АНТИУТОПИЯ
--Здравствуйте, Дмитрий Федорович!.. Как ваше самочувствие? Давайте карту.
--Плохо… Сердце по прежнему сильно колотится, и эти… как вы их называли… шумы… Поднимался вчера на свой пятый этаж - чуть не отдал Богу душу… Отдышка… И что-то колет вот здесь…
--Да… У вас и сейчас не все хорошо. Пульс…
--И еще вчера не мог досмотреть до конца новости… очень разволновался. Вы представляете, эта Гейропа окончательно решила отказаться от российского газа… Я не понимаю… Что им от нас надо? Что они от нас хотят?
--Я же вам говорил: не смотрите информационных передач, особенно на ночь. Потом будет трудно заснуть… Кстати, как лекарство? Блор?
--Ой, не говорите… Не смог принять больше одного раза. От него, кажется, сердцу еще хуже становится. Вот…
--Хм… Это же не блор, а астиновебулятор!.. Я вам выписал блор. Где ваш рецепт?
--Отдал в регистратуре, но они мне выдали именно это… Я не знаю…
--Так… понятно… извините… Дмитрий Федорович… у вас есть полный тезка - тоже Дмитрий Федорович Васильев… В нашем микрорайоне живет… Это его лекарство - астиновебулятор. Вам по ошибке выдали не ваше лекарство, а его…
--Да как же это?..
--Ну, знаете, после запрета цифровой идентификации людей у нас начались проблемы - слишком много однофамильцев, попадаются даже такие уникумы, как вы с вашим тезкой… Как звали вашего деда?
--Деда?... А… Игорь.
--Ну посмотрим, что там - у него - в медкарте?.. Вы знаете… у него тоже деда звали Игорь… Не получится вас различать по дедовству… А может назовем вас Дмитрий Федорович Васильев-Первый, а его - Второй; он вас младше?..
--Но это ж тоже цифры…
--Ладно, вот вам рецепт на блор. Смотрите не перепутайте…
--А это… это ничего, что блор - импортное лекарство?..
--А что?
--Да вчера батюшка говорил, что все, кто лечатся у инородцев неправославных, в ад попадут. И лекарства тоже оттуда нельзя. Вы не знаете, может все-таки можно, если потом три раза сотворить молитву? Как вы думаете?
--Это уже за пределами науки…
--Я бы корвалолом нашим родным лечился, но ведь не помогает ничуть. И тут такой соблазн для человека. Почему у нас наш русский православный блор не делают?.. Как вы думаете, может освятить этот блор у нас в церкви…
--Хм…
--Нет, нельзя. Батюшка ругаться будет. Он и так вчера все утро ругался. Говорит, молодежь нынче не та пошла - свечку зажечь не умеют… Как вы думаете, американцы нас не расчленят?.. А почему китайцы нас предали?
--Дмитрий Федорович, вы слишком много думаете на политические темы. Вам ваше здоровье важнее или политика?
--Не знаю…
--Блор - хорошее средство. Как раз убирает шумы в сердце. Недавно получено в Англии. Называется по фамилии изобретателя.
--Вот это-то меня и смущает: не может англичанин что-то хорошее сделать русскому человеку за просто так. Импортное, да еще и дорогое. Жена говорит, что сердце оттого больное, что я в детстве пионером был. Так я говорю, нет, я пионером не был…
--Не дышите… Теперь дышите…
--И еще, говорят, что наш микрорайон выселять будут…
--Да, я в курсе.
--В деревню. Теперь мне придется к вам за тридцать километров ездить. И в собез… А вот вчера было в телевизоре…
--Лекарство будет стоить семьдесят пятьсот…
--И интернет у нас отключили, чтоб электронный концлагерь... Пилотный проект, написано на парадной. Я позавчера три часа отстоял на почте - платить за газ. У них там тоже что-то сломалось, и долго чинили…
--Вот чек.
СВОЛОЧИ!!!
