Орудия труда

                «Орудия труда  сделали из обезьяны человека»
                Ф. Энгельс

               
                Часть 1
                Красный гвоздодер
1.
Разгружать вагоны на Четвертой Базе соблазнил Петю Тихоня. Это был невысокий человечек в старой кепке, из-под которой нагло и весело блестели его черные острые глаза. Тихоня был тертый мужик, видел много, бывал и на свободе и за решеткой, мог порассказать о людях и о жизни.
- Там, короче, триста рублей платят за вагон, двести рублей- за машину.- говорил Пете Тихоня, сидя на старом холодильнике и болтая ногами. Было пять часов вечера. Они находились где-то в необъятном пространстве между Железнодорожным вокзалом и заводом Уралмаш. Вдаль уходили огромные ангары. Между них змеились длинными полосами рельсы. В рельсах блестело солнце. Оно яркой искрой било Пете в глаз, отражалось в темной луже, натекшей с пункта приема стеклотары. Бесконечные батареи бутылок выстроились рядом в штабелях ящиков. Рядом с приемкой стеклотары красовалась в железной стене железная же дверь пункта приема металлов. Его белая, обмотанная полиэтиленом дверная ручка была притянута к железной петле и зарыта на замок. Хозяина приемки Артема Петя с Тихоней ждали с  минуты на минуту.
-А не барагозят там местные?- неуверенно спрашивал Петя, вспоминая неудачный опыт, который бывал у него несколько раз при общении с пересидками, работающими на складах.
-Да не, там все нормальные- отвечал Тихоня, побалтывая ногами, крутя на толстом пальце свою серую матерчатую кепку и мечтательно улыбаясь щербатым  ртом.- Там все такие, либо сидевшие, кого нигде не берут, либо кто в розыске. Им барагозить не надо, да им там и не дают. Им одно дело- поработал и набок. Ну, если в город уходят, то может там и бухают и грабят кого-то, или еще чего. А там, в ангаре при складах просто спят.
Петя с сомнением покачал головой. Слова друга его не успокоили. Он прекрасно знал, что «нормальные» в понимании Тихони- это не всегда нормальные в его понимании. Ветерок раздувал легонько полоски полиэтилена на ржавой трубе напротив. Солнце продолжало припекать Петину коротко стриженую голову.
Из-за угла, заставленного сломанными деревянными ящиками, показалась узкая голова Артема- парня в синем спортивном костюме на худом теле. Артем запустил руку с толстыми татуированными пальцами себе в карман и вытащил ее уже с ключом. Сунул его в широкую замочную скважину и открыл дверь.
- Артема!- радостно завопил Тихоня, спрыгивая с корпуса холодильника, который стоял на нескольких корпусах древних стиральных машин.- Смотри, чего мы тебе принесли!
-Эт че?- мрачно повернулся к Тихоне Артем, подозрительно смотря на него одним глазом.
 -Холодильник!- Тихоня, как фокусник после особенно удачного фокуса, указал на стоящий около штабеля древней техники холодильник «Зил» с желтыми потеками на боку.
-И чо?- Артем повернулся спиной и ушел в темную щель пункта приемки. Этот вопрос прозвучал из его затхлой тишины.
- Там медь в компрессоре!- Тихоня изобразил уже такое до идиотизма радостное выражение на своем лице, что Пете стало противно.
- Сто рублей.- глухо прозвучало из темной щели. Петя осторожно подошел поближе и увидел, что Артем возится там, пригнувшись к самому полу и, рывками дергаясь, пытается достать что-то из-под деревянной скамейки.
- Артемка, как сто? Там меди больше же, чем на сто!- Тихоня приблизился к темной двери приемки, страдальчески морща лоб и становясь похожим на ребенка, которого несправедливо обидели.
- Меди больше,- Артем яростно выскребал что-то из под скамейки- а вскрывать компрессор надо? Надо! Человека надо для этого посадить? Надо! Ему заплатить. Болгарку ему дать. Диск сколько стоит? Вот поэтому и сто!
Тихоня удивленно оглянулся и посмотрел на холодильник, а потом на долгий путь между бетонными и железными заборами промзоны, откуда они с Петей его принесли. Три километра через пустыри, гаражи и задние дворы деревянных домов вспомнились ему.
- Или идите вон в дальнюю приемку к Карпухе и Лысому!- Артем наконец показался из-под скамейки. В руке у него оказался маленький красный гвоздодер, который он так яростно искал в ящике с инструментами.- Только они вам больше не дадут, я вам сразу говорю!
-А, ладно!- Тихоня махнул рукой и, надев свою матерчатую кепку, сдвинул ее на затылок.- Пойдет! Пойдет же, Петя?- он обратился за поддержкой к товарищу.
- Пойдет- тихо пробубнил Петя, подходя ближе и застенчиво наклонив голову. Чтобы не встречаться глазами с Артемом, он оглядывал лежащие на столах приемки многочисленные интересные предметы: гири для весов, связки ключей, мотки проволоки, какие-то непонятные загогулины из разных металлов. Артем положил гвоздодер на стол и повернувшись к ним спиной, сунул руку в необъятные пыльные глубины пространства приемки. Вытащив ее назад, он держал в руке именно сто рублей. Потом поддел холодильник специальным крючком на колесах и покатил его за угол. Когда Артем на несколько секунд исчез за углом, Петя совершил месть за несправедливо низкую оплату- взял со стола гвоздодер и сунул его себе в рукав. Изгиб гвоздодера очень удобно лег в петлю подмышки. Вдвоем, повернувшись и пройдя за угол огромного железного ангара, где располагалась приемка Артема, Петя с Тихоней вышли на залитый солнцем перекресток, со всех сторон заполненный идущей на остановку к Проспекту Космонавтов толпой.

2.
На следующий день Петя, как и посоветовал ему Тихоня, пришел на Четвертую базу, чтобы найти работу по разгрузке вагонов. Неасфальтированные проходы между складами были покрыты грязью. Узкоглазые буролицые киргизы передвигались по ним в резиновых сапогах. То тут, то там стояли немытые грузчики в лохмотьях, опираясь на поцарапанные синие тележки с товаром или без него. Запах гниющих фруктов и овощей витал над базой.
У первой же тройки нерусских, стоящих рядом с забитыми фруктами фурами, Петя получил положительный ответ.
- Да, братан! Приходи работай, тачка склад вози, машина вози!- ответил ему невысокий толстый киргиз с блестящей коричневой лысиной- Только вэчер приходи, сейчас работа нэт!
-Ай, подожди, стой! Пошли!- прервал его киргиз повыше, в серой футболке и кепке с надписью NY на пестром лбу.- Пошли!- он властно взмахнул Пете рукой и пошел вперед, то и дело оборачиваясь и подгоняя его жестами.- Не отстай! Машина разгружаишь или вагон разгружаишь- машина- 200 рублей, разгружал шесть человек, вагон- триста – разгружал десять человек. Каждый день работал- 10-12 тысяч заработал. Но пить- нельзя! Как зовут?
-Петя.
-Пьешь, Петя?
В небольшом железном ангаре на деревянных поддонах лежали люди, тяжело дышали, стонали, двигались во сне, словно борясь с судьбой во время тяжелого забытья. Кучи пропотевшей одежды валялись по углам, на поддонах и около поддонов. Кто-то в углу помешивал что-то в бурлившей на плитке кастрюле.
- Здесь парни отдыхают после работы. Кому ехать далеко. Или кто ждет ночью вагонов. Условия спартанские, конечно- сказал невысокий русский в белой футболке,  появившийся рядом с киргизом, когда они зашли на ту территорию базы, где Петя никогда не был.- Ночью тоже приходят вагоны. Круглые сутки.
Потом в тесном тупичке меж двух складов, грузчики, ждущие нового вагона, сидели в ряд на деревянной скамейке, покрытой пылью, как и всё здесь, и молчали. Кто-то обматывал запястья брезентовой лентой, кто- то снял пропотевший свитер и накинул его себе на плечи, оставив торс голым. Бородатый сутулый мужичок в зеленой футболке сидел, уставившись взглядом в бетонную стенку и, казалось, спал.  Но когда на путях началось движение, и свисток электровоза, возвещая прибытие чего-то огромного, поплыл над орущей, потной, снующей толпой базы, он тоже послушно и быстро встал. Следуя один за другим, гуськом, все десять человек, приготовившихся к разгрузке вагона, как стая, прошли по проходу и завернув за угол, вышли на железнодорожные пути между складами, куда огромный синий электровоз загонял товарный телячий вагон, возвышающийся, как показалось Пете, до самого неба. 
Ломом вскрыли вагон. Расчистили пространство на земляном полу склада, очистив его от засыпающих его щепочек, и седой азербайджанец выдал каждому за это 10 рублей. Поддели ломом третий снизу ящик помидоров в вагоне, что дало возможность опустить вниз верхний ряд ящиков, уходящий под полукруглую крышу вагона, загруженного под завязку, и начать разгрузку.
Через некоторое время Петя хорошо понял, почему один грузчик обматывал предплечья лентой, а другой положил на плечи свитер. Деревянные ящики с помидорами оставляли на внутренней стороне предплечий глубокие длинные царапины, красные кровавые борозды. Лохмотьями повисла кожа, сдирающаяся оттого, что Петя своими слабыми руками недостаточно крепко брал ящики, и они ездили по его руке. Плечи, на которые он ставил ящики, скоро покрылись коростой, которая прилипла к футболке, кожа на них была содрана. Петя тянулся вверх, покачиваясь, брал вытянутыми руками ящик, который опускал ему вниз с вагона рыжий парень с разбойничьими повадками. Снова разворачивался и шел с пекущего солнечного ада в темный душный сарай. Там высоченный грузчик в коротких штанах, чудом умостившийся на пирамиде из ящиков, брал Петин груз и поднимал под самый потолок. Мир шатался, пот заливал лицо, спину, тек по ногам. Петя хватал ртом воздух, а сердце в его ушах стучало как медный колокол, будто бы готовый разорваться на самой высокой ноте.
В глазах темнело несколько раз. Петя встряхивал головой, и мир снова возвращался из небытия.
-Тяжело тебе будет- услышал Петя рядом с собой вкрадчивый тихий шепот.
-Молодой-то кемарит!- захихикал кто-то.
- Сменить его?- Петя встряхнул головой, оскалил зубы, кажется, даже зарычал и схватив ящик так, как будто он хотел его разорвать в клочья, почти побежал с ним вперед по проходу.
- О, сопляк-то злобный!- мерзко заржал кто-то за его спиной. У Пети не хватило сил повернуться и узнать- кто.
Проблемой было то, что каждый раз, заходя в сарай, нужно было переступать через рельсы, протянутые по земле. «Споткнусь! Сломаю ноги!»- буйствовало ужасом в душе Пети, а другая, ее вкрадчивая, темная сторона, баюкала страшной сказкой: «Засни! Споткнись! Сдайся!» «Нет, не сдамся! Буду перешагивать!» рычал Петя, и шел все дальше и дальше по проходу сарая и обратно на солнцепек, и обратно в пыльную тьму, где на земляном полу вырастали до самого потолка в пяти метрах над землей ровные штабеля алеющих помидоров в ящиках.
Внезапно над толпой заиграл Михаил Круг.

Как было тепло, что нас с тобой вместе свело
Девочка-пай, рядом жиган и хулиган
В нашей Твери нету таких даже среди шкур центровых
Девочка-пай, ты не грусти и не скучай

пел его густой баритон, будто превращая шествие грузчиков в танец. Круга сменил негр, поющий под танцевальную музыку. «О-ла-лэ-ла-ла-ла! О-ла-лэ-ла-ла-ла!»- текло над толпой. Грузчики, потные, загорелые, переглядывались, улыбались, шагали, словно танцуя. Таскать стало легче.
Поздно, синим уже вечером, Петя сидел на скамейке у склада в каком-то оцепенении. Шум над Четвертой базой изменился. Люди, весь день работавшие, торговавшиеся, ругавшиеся в огромном складском пространстве, теперь стремились отсюда выйти. Над толпой ворчанием огромного зверя слышался гул облегчения. Нерусские запирали фуры, грузчики надевали уличную одежду. Толпы людей шли мимо Пети на улицу.
-Эй, малой!- остановился перед Петей невысокий костистый парень в болтающейся на нем футболке.- Вот деньги твои! Тебе они не нужны, что ли? Мы думали, что ты свалишься вместе с ящиком! Даже пари на тебя заключали! Приходи завтра. Или как отойдешь. Послезавтра там. Для тебя будет место.
Денег, сунутых невысоким в потную грязную ладошку Пети было триста пятьдесят рублей. Возможно, пятьдесят была доля Пети в выигранном пари. У него не было сил спрашивать.

3.
На 32 рубля Петя купил боярышника и апельсинку. Выпил и закусил. Мир заиграл новыми красками, а усталость пропала, притупилась, ушла куда-то вдаль. Потом купил пирожок с мясом и сосиску в тесте. На их обычном месте, у фонтана рядом с часовней, Тихони не было. На Плотине, у Камня, тоже. Петя постоял немного, глядя, как закат окрашивает пену водопада в розовый цвет, поглядел на суровые силуэты окружающих Плотину домов и пошел искать Тихоню и других знакомых в тех местах, где они могли быть.
Полуобнаженные красотки соблазнительно изгибались с журналов в витрине киоска Роспечати. Еще одна, в топике с глубоким декольте и в черных трусиках позировала на берегу моря в алом закатном золоте, поворотом тела с рекламного щита изображая страсть. «Модель Кейт Мосс»- прочитал Петя на рекламном плакате. С него опять тек пот. Футболка была с темными кругами под мышками. Надо будет выстирать ее в речке.
Из девчонок, которые были готовы им соблазниться, он знал только рыжую приемщицу стеклотары около вокзала. Но она была настолько страшная, что он не был готов вступить с ней в какую-то связь, как бы ни хотел трахаться. Другая, молодая, симпатичная алкашка с вокзала, оказывала ему знаки внимания и даже поцеловала его как-то раз в губы. Потом ее за это избил до полусмерти ее муж. Молодые, хорошо одетые девчонки, которых он видел на улице, не обращали на него внимания. Он, видимо, был для них из совсем другого пласта реальности. Ему казалось, что они- создания совсем не такие как он, живут совсем другой, непонятной ему жизнью, такой, какой он жить никогда не сможет, даже если попытается. Догнать в узком темном проулке, ударить в висок, свалить на землю слабое мягкое тело, сорвать юбку и узкие трусики- такая мысль иногда вызывала у него восхищение, иногда ужас и страдание, почти доходящие до слез. Ведь бездна имущественного неравенства вырывала между ним и девушками, ему нравящимися, глубокую пропасть.
Поздно вечером, между огромных амфитеатров домов улицы Черепанова Петя, так и не нашедший никого из знакомых, обнаружил в одном из дворов сооружение, похожее на сложенное из камней рыцарское укрепление. Оно стояло на детской площадке. Сооружение все было разрисовано граффити. Да и весь двор, заросший и зияющий дырами бетонных плит, производил мрачное впечатление. Петя заполз в каменную конструкцию внутрь, достал и расправил на камнях, покрытых мусором и фантиками от конфет, кусок листа утеплителя, который всегда носил с собой в рюкзачке и провел там ночь.
Ночь принесла прохладу. Два раза вылезавший наружу Петя видел загадочную рассветную дымку, поднявшуюся над домами примерно в 5 часов. В этой дымке циклопические дома казались неимоверно огромными плечами каменных гигантов. Петя подивился на впечатление, которое они у него вызвали, и залез обратно в свое убежище. От разгрузки вагона все тело уже болело. Петя опустил голову на свою «подушку» и проспал до десяти утра.
Когда он проснулся, в луче белого света, приникавшего сквозь треугольную дыру в сложенных сверху камнях, Петя увидел несколько книг, лежащих друг на друге на мокром листе зеленого линолеума, под которым были уже только трава и песок. «Тувия, Дева Марса»- прочел Петя на первой книге, красной, затертой и поцарапанной. Она выглядела, будто ее зачитывали много лет. «Морской волк»- значилось на следующей, блеклой и черной, с желтыми страницами под переплетом. «Ловец орлов»- значилось на третьей, самой тоненькой и узкой. Нарисованный на ее обложке всадник, задрав голову, смотрел на огромную птицу в бескрайнем небе. Та была изображена синим цветом, но с бликами алого закатного солнца на перьях. У всадника на земле было перо в волосах. «Индеец!»- догадался Петя. Гадая, откуда взялись эти книги здесь, в детском замке, в котором, по счастью для Пети, не было насрано, он взял первую и, лежа на спине, перелистнул сырые страницы, покрытые черными знаками. «Мир планеты Барсум делится на четыре расы: черную, красную, желтую и зеленую».- прочитал Петя-«Все воины Барсума живут на берегах великой Черной Реки. Река течет вдаль и воины не знают, ни, где ее конец, ни, где ее начало. В конце их жизни их хоронят на ее берегах.» Перевернув страницу, Петя увидел, что на следующем развороте изображен летучий корабль. Огромный, легкий, с длинными острыми парусами, рулями и стабилизаторами, он плыл в небе среди белых облаков. На мостике стоял человек и штурвалом направлял его путь.
Следующую страницу Пете перевернуть не дали. Над головой у него послышалось сопение и шорох.
-Что это вы здесь спите!?- раздался старческий голос, и деревянная трость неприятно ударила Петю по ноге.- Разве так полагается?! На детской площадке спать!
-Не мы такие, бабуля, жизнь такая!- бодро рявкнул Петя, выбираясь из-под камней. Вылезти наружу ему пришлось на четвереньках.
- Я вот сейчас позвоню, куда следует!- сгорбленная толстая бабка в сером платке и очках, возмущенно округлив губы и выпучив глаза сквозь мутные стекла, изумленно смотрела на него.
- Ай, да успокойся, старая, чего ты паникуешь?!- Петя встал на ноги, развернулся и зашагал в яркое ясное утро, широко объявшее весь горизонт. Сзади снова послышалось кудахтанье. Петя шел, широко шагая и размахивая руками. В рюкзачке у него вместе с листом утеплителя болтались в такт его ходьбе три книги, найденные им росистым утром на  детской площадке, затерянной где-то во дворах между огромными домами улицы Черепанова. В месте, куда он больше никогда не вернется.

