Расположившись на нижней полке плацкартного вагона, подложив свернутый матрац под голову, еду. Ехать часов пять, переодеваться лень. Мысли текут, на душе cпокойно. За окном март, в вагоне тепло - дремлется.
Пассажирский поезд идёт не спеша, кланяясь каждой станции. Народу в вагоне не много. В моём купе кроме меня, две бабушки, расположившиеся на боковой полке за столиком. Бабули обсуждают «Бурю в пустыне» взвешенно и со знанием военной науки.
Очередная остановка. Не хочу смотреть, даже глаза открывать не хочу, несмотря на невообразимый шум на перроне. Шум переместился в вагон, а потом и в купе. Шумит молодой парень, у которого оказывается довольно много багажа: три сумки разного цвета и калибра, пару пакетов, какая-то авоська и картонная коробка с чем-то тяжелым. Торопится, боится не успеть, весь взмок. Долго суетится с укладкой своего багажа на третьих полках. Поехали, но суеты меньше не стало: укладывается на верхней полке по диагонали от меня. И возится, и возится… Кажется, возня будет бесконечна. Начинает надоедать: когда же ты угомонишься? Ну, слава Богу, успокоился. Забываюсь и я.
Очнулся от навязчивого шуршания. Открываю глаза и вижу, как парнишка меняет сумки местами на третьей полке. Что-то ему не даёт покоя, и он продолжает перестановку. И я уже с любопытством наблюдаю за действиями молодого непоседы. Пытаюсь догадаться: чем все это закончится? Не догадался: как неожиданно начал передвигать сумки, так неожиданно и закончил. Как-то обидно, какая-то неудовлетворенность, закрываю глаза и на несколько минут отключаюсь.
Снова просыпаюсь от характерного шуршания! Открываю глаза и вижу знакомую картинку: парнишка еще с большим усердием переставляет сумки. На этот раз скучно, неинтересно, и я прикрываю глаза. А шуршание усиливается! К привычному шороху добавляется незнакомый звук - звук съезжающей сумки с полки. Не успеваю открыть глаза полностью и вижу, как с третьей полки на меня летит черная сумка. Удар пришелся мне по лбу, предварительно зацепив вторую полку. Парнишка же приземлился спиной на стол, опуская по дуге на мою голову часть своего багажа. В сумке оказались три трехлитровых банки варенья.
Юноша со стола падает на пол купе. Признаков жизни не подает. Ближайшие обитатели вагона кидаются к нему, стремясь оказать посильную помощь! Пацан какое-то время лежит в глубоком нокауте. Открывает глаза… потом рот… потом еще раз рот… и так несколько раз – не дышит! Бабки причитают, гладят его по голове, кто-то кричит про искусственное дыхание, какой-то мужик тянет его за ногу, пытаясь положить горизонтально бездыханное, но ожившее тело. Кажется, прошла вечность, прежде чем пострадавший громко со свистом вдыхает полной грудью. Боль в спине не даёт ему говорить.
Я же оказываюсь не удел, на меня никто не обращает внимания! Раздосадованный, сбрасываю с себя липкую и довольно тяжелую сумку. Пальцем беру пробу – малиновое! Варенье на голове, рубашке и во рту. Встать и пойти в туалет не могу из-за оказания медицинской и моральной помощи вновь прибывшему на пол с верхней полки. Сижу, облизываю себя, рубашку, тру шишку на лбу.
К парнишке вернулась речь. С трудом он поясняет собравшимся сострадальцам, что сильно переболел: три дня кряду грипповал, и его, бедолагу, до сих пор качает, кружится голова, и у него совсем не работает вестибулярный аппарат. Что такое вестибулярный аппарат, судя по выражению лиц, понимают не все присутствующие, однако дружно кивают головами, выказывая свое расположение и поддержку упавшему.
Парню полегчало, и народ, обсуждая происшествие, расходится. Я, хлопаю по плечу соседа, который продолжает сидеть на полу купе:
- Тебя как зовут-то, болезный?
- Серега.
- Ну, что Серега, пошли покурим?
- Пошли!
В тамбуре интересуюсь:
- Ты чего и вправду больной?
- Да, нет. Со свадьбы еду, свадьбу справляли. Самогон я тебе скажу…