О том, что вся мировая история пошла как-то не так, Топорков стал догадываться еще с раннего утра. И это удивительно, потому как ни зрелище его тесной комнатухи в жуткой коммуналище близ улицы Декабристов в Санкт-Петербурге, ни бодрый выпуск новостей по телевизору с Путиным, открывающим какой-то собор (Топорков считал себя православным, но в соборах совершенно не разбирался и библию ни разу не прочел, хотя собирался), не отличались от знакомой ему реальности. Даже когда Топорков спросонья нашел в Сети Интернет свое же воззвание:
ДОРОГИЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ!!! В СИЛУ СЕРЬЕЗНОСТИ НАВИСШЕЙ НАД РОДИНОЙ ОПАСНОСТИ ПРОШУ МАКСИМАЛЬНОЙ ОГЛАСКИ И РЕПОСТОВ!
У меня нет никакого желания искажать факты, очернять российских женщин и обелять мужчин. Я просто озвучиваю правду, как она есть, факты, которые вижу и исследую лично в социуме, и только. Как говорится, не верите – проверьте! Мои многолетние исследования и огромный личный опыт доказали сполна: отношение и поступки cовременных русских, даже российских вообще, женщин всецело говорят о том, что такой парень как я (пытающийся убеждать девушек вести ЗОЖ, имеющий высокие нравственные идеалы и серьезные физические проблемы, отсутствие сексуального опыта) даже при прочих достоинствах заслуживает значительно меньше внимания, заботы и любви, чем практически любой гопник, уголовник, даже маньяк Пичушкин (вспомните, сколько сочувственных, полных заботы и даже страсти женских писем пришло ему за последние годы в колонию)! Жить нельзя умереть. Точнее не охарактеризуешь мои ощущения последних лет. Нахожусь в подвешенном состоянии. На грани. Между жизнью и смертью. И жить невыносимо больно и кончать с собой нельзя.
Итак, в очередной раз аккурат к майским праздникам в Питер и окрестности пришло настоящее лето. Все бы хорошо, но вместе с раздевшимся и высыпавшим на улицы народом сразу же, причем в очередной раз, обнажилась печальная правда нашей с вами эпохи: во всевозможных общественных местах, включая детские площадки, уличные кафе и парки, зоны отдыха у воды, намного, в два с лишним, кое-где и в три раза!, больше курящих и распивающих алкоголь женщин, нежели мужчин, причем самых разных поколений!
В абсолютном большинстве случаев, предаются разврату именно дамы славянской наружности, считающие себя априори лучшими в мире согласно давним стереотипам!
Ладно бы дело было лишь в обезумевшей северной столице! Точно такая же картина уже традиционно наблюдается практически на любом черноморском курорте, где отдыхает публика со всей России!..
и обнаружил лишь один отзыв: "Ну и дурак!" - это не указывало на какую-нибудь странную метаморфозу… Вот если б в его комнате чудесным образом появилась любимая женщина, некурящая, непьющая, неразмалеванная по самое немогу, которая наконец-то признала бы 46-летнего Топоркова своей мечтой и отреклась от радикального феминизма… тогда бы Топорков действительно ощутил перемену…
Комната Топоркова казалась гораздо меньше своих истинных размеров потому, что он совершенно сознательно превратил ее в склад старых, давно пришедших в негодность и никому не нужных вещей, с которыми, однако, расстаться не мог, и это… Впрочем, мы отвлеклись от потока мыслей Топоркова, вдоль которого он отправился в ближайший магазинчик за продуктами. Сегодня был выходной, и, проходя мимо крайней от входной двери комнаты, Топорков услышал смех и даже неприличный визг двух обитавших в этой узкой длинной комнате существ, старшему из которых было 22 года, а младшей – 20, и которые ежедневно подолгу любили друг друга, что вызывало у Топоркова прилив ощущения величайшей несправедливости…
В магазине Топорков привычно кивнул продавцу на кассе (его дефицит общения, ничуть не восполняемый интернет-графоманией, обрушивался, подобно оголодавшему зверю, на продавцов, торговцев на рынках, билетерш в кинотеатрах, контролеров в троллейбусе и даже один раз на уборщицу в мужском туалете универмага Большой Гостиный Двор, заставляя их всех выслушивать его пространные тирады о патриотизме, падении нравов и слякотном веке, который вместе с коммуналкой достался Топоркову для жительства) и пробормотал: "С праздником вас!.."
Продавец не понял его: "С каким праздником?"