4.
Петя стоял на берегу Городского пруда под громоздящимся над ним большим автомобильным мостом и смотрел на воду. В солнечном сиянии по гладкой воде скользил речной трамвайчик- нечто среднее между моторкой и газелью с синим деревянным бортом. В воде отражались дома напротив. Огромная конструкция моста над Петей, своим механизмом каких-то бетонных блоков, балок, железных арматурных конструкций, ржавых труб и лесенки, тоненькой ниточкой видневшейся из-за бетонных плит, подавляла и создавала чувство какой-то дисгармонии, но в то же время несла в себе какой-то странный порядок. Как будто весь лабиринт гигантского города воплотился в ней.
Петя, маленький, вытянув голову, смотрел на огромные блоки конструкции над ним, потом перевел взгляд на дома напротив. В окнах цепочки домов отражалось садящееся солнце. Оно же раскрасило стены в розовый цвет. Потом Петя посмотрел на речной трамвайчик. Петя не знал, используется ли он для перевозки пассажиров с одного конца городского пруда на другой, или просто для того, чтобы сделав круг по водоему, показать людям город. Вся огромная цивилизация, раскинувшаяся вокруг него огромным многоголосием звуков, радиотрансляций, рекламных плакатов, брендов, шумела и требовала к себе внимания.
5.
Сидя на песчаном берегу Городского пруда на высушенной водой и солнцем коряге, Петя открыл книгу, которую он только что нашел на помойке. Сколько он помнил, раньше он никогда не обращал внимания на валяющиеся вокруг книги. Эту он нашел на бугристом бетонном основании помойки в распахнутом виде. Передняя корочка у нее отсутствовала. «Мир смерти. Неукротимая планета»- значилось на первом листе.
Сколько себя помнил, Петя никогда не посвящал своего времени такому странному занятию- чтению книг. С тех пор, как его выпнули из детдома, не дав квартиры, учеба и книги для Пети закончились. Потеря документов после скитаний по улицам тоже не склоняла к чтению и поискам перспектив. Лучше уж шататься по городу, напиться с друзьями или, в приятном подпитии, сидеть на улице и смотреть на бесконечный поток проходящих мимо людей. Все началось оттого, что у него не было девушки, думал Петя. Он стеснялся общения с ними из-за своей бездомности и нищеты. От этого его душа чувствовала постоянную нехватку. Он чувствовал себя потерявшимся в лабиринте с рекламными плакатами вместо людей.
Когда Петя дочитал до того места, где герой книги Язон, как придурок, стал ходить за толпой троглодитов по морскому берегу в поисках съедобных корней, солнце упало за дома, а небо над городским прудом стало темно-синим. В глазах рябило от множества прочитанных букв. Петя встал и сквозь кусты пошел к месту, где он с помощью картона и кусков пенопласта под толстой трубой оборудовал себе лежбище. Со всех сторон его не было видно, ветром  в него не задувало, в дождь внутри было сухо. Петя закрывал внешний мир листом фанеры и сидел, как у себя в квартире. Когда он хотел, он готовил себе на костре в найденной около вокзала кастрюле картошку с тушенкой, яичницу с быстрой лапшой или кашу с мясом.
Набережная городского пруда была оборудована только до ДИВСа. Далее начинались поросшие кустами бугры, вдоль которых вилась утоптанная до состояния каменной твердости тропинка, уводящая путника через огромное неблагоустроенное пространство к парку Железнодорожной больницы и Института Путей Сообщения.
По ночам кусты шевелились и непонятно лепетали. Петя лежал в своем убежище на чистом куске пенопласта и вслушивался во тьму. Огня по ночам он не зажигал и читал только при солнечном свете. Все три книги, найденные им на детской площадке, были прочитаны. Ему были понятны и история Джона Картера, который на неизведанной планете Марс, именуемой аборигенами Барсум, совершал огромное путешествие, чтобы найти возлюбленную, и история Хэмфри Ван-Вейдена, который попал на корабль со скотским экипажем и вынужден был плыть на нем через Тихий океан на ловлю котиков. Петя, правда, не верил, что во всем путешествии никто из озлобленной команды не смог бы выкинуть за борт зверя-капитана. Ведь так легко было воткнуть нож ему в спину!
Особенно нравилась Пете история про Ловца Орлов, про мертвые тела индейцев, распростертые на равнине, про мальчика, вступившего на тропу Воина, чтобы научиться ловить чудесных птиц, плавающих в небесной вышине. Про охоту на бизонов, военные отряды, гуськом идущие по высокой траве, шамана Красные Крылья, который научил парня, как стрелять из ружья, показал магические ритуалы и как ставить ловушки на бобров. «Где найти такого шамана?»- думал Петя, жуя травинку и лежа на куске пенопласта в ночной тиши. Постепенно в душе Пети зрело решение. «А что, если попробовать писать так, как они?»- думал он.
Стопка книг у него на полке за пенопластной коробкой росла. К первому Гаррисону прибавился второй, про борьбу с динозаврами, к «Королеве Марго» прибавилась «Графиня Монсоро». После работы Петя читал, пока от букв в темнеющем мире не начинало рябить глаза. Когда он закрывал их, буквы огненными пятнами реяли в темноте, похожие на фантастических птиц.   
 Иногда, закрывая глаза в ночном мраке, он видел огненные фигуры всадников, сражающиеся с темным драконом, вырастающие из огненных букв, которые он только что прочитал. 
Никто не знал этого, но по ночам Петя начал иногда вставать и, уходя к близлежащей стройке, садиться у ее забора, за кустами, там, где через железный забор стройки достигал до этой точки свет фонаря. Там Петя доставал из кармана тетрадь, купленную в киоске Роспечати за 4 рубля пятьдесят копеек, разворачивал, находил место, где кончались страницы, исписанные его непонятным длинным почерком и писал что-то. Записывал свои фантазии, которые приходили к нему в ночной тиши, когда он лежал на спине на куске пенопласта и слушал тишину. Река, впадающая в городской пруд, текла перед ним, и она вдруг превращалась в великую и огромную Реку, текущую к Южному морю, на берегах которого стояли, гордо подняв флаги на башнях, турецкие крепости. Чащи по берегам Реки кишели невиданным зверьем и колдунами, которые охотились на людей, или, используя страшные и могучие заклинания, искали под землей клады с золотом, оставленные турецкими разбойниками или запорожскими казаками. Разбойников по берегам Реки шаталось немерено, но был там один, обвешанный оружием и одетый в лапти и старые штаны, которого Петя выделял из всех. Он казался ему похожим на себя. 

6.
Утром, когда Петя встал на работу по звонку замотанного изолентой телефона, который у него появился уже несколько дней как, туман затянул городской пруд и кусты около него. Петя напился воды, набранной на колонке в бутылку, и съел булочку, припасенную с вечера. Собрался и вышел на тропинку, намереваясь подняться по ней к мосту и выйти на улицу Челюскинцев.
Туман прядями стлался вдоль реки. Огромные башни элеватора, мельницы и домов впереди казались только сгустками серого в тумане. Проходя мимо пространства, ведущего к парку, Петя заметил слабо моргавший в тумане костер. «Значит не только я, другие люди тоже тут живут»- подумал Петя с обеспокоенностью. На улице такое соседство совсем не часто является благом. Гораздо чаще оно может являться опасностью. Думая об этом, Петя вернулся в свое жилище и, вытащив свою тетрадку из-под пенопласта, где он ее прятал, сунул себе за пазуху. 
В ангаре дремотная тишина, вздохи, стоны, спящие люди, будто бегущие куда-то во сне. Тихо попискивает радио, шуршит что-то в эфире. Вагонов нет.
-Я к ней пришел, утром встаю, смотрю- где моя одежда-  а ее нет!- рассказывал маленький, как карлик, парень, голова которого зачем-то была повязана розовой тряпкой.- Она спрятала. Говорит- «Я не хочу, чтобы ты уходил!» Я говорю- а как же, мне на работу надо! А она: «Нет, я не хочу, чтобы ты уходил». Время проходит, я говорю- ну дай мне телефон, я посмотрю, звонил мне кто или нет…
Петя вышел из ангара, ногой придержал толстую дверь, чтоб не хлопнула. В проходе на корточках на неровном асфальте трое парней. Длинный в кепке, размахивая  руками, пальцы которых трясутся с похмелья, рассказывает:
-…варщиком у ней работал. Она мне звонит как-то раз, говорит-«Приходи с магнитофоном на квартиру, Вася реакцию без магнитофона не может поймать.» Я прихожу, открывает дверь какой-то типок, говорит мне- «Ты кто такой?» Я ему- Я Спица, я так-то тебе магнитофон принес! Он такой: «А, да, я тебя и жду!» Сварил, реакцию ловит, прикинь, за пять минут, говорит- «Ты пробовать будешь?»…
В конторе, где сидят Вадик и Нурланбек- тишина. Никого  нет, только спит на продавленном диване их тощая, неизвестно откуда взявшаяся трехцветная кошка. Петя разворачивается, думая, где они- и нос к носу сталкивается с Вадиком, который заходит в кабинет с кипой бумаг в руке.
-Вадик, вагоны скоро будут?- cпрашивает Петя- я успею сходить в магазин?
- Вагоны идут, Петя, не успеешь!- отвечает Вадик и Петя снова слышит этот гул, колеблющий землю от приближения чего-то огромного и электрический крик паровоза, загоняющего на пути между складами еще один огромный, дощатый, доверху груженый вагон.

7.
Район ЖД-вокзала, ограниченный улицей Челюскинцев с юга и огромными недрами складских баз на улице Завокзальной на севере, содержащий в себе огромное количество железнодорожных путей, стрелок, ангаров, складов и тропинок вокруг них, с запыленной листвой деревьев и досками сараев по углам, никак нельзя было назвать спокойным. Два раза Петя видел, как забивают людей на улице, а один раз видел, как одна машина остановилась рядом с другой и пассажир первой- высокий парень в костюме вышел из нее, протянул длинную руку- и зазвучали хлопки, полетело стекло. Парень сел в машину, она с визгом шин, оставляя на асфальте следы расплавленной резины, развернулась. А вторая осталась стоять с дырой в лобовом стекле и красная, окровавленная, торчала из нее человеческая рука, а Петя ушел обратно в переулок, в темноту. На повороте к Четвертой Базе мимо бетонной стены, где написано черными корявыми буквами «Таджикистон, вперед!» мелкие грязные таджики с дынями «Колхозница» как с камнями наперевес.
-Дыня бери! Сто рублей- небольшие деньги!- злобно задевает один из таджиков Петю растопыренной рукой.  По вечерам после закрытия базы все многочисленные перебиравшие, таскавшие, продававшие овощи и фрукты люди выплескиваются за ворота базы мутной волной. Глядя на молодых женщин в грязной одежде, визгливо смеющихся шуткам здоровенных киргизов, таджиков, бритых русских в лохмотьях и грязном камуфляже, на узбечек со всегда спящими детьми на руках, подметающих подолами пестрых балахонов пыль мостовых, Петя думал, что, по-видимому, они и живут где-то здесь, под землей, в теплотрассах. Однажды Петя увидел лежащий на железнодорожных путях среди травы хороший крупный полосатый арбуз. Подошел- и его передернуло от омерзения! В черной дыре в боку арбуза серым мокрым клубком возилась мошка, крупные, мелкие твари сновали, жили, падали, стремились, пожирая все вокруг себя, опрокидывались, но снова взбирались наверх. Петя оттолкнул арбуз от себя, поднялся и пошел прочь. Трусливая собака с засохшей грязью на шкуре подбежала к арбузу и стала его есть. Петя не обернулся. В заброшенных домах по улицам Подгорной и Ереванской жили люди, за выбитыми стеклами в черных окнах двигались огни, происходила какая-то неведомая жизнь. Незаасфальтированное пространство около автомобильной дороги чавкало грязью. Таджики, узбеки, киргизы, русские, сортировщики, грузчики, комплектовщики шли вдоль этой грязной, освещенной сбоку светом фар дороги, не зная, где она начинается, не зная, куда она приведет. Вечер заканчивался- и наступала ночь, полная звезд, облаков и тьмы. Освещения не было. Только мелкими стайками сновали по проулкам по двое, по трое подозрительные личности, по-волчьи выслеживая добычу. 
Но и здесь жили люди! Огненным видением мерцало сквозь ночь здание Завокзального торгового центра. «Сауна, Эротический массаж, Релакс»- горело на нем. По проулкам проезжали дорогие машины. Люди в брендовых шмотках разговаривали по  телефонам с золотыми вкладками, стоя рядом с джипами на стоянках. Бандиты и милиционеры заходили в торговые точки за данью. Иногда бандиты и милиционеры были одно и то же лицо.



8.
Однажды вечером, когда дневные вагоны были разгружены и Петя сидел, привалившись спиной к стопке деревянных поддонов, пересчитывая свои деньги, слева от него возникла кудлатая голова.
- Я на тебя давно смотрю- сказала голова- работаешь как зверь! Как два зверя! Леха!- он протянул Пете огромную твердую руку.
Петя ее пожал, внутренне напрягаясь в ожидании какой-то беды. Но Леха улыбнулся, и Петя расслабился, поверил ему. 
 -А то че мы как волки?!- громко недоумевая, неизвестно у кого спросил Леха.- Все двигаемся сами по себе. У каждого своя движуха. Пойдем с пацанами выпьем, закусим! Пойдешь? Ну пошли, че ты как лох!
На пустыре у воды на бочках сидели двое.
-Саня.- представился, приподнявшись и пожав ему руку высокий и толстый.
- Серега.- сказал маленький и широкий и взглянул ему в лицо быстрым взглядом горящих глаз.
Саня первым делом достал из-за бочки большую бутылку водки с красной этикеткой на боку. Леха, загоготав, нагнулся, сунул руку за пазуху и вытащил оттуда связку охотничьих колбасок и плавленые сырки.
- C****ил, что ли? Красава!- похвалил Серега, они звонко ударили друг  друга ладонями.
- Давай, Петя, выпей!- Леха протянул Пете наполовину наполненный водкой пластиковый стаканчик.- За знакомство! Мы давно за тобой следим!- Петя выпил, и все наперебой стали предлагать ему закусить- куски колбасок, развернутый, с налипшими на него кусочками серой фольги, сырок, и даже  появившуюся откуда-то пыльную пластиковую бутылку с оранжевой газировкой.
-А я давно хочу тебя спросить, Петя- начал Леха, когда парни тоже выпили  и пододвинулся поближе.- Что ты там все время пишешь? Что там у тебя в этой зеленой тетрадке? За пазухой? Которую ты носишь с собой?
- Я композитор! Оперу пишу! О чем?! Опер сказал про всех писать!-  загоготал Саня, задрыгавшись на жалобно скрипнувшей железной бочке.
- Да не, это он по-доброму! Не обращай внимания, братан!- дипломатично влез в разговор Серега- С дурака что возьмешь?
-Кто дурак?! Я дурак?!- возмутился, снова закачавшись на бочке, Саня.
-Да ты не дурак, ты вообще с топором в голове!- Серега состроил пальцами и лицом замысловатую гримасу, долженствовавшую показать, какой Саня дурак, если не что-то большее.- Ты че не наливаешь пацанам сидишь?!
- Не наливаю? Я че, гарсон что ли?!- перекосил рожу Саня, но водку все-таки налил.- Знаешь анекдот про гарсона?- обратился он к Пете, решив, видимо, побаловать его своим снисхождением..
-Нет.- ответил Петя.
-Короче, сидят три мужика с похмелья. Зверского такого похмелья, в общем. Один говорит- у меня вообще все трясется, руки трясутся, ноги трясутся, вообще стоять не могу. Другой говорит- а я вообще два своих отражения вижу в зеркале. Третий говорит- идите на ***, я сейчас поссать пойду.
Заходит в сортир. Ссыт. Чувствует- пахнет спиртом. На руку попробовал- точно, спирт! Он, короче, нассал в стакан, выпил- сразу такой кайф ему, хорошо, ничего не болит. Возвращается обратно, где эти двое сидят. Они видят, что ему по кайфу- спрашивают- а че случилось, чем опохмелился, где взял? Он- так и так, поссал, у меня спирт вместо мочи течет. Второй такой- Опа- давай мне в кружку поссы! Ну, этот первый поссал, второй опохмелился, сразу ему такой кайф, ничего не болит. Третий такой- поссы и мне! Первый- че я вам, гарсон, что ли?! Давай из горла!
Парни засмеялись. Саня поднял в руке пластиковый стаканчик водки.
- Так что, посмотрим, кто будет гарсоном, если будет и дальше неправильно себя вести!- Саня выразительно покосился на Серегу, но Леха вклинился между ними и произнес:
-Давайте, парни, выпьем! За то, чтобы у нас все было!
-И чтобы нам за это ничего не было!- Саня серьезно нахмурился и, закинув голову, выпил. Пацаны с одухотворенными лицами выпили. Петя, выпил едко пахнущую водку, налитую теперь по нижний ободок стаканчика и ощутил важность момента. Еще ни разу он не пил с такими серьезными парнями.
-Мне надо барыге во вторник бабки отдавать!- заговорил Саня без всякой связи с предыдущим разговором.
-А че за барыга? –Леха спросил, косо глядя на него хмелеющим взглядом.
-Лошадь.
-Лошадь? Че-то я не знаю такого барыгу- Лошадь. Ты знаешь?
Серега тоже выразил тройным поматыванием головы, что не знает барыгу по имени Лошадь.
-Откуда?
- С Китайки- Саня ответил, смотря вниз, жуя и отрывая куски кишки от бурой охотничьей колбаски, распространявшей вокруг себя дразнящий аромат. Петя был голоден, но попросить еще колбаски у него не хватило духу. Он заметил, что парни, вроде бы, тоже были голодны и колбаски вместе с сырками исчезают просто с фантастической быстротой.
- Вчера забрали кого-то.- заявил Серега, пережевывая кусок колбасы.- Из Китайки. Я видел, коробок приезжал.
-Я помню, когда кололся, поехал в Цыганский поселок за порошком.- начал рассказывать Леха- Захожу такой в калитку- Бац! Удар в спину с ноги! Падаю, смотрю- омоновец. Такой- Че ты сюда пришел?! Нет бы- подойти, остановить, спросить! Нет, Бац!- Леха сплюнул ожесточенно, обхватил себя руками и уставился куда-то за горизонт.
-А дальше че?- Серега придвинулся заинтересованно.
-В очо! Привезли меня в Чкаловскую тюрьму. Чкаловская тюрьма- последний клоповник! Потом в другую тюрьму… Ничего интересного… Я лучше хочу узнать - что ты там такое пишешь? В своей зеленой тетрадке?- Леха снова криво уставился на Петю, и Петя ощутил себя под его взглядом неуютно.
- Че ты докопался до человека?!- в свою очередь возмутился Серега- Он романист. Пишет роман. Называется- «Грузчики как они есть»! Понял, безграмотный?
- Но чтоб писал правильно!- пьяно засмеялся Саня и потряс пальцем перед лицом Пети.- Чтобы все было честно! Чтобы мы были у тебя- как живые!
Саня, наклонившись, полез за бочку и снова достал оттуда бутылку водки с красной этикеткой.
- Ладно, давайте о деле, что ли. Вы не помните, что ли, зачем мы все здесь собрались?

9.
Сначала парни долго шли через кустарники по берегу реки. Потом по тропинке, змеящейся то вверх, то вниз, мимо каких-то железных сараев и складов с намотанной на стены колючей проволокой. Дорога через сараи привела их на заросшее травой поле, за которым вдалеке виднелись деревянные дома и торчащая за  ними стройка.
- Дом стоит у озера, на отшибе- говорил тогда Леха Пете, сидя на железной бочке около реки.- В доме живет старик. Еще в доме два телевизора, видеомагнитофон, компьютер, магнитофон, еще какая-то хрень. А сегодня как раз старик получает пенсию. Надо залезть туда через забор, зайти во двор и открыть ворота. И все!
- А вы сами почему это не сделаете?- спросил Петя. Критицизм начал проникать в его мозг, как последние лучи уходящего дня проникали сквозь наползавшие с северо-запада тучи.
- Ты- самый легкий. Любого из нас забор может не выдержать!- вмешался Серега, сидевший рядом с Петей и ловящий, казалось, каждое его движение.- Вон ты какой тощий! Просто- перелазишь через забор и открываешь засов. А если они заперты на ключ (но когда старик пьяный, он ворота не запирает)- то скорее всего он забыл закрыть дверь в дом и оставил ключи в замке. Берешь ключ из двери в дом и открываешь им ворота. И все!
- А если дверь в дом закрыта?- спросил Петя.
- Тогда есть одна очень хорошая возможность- подняв палец, вылез вперед Леха.- За углом, как бы в стенке пристройки есть очень хорошее окошечко, которое не зарешеченное. Другие окна зарешеченные, а это- нет. И оно не запирается. Берешь и тихонько через окошечко залезаешь в дом. Тем более, что ты худой, в него очень хорошо пролезешь.
- А дальше как?- поинтересовался Петя.
-А дальше- искать в доме, куда старик дел ключ. И все, больше никаких делов!
- Ну, я не знаю…- затея начинала Пете все меньше нравиться.
- Слушай, ты че- ты боишься, что ли?- заговорил, выступив вперед, Саня- Ты боишься, что ли, тебе к маме надо? Ты хочешь с нормальными пацанами двигаться или по-прежнему будешь на отшибе тусоваться?
-Ты пойми, что скорее всего дверь будет открыта, и ключ будет в двери!- жарко заговорил Серега- Это мы на всякий случай говорим тебе про окошко! Скорее всего, до этого не дойдет. Там вообще другая проблема может быть совсем, а не та, о которой ты думаешь.
-Какая?- спросил Петя, внутренне похолодев.
- Во-первых, там есть собака. Не пугайся. Мы ее давно прикормили, когда еще жили там…ну, мы снимали там с Саней, довольно давно… Она почует тебя вместе с нами, когда мы подойдем, и лаять не будет. Ты еще, когда полезешь через забор, кинешь ей вот эту булочку- Серега протянул Пете кусок плюшки- И все!
- А другая проблема какая?- спросил Петя, чувствуя себя довольно-таки неуютно.
- Другая проблема- это старик. Он старик конечно, но такой старик, который может и топором дать, если что. Если тебя услышит. Понял? Так что, если что, не лезь там к нему обниматься да объясняться, понял? Просто беги. Вот так. Но он, скорее всего, уже валяться пьяный будет в этот момент где-то…
-На обоссаном диване!- ввернул сбоку Леха.
- Ну да! Ну, че ты? Рожай, говори, с нами ты, или против нас?
- Ой, да бля, ну его на ***, пусть ****ует.- с отвращением проговорил Саня, видя, что Петя колеблется- К маме там, или еще куда….   
Упоминание о маме взъярило Петю. Он вспомнил место из «Конных варваров» Гаррисона, где варвары клялись никогда не отступать.
-Я согласен. Я иду- сказал Петя.

