Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
341. Предпраздничный день. 28 июля 1973 года.
Сводка погоды: Граница Северного и Балтийского морей. Пролив Скагеррак. Якорная стоянка у мыса Скаген (Дания). БПК "Свирепый". Суббота, 27 июля 1973 года, Дневная температура: мин.: 17.0°C, средняя: плюс 20.1°C тепла, макс.: плюс 24.0°C тепла, без осадков. Восход солнца – 04:04, заход солнца – 20:43 (GMT+1), г. Скаген (Дания). Влажность 85%, Давление 755 мм. рт. ст. Скорость ветра - 4 м/с.
Утром в субботу 28 июля 1973 года БПК "Свирепый" снялся с якоря на якорной стоянке в проливе Скагеррак, расположенной напротив двух куполов Скагенской радиолокационной станции ВМС Дании, обогнул с севера мыс Гренен и вернулся на свою прежнюю якорную стоянку напротив городка-порта Скаген, в компанию многих судов, стоящих в гладкой, как стекло, акватории международной якорной стоянки у мыса Скаген (Дания). Дело в том, что от вчерашнего дождя, ветра и ветрового волнения из Северного моря не осталось и следа. Поверхность пролива Каттегат за мысом Гренен была чистая, гладкая, ровная и только пологая медленная зыбь качала наш БПК "Свирепый" и множество катеров, яхт и сейнеров датчан и их гостей, которые наслаждались безопасной курортной приморской погодой.
БПК "Свирепый" опять отдал левый якорь (правый мы отдавали на предыдущей якорной стоянке) и теперь эта процедура была привычной, обычной, простой и понятной всем и каждому. Экипаж корабля был в самом лучшем предпраздничном настроении, тревог особых не было, потому что вокруг нас было чистое мирное небо без "вражеских" самолётов и шпионских судов. Так нам показалось, когда в 10:00 мы очутились на прежнем "курортном" месте якорной стоянки у мыса Скаген. После напряжённого дня бункеровки с танкером СМТ "Шексна", который после нас ушёл дальше в Северное море и Атлантику, нам казалось, что здесь, в тихой акватории южной якорной стоянки у мыса Скаген, мы уже как "дома"...
Штиль и практическое безветрие (что такое 4 м/с в открытом море?.. так, приятное дуновение! - автор) помогли мне быстрее оформить праздничные плакаты, стенгазету и два стенда ко Дню ВМФ СССР. Днём я был свободен от вахты визуального разведчика, так как никто к нам близко не прилетал и не подходил, поэтому я усиленно печатал фотографии вчерашнего дня с бункеровки, а заодно, фотографии моего второго 10-дневного отпуска с выездом на родину. Наконец-то я получил все фотографии и мог оформить соответствующие страницы в моём первом томе моего ДМБовского фотоальбома...
Вот фотография встречи личного состава экипажа корабля с кандидатом в депутаты местного Совета депутатов трудящихся (первая женщина на корабле). Вот знаменитая фотография посиделок моряков на баке, когда я играю и пою годкам песни и даже наш санитар и медбрат Боря Красильников мне подпевает. Вот моя фотография в парадной отпускной форме перед отъездом в отпуск к родителям в город Суворов. Вот первый день, когда я в гражданской одежде моего старшего брата (из школьной одежды я вырос) встретился на улице города Суворова со школьными друзьями: Вовкой Корнеевым и его невестой Ниной, Верочкой Сергашовой и её подружкой Ниночкой, с моим школьным другом и товарищем Славкой Юнициным и нашим школьным красавцем и молодцом Шуриком Каргиным... Все фотографии навевали такой букет воспоминаний, ощущений и чувств, что я чувствовал себя человеком-праздником, счастливым, радостным, довольным "донельзя"...
На следующей фотографии мы, папа, мама и я, сфотографировались в нашем саду на фоне знаменитых суворовских вишен. Я обнимал маму и папу за плечи, но чувствовал тогда, что между ними напряжённость (папа стоял со скрещёнными руками на груди и сопел носом - автор). Я тогда попытался сфотографировать папу и маму одних вдвоём, но кадр не получился. Вот почему я настоял и на следующий день мы втроём сходили в фотоателье дома быта и сфотографировались на память. Фотограф тогда сделал два снимка: на одном мои родители были очень серьёзными, напряжёнными, а на другом - папа выглядел бравым молодцом, а мама улыбалась своей знаменитой улыбкой сестры милосердия.