"Не может быть!" - подумал Топорков и прибавил, уже не так уверенно: "С праздником…"
Продавец повторил свой вопрос. Топорков еще раз на всякий случай (ну не мог же он – патриот-трезвенник так напиться?!) взглянул на старые, какие-то заплесневевшие, наручные часы на ремешке из поддельной кожи и, убедившись, что сегодня действительно 9 мая, закивал, глядя на продавца: "Да, с 9-м мая!"
Продавец удивился еще больше: "Что за праздник?"
Топоркову стало не по себе. Он почему-то совершенно забыл объяснить, что это День победы, порохом пропах, что это праздник с сединою на висках, и продолжал упорно поздравлять с праздником, будто сама дата говорила за себя. Продавцу надоело с ним полемизировать, даром, что посетителей в это сияющее утро в небольшом магазинчике шаговой доступности не было, но у продавца была небольшая проблема: в заднем помещении вот-вот должна была окотиться рыжая, с недлинной хорошей шерсткой кошка, и он – кошатник во многих поколениях – хотел тут же позаботиться о новорожденных котятах, а этот невзрачный человек приставал с каким-то праздником, хотя 1-е мая уже давно прошло. В конце концов, он кивнул Светке посидеть на кассе, а сам отправился в подсобку.
Топорков, все еще в растерянности, ушел из магазина и тут обнаружил, что никаких трехцветных флагов, которые каждый раз вывешиваются на праздник, нигде нет, и его прожгла тревога: а вдруг как сегодня не 9-е, а уже 10-е мая – рабочий день, между прочим, и его – Топоркова – уже давно ждут на нелюбимой работе. Первое желание – позвонить по мобильному начальству и долго-нудно (в топорковской манере) оправдываться – ушло, когда он всмотрелся в окно следующего, телевизионного магазина: показывали кадры из Донбасса, где жидо-хохляцкие каратели под кураторством американских негров убивают русских людей. Привлеченный контентом, Топорков против воли зашел в магазин, и его всего обдало странной новостью:
На заседании Совета Лиги наций в Женеве все постоянные члены Совета высказались за сохранение санкций против России. Эта преступная политика попустительства украинской агрессии против ДНР и ЛНР вызвала лишь отдельные возражения со стороны представителя Венесуэлы…
"Какая Лига наций?" - подумал Топорков, сам удивляясь не меньше удивленного его поздравлениями продавца - "Ее же уже давно нет…" Спросить было решительно не у кого, разве что у очень старого с редкими седыми волосами на расплывшемся затылке человека (ему могло быть и 80, и даже 90 лет: ветеран? вот кто точно помнит 9 мая!), но этот человек оказался агентом влияния Запада, потому что, когда на экране появилась физиономия Путина, все еще освящающего новый собор, он плюнул в экран телевизора и сердито ушел, опираясь на блестящую палку (а молодой продавец-консультант – из этих, растленных манкуртов, которые не помнят русской истории – не обратил никакого внимания на такое белоленточное поведение отсиживавшегося в глубоком тылу старпера, расхваливая в соседнем отделе ядреной бабе – и не посмотрела даже на Топоркова! – новый смартфон). В итогеТопорков побрел по залитой резко-неприятным питерским майским солнцем улице домой, хотя человек, более наблюдательный, приметил бы, что вокруг (среди машин-иномарок, стоящих елочкой в проулке) на удивление мало американских и почему-то преобладают немецкие модели, а кое-где мелькают даже чешские "Шкоды", но машины у Топоркова не было, и в автомобилях он не разбирался (разве что мог отличить советский "жигуль" от иностранной модели). Дома он первым делом полез в Интернет и стал искать "Великую Отечественную войну". Википедия отослала его к статье "Великая Отечественная война китайского народа", из которой Топорков узнал, что китайские коммунисты боролись против американских и японских агрессоров и их гоминьдановских приспешников, и в конце концов победили. Сейчас – 60 лет спустя – уровень ВВП на Тайване превосходит материково-китайский в 20 раз. Бедность коммунистического Китая иллюстрировала забавная картинка (из таких обычно неприличные демотиваторы выделывают): муж и жена, китайцы, везли на маленькой тележке огромное количество бидонов из-под молока (и как они только привязались к такому микроскопическому транспортному средству?..) Топорков китайцев не любил и считал, что они хотят оттяпать у России Сибирь (а на сайте сторонников "новой хронологии" он прочел, что, оказывается, китайцы гораздо моложе русских, и китайскую стену строили мастера из Руси-Орды в XVII веке, а всю китайскую историю сочинили иезуиты – Скалигер и Петавиус), но все равно он приятно удивился – ведь говорят (врут, наверное), что Китай – вторая или даже первая экономика мира, а на самом деле вон: она на шестом месте (даже меньше, чем в России; Топорков недавно читал, что Россия скоро перегонит по уровню экономики Китай, а северные районы Китая придется заселять православными русскими).