10.
Ночь вступила в свои права, пока парни пережидали на краю поля. Саня достал массивный поцарапанный телефон и долго звонил куда-то. Договаривался с каким-то Матросом и припоминал какие-то долги. Наконец договорился и положил трубку.
- Все, парни,- сказал он- Машина будет.
Снова потянулось ожидание. Петя лежал в траве. Ночь раскрывалась над ним огромным колоколом, черным, загадочным, чуть освещенным сбоку рыжим заревом индустриальных пожаров. Как будто вся человеческая цивилизация стремилась потушить эту ночь, сделать ее освещенной и если не безопасной, то иллюминированой, очеловеченной, но не могла. Холодные снежинки звезд глядели с небес на маленького человека под ними, как тысячи, миллионы лет назад. Скоро, когда в траве, как кузнечик, пропиликал телефон Сани, четверо случайных знакомых собрались, встали, и, пригибаясь, как хищные звери, крадучись, один за другим вышли из поля высокой травы на набережную.
Набережная кончалась здесь. Неровные пыльные плиты косо смотрели в небо. Под ними, ближе к воде, была мокрая земля. Освещения не было, мутные блики на темной воде давали возможность разглядеть какие-то сваи, торчащие из поверхности Городского пруда. Было темно, но когда Саня поднял правую руку и помахал ей над головой, оттуда, из далекой дали, где были высокие дома, несколько раз зажглись и погасли желтые фары машины.
- Ну давай, иди!- шепотом сказал Саня и ощутимо толкнул его в спину.- Вот, через ворота перелезай, или через забор в том месте- он указал туда, где темный дощатый забор, делаясь ниже, примыкал к белому бетонному забору стройки.
-А вы?- шепнул Петя в ответ.
-Мы будем рядом все время. Не беспокойся- ответил Серега за Саню.- Влезаешь, открываешь, мы звоним Матросу, он приезжает, мы заходим. Деньги все поровну. Иди!
Петя пошел вперед, чувствуя себя перед домом каким-то не то, чтобы маленьким, а как-то кособоким. Наверное, это от напряжения он начал лучше различать очертания предметов, в том числе и себя. Он машинально проверил свой гвоздодер, висящий в петле подмышки его синей курточки. Если что, гвоздодер спасет его, думал он. Хотя он еще ни разу не бил гвоздодером живого человека.
Перед Петей выросла безмерно высокая стена дома. Для того, чтобы пройти к воротам, надо было пройти мимо окон, в количестве трех глядящих на пруд. Стена, ведущая к заднему забору, была глухая, и Петя пошел вдоль нее к заднему забору. Остановился на углу и, замерев, прислушался. В доме и на улице было совершенно тихо. Только где-то далеко у вокзала слышались в ночной тишине гудки поездов и собачий лай. Все огни в доме были потушены.
Вздрогнув, Петя встал ногой на бетонное основание забора и вытянув руку, стал хвататься за деревянные доски. Забор оказался вблизи гораздо более высоким, чем казалось. Неровное занозистое дерево царапало ладони. Дотянуться до верха не получалось.
Петя встал второй ногой на бетонное основание и перевел дух. Потом прислушался к тишине. Звуков не было вообще, но странным образом Петя, в слепо шевелящейся вокруг темноте почуял чье-то присутствие. Осторожным движением Петя достал из заднего кармана кусок липкой булочки, которую дал ему Серега и, отломив кусок, метнул ее через забор. Взмыв, кусок булочки улетел в темноту как в баскетбольную корзину. Петя снова прислушался, потом, взявшись левой рукой за выступающую из забора доску, встав на цыпочки, постарался дотянуться до верха забора пальцами.
На этот раз кончики пальцев зацепились за острую верхушку забора. Не дыша, Петя рванулся вверх на цыпочках и зацепился за верхушку еще прочнее. Взмахнул левой рукой и достал ей до верха. Подтянулся с ненужным совсем шумом и скрипом по дереву и локтем  уперся в концы досок. Еще чуть подтянулся, шурша одеждой, и вот, свершилось, Петя лежал на верхушке забора.
Оглядел двор, заставленный всякой рухлядью, металлическими, деревянными предметами,  кусками механизмов. Пете бросился в глаза полуразобранный мотоцикл «Урал», блеснувший рулем в свете луны. Петя повернул голову. Луна, выбралась из-за тучи наполовину и нагло светила на мир.
В глубине двора около собачьей будки лежал огромный рыжий пес с цепью на шее. Петя не увидел бы его, если бы не взошла луна. До этого момента в этом месте была только глубокая тень. Пес лежал спокойно и спокойно же смотрел перед собой. Он не спал. Он был похож на волка. Огромные бакенбарды обрамляли его мощную шею. Его уши то опускались, то поднимались в темноте. Он смотрел на Петю, как будто уже много раз его видел.
Задерживая дыхание и совершая чудеса эквилибристики, чтобы тонкий забор под ним не обрушился, Петя достал из кармана булочку, и , отломив еще один кусок, швырнул его псу. Кусок полетел косо, Петя уже подумал, что промахнулся, но в последний момент кусок изменил направление и упал прямо перед псом на землю. Пес вытянул шею и проглотил кусок. Поднял уши и стал ждать, что будет дальше.
Петя перекинул вторую ногу внутрь и на руках сполз на землю, производя столько скрежета, что, казалось, весь дом сейчас проснется. Опустился на поверхность двора, которая была усыпана щебнем и прислушался. Рядом с забором стояла клетка для кроликов. На нее можно будет встать, если понадобится лезть назад. Еще несколько клеток стояли по левую руку от Пети. Тени и лунный свет причудливо перемешались за ними.
Петя достал последний кусок булочки и вместе с ним наперевес, как с оружием, пошел по двору. Он хотел дойти до угла, где можно было бы повернуть к воротам, и там кинуть псу последний кусок. Но пес опередил его. Он вдруг вскочил, вытянулся и сделал несколько прыжков вперед. Цепь зазвенела и загудела, вибрируя. Пес встал на задние лапы и повис на цепи. От его длинной морды до угла, где хотел пройти Петя оставалось расстояние не больше тридцати сантиметров.
Петя инстинктивно швырнул кусок булочки в угол двора. Пес кинулся за ним. Быстро, но стараясь не бежать, Петя миновал угол и услышал сзади снова звон приближающейся цепи. Вскочил на крыльцо и сразу увидел, что дверь в воротах закрыта на ключ. Повернулся влево и замер- широкий черный проем распахнутой настежь двери смотрел на него, за ним непроглядная внутренняя темнота дома, какие-то стоны, звуки, слышные издали или из-под земли, плеск  воды в трубах, тиканье часов и, освещенный отблеском луны на своей головке, длинный ключ в дверном замке с висящей на брелке связкой ключей, тяжело спускающейся вниз на пятнадцать сантиметров.
Петя забыл про пса, караулящего под воротами. Выхватил гвоздодер из-за пазухи, медленно сделал несколько шагов внутрь и выдернул ключ из замочной скважины.
- Это че, блять, такое?!- громкий резкий голос раздался из сеней  слева. Здоровенный мужик вставал со скамейки, где он курил.- Ты кто такой, бля?   
Петя, всхлипнув от ужаса, со всей силы ударил его гвоздодером по голове. Мужик взревел и свалил Петю, подмял его, сел на него верхом. Петя извивался над ним, спасаясь от руки, которая его душила, наконец, удачно двинул врага коленом. Мужик охнул, обмяк, Петя вырвался из-под него, не чувствуя рук, размахнулся и ударил по голове гвоздодером. Скатился с крыльца, пробежал мимо попытавшегося повиснуть на нем пса, выбежал за угол- и остановился, прыгнул за клетки для кроликов во дворе. Посреди двора, на фоне деревянного сортира, стоял высокий лысый человек в трусах. В руке у него был топор. На груди- татуировки.
-Рыжий! Эй, Рыжий, кто здесь?!- говорил лысый гортанным гнусавым голосом.- Эй, Вова! Что с тобой?!- повысил он речь до крика, потом прошел грузно по двору к собачьей будке и, поймав прыгающего взад- вперед пса, отцепил его.
-Собачек не обманешь!- удовлетворенно, тем же гнусавым страшным голосом проговорил он- Сейчас мы почуем, сейчас мы унюхаем!
Держа пса за ошейник, старик пошел к крыльцу. Не помня себя, Петя вскочил, кинулся на крышку клетки для кроликов, стоящей у забора и, перевалив через него, головой вниз полетел в темноту. Извернулся, так, что в спине что-то жгуче щелкнуло, и приземлился на ноги. Вскочил с корточек и помчался изо всех сил сквозь поле, туда, где по его расчетам должны были быть его новоприобретенные друзья.
Далеко позади старик растворил ворота и, выведя пса в поле, отпустил его, прокричав:
-Возьми, Рыжий! Возьми!
Петя мчался сквозь сухую траву изо всех сил. Чуть не упал, приземлился в овражек, загремело железо. Выскочил из него, косо затряслись перед лицом обнажившиеся на небе звезды. Шелест травы сзади него заставил его развернуться. Развернулся, с размаху ударил гвоздодером по взвившейся перед ним оскаленной взревевшей морде. Удар пришелся прямо в пасть. Рыжего мотнуло вбок. Он остановился, уперся в землю лапами. Петя снова со всей силы ударил его по голове. Рыжий пошел косо и лег. У Пети заболели локоть и запястье. Не чувствуя руки, он развернулся и побежал в спасительную для него тьму, а сзади что-то орал, матерясь, страшный старик с топором.    
Поле кончилось, пошла тропинка сквозь сараи, началось другое поле, с рельсами среди высокой травы. Здесь стояли вагоны. Старые разбитые вагоны и сравнительно новые, но с выбитыми стеклами. Отдельные вагоны, покосившиеся, вросшие в землю от времени и целые составы. Кучи запчастей непонятного назначения валялись под звездами. Ветерок доносил запах воды. Вдалеке, за полем, возвышались огромные, освещенные современные дома. 
Петя остановился  и, переводя дыхание, присел на корточки, держась руками за землю. Отдышался и вложил гвоздодер на прежнее место, в петлю подмышки. Встал, чтобы идти дальше. Неизвестно куда. 
Из одного из вагонов, будто бы вросшего в землю, послышался хохот. В дверях вагона показался Саня.
- Это кто же это у нас тут идет?- спросил Саня и грузно спрыгнул на землю.- Это тот, кто все провалил и все бросил?
- Это вы меня бросили- огрызнулся Петя.- Там был еще какой-то мужик. И еще хозяин. Два мужика. Я че, Рэмбо что ли, с обоими ими справляться?
-Какие два мужика, че ты чешешь?- за спиной Сани показался Леха, потом Серега. Они один за другим спрыгнули с подножки вагона и встали один справа, другой- слева от Сани, так что Петя теперь стоял один против них троих, стоящих полукругом.
-Такие два мужика!- Петя перешел на истерический крик- На крыльце курил!
-А я теперь пацану деньги должен за то, что он зря машину среди ночи гонял!- Саня придвинулся к Пете и больно ткнул его под дых кулаком.- Кто будет эти деньги отдавать?! Ты, что ли?!
-Нет, если ты не можешь ни ***, то тогда так бы и сказал- я ни *** не могу!- вмешался Серега- И не отвлекай пацанов, иди тусуй на свой ссаный пятак.
- Ты че…-Петя возмущенно вскинулся и замер, на него ненавидящими дулами смотрели лица трех здоровенных мужиков, сжимающих кулаки. Петя замялся.
-Ха, а на нарах он бы не выжил!- засмеялся Серега обращаясь к другим двум.
- Слышь, ты вообще кто по жизни?- выступил вперед Леха.
Петя затравленно оглянулся. Он не знал, что делать.
- Кто морковку под землей красит? Откуда на хлебе дырочки?- продолжал Леха настойчиво допытываться.
Петя на секунду замялся. Открыл рот, чтобы что-то сказать, оправдаться- и тут скула онемела. Из глаза посыпались искры. Земля и темное небо поменялись местами, и Петя понял, что лежит там, куда его отправил тяжелый кулак Сани. Щека немела. Саня взял его за грудки и вздернул на ноги.
- Сейчас, сука, мы тебя накажем!
-Дай я ему ебну, дай ебну!- заливался сбоку Серега. Петя получил удар около уха, отчего его мотнуло вбок, потом еще и еще. Он упал на четвереньки. Еще раз и еще прилетело в глаз. Синие искры вспыхнули и потухли.
-Сейчас мы тебя заколбасим!- заржал Серега.
- Погоди, стой!- Саня снова поднял Петю за грудки.
-Пойдем, я тебя выебу за вагоном!- сказал он.
Петя изо всех сил уперся руками в Санину грудь и рванулся прочь. Чей-то удар прилетел ему сбоку. Петя крутанулся в сторону, чуть не упал и, разрывая куртку, вырвал из-за пазухи свой гвоздодер. Со все силы отмахнул им куда-то назад. Гвоздодер попал во что-то мягкое.
-Ааа!- Петю швырнуло в сторону. Саня орал как бешеный. Петя вскочил с земли и побежал по проходу между вагонами. На мгновение обернулся- Саня стоял посреди прохода и визжал, держась за лицо.
-Ааа! Глаз! Мой глаз! Он мне глаз выбил!- услышал Петя. Леха и Серега начали движение в его сторону. Петя развернулся, сжал гвоздодер и помчался как ветер.
Проход между вагонами повернул, потом еще и еще. В промежутках между их покосившимися коробками видно было поле, освещенные дома и какую-то башню, но пролазить в эти промежутки было слишком долго. Петя ускорил бег. Сзади гулко топали по земле ноги преследователей.
Вышла из-за туч огромная луна, похожая на оскаленный череп. Темные моря и долины на ней были похожи на глазницы и оскал. Оттуда на Петю тянуло вселенским холодом. Был только проход между вагонами впереди, куда бежал Петя, была вечность, в которой он бежал, и все, больше ничего не было. Только ночь, которая огромным пологом главенствовала над миром, существовала.
Через препятствие из досок посреди прохода легкий Петя почти перепрыгнул, его преследователям пришлось перелезать. Петя слышал, как они чертыхаются сзади. Он пробежал еще, вывернул за новый поворот и замер. Перед ним поперек прохода была пятиметровая бетонная стена. Никакой возможности через нее перелезть не было.
Петя, лихорадочно трясясь, обернулся, потом спрятался в тени одного из вагонов. Шаги по проходу приближались. Через секунду из-за угла вывернул Серега. В его руках была длинная доска с гвоздем на конце. Петя выдохнул со всхлипом, увидев, какой гвоздь, длинный, изогнутый, на конце этой палки. Он понял, что Серега выбрал эту доску специально.
-Пидор! Пидор! Ну где ты, пидор?- проговаривал Серега, гнусно растягивая слова и мерзко ухмыляясь.- Слышишь меня, пидор? Куда ты спрятался?
Ценя момент, Петя вскочил и, на цыпочках, тряся перед собой руками, как в кошмарном сне, подбежал к Сереге и ударил его гвоздодером в тот момент, когда тот стал разворачиваться. Острие гвоздодера воткнулось в голову Сереги около уха и вошло до места, где гвоздодер изгибался. Серега затрясся и, испуская какие-то лающие звуки ртом, свалился. Петя схватил доску, выпущенную Серегой из рук и, повернувшись к появившемуся в проходе Лехе, ударил его в голову, потом еще. Бил и бил, а потом, когда доска сломалась, воткнул расщепленным концом ему в лицо и еще в горло, пинал, прыгал на мягком, сотрясающемся мерзко теле, и остановился только тогда, когда сначала услышал, а потом увидел, что из-под тела что-то течет.    
Упал на четвереньки и завыл. Дико выл и трясся, с ужасом смотря на распростертые вокруг тела. Словно что-то сломалось в голове. Встал и трясущимися ногами пошел вперед, туда, откуда прибежал, потому что другой путь был закрыт. Испугался, что встретит Саню, и перелез под вагоном, измазав волосы в масле и ржавчине огромной ходовой его части. Вышел в поле и долго шел куда-то под звездами по рельсам мимо огромных освещенных домов. Сани нигде не было. Ушел в поле и сделал себе из высокой травы лежку. Спал в ней, а над ним поворачивались созвездия. Над человеком, чудом спасенным безвестной ночью, когда морозным космосом глядела на землю с небес темнота. Из которой все вышло и в которую вернется когда-то. Но много позже. А не сейчас.

