Светлой Памяти товарища по школе и институту
Евгения Борисовича Кривчикова
Мы жили буквально в ста метрах друг от друга на одной улице имени Карла Маркса, а познакомились на школьной волейбольной площадке и только потом стали друзьями.
Женя Кривчиков поступил в нашу школу в 1947 году после демобилизации из армии. Высокий, стройный, подтянутый, совсем не похожий на нас, разболтанных войной, хулиганствующих мальчишек-сорванцов.
Он был старше всех нас — родился в 1925 году. Мы узнали, что его призвали в армию и отправили на фронт в 1943 году. Служил он в артиллерии. За боевые заслуги был награждён орденом Красной Звезды и направлен в Иркутское артиллерийское училище. По окончании училища участвовал в боях с бандеровцами в Западной Украине. Имел воинское звание лейтенанта или старшего лейтенанта. Точно не помню.
Во время игры в волейбол он наглядно показал нам, как надо играть. Меня, среди других игроков, он заметил сразу. В нападении я практически не играл — ростом не вышел — но зато распасовывать мяч игрокам нападения, умел хорошо. Женя предложил мне «сотрудничество» — я пасую ему, а он забивает.
Коротко напомню, каким был школьный волейбол в то время. Давно это было. Я увлекся этой игрой примерно в 1946 или 1947 году прошлого века. Как-то неожиданно не только мальчишки, но и девчонки старших классов, вдруг стали играть в волейбол.
В каждом старшем классе была своя команда. Волейбольную площадку мы оборудовали в школьном дворе. Сетку соорудили из нескольких старых гамаков. А волейбольный мяч, из грубой свиной кожи и такой же шнуровкой, первое время был один на всю школу.
Камеру с заплатками дружно надували всей командой или велосипедным насосом. Мяч весь в латках, штопаный больше походил на дыню или на мяч, которым играют в регби. Но зато команда нашего класса была лучшей и в школе занимала первое место. Все мы были примерно одного роста, и только Женя Кривчиков выделялся среди нас своим высоким ростом. Естественно, он являлся основным нападающим, а я распасовывал мячи игрокам первой линии, и всегда стоял рядом с Женей.
Мы понимали друг друга без слов. Женя знал, когда я подам ему «коротенькую» передачу. Часто просил меня пасовать мяч «на столб» (антенн на сетке тогда не было) или «за спину».
К нам приезжала школьная команда из соседнего района. Потом мы ездили на игру к ним. Помню, что у себя дома мы победили, а в гостях проиграли. В составе сборной школы мы с Женей часто играли с командой сельхозтехникума. Учились там, в основном, ребята из сел, где спорта в те время практически не было, и поэтому мы легко выигрывали у них.
В 1948 году я и Женя окончили 10 классов Корочанской средней школы. Я мечтал поступить в Харьковский радиотехнический институт, а Женя хотел учиться в медицинском институте и упорно агитировал меня составить ему компанию.
На следующее утро после выпускного вечера, полусонные, мы с Женей поехали в Харьков. После приезда для начала побродили по городу, сходили на Благовещенский базар. Потом пошли в главный корпус медицинского института, который находился на улице Сумской. По пути Женя уговорил меня не поступать в радиотехнический институт.
Беседу со мной он вел примерно в таком ключе:
— В том институте будет снова физика, математика. Да и зачем он тебе нужен. Твое увлечение радио временное и оно пройдет. Поступай со мной в мединститут. Будем вместе учиться, всегда рядом. Да и тёти твои хотели видеть тебя врачом.
Он убеждал меня, что я буду хорошим врачом. Я поверил Жене, как более опытному, старшему по возрасту. Вспомнил, как мои тёти мечтали, что я буду врачом. Мне не хотелось огорчать их, вложивших в нас, в том числе и в меня, всю свою жизнь. И я вместе с Женей сдал документы в приемную комиссию мединститута.
Мы оба хорошо сдали вступительные экзамены и были зачислены на лечебный факультет. Жили с Женей в одной комнате общежития четыре года, пока меня не призвали в армию и не зачислили на Военно-медицинский факультет.
В институте работала секция волейбола. Тренировались и играли в небольшом спортзале главного корпуса института до полуночи. В общежитие на улицу Островского шли пешком. По дороге Женя любил во весь голос петь свою любимую арию из оперы «Князь Игорь» — «Что приуныл ты, князь? Возьми коня любого!». Он любил музыку, хорошо пел арии из опер и песни советских композиторов.
Кстати, во время учёбы в школе он играл на трубе в духовом оркестре Дома культуры. Оркестр играл на вечерах танцев, а иногда и на похоронах. В институте Женя играл на тромбоне в ансамбле на танцах в клубе общежития. Иногда, если ударник опаздывал к началу танцев, Женя просил меня «постучать в барабан».
Во дворе нашего общежития была площадка для игры в волейбол, где мы сражались «на пиво». Мы с Женей играли за курс, факультет и институт. Тогда ежегодно проводилось первенство институтов Харькова по волейболу. Помню, что наша команда занимала место где-то в середине турнирной таблицы.
После окончания четвертого курса студентов мединститута направляли на лечебную практику в районные больницы. Меня и Женю отправили в Корочанскую районную больницу.