Пока Топорков занимался Азией, ничто не выходило за рамки его представлений об окружающем мире, но когда он перенесся в Европу, то просто обалдел. Границы европейских стран в целом соответствовали эпохе 1939 года, как ее рисуют в школьных атласах в теме "Канун второй мировой войны". Германия по прежнему владела Калининградом и Вроцлавом, а Польша – Львовом и Вильнюсом. "Неужели?.." - прошептал Топорков…
И он решился на отчаянный шаг – вызвал дух статьи о Гитлере. Она поразила Топоркова до глубины души. На сорок первом году жизни – в 1929 году – Гитлер убит коммунистами. Всем покушавшимся удалось скрыться от полиции, за исключением одного, который и был казнен после долгого и мучительного процесса (в ходе процесса демонстрировали странные предметы, обнаруженные у подсудимого, но их происхождение он объяснить не смог, хотя сами предметы породили несколько фантастических версий). Суд установил, помимо всего прочего, что следы покушения ведут в советскую Автономную Республику Немцев Поволжья (эта республика – клик мышью – продолжала существовать: на фотографии ее президент, какой-то Фридрих Вайль, жмет руку Путину).
Этого оказалось достаточно. Топорков понял, что его привычный мир подменен, что он, всю жизнь боявшийся мировых заговоров и простого мошенничества, стал жертвой ужасного издевательства. Вокруг тот же воздух и та же вода, те же выцветшие старые обои, сменить которые Топоркову не позволяла мизерная зарплата, но нет ни Великой Отечественной, ни Битвы за Москву, ни взятия Берлина, ни Бессмертного полка (выигравший с шестнадцатой попытки в компьютерной стратегии "День Победы" войну с Германией Топорков всерьез считал себя ветераном войны и на прошлогоднюю акцию Бессмертного полка надел дедовы награды). Всего этого нет, а есть лишь не помнящие родства манкурты, женщины-феминистки…
...ложные ценности в головах русских женщин, невест и матерей(как и массовый рост женского курения, пьянства, теперь еще и онлайн-зависимости) – не менее страшная бомба под будущее нашего народа, самой России, чем наркомания или педофилия…
и… Топорков вновь открыл страницу с покушением на Гитлера. С фотографии осужденного за убийство, сделанной, по всей видимости, в немецкой тюрьме, как обычно фотографируют уголовников (фас, профиль), лично на Топоркова смотрел молодой человек (из тех, кто нравится женщинам). Он был счастлив, он почти улыбался. Этот немчик одной пулей уничтожил весь мир Топоркова и…
Вопль Топоркова (за которым как-то раньше, что подтверждают все жильцы, подобного не водилось) разнесся по всей коммуналке и даже достиг двух влюбленных – они сделали перерыв в любовных баталиях.
--СВОЛОЧИ!!! ФАШИСТЫ!!! ОТНЯЛИ ПОБЕДУ!!!
ПРОМАХНУЛСЯ
Остап Никифорович Стеценко – 25-летний студент – утром 18 августа 1865 года вернулся из Лондона в родные края. Он проучился три года в технической школе и теперь был дипломированным землемером, а также разбирался в паровых машинах. Пароход от Одессы доставил его вверх по Днепру к Никопольской пристани, а оттуда верхами до родного Ореховского повиту.
Остап служил в богатом поместье пана Тарасовца, который пять лет назад купил его у немца-колониста и постановил вести дело «по науке», оттого отправил пару работников учиться в Киев, а Остапа (его отец служил пану уже лет сорок) – вообще за границу. Хоть и роптали селяне, что де плохо обрабатывать поля каким-то немецким паром, но пан Тарасовец гнул свое, и его экономия богатела из года в год, а выписанные из Англии новейшие локомобили коптили небо.