11.
Петя сидел на остановке на перекрестке улиц Челюскинцев и Луначарского. Дуги трамвайных путей перекрестка сходились и расходились перед ним в разные стороны. Одни вели в дали Пионерского поселка, оттуда обратно в центр. Другие, наоборот, вели на север, к синим неровным линиям домов Уралмаша на горизонте. Еще одна трамвайная линия уходила на юг, к самому центру города, где среди подкрашенных, отреставрированных, закрытых яркими рекламными плакатами стен двигались тысячами прилично одетые люди в костюмах, пиджаках, с кожаными сумками ноутбуков через плечо и белыми воротничками. У тротуаров стояли мощные иномарки, припаркованные этими людьми. Людям здесь не было необходимости одеваться в грязные робы, чтобы идти на работу, здесь никто не проверял на алкотестере входящих на территорию предприятия, меньше было загорелых, грубых, жестоких лиц, никто не орал пьяным матом среди построек. Последний рукав трамвайных путей перекрестка уводил налево, на запад. Через заросшие травой трамвайные пути. Мимо бледно мерцающего здания железнодорожного вокзала с памятником Рабочему и Танкисту перед фасадом. Мимо серых пятиэтажек и огромных девятиэтажных домов над проспектом. Мимо желтых ворот станции Екатеринбург-Товарный, где с восьми утра стояли с котомками и полиэтиленовыми пакетами с рабочей одеждой загорелые кряжистые мужички. И дальше, через огромный мост над зеленоватой водой Городского пруда, мост, под которым Петя прожил несколько летних месяцев, читая книги. И дальше, в туманную даль далеких западных окраин города, на которых Петя не бывал. Петя сидел, злобно смотрел на серое небо, на которое  наползали с севера мохнатым драконом влажные тучи, и сплевывал на желтый песок, которым была усыпана остановка. Здание какого-то завода с серым забором, обмотанным колючей проволокой, и с трубами за ним, в ворота которого поминутно входили толпы людей, тоже радости не прибавляло. Петя сидел, качал ногой, злобно сплевывал и думал о том, как получилось, что он все потерял. За два дня до начала осени, которая принесет с собой морозы и снег, как всегда, являющиеся на Урал неожиданно.
Нельзя сказать, что он так уж много имел, но все же… После двойного убийства Лехи и Сереги на кладбище старых вагонов Петя, дрожа от пережитого волнения, шел по железнодорожным путям и плакал. Звезды поворачивались над ним, освещенные заревом городских пожаров. Пете все время казалось, что сзади догоняет его Саня, с кровавыми темными ямами вместо глаз, ловит его длинными руками и смеется, запускает в него свои острые желтые зубы. Когда, наконец, полуживой от усталости, Петя не разбирая, свалился где-то в траве, на него обрушился сон. Обрушилась темнота. В этой темноте был Саня, он ходил вокруг него, рядом, где-то во мраке, скрежетал зубами и все хотел ухватить Петю своими растопыренными длинными пальцами. Усталый Петя спал долго, не обращая внимания на это, воспринимая присутствие Сани просто как какой-то давящий его кошмар. Потом вдруг проснулся. Ему показалось, что Саня наконец нашел его. Но это просто какая-то травинка терлась о его щеку. Петя лежал в высокий траве среди поля. Вдалеке возвышались огромные многоэтажные дома, окрашенные розовым. Начинался рассвет.
На работу на Четвертую Базу Петя не пошел. Он дошел до угла, сворачивающего туда и, вздрогнув, остановился. У ворот базы стоял ментовский коробок. Может, это и было совпадение, но Петя не смог себя пересилить и двинуться дальше. Перспектива оказаться в закрытой на железный замок комнате, где будут пятьдесят таких Сань, доконала его. Он развернулся и пошел в шумящий вокруг него утренний город.
Первый свой день Петя провел, ходя по городу или сидя на остановках, смотря на идущий мимо него людской поток.  Людей было много, хорошо одетых, все разные, и Петя, сидя на железной скамье остановки, подавшись вперед, вглядывался в каждое лицо. Как получается, что каждый из этих людей имеет работу, имеет дом, имеет деньги, а он, Петя, и тысячи людей, обитающих на территории между железнодорожным вокзалом, улицей Челюскинцев и Завокзальной, их не имеют? Что нужно сделать, чтобы это изменить? С чего начать? На собственном примере, на собственном хребте начинал Петя постигать великую науку жизни, науку социально-экономического расслоения и общественного разделения труда.
Ночь не принесла облегчения. Черные силуэты машин, освещенные красными и желтыми огнями фар, катились в темноту улиц, как будто в ад. Петя шел вдоль дороги, и бесконечное скольжение машин в бесконечную темную даль оставляло в душе пустоту. Поднялся ветер, ветер и тьма. Глядя на силуэты зданий, на зеленоватую каемку окружающего их ночного воздуха, Петя завидовал птицам, темно-серыми силуэтами пролетающих мимо деревьев на уровне крыш и спящих у карнизов на высоте, там, где у голубей был дом. Вернуться в свой дом этой ночью Петя не смог. Когда он зашел в тихую темноту своего картонно- пенопластового жилища, лег и закрыл глаза, в кромешной темноте ночи возник cтрах. А за ним появился Саня. Он скрежетал зубами и протягивал к Пете руки с растопыренными пальцами. На пальцах уже отросли огромные желтые когти. На поясе у Сани висела голова Сереги. Она, что-то лепетала кровавым ртом и смотрела куда-то в сторону невидящими голубыми глазами. Петя не отважился посмотреть в тот угол за своим плечом, куда смотрела голова. Ему казалось, что там находится самое страшное. Все кончилось, когда Петя услышал какой-то звук, напоминающий скрежет зубов. Раньше призраки являлись ему в абсолютной тишине. Но теперь волосы на голове поднялись у Пети дыбом. Он вскочил и неверной рукой, не глядя, с третьей попытки откинул наружу толстый фанерный щит, заменяющий ему дверь. В синей темноте ночи, текущей мимо старого моста, прерывисто звенела мятая консервная банка, надетая кем-то неизвестно для чего на железный прут. Петя выкинул банку на песок, сел, успокоясь, но снова в свое убежище не входил. Единственное, на что его хватило- это спрятать свои книги, обернутые в три слоя полиэтилена, под одну из опор моста. Потом Петя развернулся и пошел вдоль по берегу прочь от его огромных быков. Саня выл и скрежетал зубами где-то поблизости. Петя не обернулся, но знал, что он перебегает от опоры к опоре в лунном свете. Пусть даже дело происходило только в его сознании.
Так получилось, что середина ночи застала его на трамвайном кольце улиц Ленина и Луначарского, где от обсаженного кустами круглого пятачка отходила в неизмеримую даль трамвайная борозда, создавая систему координат для человека, живущего в этом городе. Петя сидел на скамейке, смотрел в огромное черное небо над собой, на верхушки домов, окружающие его, как деревья в лесу, на темные полосы рельсов, в которых отражались огни светофоров, уходящие вдаль. Он не знал своего будущего, ему некуда было идти. Со стороны улицы Луначарского темными тенями в кожаных куртках появились в тени домов и подошли к нему двое.
- Октябрьский РУВД, ваши документы! - обратился к нему первый, крепкий широкоплечий мужик с загорелым лицом.
- А у меня нету!- растерянно удивился Петя. Меньше всего в этот момент он думал про какие-то документы. Разве имеют отношение какие-то документы к тому, как наладить свою жизнь и найти в ней смысл?
- Все вещи из карманов на скамейку! Запрещенные колющие-режущие предметы есть?- распорядился загорелый. Второй, высокий, здоровенный и молодой, встал сбоку.
Петя растерянно стал вытаскивать и выкладывать на скамейку свои вещи. Достал замотанный изолентой телефон, достал носовой платок, достал длинный, древний, покрытый какой-то засохшей строительной грязью ключ, который он случайно нашел на дороге. Просто, чтобы у него был какой-то ключ.
-Это что?- резко спросил высокий и выхватил у Пети из рук кусок полиэтилена с налипшей на него бурой массой.
-Это…повидло…от пирожка с повидлом осталось…- ответил Петя, мучительно вспоминая, когда он в последний раз ел.  Когда очередь дошла до комплекта иголок с нитками, куска мыла и бритвенного станка с коробкой безопасных лезвий, которые Петя всегда таскал с собой, милиционерам все стало ясно.
- Так, бомж. Куда его?
-Я не бомж!- возмутился Петя. Ему почему-то было неприятно, что люди подумают, что у него нет дома.
-Да туда его- указал рукой длинный- вот по той улице. Из нашего района.
- Понял?- спросил у Пети загорелый мент.- Забираешь все свои манатки и идешь вон по этой улице. Из нашего района. Еще возиться с вами… А там что у тебя в кармане? Ой, ладно, иди! Ладно, иди, иди!
Снова Петя шел по темной улице огромного города. Дойдя до перекрестка, снова сел на скамейку. Начинало светать. По улице нескончаемым потоком катились машины. Хромой старик в длинном плаще, сняв кепку, ходил в промежутках между машин там, где они останавливались на светофоре и протягивал в окна пластиковую тарелку от доширака. Иногда окошко открывалось, оттуда появлялась рука и в тарелку кидали монетки. Старик разворачивался и удовлетворенно семенил к скамейке на тротуаре, где сидел Петя. Потом, отдохнув, вставал и шел дальше, работать.
- По триста рублей, по четыреста, иногда по пятьсот в день зарабатываю.- поделился старик с Петей, покидая скамейку, чтобы двигаться на дорогу.- Летом хорошо. Зимой тяжело... Охх!
Петя дошел до круглосуточной аптеки, которая находилась в ближайшем здании. Купил бутылочку боярышника, которая стоила здесь одиннадцать рублей. Выпил и закусил завалявшейся в кармане корочкой апельсинки. Повернулся и зайдя за угол, двинулся дальше. Везде просыпались дома, открывались окна, из дворов выходили люди. Петя шел наперерез толпе в гору и мрачно смотрел на окружающее.
Утром он сидел на трамвайной остановке рядом с змеящимися путями рельсов, уходящими  в дали Пионерского поселка, в центр и далее, на окраинный Уралмаш. Мимо Пети ходили люди, входили в открытые ворота какого-то завода, возвышающегося рядом своими заборами с колючей проволокой на них и силуэтами труб. С грохотом и звоном проезжали трамваи, останавливались и выпускали из себя новые партии людей. Один из спрыгнувших с трамвайной подножки, высокий крепкий мужик, забежал в киоск, купил там полторашку жигулевского пива и стакан, вернулся и сел рядом с Петей на скамейку.
- Будешь?- протянул он Пете пластиковый, налитый до краев трехсотграммовый стаканчик.
-Мне много- пояснил он.- Вчера гуляли! Гудели! Брат из рейса пришел. За три недели полстраны на фуре объехал.
Петя пригубил ячменную горечь желтого пива и не спеша выпил весь стакан. Мужик налил себе.
- А то с бодунища пальцы в кнопки станка не попадут- сказал он- А надо попадать! Допуск полмиллиметра. – Он вылил в себя весь стакан.
У Пети с позапрошлой ночи на щеке был огромный фонарь от Саниного удара. Одежда была порвана и косо заштопана. На коленях остались следы глины и какого-то масла. Они так и не оттирались.
Последний стакан Петя с мужиком выпили напополам- сначала Петя, потом мужик. У мужика бурая загорелая шея была в морщинах, кадык двигался, когда он, запрокинув голову, заглатывал пиво. Все движения тела мужика изобличали огромную силу.
-Ну что?- крикнул мужик, допив стакан и приходя в хорошее расположение духа- Не просто же так все в этой жизни?! Не просто же так наши с тобой сперматозоиды оказались быстрее других! Не просто же так мы появились на свет! Борись! -мужик сунул пожать Пете твердую тяжелую руку, хлопнул его по плечу и, сорвавшись со скамейки, исчез в открытых воротах завода. Петя сидел на остановке, переваривая его слова. Действительно, есть же и другие базы в городе Екатеринбурге, где его могут принять без документов. Есть же и другие виды работы. Не на каждой базе придется убивать людей для спасения своей жизни. И теперь он будет умнее, не станет пить с первым встречным по первому приглашению… Но главное- сколько лаконизма, грации, соразмерности в творениях этих Гаррисона, Шульца и Лондона, несколькими простыми буквами, страницами, фразами создающих огромный и соразмерно работающий, живущий, неповторимый мир. Может, этому, вот именно этому стоит поучиться, а пока… пока он заберет свои книжки из своего тайника и пойдет на колонку, приведет себя в порядок, помоется, побреется. Там, может быть, и появится решение всех вопросов.
На ближайшей колонке, находящейся меж двух стройплощадок, Петя почистил зубы и начал бриться, намылив щеки и ополаскивая то и дело лезвие холодной водой. Лезвие все еще брило, а чтобы оно работало получше, Петя то и дело чистил пустоты в станке иголочкой, удаляя попавшие туда частицы щетины. Разнорабочие со строек то и дело приходили с пластиковыми ведрами за водой, и Пете приходилось то и дело сторониться, пропуская их, когда они, поставив ведра на песок, пускали в них тугую холодную струю. Наконец разнорабочие из обеих строящихся домов закончились. Петя встал поближе к колонке и приступил к бритью уже как следует. Намылил и выбрил одну, другую щеку, верхнюю и нижнюю губу, кадык, шею, ополоснул бритву и как следует умылся холодной водой, от которой ломило шею и бросало в дрожь. Посмотрелся  в кусок стоящего рядом стекла и увидел там довольно симпатичного молодого паренька, с вопросом и надеждой смотрящего в свое отражение.
- Петя!- раздался знакомый надтреснутый голос со спины и Петя мгновенно развернулся, готовый к тому, что сейчас надо будет драться, бежать или убивать. Но драться не пришлось. К нему расхлябанной походкой, в кепке, строительной робе и с ведром наперевес подходил невысокий плотный мужик. Петя всмотрелся и узнал Тихоню. Он подходил к Пете и протягивал ему свою руку. Он был рад встрече.
- Мы с Гирей вот в этом доме квартиру отделываем- показал Тихоня на уже полностью построенный, возвышающийся серым гигантом за его спиной высотный дом. Хозяин крутой какой-то. Типа из американского посольства. Работаем с Валерой. Валера наш бригадир. Знаешь Валеру?
На лестнице в четвертом подъезде каменного гиганта- пыль в пустых углах. Квартира с бетоном пыльных полов и клочьями строительной пены в промежутках панельных стен. После грязных дворов, пустырей и железнодорожных тупиков она показалась Пете образцом порядка и чистоты. В углу сбитый из палок стол с банкой кабачковой икры, куском хлеба и чайником на нем. Вокруг- кособокие ящики вместо стульев. Гиря с перфоратором на плече, как солдат, стоит перед высоким подтянутым мужиком в кожаной куртке. Это- Валера. Валера говорит:
- Заказчик очень доволен был тем, как вы начали. Главное теперь- не сбавлять темп. И еще- следить за порядком. Чтобы сохранять его. Чтобы хозяин в любой момент мог заглянуть и увидеть, что дело идет. И соблюдается эстетика труда. Такое отношение очень хозяев радует всегда и они хорошо расплачиваются. Потому что финансирование всегда зависит лично от заказчика и от его настроения. И от его отношения.
- И при этом надо не забывать, что у нас такая установка, что каждая работа оплачивается.- вылезает сбоку Тихоня. Он как будто перенял от Валеры заумную манеру общения.- Даже если пол ты подметаешь здесь, то это оплачивается. А то мы в первый раз, когда вошли сюда, тут было насрано…
-Конечно-конечно. Вы  только не сбавляйте темп, и все будет оплачиваться. А это кто?- Валера замечает Петю.
- А это Петя, наш подсобник, раньше с нами работал. От него пользы будет как от двух других.
Из окна дома видны огромные дома. Это самый центр города. Потом начинаются высотки спальных многоэтажек, потом ржаво-пятнистые трубы далеких заводов. Это тот город, где Петя бродил по улице и где бродят сейчас по улице такие, как он. Но Петя понимает, что что-то поворачивается сейчас в его жизни как в калейдоскопе, который подносишь к глазу, чтобы его разглядывать. И как огромная махина корабля, следуя велениям штурвала, поворачивает в далеких морях, что-то в нем меняет положение парусов и ложится на новый курс.





                Часть 2
                Ржавая рохля

                «На болотистой местности строятся новые микрорайоны
                Метро разрастается ветками в разные стороны»
                9 грамм
               
1.
Он- деревянный поддон, сбитый из сосны, которая когда-то росла в уральских лесах. Продольные пять досок закрепляют гвоздями три поперечные, на них набиваются так называемые «ноги». Стоя на них на грубом цементном полу огромного склада, поддон, если бы мог слышать, слышал бы, как в пустоты под его телом, образованные «ногами» въезжает железная гидравлическая тележка шведской  фирмы «Рокла», придуманная когда-то шведами для складских работ. Необразованные русские грузчики уже несколько десятилетий как переименовали тележку в «рохлю». Несколькими движениями металлической рукояти рохля поднимается над полом, колесики ее выдвигаются. Повисший на рохле в нескольких сантиметрах от пола поддон в утренних сумерках катится в тот освещенный угол у грузовых ворот, где нерусские грузчики выкидывают на бетонный пандус упаковки с крупой и  макаронами, только что привезенные огромной, забитой под завязку длинной фурой. Эта фура ехала издалека. Своими фарами, как глазами у хищного зверя, она освещала по дороге сюда осенние темные поля. Часть этих, производимых здесь, а не завозимых из-за границы макарон и крупы сделана из пшеницы, которая когда-то росла в этих полях.
Грузчик в синей складской робе, который несколько минут назад взял этот поддон из кучи других, кряхтя, укладывает на него одну за другой упаковки с макаронами, сделанными из «муки пшеничной высшего сорта». На секунду остановившись, поднимает упаковку и читает на ней состав продукта и срок годности. В утреннем тумане грузчик укладывает на поддон упаковки все дальше и дальше, следя за тем, чтобы вышележащие, положенные поперек, держали нижележащие и не давали всей куче развалиться. Наконец, гора упаковок, уложенных прямо, прочно и симметрично, достигает уровня груди грузчика. Он берет из угла моток складской пленки- стрейча, привязывает его конец к ближайшей «ноге», и, натягивая, стараясь, чтобы стрейч не запутался и не оторвался, заматывает всю гору упаковок с макаронами на поддоне, идя снизу наверх и справа налево.
Такой, высокий и замотанный стрейчем поддон с товаром называется паллетом. Грузчик, снова вертикальными движениями ручки подняв поддон на рохле, с натугой тянет его обеими руками, напрягаясь всем телом. Поддон, покачиваясь и подрагивая на стыках бетонного пола, медленно едет вперед. Вокруг, под железной крышей огромного склада, через ленточные окна которого, разбавленный мутными стеклами, уже проникает синий утренний свет, грузчики в разноцветных складских робах, русские, таджики, киргизы, укладывают упаковки с товаром на поддоны. Кто-то выясняет, что взял разбитый поддон и несет его обратно. Чья-то упаковка крупы зацепляется за гвоздь и рвется. Грузчики хватают каждый по рулону стрейча, привязывают каждый к «ноге» своего поддона и начинают мотать. А кучи выкинутого на пандус товара растут на полу. И водитель фуры, одетый в толстый ватный балахон, беседует с охранником, пьет кофе из жестяной кружки с замотанной синей изолентой ручкой и иногда сплевывает в щель между дощатым бортом своей машины и черным железным краем складских ворот. Он поглядывает в дождливое, туманное осеннее утро с остатками белого инея на желтой траве у края дорог. Только месяц назад она радовала глаз буйной зеленью уходящего лета. 
Грузчик, которого мы выбрали, с темным сухим лицом и с сединой в волосах, держась обеими руками за черную отполированную ручку рохли, везет поддон сначала к весам, а потом, мимо высоких железных конструкций, на другую сторону склада. Теперь поддон весит 660 килограмм. В железном потолке в пятидесяти метрах от пола горят электрические светильники, на оранжевых поперечинах серых огромных стеллажей на высоте трех, шести, девяти и даже двенадцати метров стоят грузными кипами такие же поддоны, как тот, что везет грузчик. Чем выше этаж, на который их ставит высокая длиннорукая машина-штабеллер, тем легче товар, собранный в поддонах. Верхние, на высоте пятнадцати метров, облюбовали под свои гнезда семьи птиц. Воробьи летают по складу вдоль по всей его длине, как реактивные истребители. Они научились клювами пробивать те места в упаковках сока, которые предназначены для втыкания трубочек. Спасу от них нет. Входящего на склад по утрам они встречают своим пением.
Грузчик, спрятав подбородок в воротнике своей синей куртки, тянет паллет по проходу, и будто бы спит. О чем он думает- о родном Ташкенте, откуда ему пришлось приехать сюда, в холодную северную страну? О деньгах, которые ему заплатят в конце месяца, три четверти из которых он пошлет домой? О комнате в общежитии в отдаленном районе города, куда ему приходится добираться через проход между заборами промзоны, из темных проулков по бокам которого то и дело слышатся дикие крики и пьяные песни? Там, в общежитии, у него железная узкая кровать, застеленная бурым одеялом, тумбочка с немногочисленными вещами, в шкафу теплая и летняя куртки. Над тумбочкой- плакат с изображением голой девушки славянской внешности. Соседи по комнате работают на другом складе, имеют судимости, мутят какие-то левые дела и каждый вечер курят план.
Грузчик подтягивает паллет к бетонной площадке, на краю которой уже стоят несколько высоких паллетов. Мимо проезжают, светя желтыми мигалками, кары и штабеллеры и грузчик думает, что лучше, конечно, это перетягивание паллетов из одного конца склада в другой поручить им. Но кары и штабеллеры заняты. Кроме одного. Он стоит в углу, на нем спит водитель погрузчика, высокий тридцатилетний киргиз в черной матерчатой куртке и шапке, подвернутой так, чтобы были открыты уши. Ему снится родной Ош и синие горы над домами.
Грузчик подкатывает свой паллет к краю площадки и ставит его рядом с другими тремя паллетами. Опускает рохлю, нажав рычаг на ручке. Вытягивает ее из-под паллета и уходит по проходу за новым паллетом. Теряется где-то в синем сумраке между стеллажами. Мы остаемся здесь, поворачиваясь спиной к небытию.
Ряды паллетов на площадке ширятся, грузчики привозят все новые и новые.
Появляется старший кладовщик, высокий толстый мужик лет тридцати. Он идет по проходу, странно выбрасывая в стороны толстые ноги. Рядом с ним идет еще более высокий мужчина в кожаной куртке и с кожаной сумкой через плечо. Это начальник склада.
Начальник склада обменивается парой слов с кладовщиком и уходит к лестнице на второй этаж, двигаясь между паллетами. Там, за стеклянными дверями, выходящими на галерею, у него офис. В нем куча бумаг, кулер и кофе. Кладовщик вытаскивает из кармана стопку документов и, подходя к каждому паллету, скотчем приклеивает к нему лист формата А5. На этом листе- адрес конечного места назначения. Паллет полностью подготовлен к отправке.
Через некоторое время грузовые ворота напротив бетонной площадки с паллетами открываются. Белобрысая кладовщица лет тридцати, нажав кнопку, удерживает ее, пока ворота не поднимаются полностью. Задом сдает по направлению к воротам большая грузовая машина, Man, Skoda, Volvo или Skania. Иногда попадается Камаз, но не часто. Машина кладет на вороненое железо пандуса свою грузовую лопату.  Теперь пол машины и склада- это одно целое. По нему можно ездить погрузчикам и завозить паллеты электрокарами.
Киргиз, видевший сны об Оше, просыпается. Разворачивается на своем каре и, подняв его вилы, осторожно поддевает на них наш поддон. На рычаге переключения скоростей кара всего два деления: кролик и черепашка. Включив черепашку, киргиз на каре осторожно заползает в кузов машины и ставит поддон вплотную к дальнему углу.
Восемнадцать поддонов погружены по двое в ряд. Между последними невысокие грузчики- таджики в слишком больших для них комбинезонах вставляют лист картона. По гладкому картону неровное сырое дерево паллета и угол замотанного стрейчем товара легче въезжает в оставшееся узкое пространство кузова.
Огромный водитель в рыжем камуфляже закрывает дверцы кузова, пломбирует их, поднимает грузовую лопату, и отчаливает. Поддоны в кузове трясутся на светофорах, покачиваются на ухабах дороги, но не падают. С большой оживленной трассы машина сворачивает на узкую дорогу, неровную и плохо заасфальтированную. Мимо проплывают уродливые деревья редкого леса, покрытые пылью и с обломанными ветками. Наконец машина сворачивает еще на одну дорогу, вдоль которой в ожидании разгрузки или погрузки стоит огромная очередь из машин, протянувшаяся на полтора километра. Здесь ожидают разгрузки огромные трансконтинентальные фуры и маленькие газели, брутальные Камазы и величественные Скании. Водитель пристраивается в конец очереди, и, после того, как отнесет документы в контору, сразу же засыпает в кабине. Он знает, что место его обитания на земле в ближайшие несколько суток будет именно здесь.   
Через некоторое время машину, наконец, разгружают, и другой водитель погрузчика, молодой круглолицый киргиз с наглым выражением лица, не разбирая дороги везет подскакивающий на вилах поддон мимо рядов. Скорость передвижения складского транспорта на складе должна быть не более 5-ти километров в час, но киргизы-водители гоняют погрузчики и штабеллеры как ишаков по степи, потому что никто за их скоростью не следит. Из-за этого на складах торговой сети «Червонец» нередки случаи наезда на людей и тяжелые травмы. Если ты собрался работать на главном складе этой сети, находящемся в районе Новосвердловской ТЭЦ, тебе нужно будет подумать о том, что ты будешь работать на полосе постоянного движения и о своей безопасности.
Киргиз косо вталкивает паллет под нижний ярус стеллажей, возвышающихся над полом склада на 15 метров. В этом темном и дальнем углу паллет стоит долго, всеми забытый. На пыльном полу склада, покрытом каким-то бурым налетом, дорожки, оставленные каром круглолицего киргиза, постепенно сглаживаются. По ночам паллет стоит в синей тьме, еле разгоняемой тусклой лампочкой, висящей под потолком в сорока метрах от пола. В своем бесконечном движении по складу на паллет прыгают крысы (да-да, они там есть) и убегают дальше, а некоторые пробуют свои зубы на выпирающих из под стрейча макаронах. Два раза напротив поддона выясняют отношения нерусские в высоких вязаных шапках, никак не могущие прийти к общему мнению в вопросе, кому первому идти на обед. Первый раз все кончается мирно. Второй раз неприметный таджик, занимавшийся в Душанбе тайским боксом, а здесь, в Екатеринбурге, перешедший на микс-файт, разворачивается и ногой разбивает лицо оппоненту-киргизу. Тот, капая кровью на бетонный пол склада, сначала вытирает лицо рукавицей. Потом идет в туалет умываться. 
Наконец, одним сумрачным осенним утром, когда снаружи свистит ветер, в длинном проходе между стеллажами появляется человек. Он идет все ближе, смотря на номера, написанные на стеллажах. Эти номера он сверяет с  испещренным номерами и цифрами упаковочным листом, который держит в руке. За собой человек везет электрическую рохлю с полусобранным паллетом на поддоне. Крупа, тушенка. Рыбные консервы, сок. Человек находит на стеллаже номер, соответствующий сорту макарон, который он ищет. Поддон стоит на полу, поэтому человеку не приходится звать штабеллера, чтобы тот своей рукастой машиной снял его с высот. Человек разрывает стрейчевую упаковку поддона и вытаскивает оттуда длинную упаковку макарон. Смотрит в упаковочный лист и вытаскивает еще одну. Прочно пристраивает обе упаковки на свой паллет между тушенкой и коробками с соком. Макароны, крупа и консервация собраны. Человек идет дальше в сектор детского питания. Этот человек- Петя, он работает комплектовщиком на складе. Когда он закончит смену, выйдет с толпой киргизов  и узбеков на улицу и зайдет в визжащий всеми частями, раздолбанный старый Икарус, чтобы ехать себе домой, в далекий Железнодорожный район, в темноте за мокрым стеклом автобуса Пете снова привидятся огненные картины, складывающиеся из света фар. И он снова будет складывать в голове сюжеты, диалоги, эпизоды, мизансцены, ситуации, планируя то, о чем он будет писать. Потом закроет глаза и заснет. Автобус, покачиваясь, двинется. На стекло будет капать дождь. Снаружи будет выть ветер.