Следующим кадром моей личной фотолетописи флотской службы был снимок, который сделал мой джруг Славка Юницин в ту минуту, когда мы ожидали прихода к нам домой моих школьных товарищей на дружеское застолье по поводу моего приезда в отпуск. Мы уже накрыли круглый стол в большой комнает, выставили угощение, вино, закуски, всё приготовили, а ребят не было... Вот тогда я тоже "напрягся" и этот "напряг" вдруг помог моим папе и маме союзно меня успокаивать, отвлечься от тягостных дум по поводу судьбы моего старшего брата Юры, который в этот момент в далёком Севастополе второй раз за свою жизнь разводился и в третий раз, "по новой", женился...
Затем я превеликой радостью вклеил в ДМБовский альбом "живые" весёлые и жизнерадостные фотографии нашего гуляния школьной компанией по городскому парку культуры и отдыха. Вот большой портрет озорной и кокетливой Нины - невесты Вовки Корнеева. Вот Нина бросается грудью на наши с Вовкой сцепленные руки, чтобы "разбить" наше наметившееся ревнивое состязание за внимание этой шалуньи... Вот Верочка Сергашова прислонилась спиной к берёзке, которая с первого класса была "её деревом". Вот рыцарь без страха и упрёка Вячеслав Михайлович Юницин идёт с фанерным игрушечным автоматом "Скорпион", который я делал в детстве и играет им. Вот я в обнимку с Ниночкой и Верочкой, а вто Ниночка и Верочка (две неразлучные подружки) шалят и пристают к красавчику и жениху Вовке Корнееву, а в это время его невеста шаловливо смотрит на меня искоса, а сама всё прижимает и прижимает мой локоть к свой твёрдой и жаркой грудке...
А вот и я сам, грущу возле той самой берёзы на лесопарковой поляне, где стояла когда-то большая скоростная карусель, на которой мы катались всем классом и я оказался впереди сиденья Вали Архиповой и мне пришлось успокаивать её и помогать справиться с головокружением. Тогда все сидевшие в маленьких сиденьях карусели, подвешенных на длинных цепочках к верхнему кругу, кричали, веселились, орали, а Валя Архипова вдруг сникла, расслабилась и начала сползать с сиденья уже на третьем-четвёртом круге. Её подруга Зоя Конькова, бывшая позади сиденья Валентины, попыталась раскачаться и достать до неё, чтобы предотвратить выпадение Вали, но у неё ничего не получилось. Тогда Зоя начала кричать, просить, чтобы карусель остановили... Я обернулся назад, увидел, что Валя потеряла сознание, рванулся вместе с сиденьем, в несколько "качков" руками и торсом заставил своё сиденье на цепях приблизиться к сиденью Валентины, зацепил её ногой, потом руками, потом вообще обхватил больно ногами её сиденье, схватил руками за поручни и... сильно дунул в лицо Валентине...
Карусель, за это время набравшая максимальные обороты, сначала прекратила ускорение, потом начала потихоньку останавливаться. Валя очнулась, её глаза вновь округлились, она судорожно вцепилась в поручни из труб, потом в панике потянулась ко мне через цепочку, ограждающую её на талии, а я сказал-приказал ей, чтобы она смотрела не по сторонам, а мне в глаза не отрываясь... Механик карусели орал и требовал, чтобы я отцепился от сиденья Валентины и не нарушал равновесия карусели, наши ребята и девчонки орали и матерились, грозя карами механику за то, что он не сразу остановил карусель, а мы с Валентиной всё смотрели и смотрели друг другу в глаза и я видел, что она уже не боится, а приходит в своё обычное иронично-властное состояние.
Тогда в парке мы всем классом отметили спасение Вали Архиповой от выпадения со скоростной карусели пивом, а механик меня догнал и потребовал назвать свою фамилию, имя и номер школы, в которой мы учились. Потом этот "механик", от которого разило водкой, пивом, табаком и потом бегал между деревьями, а за ним весело, с одобрения отдыхающих в парке, остервенело метались наши и чужие ребята, потому что этот "механик" был грубиян, матершинник, хам и гад...