Лондон не понравился Остапу. Огромный город, где скучено 3 миллиона (Остапа пугала эта запредельная цифра) людей, которые шумят, толпятся, ругаются, воруют, задыхаются от угольного смрада, а метро просто испугало студента: заходишь в какой-то закрытый сарай, садишься, и тебя везут неведомо куда через темное подземелье. По выходным и праздникам все сады и парки переполнены людьми, реки не вмещают челноков и паровых катеров, и вся эта человеческая масса (говорят, всего на Британских островах 30 миллионов человек) просто топит тебя в себе. То ли родина – поля, переходящие в девственную степь, отороченные отдельно стоящими тополями, никем не выловленные сурки-байбаки, барвинок оплетает забор колодца и раздавленные в пыли ягоды шелковицы в зное, когда тень любого дерева дарует счастье покоя. Где-где хорошо, а дома лучше.
С этими мыслями Остап пришпоривал лошадь, торопясь домой. Сейчас он должен получить должность управляющего, его уже ждали (телеграмма пришла в Орехов еще 1 августа) и прислали лошадь, хотя без двуколки – поломалась по дороге.
Но на крыльце экономии его встретил сам пан с озабоченным выражением лица – вышел и издали, между пирамидальных тополей по дороге, завидел всадника, которого сразу признал (у старика было острое зрение).
--Добридень, пан! – крикнул ему Остап, осаживая лошадь перед оградой, и сам повел ее во двор. Никто, кроме самого пана Тарасовца, не встречал его, и это удивило Остапа.
Пан, однако, смотрел на него невидящими глазами и теребил усы, делавшие его очень сходным с козаками-запорожцами, какими их рисуют художники.
--Добридень, пан! – повторил Остап. – Чи вы мэнэ не узнаете? Я ж Остап.
--Здоровеньки булы! – отозвался пан. – Хорошо, что ты приехал. У нас тут такое приключение…
--А шо?
--Хорошо, что ты приехав. Тут такое приключилось…
--А шо? Шо? – Остап даже оглянулся по сторонам, но строгая архитектура господского дома экономии на самой околице Орехова и другие хозяйские постройки были совершенно целы, разве что новую кузню поставили (об этом отец писал Остапу год назад).
--Вот ты человек образованный, не чета мэни, -- начал пан, но Остап перебил его.
--Нет, пан, вы тоже человек просвещенный и хозяйственный. На весь повит…
--Хорошо. Скажи мне, что робыть. Тут объявился якыйсь бродяга, и он каже, что он из будущего.
--Як так?
--Зараз утром прийшов. Каже, что прилетив на якийсь машине, но та зламалась, и вин все потеряв, що в него було: гроши, документи.
А надо сказать, что в Англии Остап читал пару романов о путешествиях по времени, один даже какого-то французского писателя (забыл, как его звали), и в России Одоевский сочинил про 4338 год.
--Пидождыть, пан, а як он выглядит?
--Да ничего нет… в нем особого нет. Одежа, как одежа. Казав, шо специально подобрал таку, яку у нас носят, шоб не выделяться.
--А давайте посмотрим.
Пан Тарасовец и Остап с опаской вошли в дом, в гостиной которого у клавикордов, доставшихся от прежнего владельца, за столом сидел пришелец из будущего, а седоусый отец Остапа – Никифор угощал его варениками с квасом, и прислуга как раз занесла с кухни большой горшок с галушками. В пришельце действительно не было ничего особого: одежда простого покроя, вот разве что борода… «Москаль» - сразу догадался Остап. Но далее составить представление о пришельце не получалось – тот не был из панов, но и крестьянином его не назовешь, не мешканец и не военный. Ни то, ни се.
Остап решил поставить себя с пришельцем уверенно: мол, знаем мы про такие путешествия, нас не удивишь, читали, а поэтому сразу поинтересовался:
--Пан… как вас величать?.. Я хотел спросить… вы действительно из грядущего?
Пришелец посмотрел на него какими-то мелкими глазками (все в морщинах) и ответил:
--Я прилетел из 2018 года. Там ужасно, скоро война и… ядерная война… в апреле уже...
Слово «ядро» у Остапа прочно ассоциировалось с артиллерией, и он не нашел ничего удивительного в словах пришельца. Тот продолжал:
--Меня зовут Арсений Николаевич Волгин. Я родился в 1967 году.