2.
Время, которое Петя провел с того момента, как начал работать с Тихоней и Гирей, он решил употребить с наилучшей пользой и потратил на восстановление документов. Это было необходимо ему для получения официальной работы.
-Тебя нет! Ну, с общественной точки зрения.- говорил ему Тихоня, и Петя постарался сделать так, чтобы он был. Проходя за водой через пустырь, который располагался по пути к колонке около очередного объекта, Петя регулярно встречал этих людей, которых не было, спавших там на шифере и картонных коробках, высовывавших из-под грязных лохмотьев красные опухшие лица. Петя решил потратить все силы, чтобы больше не быть среди тех, кого нет.
Сделанные документы дали Пете новое преимущество- он мог устроиться на официальную работу. Устав работать с Гирей и Тихоней, жить вместе с ними на объекте и зависеть от них, алкашей, которые среди рабочего дня могли подорваться и понести в приемку кусок отрезанного медного кабеля, или на рынок ведро клея и несколько рулонов обоев, Петя устроился на главный склад торговой сети «Червонец». Ехать туда приходилось на раздолбанном старом автобусе, мимо леса, торчащего по обеим сторонам дороги пыльными деревьями, необъятных промзон со шлагбаумами, снова леса, из которого гигантскими великанами  торчали полосатые трубы Новосвердловской ТЭЦ. Начало склада запомнилось огромными, в три человеческих роста, кучами деревянных поддонов, около которых, сгрудившись вокруг костров, сидели черные фигуры таджиков, эти поддоны перегружавших. Далее автобус сворачивал на дорогу, ведущую собственно к складу и из-за чахлых ободранных сосен выплывало огромное бело-синее сооружение. Семисотметровое в длину, с десятками грузовых ворот и с пристроившимися к ним машинами, от огромных фур, до, маленьких рядом с ними, газелей, оно, грязное и покосившееся от времени, выглядело как фигура огромного, плывущего через море сосен, кита. 
Первоначально Петя устроился на склад в бригаду комплектовщиков, но после пары конфликтов с нерусскими, из которых состояла бригада, Петю перевели в зону брака. После формальностей с документами, которые заняли пару дней, и которые Петя провел на улице, в кафешках и под сводами подъездов, так как Тихоню и Гирю за пьянку с очередного объекта согнали, Пете позвонили и назначили день выхода. В один из обычных осенних дней Петя отворил огромную, толстую, обитую рваным железом дверь и вошел. Прямо перед ним стояли большие поддоны с капустой и свеклой. Он обошел их и пошел в дальний конец склада, к зоне брака.
Зона брака располагалась на другом конце склада. Чтобы дойти до нее, надо было пройти через огромный холодильник, который занимал пространство в восемьсот квадратных метров, подняться на зону сухого склада и, наконец, миновав его стеллажи, выйти к необъятно огромным кучам разбитых поддонов, связок картона и тюков с полиэтиленом. Около них и притулилась сравнительно небольшая (десять на двадцать метров) зона брака.
Всего путь занимал от тысячи до восьмисот Петиных шагов. В зависимости от того, как широко шагать.
Дойдя до зоны брака, Петя открыл калитку и вступил на ее территорию.
-Здорово, Лена!- сказал он начальнице зоны брака- высокий, чудовищно хромающей женщине лет сорока, попавшей на работу сюда после того, как на нее наехал штабеллер.
- Петя, привет! Что у тебя там с Султаном произошло?- спросила Лена, отвлекаясь от пересчитывания разбитых бутылок с пивом «Бад».
- Да он ишак!- не считая необходимым освещать для широкой общественности свой конфликт с бригадиром, Петя вытащил из угла и поставил посреди цементного пола сырой, еще сохранивший запах свежего дерева, целый и прочный поддон.
Работа в зоне брака не отличалась разнообразием. Из куч разбитых бутылок, расколотых банок с майонезом, порванных пакетов с рисом, гречкой, сахаром Петя и его напарники- седоволосый неопределенного возраста таджик Гена и русский мужик Серега извлекали оставшиеся целые, обтирали их, укладывали в прочные новые банановые коробки и, так, выбирая целый товар из куч битого стекла и рваных пакетов, громоздили банановую коробку за коробкой на поддоне, пока они не вырастали до высоты человеческого роста. Промежутки между банановыми коробками закладывали коробками поменьше. Петя, привязав конец стрейча к «ноге» заматывал поддон, натягивая и поворачивая рулон, пока паллет не начинал представлять из себя сплошь полиэтиленовый параллелепипед с человека ростом. Никому из напарников Петя не доверял эту часть работы. «Постоянное верчение вокруг паллета укрепляет вестибюлярный аппарат»- думал он. Когда первый раз после такого верчения пол склада не стал темнеть и валиться набок, Петя довольно усмехнулся. Бригадир Лена наклеивала на паллет очередной номер, Петя или его напарник Серега везли его на электрической рохле на весы, писали на нем вес маркером, и, стараясь, чтобы паллет не опрокинулся, Петя вез его в противоположный угол склада. Там, сотни паллетов, стоящие рядами, своими неровными верхушками походили на бурное море ледяных торосов. Там все они ожидали момента, когда будут отправлены в один из бесчисленных  магазинов торговой сети «Червонец». Машины торговой сети возили их с этого склада на огромное расстояние от Нижнего Новгорода до Кемерова. «Там даже земля уже совсем другая»- думал Петя-«Тайга и горы. Сибирь!» Пространство поражало воображение масштабами.
Вокруг зоны брака кипела жизнь. Девяносто процентов рабочих склада были выходцы из южных республик бывшего СССР. Больше всего на складах «Червонца» было киргизов. Таджики и киргизы не любили друг друга. Неоднократно Петя видел жестокие драки между ними. Они сцеплялись между стеллажей, или, чаще, в раздевалке, на пятом этаже, где нерусские в перерывах между работой спали на грязном картоне и, встав на колени на нем же, молились лицом на восток, в сторону Мекки. Многие из нерусских работали непрерывно по трое и четверо суток, хотя это запрещал Трудовой Кодекс и правила торговой сети. Распределительный центр «Червонец» работал круглосуточно, и на вахте у охраны все предъявляли свои пропуска. Но многие жители южных земель обходили это препятствие, договариваясь между собой, и по пропуску разных людей несколько суток подряд мог работать один человек или наоборот. Так они выбирали время, когда им было удобнее работать. На пропусках охрана не замечала несходства работников с фотографиями. Для русских здоровенных охранников склада все «чурки» были на одно лицо.         

Другим достижением Пети было то, что теперь он снимал комнату. Ночевать на складе или в подъездах было, что называется, «не айс». Общежитие в районе вокзала, возможно, произвело бы пугающее впечатление на многих, но не на него. Увидев в «Быстром курьере» объявление «Койко-место. ЖД-вокзал. 3000», Петя не преминул по нему позвонить.
- Общежитие в районе ЖД-вокзала, на улице Славянской- сказал резкий мужской голос в трубке.- Коридорная система. Подъедьте туда вечером, я тоже подъеду.
- А сколько там метров комната? Кто живет?- заторопился Петя.
- Нет, вы просто подъедьте.- уклончиво проговорил голос.- А потом поговорим.
В девять часов, после работы, Петя, как и договорился с хозяином, которого звали Андрей, свернул с Завокзальной на улицу Славянскую, располагавшуюся между Подгорной и Ереванской. Через некоторое время тротуар исчез. Освещение тоже. Вокруг в неправильном порядке вставали темные раздолбанные дома.
- Братишка, есть сигареты?- спросила хриплым басом одна из трех темных фигур, стоящих между крыльцом темного покосившегося здания и заваленного мусором газона.
- Не курю. Спортсмен. Боксер.- жизнерадостно прочирикал Петя. Он знал, что на такие дежурные вопросы отвечать надо максимально твердо.
Дорога шла наверх и привела к косо умостившемуся на холме пятиэтажному панельному общежитию. Передний его вход был заколочен. «Легал. Спайс.  Соль.»- было написано на нем.
Петя пошел в обход. Дверь из ДСП в раскрошившемся синем крыльце была открыта. В освещенном пространстве подъезда, между синих стен, покрытых дырами, как будто их долбили кувалдой, сидели на корточках трое киргизов.
- Парни, комната номер десять здесь?- спросил Петя, критически оглядываясь. В воздухе почему-то витал водяной пар, как от большой стирки.
- Нэт. – ответил киргиз в синих трикушках.- Нэ лезь сюда.
Петя сжал кулаки, но сдержался. Вышел на улицу, где по темному небу летели рваные облака, затмевая звезды. Оглянулся еще раз. А, вот она, еще одна дверь, на полуразрушенном крыльце из кирпича. Поднялся, открыл дверь- и в нос ударил запах сырой штукатурки и какой-то сантехнической гнили, смешивающийся с запахом еды, которую, видимо, готовили на верхних этажах.
Голая железная лестница уходила вверх. С краев она кое-где была заделана поставленными друг на друга кирпичами, не закрепленными штукатуркой. Второй этаж поражал неряшливо замазанными известкой стенами и черным обугленным проводом, торчащим из потолка вместо лампочки. Петя вступил на третий этаж и понял, что именно это- то место, которое он искал.
По полу, покрытому буро-коричневым линолеумом и лужами, ходили люди. Прошла женщина с ожесточенным лицом и в спортивном костюме. Проехал армянский пацаненок на велосипеде.
- Здравствуйте!- поклонился он Пете, нагнув свою голову над рулем.
Одна сторона коридора, в которой были двери комнат, была сравнительно чистой и опрятной. Другая, мокрая и голая, сложенная из огромных шлакоблоков, рождала тяжелые раздумья. Грязные мокрые разводы на линолеуме привели Петю к туалету, в котором на полу на полсантиметра стояла вода. Комната номер десять была в противоположном конце коридора. Что немало порадовало Петю, дверь была железная.
Замотанный изолентой телефон громко запиликал в кармане у Пети. Петя взял трубку и узнал Андрея.
- Ну как? Вы там?- спросил Андрей.
-Да.- усмехнулся Петя.- Вы совершенно не зря сказали, что лучше сначала подъехать, посмотреть, а потом решать.
-Ну как, заселяться будете? –говорил на том конце трубки голос Андрея.
- Надо подумать…- колебался Петя.
Цветастая занавеска, закрывающая дальнюю сторону коридора, внезапно откинулась, мелькнула длинная нежная нога, и темноволосая девушка ростом с Петю, мельком взглянув на него, прошла к лестнице, спустилась по ней и вышла на улицу.
- Хотя да, буду- ответил внезапно Петя.- Да, буду.
-Ну так я сейчас подъеду.- ответил Андрей в трубку.
Появившийся через несколько минут из темноты, Андрей потребовал Петин новополученный паспорт, списал его данные и, вернув документ, царским движением распахнул перед Петей двери десятой. Комната, в противоположность убогому коридору, была сравнительно нормальной. А может, Пете теперь нормальным казалось все. И вереницей проходившие перед ним скамейки, лестницы подъездов, бетонные полы строительных объектов, пространства под мостами как будто напоминали ему о себе, звали его, говорили- «бывает и хуже».
В комнате с обшарпанными стенами стояли белые двухэтажные шконари. В белом известковом углу стоял телевизор. На одной из кроватей лежали рюкзак, куртка и чьи-то шмотки.
- А, это сосед твой, Паша- сказал Андрей.- Сейчас на работе. Парень мирный. Давай деньги.
Петя вытащил из глубин кармана несколько синих тысячерублевок, оплачивающих бесчисленные спуски с ведром воды к колонке и подъемы на четвертый этаж огромного строящегося здания, замешивания раствора и других подсобных дел. Андрей пересчитал их, посмотрел на свет и остался доволен.
-Знаешь, как определять подлинность?- спросил Андрей- Смотри, деревня! Водяной знак- Ярослав Мудрый- раз! Под башенкой рядом с Ярославом- буквы РР если посмотреть на купюру под острым углом- два! Выпуклые три полоски и точка для слабовидящих в нижнем левом углу- три! И медведь на гербе отпечатан металлической краской. Он будто в кольчуге.- закончил Андрей и полез запихивать деньги себе в карман. 
В окне за заросшим кустами полем и темными закоулками промзоны виднелись огромным строем высотные освещенные дома, построенные по краям Городского пруда.
- Шикарный вид.- сказал Петя, смотря в окно.
- Да еще какой!- отозвался Андрей, занимающийся до сих пор пересчитыванием и укладыванием тысячных бумажек в свои карманы. Потом вдруг расчувствовался.- Да, если человек молодой, почти не пьет, не курит и ко мне заселяется, да еще и русский- то жизнь налаживается! А то видел этих обезьян здесь?- Андрей указал вниз и назад, на лестницу.- Ты с ними не связывайся, у них тут своя мафия. Эх, ничего, скоро мы им дадим прикурить! Читал книгу «Удар русских богов»?
- Дар русских богов?- не понял Петя.
-«Удар русских богов»!- с нажимом произнес Андрей- Там все написано! Я тебе принесу!
После двенадцати, как ящер из глубин древних пещер, с рабочей смены на стройке пришел Паша- парень лет 25 с огромным шрамом на виске. Вяло пожал руку, протянутую Петей и не раздеваясь, бухнулся в койку. Ночью поднялся ветер. Рамы окон хлопали где-то вверху, над Петиным этажом. Потом, опять где-то наверху, послышались крики женщины. Скрипела кровать, слышался грубый мужской рев. Ветви деревьев на улице колыхались от порывов почти уже осеннего ветра. Дом, как темный корабль, плыл куда-то сквозь пространство времени. Петя разделся и лег спать. Он очень переживал, чтобы в постели не было никаких зверей. Но никого не было. 
Когда он закрыл глаза, в кромешной темноте общаги, с доносящимися откуда-то стонами, вздохами и мычанием, будто явившись из другого мира, ему опять привиделись беззвучно реющие в темноте огненные буквы, может быть из книг, которые он читал до этого, и какие-то другие, может быть, появляющиеся из глубин него самого. Расширяющиеся и парящие в его сознании.
«А что, жизнь действительно налаживается..»- думал в полусне Петя.- «Что дальше теперь?... Девушка, семья, дом?... А если что-то еще?...Буквы… Не всю же жизнь поддоны ворочать…Что если писать…не так, как раньше…а как все эти авторы…просто…и сильно…но сначала девушка…надо денег…»- и Петя заснул.

3.
Наступила осень и по утрам рассветало поздно, а вечерами стало быстро темнеть. Петя начал работать три через один, и в теперь видел синее небо только через запыленные окна склада или когда выходил на улицу три раза за смену на перекур. Вечерами он выходил к автобусу уже в мрачно клубящейся темноте. А таджики, узбеки, киргизы, мингрелы из ночной смены валили толпами в двери, бесконечной толпой проходили мимо поста охраны, показывая свои пропуска, поднимались по лестнице, переодевшись, выходили в зал. Казалось, РЦ «Червонец»- это какой-то чудовищный молох, который никогда не спит. Поднимая глаза на крышу, Петя удивлялся, не находя топки, из которой бы сыпались искры, рождающиеся от сжигания свежих идей, настроений, чувств. Только огромные паллеты, замотанные полиэтиленом, только битое стекло на сырых поддонах, только пятнадцатиметровые стеллажи, торчащие вверх в полутьме. Свет электрических лампочек преследовал Петю, он видел его, даже касаясь щекой подушки. РЦ «Червонец» выжимал из Пети соки, он чувствовал, что тупеет, становясь одной из железных складских машин.   
Глядя на этикетки разнообразных коробок, появляющихся из небытия в полутьме кузовов разгружаемых Камазов, или уплывающих вдаль в открытых проемах дверей отъезжающих от грузовых ворот фур, разглядывая каждую этикетку, вертя в руках каждую коробку, Петя понимал, что все они где-то производятся. И где-то, в далекой дали городов, прикрытых маревом жаркого лета, или желтой дождливой осенью, есть для них покупатель. Он, Петя просто звено в этой огромной, гигантской  цепи. Она, начинаясь в полях  на юге России, где выращивают рожь и пшеницу, и даже в других странах, из которых по бурным морям идут к России с грузами огромные корабли, заканчивалась на каждом столе покупателя. Будь это вычурный дизайнерский стол где-то во дворцах, мимо которых Петя проезжал в автобусе на работу, или грубый, косой, сколоченный из ДВП и досок стол где-то в трухлявых домах улицы Славянской, по холму которой он каждый день сбегал, направляясь в местный маленький магазин. И, как в каждой промозглой и дикой дыре, типа района улицы Славянской есть свой магазин, так и у каждого человека на свете есть какая-то духовная жизнь, которую он кормит, питает, воспринимая какие-то яркие картинки с экрана телевизора, стоящего в углу забытой богом общаги, рассматривая глянцевые журналы мод, купленные в киоске Роспечати или фигуры героев на обложках книг героического фентези, типа тех, которые Петя так любил разглядывать в книжных магазинах. А раз есть заказчики, раз есть покупатели, то должен быть и производитель, который эти книги пишет. И почему бы этим производителем не стать ему, Пете? «Может быть, это будет интереснее, чем перетаскивать тяжелые сучковатые поддоны и пересчитывать банки с тушенкой?»- думал он.
Скрипящий, визжащий Икарус катился по узкой разбитой дороге. Киргизы научились использовать пространство автобуса на все сто процентов. И Петя тоже учился у них, то высыпаясь с поднятыми и прижатыми к переднему сидению ногами, то ложась наискосок на кресле, так, что голова как к подушке была прижата к окну. В таком положении можно было неплохо выспаться. Иногда посреди леса автобус ломался, и мрачный водитель, ядовито шипя:
-Ведра!- спускался вниз, открывал крышку капота и ковырялся в моторе. Нерусские высыпали в лес гомонящей толпой. Водитель возвращался в салон, буркнув сквозь зубы:
-Я увольняюсь!
Но на следующий день он снова был на том же месте. Таджики и киргизы спали беспробудно, их темные скуластые лица освещались фарами встречных машин, пока автобус не делал крутой поворот, минуя десятки рекламных щитов, прибитые на деревья около КОРа, и не выезжал на улицы города. Тот желтым и красным золотом огней автомобилей, реклам и витрин, фигурами переходящих улицу людей, встречал темно-бордового скитальца с запыленным стеклом, круглый год катящегося через снег, бурю  и град без капитального ремонта.

