрывка из оперы от какого-то офисного клерка, то ругань на свою бывшую жену, что она так не может и лучше бы училась этому у меня. За свою работу она столько всего наслушалась во время оргазмов своих клиентов, что если ваш молодой человек выкрикивает какие-то грязные словечки на подобие «Да, сучка!» или «Давай еще, моя маленькая шлюшка!», поверьте – это еще цветочки.
В это время Падре медленно убрал правую руку с ее головы и достал из-за спины свое ружье, закатывая глаза от удовольствия и предвкушая скорый оргазм. На его лбу стали проступать капельки пота:
- Похоть же, зачав, рождает грех, - сказал он, приставив ружье к ее виску, - а сделанный грех рождает смерть.
В этот момент он нажал на курок, раздался звук выстрела и голова ее разлетелась вдребезги, окропив все вокруг густой смесью из крови со спермой. Ее тело, стоявшее на коленях, и оказавшееся без головы медленно упало на бок. Падре медленно провел взглядом по комнате, оглядев забрызганные стены и пол, спокойно достал из кармана белый шелковый платок, вытер им свой член и застегнул ширинку. Аккуратно встав и брезгливо перешагнув через ее тело, он обернулся и добавил:
- Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты и выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже.
Выйдя из комнаты и спустившись по лестнице, Падре вышел на улицу, на которой уже моросил мелкий дождь, и пошел спокойным шагом к своей машине. Сев в нее, он достал сигарету, взял в подлокотнике зажигалку и прикурив ее повернул ключ в замке зажигания. Двигатель зарокотал привычным низким басом, включилось радио, зазвучал припев песни Эми Уайнхаус Back to black. Он нажал педаль газа, свернул на улицу *, и проехав на красный свет умчал по пустой улице в направлении своей церкви.