В 1952 году больница была уже старая, полуразрушенная, нуждалась в капитальном ремонте, но недостатка в больных не было. В больнице на нас смотрели, как на безотказных помощников. Мы работали в родильном, хирургическом и терапевтическом отделениях, а также в стоматологическом и гинекологическом кабинетах.
Незадолго до нашего приезда в Корочу, тяжело заболел хирург больницы. Чтобы не оставлять такой большой район без хирургической помощи, из Белгородской областной больницы командировали пожилого хирурга, фронтовика, очень опытного.
К сожалению, я не запомнил имя, отчество, фамилию человека, который учил нас с Женей во время практики. Он дал нам с Женей очень многое для последующей работы врачами. Для нас с Женей это было просто счастье. Он оперировал буквально все и тут же учил нас. Опыт у него был колоссальный - он прошел войну, а это что-то значило.
Анестезиолога в больнице не было. Наркоз давал или кто-то из нас или пожилая медсестра. Надо признать, что по хирургии и смежным дисциплинам мы вряд ли получили бы где-то больше знаний, чем в Короче. Лечебная практика в районной больнице для нас была отличная. Мы ассистировали хирургу во время всех операций. Кроме того, в больнице не было зубного врача, а одно время и гинеколога. "Шеф" посылал нас в эти кабинеты принимать больных. Приходилось заниматься стоматологией и гинекологией. Руководитель практики доверял нам самим вести амбулаторный прием.
Народ приезжал издалека на лошадях. Около здания амбулатории стояли десятки подвод. Мы консультировались с шефом только в сложных случаях. Лично мне потом в жизни, особенно во время службы на Дальнем Востоке врачом топографического отряда, многое из того, чему он нас учил, пригодилось.
После окончания рабочего дня мы писали с Женей подробные дневники с перечислением всех выполненных нами за день операций и процедур. Дневник подписывал руководитель практики. Но случилось то, что случилось.
Меня срочно вызвали в Ленинский райвоенкомат Харькова, где я состоял на воинском учете, как студент медицинского института. Я знал, почему меня вызывают в Харьков. При институте в 1951 году был создан Военно-медицинский факультет для подготовки войсковых врачей. Я значился среди кандидатов в слушатели.
На следующий день я приехал в Харьков и был призван на военную службу.
Женю, как участника войны, на факультет не призвали, и наши пути разошлись на многие годы. К сожалению, мы виделись с ним в Белгороде всего один раз в начале 60-х годов, когда я прилетал в отпуск с Дальнего Востока.
Женя женился на дочери секретаря Белгородского обкома и жил в центре Белгорода в Доме руководящих работников. В подъезде дежурный милиционер долго допрашивал меня — к кому я иду, и по какому вопросу, пока Женя не позвонил ему из квартиры. Мы общались с ним не более часа — он спешил в больницу, а я на вокзал…
В последующие годы, вплоть до 2003 года я часто проезжал Белгород, но больше к Жене так почему-то и не зашел.
В интернете на сайте Департамента здравоохранения и социальной защиты населения Белгородской области мне удалось установить, как сложилась судьба товарища по школе и институту Евгения Борисовича Кривчикова.
После завершения учебы в институте он по распределению получил назначение в НИИ туберкулёза г. Кривой Рог на должность младшего научного сотрудника, но вскоре по состоянию здоровья оставил эту должность, вернулся в Корочу и работал заведующим терапевтическим отделением Корочанской ЦРБ.
Через год его перевели в Белгородскую областную больницу № 1, в которой он проработал 44 года и прошел путь от врача—ординатора терапевтического отделения до внештатного кардиолога области.
Евгений Борисович много сделал для развития терапевтической службы в области, подготовки врачей—терапевтов, совершенствованию кардиологической помощи, открытия кардиологических кабинетов в поликлиниках.
Он автор более 10 научных работ и многих методических рекомендаций для терапевтов. Ежегодно выполнял до 30 экстренных выездов и вылетов в районы области.
Моя тётя Косилова А.А. рассказывала мне, что во время приезда в Корочу к тяжелому больному он приходил к ней и интересовался, в какой помощи она нуждается.
Кривчиков был делегатом ряда всесоюзных и международных съездов терапевтов и кардиологов, ему присвоили высшую квалификационную категорию. За многолетнюю хорошую работу он награжден знаком «Отличнику здравоохранения», орденом Трудового Красного Знамени, а в 1990 году ему присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР».
До 2004 года Евгений Борисович работал рядовым врачом—кардиологом в отделении сердечнососудистой хирургии Белгородской областной больницы.
В январе 2007 года Евгений Борисович Кривчиков ушел из жизни.
Вечная память тебе, дорогой друг и коллега!
* * * * *
*) В воспоминаниях частично описаны события, ранее изложенные в других моих произведениях.
Фото из архива автора (В.Колубаев, Е.Кривчиков, А.Комаристов) и с сайта Департамента здравоохранения и социальной защиты населения Белгородской области.
* * *
Мемуары опубликованы в общественно-политической газете Корочанского района Белгородской области "Ясный ключ" №42 (9959) от 18 октября 2018 года.