4.
Слушая по утрам ворчание просыпающегося города под призрачно- бледной, отживающей свое луной, смотря на темное чело зданий, Петя начал замечать встающие из его души образы. Из рассматривания реальности появилось анализирование книг. Проезжая по улице Челюскинцев на автобусе, Петя заметил вывеску «книжный магазин». Побывав там однажды, Петя начал бывать там все чаще. Уже каждый раз Петя выпрыгивал из Икаруса именно напротив него, хотя это значило лишние полтора километра пути до дома на Славянской. Он рассматривал книги, анализировал, сравнивал, делал выводы.
  По ночам Петю снова мучили картины, казалось, забытые им во время работы с Тихоней и Гирей и вновь появившиеся сейчас, в тесных закоулках общажной жизни и дорожек склада. Туманные, яростные и притягательные кошмары тревожили сердце. Мерещились неведомые пейзажи под другим небом. По ним неслись звери и люди на фантастических животных. Ползли страхи. Казалось, встает в коридоре, между дверьми туалета и закрытой пятой комнатой, Саня с кровавыми глазами, открывая змеиный рот, шипит что-то и в такт ему шипят отрезанные головы Сереги и Лехи, выкатив свои белесые глаза под мутным блеском луны. Шаги Сани приближались и вот уже не грубые ботинки, а страшные лапы с когтями идут по продавленным доскам, царапая пол. Иногда Петя по утрам как будто случайно, от нечего делать взглядывал на то место, где ночью шел Саня и, не найдя ничего, успокоенный, уходил. А ночью Саня иногда шел снова. Смотря в книжных магазинах на индийские книги про демонов, Петя думал- «Что за поганый урод привязался ко мне  из потустороннего мира и что от него ожидать»?
«Какие огромные магазины!»- думал Петя, проходя по заснеженным улицам. -«Какая чистота! Сколько книг. Сколько людей, следящих за товаром. Сколько радости, иллюминации. Как много людей от этого зависит. Как я хочу стать частью этого. Но не просто рядовым продавцом-консультантом, в чью компетенцию входит отыскивание книг в бесконечных запыленных рядах полок. И даже не директором магазина, который направляет движение закупок- продаж. Нет, я хочу быть чем-то большим. Большим чем директор магазина. Большим даже, чем директор издательства. А кем я хочу быть? Собой. Я хочу быть собой. Литература- одно из единственных мест в мире, где можно быть востребованным, если ты просто будешь собой. И я, отверженный, обездоленный, идущий по улицам великого города один, стану известным и нужным. И люди будут подходить ко мне, окружат меня и будут спрашивать моего мнения, моего совета.»
Жизнь и реальность в его душе странно переплеталась с мечтами, давая им свою силу, жизнь, плоть и неистовство. 
Девушек в Петином коридоре было три. Одна, когда он первый раз пришел с работы, стояла на грязной кухне с ржавыми разводами на известковых стенах и помешивала в кастрюльке пельмени.
- Привет! Ох, жрать хочу, аж все трясется!- выпалил Петя скорее от смущения, чем от голода.
- Здесь все такие- дипломатично возразил высоченный худой столяр с уродливо выдающейся нижней челюстью, живший в первой комнате от лестницы.
- Проходи- пригласила Петю девушка, снимая с плиты свою кастрюльку с уже сварившимися пельменями и улыбнулась.
Как это не прискорбно, но девушка (ее звали Настя) погибла в глазах Пети в тот же вечер, когда после десяти, в коротком облегающем платье, сетчатых чулках и с ресницами, наставленными аж на три сантиметра вперед, постучалась в его комнату и спросила:
- Петя, у тебя тысячу разменять не будет?
На улице ее ждала машина, в которой сидели еще две девушки и звероватый водитель. Настя была среди  них самая стройная, высокая и красивая. Другие отличались во внешности и в одежде своей вульгарностью. Одна, маленькая, широкая в кости и плотная, как доярка, одетая в разлохмаченные снизу джинсовые шорты, больше похожие на трусы, и красную, обтягивающую грудь, ленту (иначе ее назвать было нельзя) на верхней части тела, курила около машины, белой раздолбанной девятки. Высокая красивая Настя вышла из подъезда, захватив из своей комнаты сумочку и села в салон. Машина развернулась и поехала. Взвизгнули тормоза. Позже, проходя по темному длинному проезду улицы Малышева, Петя несколько раз видел Настю, которая на фоне темной дороги, освещенная красными огнями, прохаживалась вдоль проезжей части, останавливалась около останавливающихся перед ней машин, наклонялась к ним, договаривалась и куда-то уезжала. Иногда Настя с клиентом шла к машине сутенеров, стоящей неподалеку в соседнем переулке. На кухне Настя, не стесняясь Пети, разговаривала со своей напарницей Наташей- невысокой девушкой лет двадцати пяти, полненькой и тоже черноволосой, живущей в одной комнате с ней.
- Есть, короче шашлычная. Около объездной. Там- чурки. Узбеки там или киргизы, я не знаю. Поехали туда!
- Зачем?- спрашивала Наташа, не поднимая век, пряча под ними страшно огромные, темные зрачки.
-****ься!
- С кем?
-Мы с тобой вдвоем!
Вечерами из своей комнаты, привалившись к перегородке головой, Петя слышал, как девушки гомонят в своей комнате:
- Стоим на перекрестке, курим бутылочку- рассказывала Настя Наташе, подходит мужичонка- страшный, старый, мелкий, весь в шрамах. В наколках! Говорит- девоньки,  у меня всего двести рублей, что мне можно? Аленка белобрысая дала ему свои сиськи помять. А с другой стороны дороги мамишка уже орет! Уже орет!
Иногда Настя теряла голос. Тогда сипела что-то шепотом и объяснялась знаками. Работа на улице чревата постоянными простудами и ангинами, так легко зарабатываемыми на продуваемыми всеми ветрами перекрестке. Заработав их, проститутки отлеживались дома. Пете нравилась Настя. Но в отличие от некоторых других жильцов он не мог почему-то с легкостью лапать ее за задницу или трогать за грудь.  В глубине он корил себя за это. Но не мог что-то в себе переступить. Он сожалел о Насте. У нее была очень красивая улыбка.
Третей девушкой была невысокая фигуристая светловолосая учительница немецкого языка, по какой-то иронии судьбы залетевшая в эту общагу. Она жила в третьей комнате со своим мужем, здоровенным охранником Витей из продуктового магазина, который все время, которое Петя его видел, ходил то в тельняшке, то в камуфляже. Этот охранник в первый же день, как Петя поужинал яичницей и выкинул скорлупу в один из стоявших на кухне мусорных пакетов, пришел в комнату Пети разбираться.
- Ты яйца жарил?- спросил он Петю, возвышаясь, как двухметровая гора, на пороге.
-Да!- ответил Петя по возможности нагло.
- Я не хочу ругаться, не хочу движухи какой-то, проблем…Объясни ему- кивнул охранник Витя Паше, который в этот день пришел с работы около девяти.
- Ты скорлупу в его пакет для мусора кинул- объяснил Паша Пете. Здесь каждый  выбрасывает мусор в свой пакет. И каждый ходит на кухню с отдельным пакетом. Этот охранник, если дальше будешь кидать мусор в его пакет, может ****ы тебе дать.
- Вот оно что!- иронически воскликнул Петя. Эта норма общажного быта была для него новой.
- Я бы тоже не обрадовался, если бы кто-то кидал мусор в мой пакет.- сказал Паша- Тут один раз разборка была. Какой-то вася мусор в чужие пакеты кидал. Ему впятером чуть ****ы не дали.
С тех пор Петя ходил на кухню только со своим пакетом. Десять пакетов в ряд стояло на кухне и по эмблемам на них можно было выяснить, в каком магазине какой из жильцов затаривается. Можно было проследить их пути через лабиринты домов, гаражей и пристроек, которыми те достигали общежития на вершине холма на улице Славянской, где ночной мрак скрывал от стороннего наблюдателя все следы. Десять пакетов захламляли кухню и воздух не озонировали, и Петя думал, что можно было бы, создав общий график уборки мусора всеми жильцами, обойтись всего одним пакетом, но общим. Но проследить, чтобы все разномастные жильцы, хаотически появляющиеся и исчезающие из общаги, выполняли свои обязанности было никак невозможно.
- Я ведь до того момента, как сел в тюрьму- рассказывал Паша по вечерам историю своей незамысловатой жизни- был совсем другим человеком, не таким, как сейчас. Я крал все, что не приколочено, пил, курил, упарывался герычем. Гепатит Цэ заработал. Знаешь, что такое гепатит Цэ? Его еще называют «Ласковый убийца». И девушка моя от меня заразилась этим же самым Гепатитом Цэ. Сколько мы с ней не предохранялись, не предохранялись- все без толку. Теперь и ребенок у нее будет с Гепатитом Цэ. Если не от меня. Там такая фишка, что если ребенок от человека, у которого есть Гепатит Цэ и здорового- то будет ребенок с Гепатитом Цэ, а если от двух больных, как я и Ксюша- то не будет. Минус на минус дает плюс! Вот так-то!
- Я перед тем, как сесть, тоже жил в общаге, по типу этой, только студенческой. И там был один парень, и я за ним следил. Я знал, когда он зарплату получает, и куда он деньги кладет, и какая техника у него есть. И вот когда он получил зарплату последний раз и ушел куда-то, я отверткой открыл дверь в его комнату, никого не было в общаге, был день, и полез туда, где он прятал деньги. А денег там оказалось реально мало. Видно он взял их с собой, чтобы там заплатить за че-то, или там, что-то купить. Ну я тогда взял его деньги, которые были, взял его дивидишку, сунул в пакет и вышел. И надо же, чтобы вахтерша увидела эту его дивидишку в пакете. Ну все, как пришел он- крики, скандал, меня в камеру! В КПЗ. А потом на зону.
- А на зоне как сидеть?- спросил Петя. Было интересно.
-На зоне? Нормально. Там только есть такая тема, что тебя могут в столовой во время обеда, когда ты еще ничего не знаешь, вначале, с педиками посадить. Так, я в первый раз пришел в столовую, сел за стол, потом прихожу в отряд, а мне говорят- ты че, с педиками что ли, за столом ешь? Я говорю- с какими педиками? А они- тот стол педиков. А мне, прикинь, даже никто ничего об этом не сказал! Мужику стремно есть с педиками. Но есть такие люди, которые, когда их садят с педиками, могут взять с столовой хлебушка, унести с собой и потом в отряде покушать. И это не западло.
- А если сесть там, где нормальные сидят?- спросил Петя.
- Так можно, но дело в том, что там все эти места нормальные заняты. Ну и начинается обед в следующий раз, я к старшему по столовой, говорю- а че это вы меня за стол с педиками посадили?! И рукой показываю на него. Ну, на одного педика. По нему видно, что педик. А он знай, сидит, наебывает! А мне этот старший- а че, куда тебя сажать, к мужикам? А ты не на производстве, никакой от тебя пользы нет! Я говорю- ну ладно, тогда я в отказе от еды. Он мне- да мне вообще по хрену, в отказе ты или нет.
И вот, я полгода садился за стол с педиками и носил хлебушек из столовой к себе в отряд и там кушал. Дошел не по детски. Но меня спасло то, что я скорефанился с одним мужиком. Он работал на отдельном производстве и взял меня к себе. Мы с ним поделки резали, знаешь, наверное, видел поделки, которые на зоне делают, из бересты. И перевели меня на промку, я сразу отъелся, прибавил двадцать килограмм веса, и потянулась жизнь моя ровной дорожкой к выходу на свободу…
Иногда Паша пускался в воспоминания о родном городе.
- Я сам из Кушвинска. Там у нас около города есть места, где растут такие галлюциногенные грибы. И вот летом, когда грибы пошли, парни и девчонки собираются туда, ну, еще подогреются, чтобы было веселее ехать, и огромной толпой такой едут туда на автобусах. А потом всей толпой выходят, а грибники там, дачники, которые с ними едут и на этой же остановке выходят, на них смотрят и не могут понять, куда это они такой толпой, все оживленные, веселые. Кушвинск- там одни наркоманы, алкаши, криминал сплошной, как и везде в таких маленьких городах. Кто садится один раз- потом опять и опять туда, по принципу «украл, выпил- в тюрьму». Кроме меня. Я исключение.

5.
Так, смотря на мир под острым углом, как научил его Андрей, Петя начал писать. Высотные ландшафты города, полные мрачной романтики, будили воображение. В темных глазницах строящихся домов по пути к Славянской, около которых высаживал его автобус, наверняка жила нежить, и страшные бурые существа типа волколаков. Мир мог быть древним и магическим, полным неизъяснимого зла, а мог быть современным, аварийноопасным, и полным техногенных катастроф и мутантов. «Фентези в жанре- «роман ужасов»- то, что нужно для современного человечества!»-говорил себе Петя. Петя стал постоянным гостем в книжном магазине на улице Челюскинцев, на нижнем этаже высотных, будто бумерангом титана вырубленных широких домов около ЖД вокзала. Автобус, гомонящих, слушающих восточную музыку нерусских, высаживал его на обочине улицы, покрытой сначала грязью, потом мокрым снегом, и Петя шел в ярко освещенный, сияющий в ночи, как Грот Титанов, магазин. К Гаррисону и Дюма , Берроузу и Лондону на его полке прибавился Толкиен, Желязны и Муркок. А потом Никитин, Лукьяненко, Белянин и Стругацкие. Петя изучал границы жанра, сравнивал и сопоставлял миры и события.
Петя снова начал писать, но на этот раз делал это целенаправленно, стараясь создать цельные, законченные произведения, а не как раньше, творя яркие, красочные картины, нужные чтобы отвлечь его от страшной, убогой действительности.  По поводу поиска конкретного заказчика он не беспокоился. Раз есть книги в магазинах, значит рано или поздно найдется и покупатель на его, Пети, творения, главное лишь писать сильные вещи. Петя читал в магазинах книги, анализировал их, сравнивал и через некоторое время уже понимал, где у какой книги слабая и сильная сторона, почему одна может лежать на полке с надписью- «лидер продаж», а другая никогда не будет лежать там, хотя, может, и лучше первой в несколько раз. Жанры имели свои оборотные стороны и, сравнивая, анализируя, комментируя, читая, Петя проводил иногда в книжных магазинах по пути с работы по полтора часа. «Беглый просмотр. Мы закрываемся»- говорили Пете продавцы- консультанты, и Петя вставал и уходил. Но в глубине его души продолжали греметь дроби слов, разговоров, диалогов, описаний, звучащие как ритмичная симфония звонких капель дождя, падающих на листья деревьев огромного фантастического леса, симфония, вырастающая из огромных, синих, величественных, плывущих над ним облаков.
Иногда в этих облаках моргали огромные рыжие ветвистые молнии, освещающие пространства туч, как взгляды титанов.      
А город вокруг рос. Вся столица Урала была в кранах. На перекрестке улиц Белинского и Малышева, где раньше возносились к небу огромные бетонные быки, огороженные забором, теперь появлялись и росли вверх все новые и новые этажи. Все более вырисовывался в хаосе бетона и арматуры огромный небоскреб, обещающий стать самым высоким домом на Урале, самым северным небоскребом в мире и вообще самым высоким домом в России вне Москвы. Ему подыскивали название. На правом берегу Городского пруда вырастали новые высотные дома, видные из окон общаги на Славянской. Новая футуристическая башня, отличающаяся тем, что кран был укреплен прямо на ней, появилась правее их и вырастала все выше и выше. Огни на стройке, тоже видные со Славянской, не гасли ни днем, ни ночью. Крики рабочих и грохот до окон общаги не долетали, но Петя знал, что они там есть, что они звучат, что стройка живет каждый день и ночь, живет полной и напряженной жизнью. Скоро, на месте тихого сонного городка, которым был когда-то Екатеринбург, появится новый город. И сотни башен нового века взметнутся из центра наверх своими колоннами из стекла и бетона до самых облаков. Так думал Петя, засыпая на грязной подушке в обшарпанной комнате сырого общежития, слушая стоны, оханья, вздохи укладывавшихся спать вокруг него проституток и пересидков, которые будут переживать во сне новые кошмары- и смеялся во сне.   
А снегопад засыпал подоконники общаги на Славянской зернистым снегом. И сквозь летящие сверху снежинки и белые пушистые комья не было видно даже красных огней города, который изготовился к прыжку, как огромный зверь.

6.
Как-то Паша спросил Петю:
- Ты че это по ночам пишешь? Ты че, писатель, что-ли?
Петя замялся. Он не знал, как ответить. Он начал одновременно три истории и ни одну не мог закончить. В одной из историй присутствовал мир и герой,  большую часть черт которых Петя нагло содрал у Роберта Говарда. В другой был мрачный футуристический рассказ про вурдалаков в развалинах огромного города в условиях Ядерной зимы. Третьей была история про магов, на редкость походящая местами на «Ночной Дозор» и «Черную молнию», которые Петя посмотрел на планшете кладовщика Вовы на складе в течение трех вечеров, когда было мало работы.
- Я не писатель, я только учусь- наконец ответил он Паше честно.
- Так пошли!- закричал Паша- Тебе же на компьютере печатать надо! Пошли в компьютерный клуб со мной! Сегодня! После работы!
Вечером, когда небо было уже бесконечно темным, прозрачным и рождало ощущение присутствия чего-то величественного, Петя с Пашей вышли из общежития, решив заодно выкинуть мусор. Косые корявые дома темными кучами стояли на косогорах. Спустившись, Петя с Пашей дошли до огромного строительного контейнера, тоже косо стоявшего на мерзлой земле. Паша метнул в него свой мешок и попал. Петя метнул в него свой мешок и промахнулся.
- Как так, Петя- спросил Паша- Как же ты начинаешь вечер не по-спортивному?
-Я же не баскетболист.- ответил Петя. Из контейнера рывком выпрыгнула черная собака.
Идя по пустырю, где Петя когда-то ночевал и видя знакомый мост, Петя не мог сдержать в себе странных противоречивых чувств. До их пор, наверное,  где-то среди заснеженных кустов таится его убежище, сделанное из картона, ДСП и пенопласта. А книг под опорой моста уже нет. Петя достал их давно, теперь они стоят на его полке в комнате обшарпанного общежития. Пустое место под опорой моста, как яма разрытого клада, о которых он писал когда-то, и бесконечность темно-бордового неба над ним- вот две крайности  жизни, знакомые ему. «Цветной гамак и пол», «Роза ветров и ржавый гвоздь»- вспомнились ему слова когда-то слышанной песни. Дикое, варварское, первобытное, покрытое снегом- и радостное, воздушное, прекрасное, мягко парящее в вышине, как кружева прекрасного здания в бескрайнем небе. Холодные капли дождя секут землю из небесных туч. Рождают присутствие смерти, зимы, холода. И в то же время возможности новой жизни. Так для зерна, зарывшегося в земле, холод бескрайней мертвой земли дает возможность дожить до весны и, раздвигая ее комья головкой тянущегося наверх стебля, увидеть небо.
«Если зерно, упавшее в землю, не умрет, то останется одно».- вспомнил Петя-«А если умрет, то принесет много плода.» «Я умер и снова родился».-подумал Петя.
Темная громада знакомого моста, мимо которого они проходили, показалась Пете странно измененной.
-Это что там за точки такие?- спросил Петя Пашу, указывая на круглые знаки, нанесенные на бугристые неровные плиты моста, там, где огромные перемычки, поддерживавшие его проезжую часть, по которой ехали машины, стояли как бы дыбом, давая возможность игривым бесенятам воображения рисовать на них какие-то картины. Эти вертикальные плиты с точками были даже подсвечены синими прожекторами, стоящими у земли.
- Ты что, не знаешь? – удивился Паша.- Это у нас есть в городе один такой уличный художник, Тимофей Радя, он постоянно разрисовывает дома, крыши, какие-то смешные окончания прималевывает к вывескам. Вот он прошлым летом и залез на этот мост с друзьям, они намалевали на нем валиками костяшки домино и назвали это произведение- «Твой ход». Теперь этот мост – визитная карточка города.
- Ни хера себе- ошарашенно проговорил Петя, вспоминая смутно ту ночь прошлого лета, когда он, проходя мимо моста в своем бесконечном путешествии по городу, заметил вроде бы маленькую темную фигурку, шагающую по гигантским опорам моста с валиком в одной руке и ведром в другой. Он еще удивился- что за ремонт моста глубокой ночью? Не переставая удивляться, Петя вместе с Пашей поднялся на мост. Огромным высунутым языком города тот протянулся с левого берега реки на правый. Совершив, таким образом, свой ход, Петя перешел по покрытому первым мягким снежком тротуарному покрытию на другой берег. Тот встретил его новыми огромными зданиями, их темными стеклянно-железными башнями.
-А вот там- видишь здание?- разглагольствовал Паша, указывая правой рукой в зимней рукавице на краснокирпичное здание с острой крышей, протянувшееся по левому берегу пруда, не доходя немного до моста.- Это- Макаровская мельница! Построенная еще в конце 19 века. Ее строитель, купец Макаров хотел создать конкуренцию старой Ирбитской мельнице, построенной в области (ну, тогда в губернии) и начал строить свою. На этом месте. Но тут у него закончились деньги. Любил выпить, закусить, туда- сюда… Он тогда поехал к владельцу этой самой Ирбитской мельницы, и говорит- давай мне денег отступных, а то дострою мельницу- и тебе хана! Твоему производству, в общем! Ирбитский этот мельник ему денег дал. Макаров вернулся в Екатеринбург- и начал достраивать свою мельницу. И тут у него опять кончились деньги. Он, прикинь, сколько у человека наглости, поехал опять к Ирбитскому тому мельнику, говорит- давай денег, а то теперь тебе точно хана! Тот- вот странный человек- ему опять денег дал. Макаров вернулся в Екатеринбург и достроил свою мельницу. Ну и вот, с тех пор все стали возить свое зерно сюда, на эту самую Макаровскую мельницу. Тогда это было актуально. В России собиралось зерна немерено. А Ирбитский мельник разорился. И теперь в Ирбите только молочный и мотоциклетный завод.
- Откуда ты все это знаешь?- изумился Петя.
- Из Интернета. Каждый вечер в Интернете сижу.- ответил Паша. – Вот видишь эту башню?- указал он на высокий, круглый, растущий день ото дня скелет небоскреба со строительным краном, укрепленным на самой его вершине, казалось, уже задевающей облака. Мимо него они как раз проходили по заснеженной набережной. Далее был огромный, будто вгрызшийся в темное небо белый тридцатиэтажный зуб здания областной администрации, еще какой-то небоскреб с тонкой вершиной и здание гостиницы Хайятт, огромным томагавком из темного стекла раскинувшееся в стороны над проспектом Восьмого марта.- Это будет второй по величине небоскреб тут у нас. Назван будет по имени реки. Башня «Исеть».