--Эк! – крякнул пан Тарасовец. Он все равно не верил пришельцу, потому как ничего в его облике, что выдавало бы грядущие века, не находил. Волгин спросил:
--А здесь какой год?
Остап чуть не рассмеялся: он представил себе, как в Лондоне на улице подходит к нему какой-нибудь чудак и спрашивает: а какой сейчас год? Надо было раскладывать вещи, обняться с батьком, отдохнуть, принять баню, но трое мужчин как завороженные смотрели на это чудо: человек из будущего. Остап ответил:
--1865. 18 августа.
--Да, все правильно, я так и хотел.
--А что за машина, на которой летают из будущего?..
--Она полностью сгорела… недалеко отсюда. Но где я? Здесь должна быть Волга на восток.
--Нет, это не Волга, а всего лишь Конка. Вы, мосьпане, на Украине.
--Как? Не может быть!
--Натурально. Это не Россия, а Украина.
Пришелец посмотрел на него с какой-то мукой и медленно произнес:
--Но… здесь… должна… быть… Российская империя…
Никифор, который на всю округу слыл отменным шутником, и здесь не упустил случая:
--Нет, пан, колы б вы на десять рокив дальше залетилы, тоды б була здесь Российская империя, а зараз – ни, здесь Украинская Держава.
--Как??? Не может быть!
Пришелец побледнел как полотно и стал похож на какое-то привидение из романов Анны Радклиф. Он начал рыться в своих карманах, достал русские деньги, но на какой-то необычной, более плотной бумаге – всего одну бумажку – «синицу». Потом выудил из внутреннего кармана портрет человека с бородкой, большим высоким лбом и в белых штанах – кажется, это фотография. Больше в карманах у него ничего не оказалось, и пришелец прекратил поиски. Он простонал:
--Я правду вам говорю, а вы… вы надо мной издеваетесь!
Пан Тарасовец подумал было, что перед ним просто один из тех русских, которые не признают новую политическую реальность, само существование незалежной Украины, но нет… и эта догадка отпадала, потому как вид пришельца был уж очень затравленный. Пан Тарасовец счел нужным объяснить:
--Вы, пан, действительно, находитесь не на Волге, а у Днепра – 50 верст – и находитесь на территории Украинской Державы. Если вы, кажите, из будущего, вы должны знать нашу историю. Или уже забыли?
Остап тем временем осторожно взял фотографию и прочел на ее обороте (по-русски) «Ф.М.Достоевский». Где-то он слышал эту фамилию. Но лондонские воспоминания вытеснили все остальные – надо приводить башку в порядок, плохо, что он не вел в Англии путевой дневник.
--Этого не может быть! – настаивал пришелец. – Вы смеетесь надо мной. Зачем?
Пан Тарасовец привык считать себя ясновельможным паном, а главным обыкновением ясновельможного пана всегда был особый гонор и неприязнь к любому, кто осмелится ему перечить. Он хотел быть вровень с панами с Волыни и Подолья, чьи приключения будят в воображении неграмотных поселян легенды о дикой охоте. Пришелец явно надоел ему. Смущение прошло. Надвигалось негодование. В первый момент он принял пришельца за бродячего поэта, но тот сразу же заговорил о каких-то грядущих ужасах и назвался человеком из будущего (может, это в поэтическим смысле?)
На стене гостиной, как и три года назад, висела карта Украины в деревянной рамке. Остап жестом указал на нее, как тот греческий философ, который на утверждение, что движенья нет, мог лишь своим ходом опровергнуть ошибочное мнение. Пришелец повернулся, рассмотрел карту, проверил дату печати в углу (1860 год), и еще больше побледнел:
--Ветвящееся время… Не может быть… Декабристы?.. Нет…
Он ухватился за шутку Никифора:
--А десять лет назад?
--Война была…
--Правильно! Крымская война. Но ведь она окончилась Парижским миром в 1856…
--Нет. Варшавским. В 1858 году.
--Как так???
--А вот так! – Остапу тоже надоела эта манера пришельца разговаривать с ними как с малыми детьми. Пусть в будущем будет много технических достижений и расцвет цивилизации, но это не дает ему право… Да и смахивает он на какого-то недоучившегося студента, хоть и немолод – все лицо в морщинах. – В 1858 году в Варшаве Англия, Франция, Сардиния, Турция, Австрия, Пруссия и Швеция подписали мир с Россией.