А вот на фото все три наших "грации" (Нина, Вера и её подруга Ниночка), которым мы, Славка Юницин, Шурик Каргин и я, в стихах школьной программы признавались во влюблённости... Так мы гуляли в парке до вечера и вот крайняя фотография на исходе дня, когда уже почти нельзя было фотографировать... Все мои гости на гребне насыпи на фоне вечернего неба и ажурных верхушек крон берёз... Словно ангелы небесные... Мы так не хотели расставаться друг с другом тогда!..
Напоследок я уговорил Верочку Сергашову сфотографироваться и гарантировал ей, что у меня получится самый её лучший фотопортрет. Так оно и оказалось. Верочка считала себя не фотогеничной, но я нашёл тот момент и то положение лица, при котором распахнулось всё её личное естество... Я намеренно позвал её со спины, Вера живо обернулась и я "поймал" её естественное выражение лица и взгляд: слегка удивлённый, любопытный, настороженный и в то же время самоуверенный, открытый, искренний. У Верочки были пухлые щёчки, выразительные губы, крупные локоны чёлки и причёски, но она была небольшого росточка и считала себя не красавицей, хотя, например, Валя Архипова была не выше её ростом. Ниночка, подружка Веры, была ещё ниже и уж совсем хрупкой, а потому, застенчивой...
Я назвал фотопортрет Верочки Сергашовой "Пухлые щёчки" и это фотоснимок произвел фурор в личном составе экипажа БПК "Свирепый". Не знаю почему, но в этот фотопортрет Веры Сергашовой влюбилось сразу несколько матросов и старшин. Они просили у меня фото и адрес Веры - Пухлые щёчки, потом часто вспоминали её, просили показать её фото, говорили про неё, расспрашивали о ней, интересовались разными подробностями и т.д. Я же "неровно дышал" по отношению к фотографиям Вовки Корнеева и его невесты Нины...
Вот фотопортрет моего школьного друга, товарища и кровного братишки Юли, Юни, Аугуст - Вячеслава Михайловича Юницина - всегда ироничного, едкого, остроумного, неунывающего, нацеленного на что-то, отзывчивого и надёжного, каким и должен быть настоящий мужчина. Как нам не хватало друг друга, чтобы мы вдвоём, как в школе, могли справиться с любыми жизненными трудностями! Славка был чрезвычайно рад моему приезду в отпуск со службы на флоте, немного переживал, что я возвращаюсь на службу и своим весёлым игривым нравом скрашивал наши ощущения и чувства в день расставания. А вот и этот день-вечер, когда к нам домой опять пришли мои школьные друзья, чтобы за маминым хлебосольным столом отметить и нашу дружбу, и предстоящую свадьбу четы Корнеевых и мой отъезд в Калининград и Балтийск на БПК "Свирепый".
Вот гордый и счастливый, напряжённый и уверенный в себе, красивый и праздничный Вовка Корнеев и его невеста в белой блузке и белой юбочке выше колен. Оба, жених и невеста, с модными в то время пышными причёсками, модно одетые, счастливые, наполненные своим радостным ожиданием близкой свадьбы, страстно влюблённые и щедро дарящие всем вокруг своё настроение, ожидание и страсть.