7.
В сыром подвальном помещении пятиэтажного хрущевского дома- компьютерный клуб. «Мегадром агента Зет»- читает Петя на вывеске и заходит. В обшарпанной синей клетушке разбитых стен- курилка. Дым плавает пластами.
- Ааа! Это ты, сука!- замечает Пашу высокий молодой пацан с сигаретой, стоящий посреди прохода и кидается на Пашу. Паша убегает на улицу. Пацан, а с ним трое других выбегают следом. Петя, спотыкаясь на неровных ступеньках, за ними. Пашины пятки мелькнули и уже потерялись среди темных углов хрущовок. Через секунду все четверо парней разворачиваются и оказываются лицом к лицу с Петей, стоящим между сугробов, накиданных под стены темных кирпичных домов. Последние возвышаются вокруг, как деревья в лесу.
- Ты кто такой, пацан?- обращается к Пете высокий с угрозой, хрипя и наклоняясь к нему, делая резкие угрожающие движения. Он выше Пети ростом на полголовы.
- Аз есмь Петр.- утверждает Петя нагло, про себя думая: «Вот сука, Паша, подставил…»
- Че за Петр такой, че за ***ня?!- гомонят парни вокруг.
-Вот такой.- Петя старается держаться уверенно, а там- как кривая вывезет.
- Ты с этим пацаном, который убежал, в каких отношениях?- спрашивает высокий, опять наклоняясь над Петей. Петя думает- может сбить его парой ударов и бежать? Догонят? Нет, Петя не любит бегать. Если убегать от врага, то, если тебя нагонят, ты будешь выдохшийся и не сможешь драться.
- Да не в каких, он мне показал, где компьютерный клуб. Последние два квартала вместе шли.- решает как ответить Петя.
- Не в каких? Он у меня телефон с****ил. А то смотри- если за ним косяк, то если ты его друг- и за тобой косяк. Ибо друзья- это одно!
- Да не в каких я! Знать его не знаю!
- А то смотри…
-Дай десять рублей!- говорит пацан справа и легонько касается Петиного плеча костяшками кулака.
- А есть тридцать рублей?- спрашивает Петя в ответ и замахивается. Парень отпрядывает назад.
- Стой. Погоди!- высокий успокаивает свою братву и обращается к Пете.- Купи нам пива!
- Пива? Может текилы сразу?- Петя ухмыляется.
-Погоди.- высокий отводит Петю в сторону.- Купи пива! Сходим вместе до киоска. Я даже денег твоих трогать не буду. Сам заплатишь…
- А у вас гражданин начальник, у самого на пиво денег нет? И вынь руку из кармана, когда разговариваешь с людьми!- Под взглядом Пети высокий медленно, нехотя, вытаскивает из кармана куртки свою руку, зажатую в кулак.
- Зря ты меня так называешь! Потому что я ведь не мусор!- медленно цедит высокий.
- Как хочу, так и называю!- Петя стоит, чуть покачиваясь, пружинисто помахивая руками в воздухе, чувствуя скрипучий снег под подошвами и весь пронзительно-холодный мир вокруг. Он уже почуял, что высокий сдал позиции, но в любой момент готов ринуться вперед, и бить.- И какая тебе разница, кто я? Меньше знаешь- крепче спишь! Язык долгий- век короткий!- Пацаны не решаются на него нападать, хоть их и четверо. Петя ждет чуть-чуть, потом разворачивается и заходит в компьютерный. На стене, намалеванный грубо светящейся краской, смотрит на улицу мрачный оскал черепа. Рядом зеленые человечки, высадившиеся с другой планеты и ди-джей, крутящий пластинки, как бы сгорающий в ярком фиолетовом пламени наркотического огня.
«Придурки»- думает Петя- «Хотя че они-то придурки, это Паша урод. Подставил меня.» Петя садится за компьютер, оглядывается по сторонам. Грязные накуренные малолетки с воплями играют в командные стрелялки. На экранах компов то и дело клочьями пролетают руки, головы и кишки противников,  разорванных в кровавые клочья меткими выстрелами игроков. Некоторые подростки выглядят так, будто живут на улице месяцами. В углу высокий худой парень лет двадцати со страждущим взглядом договаривается по телефону про какие-то граммы. В другом на сдвинутых стульях сидят плохо одетые мужики. Один из них то и дело выходит в коридор, чтобы не под камерами выпить боярышника. И снова возвращается к игре.
«Гадюшник»- думает Петя, тоскливо поводя глазами по внутренности клуба. «Разве для того я вылезал из говна, чтобы вернуться сюда?» В наушниках его компьютера играет музыка, и Петя не знает, как ее отключить.
С вопросом, как это сделать, Петя идет к администратору.
- У меня музыка в наушниках играет- говорит Петя- что сделать, чтобы ее не было?
Администратор смотрит на него долгим тяжелым взглядом.
-Так отключи ее- говорит он ему наконец.
- Покажи, как это сделать.- просит Петя.
-Пошли- говорит администратор, с отвращением скривившись. Вместе они идут к Петиному компу, теряющемуся в синем тумане, стоящем в воздухе из-за попадающего из курилки дыма.
- Вот- показывает администратор- здесь отключается и включается музыка. Ты вообще странные такие вопросы задаешь! А игры здесь.
- Погоди!- Петя прямо-таки напуган шестью рядами кнопок, смотрящими на него с черной клавиатуры. – А интернет где?
Тяжко вздохнув, администратор показывает, где у компьютера интернет…

8.
- Паша, ты что?! Ты на хер людей подставляешь?!- первым делом спросил Петя, вваливаясь в свою комнату в общежитии после бессонной ночи в компьютерном клубе.
- А это ты, Петя. Привет!...- пытается Паша сделать хорошую мину при плохой игре.- Там такая ситуация получилась с этим телефоном…
- Да, я понимаю, ты с****ил телефон, а раз боялся один идти в этот компьютерный, то взял с собой меня! А сам же и свалил первым, и мне пришлось отвечать на тупые вопросы! Которые, между прочим, совершенно обоснованные!
- Ты пойми, ситуация в другом…- Паша, казалось, сейчас скорчится под одеялом, которое он на себя натянул во время разговора.
- Нет, ситуация в этом самом! Ты учти, я больше не буду тебя прикрывать. Если опять будет такая херня и меня опять спросят, не знаю ли я тебя, не видел ли я тебя, я сразу парням скажу, кто ты есть и где ты живешь!
- Ну спасибо, Петя- подал голос из-под одеяла Паша.
- Потому что думать надо башкой! У нас – мир капитализма. Человек человеку- волк!
Несмотря на затруднения при первом посещении, Петя продолжал ходить в компьютерный клуб. Ночь в нем, длившаяся с десяти вечера  до восьми утра стоила сто пятьдесят рублей в выходные и сто двадцать в будни. В первое же посещение компьютерного Петя узнал, что у Екатеринбурга есть свой сайт Е1, что администрация Екатеринбурга начала закупать новую технику для уборки снега с Екатеринбургских улиц, что Ирина Шейк снялась голая и что в городе пройдет семинар Роберта Макки, сценариста с мировым именем, автора идей для таких фильмов, как «Парк Юрского периода», продюсера фильмов «История Игрушек», «Эффект бабочки» и одним из основателей компании Pixar. На занятиях также будет произведена презентация его книги «История на миллион», рассказывающей о том, как за короткий срок успешно создать успешно продаваемую историю на миллион долларов. Для участия в семинаре надо послать свой сценарий и заявку на участие по электронной почте. Стоимость отборочных занятий- пятьсот рублей за час. Выигравшие в конкурсе сценариев получают возможность участия в семинаре непосредственно с Робертом Макки. Стоимость этих занятий будет уже восемнадцать тысяч рублей за занятие, но дело того стоит. Не часто сценаристы с мировым именем приезжают в Екатеринбург.
- А ты есть в Контакте?- спросил Паша Петю.
- Нет, а что это такое?- Петя оторвался от разглядывания цветного буклета о семинаре Роберта Макки, который он получил в Доме Актера- старинном особняке на углу улиц Ленина и Восьмого марта, который упоминался в интернет- объявлении.
- Тебя нет в Контакте?! Я от тебя все больше и больше охреневаю!  Это такая социальная сеть, в ней уже зарегистрирована вся страна! И многие не по разу. Все страны бывшего СССР, ну. СНГ. Все там сидят, кто общается, кто обменивается видео и фотками.
- Загляну- ответил Петя кратко и возобновил разглядывание буклета семинара. В голове его роились тысячи мыслей, сотрясая его черепную коробку, как пчелиный улей сотрясает непрерывное движение пчел. Так. Если они хотят для семинара сценарий, то нужен сценарий. А сценарий это что? Герои, ситуации и диалоги. Каркас. Структура. И ничего лишнего. Никаких лишних слов, вступлений, многословных описаний. Может, писать сценарии легче? И быстрее? Может, именно на сценарии нужно направить свои усилия, чтобы добиться успеха?
Петя встал, подошел к подоконнику и замер, задумавшись. Его фигура, возможно, напоминала фигуру задумчивого демона на фоне огромного, освещенного огнями города. Итак, представим себе эпизод, написанный в стиле сценария:
«…Вася, держа кирпич, заходит в комнату, где сидит Вова.
-Нет!- кричит Вова, размазывая по лицу слезы и сопли.
-Да! Ха-ха-ха!- смеется Вася, и кинув кирпич, проламывает Вове голову. Мозг Вовы стекает по лицу жертвы.»
«Так.»- подумал Петя.- «Хорошо. Теперь представим себе тот же эпизод, представленный силами художественной литературы»:
«…Вася шел по коридору, подкидывая в руке выломанный из стены мокрый неровный кирпич. Мрачные мысли, обуревавшие Васю, избороздили его лоб тысячей мрачных морщин. Темное пространство коридора, в котором шел Вася, казалось, полностью соответствовало мраку и гневу, черной тучей закипающих в его душе. Огненные молнии ярости поминутно пронзали эту тучу своими кровавыми лучами, сопровождая эти проблески громами, похожими на громовой скрежет зубов, которым Вася сопровождал свой путь сквозь тьму. Наконец перед Васей встала в полный рост покачивающаяся дверь Вовиной комнаты, своим номером 666 напомнившая о всей бездне ужаса и страданий, в которую Вова кинул трепещущую душу Васи. Вася содрогнулся. Малоинтеллектуальное, невыразительное лицо Вовы, похожее на лицо неандертальца, перекосилось и стало землисто-серым, когда Вася, полный праведного гнева, с криком шагнул через порог.
-Нет!- закричал Вова, ломая руки и размазывая по посеревшему от ужаса лицу слезы и сопли.- Я невиновен, Вася! Меня заставили!
- Да!- торжествующе проревел голос Васи- Ха-ха-ха! Сейчас ты узнаешь всю силу моего отмщения!
Мощная, покрытая рельефной мускулатурой рука Васи размахнулась и кирпич, подхваченный страшной силой, будто выпущенный из пращи, направленной древним ассирийским воином, со свистом мелькнул в пространстве и, не замедляя хода, легко вошел в лопнувшую, как гнилой арбуз голову Вовы. Полетели мозги. Кровь залила занавески. Вова сидел, привалившись к кровати, на которой он с Васиной женой совершал свое страшное преступление, а Вася смеялся, смотря, как полоски крови, преодолевая пространство от Вовиного лба до подбородка, каплями падали на пол, увеличивая красную жирную лужу, растекающуюся по блестящему паркету. На улице из темноты взошло солнце, запели птицы. А Вася смеялся.»
«Круто! Достоевский отдыхает! Как проняло-то меня.»- подумал Петя радостно.- «Но однозначно, сценарии проще и короче! Одна и та же сцена, а объем меньше в несколько раз. Вот здесь- четыре строчки, а здесь- целая страница! Пока я один роман напишу, у меня получится десять сценариев. Все, решено! Пробую писать сценарии».
- Петя, ты случайно с ума не сошел?- спросил сидевший на своей кровати у батареи Паша.
-А че?
- Да ты че-то ходишь по комнате, размахиваешь руками и улыбаешься.