--Как так???
--Элементарно. Против всей Европы русские бессильны.
--А что случилось между 1856 и 1858?
Остап наконец-то понял, что пришелец (если он сам не врет) ориентируется в прошлом до 1856 года, а дальше для него наступает неизвестность. Он не был историком и меньше всего, усталый с дороги, хотел читать лекции о тех годах, когда возрождалась незалежность, рушилось крепостное право и новая Украина… Поэтому Остап сказал коротко:
--Отменили крепостное право.
--Кто?
--Союзники.
--А вы?
--А мы – новая страна. Нет здесь никакой России.
Это уже начинало напоминать дискуссию в Киевском либеральном клубе, который Остап посетил по пути в Лондон. В подтверждение своих слов Остап достал из дорожного саквояжа рулончик новой карты Европы на французском языке (купил в Марселе проездом) и расстелил на столе. Пришелец смотрел на нее как на свой смертный приговор. Кроме украинских губерний европейская закулиса откусила от Российской империи Финляндию, всю Остзею с Литвой и Белоруссией, маленькую Польшу, Бессарабию, Кавказ – крупнейшая геополитическая катастрофа XIX века! Еще бросилась в глаза раздробленная Италия. Пришелец уже ничего не спрашивал, но в нем пробуждались заученные инстинкты, он не мог так это оставить, ничего не сказать:
--Бандеровцы!!! Фашисты!..
Никто, кроме самого Волгина, не понял смысла этого ругательства, и тут наступил черед пана Тарасовца:
--Знаешь шо, людына, уходи видсиль. Может ты и из майбутнего, но держать себя точно не умеешь.
Пришелец попятился, случайно нашел спиной дверь и начал отступать. Остальные смотрели на его уход как на что-то фантастическое: так провожают глазами воскресшего мертвеца, если он, бывает, заглянет вечером в хату. С крыльца пришелец спустился тоже задним ходом, и Одарка – свежая молодая крестьянка, которая опускала ведро в колодезь, смотрела, как он затрусил на восток, сверившись по солнцу.
СМЫСЛ ЖИЗНИ
В подражание О.Генри.
Это дело мы затеяли с моим знакомым Филимоновым еще в мае 2018 года. Сняли офис на Петроградской, наняли секретаршу, дали объявление: «Приглашаем всех, у кого проблемы со смыслом жизни. Гарантируем обретение смысла путем смерти за самое дорогое: Родину, путина, Крым и др. Недорого». «путина» мы принципиально пишем с маленькой буквы, и опять же конспирация – нам очень не хотелось связываться с ФСБ, и, как показали дальнейшие события, мы не ошибались. Замысел был прост, как Античность. Любому нашему клиенту мы могли предоставить смерть с гарантией, что он умирает не просто так: в автоаварии или по пьяни, а за самое дорогое (я хотел добавить к объявлению слова «за веру», но Филимонов попросил не оскорблять чувства верующих). По нашим расчетам, рынок подобных услуг еще никем не освоен, и у нас впереди – сомнительная слава первооткрывателей, потом борьба с конкурентами, монополистами и, как знать, преждевременная могила в земле сырой, что нередко случалось с первооткрывателями (вон, даже Магеллан не дожил до конца первого кругосветного путешествия).
В первый же день в нашу контору набилось довольно много народу. Пришел брито-седой мужик с неприятный взглядом, пара-тройка студентов, настоящий православный поп с понтами, золотой цепью и физиономией точь-в-точь, как у Сергия Радонежского, несколько женщин и пожилой чиновник. Мы стали проводить индивидуальный инструктаж. Первым шел брито-седой мужик, который представился отставным майором и побывал на чеченской и осетинской войне. Больше всего его не устраивали наши расценки. Мы отвечали:
«Поймите правильно. Если мы взялись Вас умертвить за Родину, за Сталина, то это потребует определенных расходов. В том числе на устройство Вашего мертвого тела. Вы о нем как-то забываете. Даже если сдать его на опыты – вон у нас напротив Первый Медицинский, это все равно расходы. Ну, конечно, можем Вам, как участнику боевых действий в горячих точках, скидку сделать».