А вот знаменитое коллективное фото всех ребят и девчонок, кто пришёл к нам в дом моих родителей, чтобы проводить меня на флот: мой друг детства и отрочества Толик Назаров, мой школьный друг и товарищ Вовка Муравьёв (Мурочкин, Мура, Мурей) , новый наш общий товарищ и "жених" Вали Архиповой - Валерка Ермошин, наш всеми любимый озорной и красивый Вовка Корнеев (Ганс, Адольф и Нация), мой давних друг и товарищ, отслуживший свой срок матрос с крейсера "Октябрьская Революция", Колька Нефёдов, а рядом весёлый, никогда не унывающий, трудолюбивый и простой, как народная правда, Колька Движков (Движок), затем два самых остроумных, весёлых и надёжных друга и товарища - Толик Морозов и Славка Юницин (Юни, Юли, Аугуст). Мы фотографировались в нашем дворике перед крыльцом нашего дома. Меня посадили на лавочку вместе с нашими девочками - невестой Вовки Корнеева и женой Кольки Движкова. Эту большую фотографию (24 х 36) я заложил под лист оргстекла на моём рабочем месте, чтобы постоянно видеть лица моих школьных друзей. Во время жестокого шторма, когда по ленкаюте и библиотеке, как в невесомости, летали книги, банки, склянки и другие вещи, разбился флакон с олифой и залил мой рабочий стол. Тогда пострадало многое, в том числе олифа проникла между стеклом и столешницей, залила фсе инструкции и фотографии, которые там были. Так что это "боевая фотография" с настоящего "фронта событий" БС (боевой службы) БПК "Свирепый"...
Не только я один или мы вдвоём со Славкой Юнициным жалели, что расстаёмся и я уезжаю обратно на флот. В утро моего отъезда из города Суворова пришли проводить Толик Назаров, одетый в парадный костюм, шаловливый Славка Юницин, который пытался своим игривым весельем скрасить свою грусть и тревогу о будущем, чета Корнеевых - Нина и Вовка, при этом Нина откровенно грустила и печалилась. А я не печалился... Я тогда был настроен "по-боевому", в путь, в дорогу, Мне только грустно было прощаться с родителями, с мамой, с родным родительским домом, с моей кудрявой рябинкой, которую я после торжественной выпускной линейки в школе выкопал в нашем пригородном лесу и посадил справа от нашей калитки.
Наш дом в Суворове... Хорошо, что я его снял на фотоплёнку. Посмотришь и хочется шагнуть туда, на улицу. Подойти к калитке, проверить почту в почтовом ящике, снять крючок с ворот и стуча каблуками по асфальту во дворе, рвануть к дверям. Легко, в одно касание, взлететь на наше крыльцо и, задыхаясь от волнения, открыть входную дверь сначала в прихожую, а потом на кухню...
- Ниночка! Где мой галстук! - раздастся голос моего папы из родительской спальни.
- Как всегда на стуле, - ответит мама и прибавит своё ритуальное.., - Иди завтракать, а то опоздаешь в школу.
Родные голоса моих папы и мамы. Они живые, звучащие, родные, близкие, никуда не уходящие, всегда живущие во мне и со мной. Мама рассеянно обернётся на звук открывающейся двери, ахнет и медленно опустится на свой табурет у кухонной раковины, и тут же, как по команде, появится мой папа - красивый, строгий, немного сердитый, с насупленными густыми бровями. Как?! Что?! Когда?! Как же так? Без телеграммы! А у нас-то ничего не готово...
Нет, папа и мама. У вас всегда всё готово, потому что самое главное для меня, для Юры, для Верочки и Наденьки (наши сётстры), для всех, кто вас знает и любит, что Вы есть, вы живы, вы здоровы, трудитесь, ведёте и сохраняете Дом, куда можно с лёгким сердцем всегда приехать и преклониться к вам, родным и близким, с каждым годом всё уменьшающимся в размерах, но таким великим и значимым в нашей сыновьей жизни...
Вот так думал и грустил я в предпраздничный день в субботу 28 июля 1973 года в ленкаюте БПК "Свирепый", готовясь и готовя своё хозяйство ленкаюты к празднованию Дня ВМФ СССР. Вечером я записал в свой дневник-ежедневник:
28 июля 1973 сб
Предпраздничный день. Закончил два стенда. Высохли фотографии. Теперь есть карточки о последнем дне отпуска.
Фотоиллюстрация: 28 июля 1973 года. Северное море. Пролив Скагеррак. Якорная стоянка у мыса Скаген. Фотопортрет невесты Володи Корнеева - Ниночки, который я никому не показывал, потому что этот взгляд и эта улыбка были только моими... Нина. Лукавый взгляд, полный опасного кокетства. Дьявольская улыбка. Умопомрачительная женственность и бесшабашная резвость. Одновременно беззащитность и мягкая женская сила, нрав и манеры обольстительницы. Короче, настоящая "Ева"...