На том и порешили. Следующим пролез без очереди поп с понтами. Он, видимо, привык толкать проповеди, по поводу и без, а поэтому все время забывался и начинал говорить окающим диалектом. Мы сразу поняли, что больше всего поп боится смерти. Он и в РПЦ записался в свое время с целью тянуть время – пока он будет окормлять, стричь бабки с нищих на паперти и все такое, может наступить конец света, и ему лично умирать не придется (чего скрывать: все мы уверены, что самое главное событие произойдет именно при нашей жизни). Мы уверили, что смерть будет легкой и почти безболезненной. А мысли грустные отвлечем хорошей классической музыкой. У нас есть большой выбор духовной музыки, партесных концертов, Бортнянский («разумейте языцы, и покаряйтеся, яко с нами бох»). Ведь к каждому человеку можно найти подход: я знавал одну даму, устроившую бордель для православных попов, которым вусмерть надоели жены, и оформившую его подобающим чином – с иконостасом, домашним алтарем, ладан в интим-шопе накупила, чтоб клиент, как тот Ихтиандр в магазине у Бальтазара, почувствовал себя в привычной обстановке. Поп, в конце концов, согласился, но сказал, что денег у него нет, и в залог дал свою золотую цепь, так что Филимонов даже подумал, а не оформить ли его смерть как смерть за Пушкина – наше все.
Молодые люди думали, будто это у нас что-то вроде мероприятия Единой России, или забытый полк, даже рассчитывали подзаработать, но когда поняли, что это небесплатно, предъявили студенческие билеты и тоже потребовали скидки. Филимонов сказал, что это безобразие – такое количество льготников, и хорошо, что льготы отменяют, избаловали людей. К тому же студенты решили, что смерть будет такой же постановочной, и смутились, когда узнали, в чем дело, но мы их убедили, что вечная жизнь, в конечном счете, ничуть не лучше смерти, и человеку свойственно бояться как смерти, так и жизни, особенно вечной (просто о вечной жизни никто не думает с таким напряжением, как о смерти, а вы хоть раз задумайтесь – первым побежите сбивать поезд!)
Последним достался нам пожилой чиновник. Он оказался занудой космического масштаба, и мы потратили на него больше времени, чем на всех остальных вместе взятых. Старый черт никак не мог взять в толк, что у его действий и решений могут быть неприятные последствия. Например, он никак не хотел связывать санкции в отношении России с аннексией Крыма, и никаких исторических параллелей не признавал. Мы говорили:
«Конечно, история не повторяется, но если ее хотят повторить… Германия тоже перенесла много горя по причине одного удачно проведенного и даже поначалу международно признанного референдума. В конце концов, всех голосовавших выселили к черту на рога, и чем русские хуже?»
Чиновник отвечал в своей манере:
«Это санкции вводят потому, что нас не любят. Потому что у нас духовность выше».
Еще сказал, что Россия сама способна обеспечить себя всем необходимым, и надо верить, что в смартфонах русские процессоры (то есть сначала он вообще отрицал, что в смартфонах бывают процессоры, но когда мы выпотрошили его же смартфон и ему этот самый процессор предъявили, сменил показания и стал уверять, что процессор русский, а когда сопоставили марку производителя с китайским Lenovo, он опять сменил показания и заявил, что это не считается, потому что Китай – союзник России). И т.д. и т.п. полтора часа. Уж как Филимонов не втирался в доверие к клиентам по методикам Дейла Карнеги, тут не выдержал он и назвал чиновника старым занудой, который даже помереть, как следует, не способен. Это привело ко второму раунду полемики, еще более занудной, чем об импортзамещении. В конце концов, чиновник с нами не сговорился и ушел. Это единственный клиент, которого мы не смогли уломать.
Дальше все шло поначалу неплохо (мы даже умертвили за Родину первого заказчика под патриотическую мелодию, а его останки, действительно, сдали в Первый Медицинский на опыты), но тут нами – как мы и опасались с самого начала – заинтересовалось ФСБ. Я думаю, это чиновник донес – с такого Иудушки-Занудушки станется. Филимонов успел прислать мне смс-ку, и я дал деру за рубеж, а вот самому Филимонову не повезло: сейчас он сидит в Крестах и надеется, что его поменяют Украине на какого-нибудь журналиста-пропагандона.
2017-2018