9.
Дни шли. Петя начал писать свои сценарии. Он уже отправил свою заявку и два синопсиса сценариев на почту организаторов семинара. Синопсис- новое слово, и чтобы узнать его, Пете пришлось рыться в интернет- словаре. Оно означало: «краткое содержание». И вот, в один прекрасный момент двадцать пятого октября Петя переступил порог Дома Актера. Это двухэтажный особняк, осколок старого Екатеринбурга. Стройным и соразмерным зданием с колоннами он выдается из угла Площади Пятого Года. По брусчатке этой площади, раздавленной танковыми гусеницами десятков парадов Победы, катятся миллионы машин. По левую сторону от проезжей части возвышается огромное серое здание Администрации города с часами на башне. А справа на углу площади как раз стоит Дом Актера. Туда-то Петя и пришел, чтобы принять участие в первом собрании желающих участвовать в семинаре.
Потоптавшись на крыльце и, пытаясь глубоким, размеренным дыханием сбить резвые скачки застукавшего вдруг в груди сердца, Петя вошел.
В прихожей из резного темного дерева сидела около гардероба изящная старуха.
- Добрый день! – Петя поздоровался  с наглецой, не желая казаться взволнованным.- Я на семинар!
- В гардероб вещи сдайте, пожалуйста.- Холод в голосе. Бабулька открыла дверь гардеробной и встала за стойкой, ожидая, когда Петя подаст ей свои шмотки.
«Странная бабулька»- думал Петя, смотря, как она резво и в то же время с достоинством, несет его вещи к вешалке и, потом, возвращает ему номерок. Петя знал других женщин, кладовщиц, работающих на складе или жительниц общежития, готовых в любой момент сорваться на матерную ругань, а в некоторых случаях, даже и подкрепить свои крики и кулаком. Но в них, за внешним и наносным слоем грубости, легко угадывалась мягкая женственность. Эта старуха была другая. Как будто жесткость этой бабульки, ее характера, как жесткость углов этой прихожей из благородного дерева, происходила откуда-то изнутри. Она не ругалась матом с пьяными грузчиками, не орала на пристающих к ней грубых жлобов на улице, не перетаскивала на себе мешки с сахаром, когда грузчиков на складе не было. Природа ее жесткости была Пете не понятна. «Бывшая актриса, наверное»- решил Петя, увидев, как древняя бабулька сохраняет в своей походке гибкость и покачивание, характерное для молодой женщины.- «Не успокоится до сих пор».
В деревянной гостиной Дома Актера сидели трое.
- Я Геннадий Овсянников, организатор семинара Роберта Макки в городе Екатеринбурге- сказал сидящий напротив входа седой мужчина лет сорока
пяти. – Мое актерское имя и сценический псевдоним Иван Георгиевский.
- А мне пятьсот рублей прямо сейчас надо заплатить?- спросил Петя.
- Конечно!- проговорил Георгиевский величественно, как древнеримский император.
Другие участники тоже сдавали деньги. К двум прибывшим и Пете скоро присоединились еще несколько. По большей части это были молодые парни лет двадцати. Среди них была только одна девушка. Парни выглядели хорошо одетыми и обеспеченными. Петя испытал прямо-таки счастье от того, что получил накануне зарплату и уже успел купить себе на нее приличные штаны и куртку.
Через несколько секунд Петя с ужасом узнал, что это оказывается, уже второй семинар. Второе подготовительное занятие, на котором его участники подготавливаются к тому, чтобы поучаствовать в семинаре, на котором будет присутствовать сам Роберт Макки. А первое он непонятно почему пропустил.
- В прошлый раз мы с вами остановились на том, как начинать вашу историю, каким способом давать первотолчок сюжету вашего произведения, от которого будет зависеть все, что будет происходить в дальнейшем с героями.- Начал Овсянников звучным, глубоким, хорошо поставленным голосом. – Читая те материалы, которые вы присылаете на отбор, я сталкиваюсь постоянно с некоторой наивностью и с тем, что многие из вас пишут о том, чего совсем не знают. Но, главное! Как начать историю так, чтобы прилечь внимание людей? Привлечь внимание зрителей?- Овсянников поднял голову и оглядел, как орел, своих слушателей.
Петя подумал головой. Все молчали.
- Надо, наверное, чтобы произошло какое-то из ряда вон выходящее событие- начал осторожно он.- Чтобы что-то произошло…
- Прекрасно!- Овсянников откинулся на кожаном стуле.- Надо, чтобы произошло что-то, что бы сломало, разрушило, низвергло привычный всем нам ход вещей! Исходное событие! Запишите все, это важно! И правильно!- кивнул он Пете.- Любое действие и завязка сюжета начинается с первоначального исходного события! Которое определяет все дальнейшее течение действия! И поступки героев!
Постепенно Петя начинал привыкать к высокопарной манере Овсянникова выражаться. Он записывал вместе со всеми. Стержни ручек скрипели по бумаге.
-Отлично! Допустим, повинуясь ежедневному порядку вещей, герой утром встает, завтракает, выходит из дома, садится в машину и едет на работу. Что может произойти с ним на этом пути?
-ДТП.- пискнула девушка.
-Прекрасно- Овчинников похвалил ее взглядом и жестом.- Авария! Смерть! Ужас! Что еще?
- Нападение.- сказал Петя, мысли которого витали по привычному для него насильственному кругу.
-Замечательно! Герой стоит на перекрестке на светофоре, или в пробке. Вдруг из-за соседней машины выбегает человек и наставляет на него автомат. Прекрасно! Помните эту фразу про регулировщика и сценариста? Нет? Регулировщик стоит на перекрестке и следит за тем, чтобы машины не сталкивались, а сценарист сидит в кресле за компьютером, или за чем он там сидит и делает все, чтобы машины- что делали? Cталкивались! И взрывались, взрывались!
-А теперь давайте запишем типы героев, которые представлены в книге Роберта Макки.- сказал Овсянников, переведя дух и отдышавшись от возбуждения.- Чтобы нам можно было понимать, как и какой герой будет реагировать на обстоятельства и исходное событие…
Постепенно из фраз разговора Петя начал понимать, что готовятся к семинару все, а вот участвовать будут не все. Подозрительная натура Пети сразу восприняла это как желание получить со студентов как можно больше бабла. Кроме того, Петя вспомнил, что участие в самом семинаре будет стоить восемнадцать тысяч. Плюс несколько подготовительных встреч по пятьсот рублей (и даже по тысяче, Овсянников упомянул, что он не обладает таким запасом времени, чтобы тратить его на столь низкооплачиваемые занятия. «Мое время стоит слишком дорого»- сказал он и пообещал поднять стоимость семинаров со следующего раза.) Такие цены пробивали незарастающие рваные дыры в бюджете Пети. Если работать как он сейчас работает, по графику три через один по двенадцать часов, и прибавить расходы на еду и жилье, то получалось, что он увидит семинар как тот свет в конце тоннеля, который идет от фонарей уходящего поезда. Проще говоря- не видать ему семинара, как своих ушей. Кроме того, какова конкретная польза от семинара- Петя пока не мог ответить. Как он полагал, весь смысл события может быть в том, чтобы по лучшему сценарию, представленному учениками, сняли фильм. Как бы отвечая на его мысли, Овсянников заговорил:
- Но главное, главная проблема всех тех, кто присылает мне свои сценарии- вы пишете не о том, что знаете хорошо. Вот вы, например- чем вы занимаетесь?- Овсянников указал на сидящего на переднем стуле щуплого парня.
- Я студент- ответил тот, заикаясь.
- Работаете?
-Нет.
-Живете с родителями?
-Да.
- Вряд ли с вашей стороны будет разумно писать про будни людоедов и охотников за головами…- в комнате тихо зафыркали.
- Да-да, присылали и такое!- кивнул Овсянников. Петя внутренне похолодел: «Уж не мое ли?... Нет, у меня вроде вурдалаки и охотники на вурдалаков… А вдруг про мое?» К его сожалению, Овсянников ни разу не упомянул про его работы, как ни должны они были привлечь его своей яркостью и необычностью обстановки. Не каждый пишет про охоту на вурдалаков в развалинах древнего города при свете полной луны.
-Напишите про студенческую жизнь, про первую любовь, про то, что вы хорошо знаете. Зачем вам писать про криминальных авторитетов, раз вы в глаза ни одного не видели? Надо вам сказать, я участвовал в съемках сериалов «Ефросинья» и «Братаны», это крупнейшие проекты, делающие огромные сборы по всей стране. И там, сценарист, юная девочка, описала быт лесных отщепенцев, ну, грубо говоря, бомжей, по-нашему, так, что просто смешно было… И откуда-то в сибирской тайге появились дубы. Одна из сценаристов, приславших работу на наш предварительный отбор, Анастасия Хорохова, по сценарию которой будет сниматься анимационный фильм, потому что одна известная кинокомпания купила этот сценарий, чем привлекла жюри? Тем, что ее история лемминга (северное животное) который совершает далекое путешествие, написана таким образом, что совершенно ясно, что Настя пишет о тех вещах, которые сама пережила. Ясно, что она сама по себе как бы чувствует себя этим леммингом, который совершает огромное путешествие, чтобы встретиться со своей судьбой… ну, хотя, ладно. Я и так уже достаточно много об этом рассказал. Это в целом, коммерческая тайна.
- Значит, я правильно понял вас- подался Петя вперед на стуле- что лучшие сценарии, которые будут написаны участниками семинара, будут куплены и по ним будет снят фильм?
- Все зависит от вас, молодой человек!- сказал Овсянников и широко улыбнулся.- Все зависит от вас! 
Полный неразрешенных вопросов поднимался Петя по склону холма в свою общагу. Восточный ветер шевелил мусор в контейнерах и придорожных канавах. У магазина толпились пропитые мужички. В синем вечернем небе наливался белизной видный уже при свете дня стареющий месяц. То ли Пете показалось, то ли на нем действительно были оранжевые пятна. «Как?»- думал Петя- «Как эти люди зарабатывают деньги на все эти машины, крутые часы, роскошные шмотки? Как переплавить эту гнилую действительность, эту убогую поступь серых дней, чтобы она зазвенела и зазвучала как орган, как струнный и духовой оркестр, ревом своей симфонии сметающий все с земли?» В центре Петя видел хорошо одетых, успешных людей, мужчин и женщин, бегущих куда-то за покупками, или ходящих из дома в дом, так как у них были дела. Ловя их взгляды, слова, суждения, Петя с ужасом убеждался, что они ничего, ничего полностью не понимают в искусстве, литературе, музыке, живописи. Один раз он ехал в маршрутке, и на сиденье рядом с ним запрыгнула хорошо одетая успешная женщина. Она говорила по телефону.
- А что сейчас советуют читать? «Волкодава»? Ну, значит, я тебе принесу. Я куплю.- сказала она, нимало не смущаясь ни убожеством экранизации «Волкодава» Марии Семеновой, которое скорее должно было отвратить ее от талантливого первоисточника, ни тем, что у Марии Семеновой были более сильные книги.
- Сейчас в моде «Парфюмер» Зюскинда- говорил один студент другому, повиснув на поручне автобуса.- Его читают. И Умберто Эко. «Имя розы» и «Маятник Фуко».
- Я тоже, читаю ее, читаю- говорил второй парень, высокий и встрепанный то ли от бесконечной сессии, то ли от бесконечного запоя тип.- «Имя розы».
- И я тоже- отозвался первый.- Все читаю ее, читаю этот бред.
- А зачем читать, если не нравится?- идиотически изумлялся второй студент и глупо смеялся. Первый студент оскорбленно вел породистым носом в сторону, в стенку автобуса. Очевидно, он читал не для того, чтобы получать удовольствие. А чтобы быть в курсе и извлечь пользу. И уж менее всего его захватывало произведение. Оно не отвечало ему на наболевшие вопросы. Наболевшие вопросы и их решение были ему понятны полностью: успешная учеба в университете, успешная работа, успешная женитьба, карьера, квартира, машина, кладбище. Поездки в другие страны, фотографирование, общение в социальных сетях- были теми частями жизненного круговорота, которому подчинялись тысячи, не задавая и не ища ответа на вопросы. Он, Петя, был другим.
Вот и сейчас, услышав от Овсянникова названия «Ефросинья» и «Братаны», он поневоле задумался. Как могут эти сериалы, которые он, видев по разу серию каждого, считал за предельное убожество, быть ориентиром и авторитетом для этого серьезного, делового человека, ценящего свое время и, вроде бы, занимающегося искусством- он понять не мог.
В дверях Петя столкнулся с проституткой Настей, которая выходила из душа мокрая, в одном полотенце и с тюрбаном из другого полотенца на голове.
- Петя, там к тебе в комнату новый жилец заехал.- улыбаясь, сказала она.- дедуля лет пятидесяти, в очках и весь в наколках лагерных с ног до головы. Петя улыбнулся Насте и неожиданно для себя шлепнул ее по мягкому месту, что давно хотел проделать, но никак не решался. Что-то в нем сдвинулось во время семинара, и все произошло само собой, чего Петя не ожидал.
Настя снова блеснула ему зубами и неожиданно сказала:
- Петя, приходи в мою комнату через полчаса, мне нужно диван переставить. Белым хвостиком полотенца она мелькнула в темном гнилом коридоре с бурыми стенами, а Петя остался стоять на пороге с открытым ртом, с трудом борясь с желанием пойти за Настей прямо сейчас. Потом вспомнил про полчаса времени и, достав телефон, отсчитал полчаса. В таких важных делах, как казалось Пете, нужно быть очень точным.

10.
Голый по пояс дедок сидел на кровати напротив и смотрел на Петю. Его лысая голова была загоревшей до коричневого, за ушами клочьями седого виднелись сивые волосы. На глазах были пластмассовые  очки. За исключением этих мест на теле деда, то есть лысины и лица, все остальное было густо зататуировано синей тюремной татуировкой, рассказывающей подробно, со сказительским пафосом и поэтическими завываниями о его, дедка, героической жизни. Петя обнаружил церковь с пятью куполами, появившимися на разных отрезках жизненного пути дедка через камеры, волчий оскал на правой руке, богородицу и летающих под куполами его ключиц ангелов. Пальцы дедка были густо зататуированы перстнями. Темными и мрачными, ярко вспыхивающими на гранях (или тех местах, которые должны были изображать грани). Покрытыми какой-то витиеватой тисненой резьбой. Выглядящими как знаки отличия, как эполеты. Дедок сидел и смотрел на Петю. Глаза за толстыми пластмассовыми очками делали его похожими на переучившегося школьника. На них его сходство со школьником заканчивалось.
- Петя!- решил Петя протянуть дедку поручень коммуникации и кинул в пространство правую руку.
- Серега!- хриплым и лишенным всякого сходства с козлячим баритоном учителя или дискантом школьника голосом ответил дедок. От его хриплого баса так и веяло визгом пилорамы, снегами и лесоповалами.
- Чем занимаешься?- решил Петя повести лидирующую партию в диалоге.
- Добываю… полезные ископаемые добываю…- буркнул дедок и полез в свой брезентовый дорожный мешок.
- Много добыл?- спросил Петя, помолчав.
- Не… Экскаваторщиком я работаю… на стройке. А ты?
- Я- комплектовщиком на складе РЦ «Червонец». Около Новосвердловской ТЭЦ.
- Знаю- неожиданно сказал дедок.- Я под этот склад котлован рыл.
Наступало время идти к Насте, а Петя сидел, дрожал и смотрел, как дедок Серега раскладывает на полке свои ложки, кружки и зубные щетки. Наконец Петя пересилил себя, встал и с бьющимся сердцем, на ватных ногах направился к двери. Вышел в коридор, остановился около висящего на стене порыжевшего от времени таза. Подумал вдруг о том, что самое время пойти освежиться. В ванной, по счастью, никого не было. Сняв спортивку, стоя над черной пятнистой ванной голый по пояс, Петя вдруг поднял глаза на желтое, в потеках, зеркало напротив- и изумился. Многократные подъемы коробок, тысячи закидываний их на паллет, сотни шагов, когда Петя тянул несколькосоткилограммовые паллеты по темному полу склада, сделали его тело мускулистым, красивым и крепким. Как крылья, от ключиц отходили треугольники широких дельтовидных мышц, как мощные пластины воина- трансформера выступали выпукло грудные мышцы. Полосы межреберных мышц по бокам туловища рождали в облике тела первозданную грозную гармонию. Кубики мышц живота, пресса, уходили вниз, в заросли черных волос, где Петя намыливал головку своего главного орудия, и которое, своим темным цветом, темнее чем все тело, так, что если бы весь Петя был такого цвета, как его член, он был бы негром, рождало в общем мужественном облике прекрасную законченность. «Да мне в порнухе можно сниматься!»- подумал Петя, и, не надевая спортивку, голый по пояс, пошел в комнату Насти с сухостью во рту и бьющимся сердцем.
Настя была одна, она, нагнувшись, перекладывала подушки на широком, покрытом зелеными простынями диване. На ней было экстремально короткое черное платье. Помнится, Петя ни разу не видел ее в нем. Петя закрыл дверь, и за его спиной щелкнул поймавший его как будто в мышеловку замок. Настя услышала звук, подняла на него голову и улыбнулась. Ее щеки, глаза и губы горели темным огнем.
- Ну что- спросил Петя и почувствовал, что голос его звучит неестественно- какой тебе диван передвинуть, этот?
-Да-а- протянула Настя и улыбнулась, закинув голову- а ты посмотри сначала, как я на нем выгляжу!- И Настя, промурлыкав что-то, встала на диван на колени, покачиваясь, как в танце и гладя себя загорелыми рукам по груди, Потом простонав что-то страстно, потянула согнутыми руками бретельки платья с плеч, прочь от себя. И тут Петя подошел к Насте, сделав пару шагов через комнату, и ее обнял.
Настя ответила на поцелуй, не переставая страстно покачиваться.
- Снимай это все!- шепнул ей Петя.
- И ты тоже!- выдохнула в ответ Настя.
Петя встал посреди комнаты и одним движением стянул остававшиеся на нем штаны и трусы. Настя смотрела на его обнажившийся встающий член широко распахнув глаза  и открыв рот. В ее глазах читалось волнение, переходящие в ужас. Петя сделал два шага и вытряхнул Настю из ее черного платья и черных же, с синими отблесками, трусиков. Настя, шлепнувшись о диван, голая как младенец, с гладким бело-желтым телом, с огромной расширяющейся вагиной прямо перед его лицом, с бледно-коричневыми круглыми сосками нежной груди, оказалась вся перед ним на диване, раскинув ноги.
Волосы между ее ног были тщательно выбриты. Толстенькая складка между ног, чуть темнее, чем все остальное тело, была свободна от них, и только повыше, внизу живота, темным веселым завитком торчал в пространстве между ногами русый хохолок.
Петя поцеловал ее в губы, в грудь, в живот, в низ живота, в промежность, и вдруг, повинуясь внезапному порыву, приблизился и стал лизать ее заблестевшую, потемневшую от притока крови огромную вагину, такой она показалась ему прекрасной в этот момент, высшей из драгоценностей этого мира, не имеющей себе равных.
Настя над ним сильно выгнулась всем своим нежным телом и закричала. Крик перешел в рычание, потом в стон, потом в рявканье, Настя, сотрясаясь всем своим телом, дергаясь, рычала как тигрица, запуская в затылок Пете свои длинные острые ногти, а он все лизал, лизал ее облизывал ее темный набухший клитор (Ох, до чего-то ты там у меня дотрагиваешься! – кричала она- До чего-то ты там у меня дотрагиваешься!), ее влажные темные половые губы, гладил руками между ног, лизал и лизал, не давая себе остановиться. Уже сводило язык, челюсти и затылок от непрекращающегося и непривычного напряжения, и Петя чувствовал, как язык немеет, замедляет свои  «шаги», но Настя содрогалась сверху, кричала «Еще!» обвивала его своими длинными стройными ногами, которые он прижимал к себе рукой и гладил, и Петя не останавливался, хотя чувствовал, что еще чуть-чуть- и его язык отвалится, улетит куда-то в небытие, как улетим все мы когда-то, подхваченные могучим ветром, что вырвет нас из яростной вспышки этого мига жизни, ярким огнем держащего нас здесь всех вместе.
Наконец он просто тыкал ей своим языком в вагину  и помогал себе челюстью, а сам при этом схватил ее за ее полные груди и ритмично же сдавливал их соски в такт своим движениям, пока, наконец, полностью не обессилел и не повалился рядом с рычащей и корчащейся Настей на кровать.
- Теперь ты мне…возьми…- произнес он почти без голоса, но Настя все поняла, кинулась сверху и, прижавшись к нему своим нежным горячим телом сбоку, закрыв свое лицо своими длинными, гладкими, прямыми, цвета воронова крыла волосами, помедлила секунду и, он почувствовал- взяла его член себе в рот.
Петя откинулся на спину на диване и напрягся вместо того, чтобы расслабиться. То что, он чувствовал сейчас, было не похоже на все то, что он испытывал когда-то.  Он не знал, что наслаждение может быть трудным, тяжелым, свирепым, как самый страшный труд. Он будто разгружал многотонные вагоны, словно мощными движениями перемещал, перекидывал, переносил огромные мешки. Сильное, мускулистое его тело вибрировало, каждая мышца его напрягалась, и каждое его движение рождало откуда-то из глубин его естества огромное, неописуемое, непристойное наслаждение. Он словно задыхался, стонал, кричал, плакал от  счастья, словно рождался снова и снова, становясь маленьким мудрым ребенком, наивным юношей, зрелым могучим воином и седым старцем. В глазах вспыхивали созвездия и кометы, кольцо Сатурна пролетело рядом с его головой. Он пробовал неверной рукой откинуть с лица Насти ее длинные прекрасные волосы, чтобы увидеть, что она делает, но не смог и примирился с этим. Все длилось, Настя сосала член то быстро, то медленно, то напрягаясь всем телом, то с рычанием сжимая его своими слабенькими ручонками. В разгар наслаждения Настя, вдруг подняв голову и, закинув, мелькнувшие черным огнем волосы назад, встала над ним, голая и прекрасная. Осторожно направляя его член себе в темную мокрую вагину, плача как козочка, от наслаждения, она села на него и начала двигаться, быстро, ритмично, и снова вдруг не спеша, сотрясаясь всем телом в ритме великого танца, вложенного в тело каждого человека самой природой. Наконец, она дернулась последний раз, ее голова поникла, Настя высвободила его член из своей вагины, и упала, потная, рядом с ним, но вдруг, вспомнив, что он-то не кончил, поднялась снова и, снова взяв в рот его член, начала отсасывать, еще и еще, и гладила, ласкала его яички своей нежной и умелой рукой, так что в какой-то момент что-то открылось в Пете, что-то переменилось в Вселенной, и потоки резвых белых существ хлынули в милый Настюшин ротик, содрогая все его тело в ритмичном биении наслаждения.
    - Еще чуть-чуть- попросил Петя и Настюша продолжила. Потом вылизала всех до одного существ, выскочивших скопом из его тела, и проглотила. Все кончилось. Петя лежал молча, обессилевший, на спине, Настя лежала, прижавшись своим нежным телом к его боку, а в коридоре ходил кто-то, ругался матом, и гремели, скрежетали, сталкиваясь в тусклой темноте коридора невидимые отсюда ржавые тазы и шуршали пакеты.   
- Ох, Настя- сказал Петя- у меня такого вообще никогда не было.
Петя поцеловал Настю, а Настя поцеловала Петю.
- Ты мне давно нравился. А ты молодец!- сказала Настя с уважением- Умеешь лизать! Мне только один раз только так отлизали, что я прямо от этого кончила. Целый час почти лизали. Индус, представляешь? Когда у нас в городе саммит международный был, они к нам приехали.   
- А сколько времени ты этим вообще занимаешься? – спросил Петя.
- Месяц или два месяца.- ответила Настя, видимо думая, что Петя не умеет считать.- Я поступила на учебу в педагогический, а там платно. Ну то есть, есть и бесплатно, но я на бесплатное не поступила. Там, это… про обучение детей с задержками психики, развития и такого прочего…
- Так ты, наверное, очень добрая!- улыбнулся Петя и поцеловал Настю.
- Да-а!- Настя улыбнулась и поцеловала Петю.
Ночью Петя еще три раза вступил с Настей в половые отношения. Она была одна, ее напарница была на работе. Петя пробрался к ней сквозь тьму коридора, стараясь не обрушить висевшие на стенах ржавые тазы. Дед с татуировками спал, мрачно нахмурясь, и видел, наверное, во сне то ли огни зоны и мрачный заснеженный лесоповал, то ли блатные малины, грабежи, поножовщину и воровской общак. Может он, конечно, видел и что-то совсем другое, но Петя не вникал в подробности. Творческое воображение на некоторое время совсем его покинуло.
- А ты сразу после того, как кончишь, опять ****ь можешь?- с хитрой предательской улыбкой спрашивала Настя и Петя мужественно учился, хотя с каждым разом оставалось все меньше сил. Под утро он совершенно забылся сном и лег, обняв то ли Настю, то ли подушку, но тут его любовь вывела Петю из состояния дремоты и с неженской силой пихнула его в бок.
- Ты че разлегся! Вставай! Наташка сейчас придет!
-А ей не пофиг? Может втроем с ней поиграем?
- Ага, размечтался!- Настя выдворяла его из комнаты в коридор. На тумбочке валялся толстый альбом с картинами французского художника Делакруа. Он был известен Пете. Он писал картины во Франции в начале девятнадцатого века.
- А это чье?- спросил Петя, подняв альбом и листая его страницы с знакомыми ему сюжетами.
-Это Наташкино- отвечала голая и энергичная Настя, деятельно заметая следы Петиного присутствия. – Она же художница. Учится в этом…УФУ или УПИ или СИПИ, или ПИСИ, какая разница…-она тихонько прыскала.- На дизайнера учится.
- А что, дизайнеры мало зарабатывают? – спрашивал ошарашено Петя. По его представлениям, дизайнеры принадлежали к элите.
- Так еще выучиться же надо!... Не жить же всю жизнь в деревне. 
Дед спал на боку, свернувшись в калачик, как малый ребенок. Паша где-то шлялся, его не было. Когда Петя лег на койку, он увидел, что глаза деда открыты и светятся, как у хищного зверя. Лицо его без очков с суровым и прямым взглядом делало его похожим на волка.
-Эх… дела…- сказал Петя деду, ложась на жесткую кровать и, посмотрев на часы, вспомнил  вдруг, что через полчаса ему вставать на работу. «В автобусе высплюсь»- подумал Петя и, провел полчаса до звонка будильника лежа на жестком ложе прямо и скрестив руки на груди, как мертвец. Когда прозвенел будильник. Петя встал, и с туманом в голове, пошатываясь,  отправился в далекое путешествие к Новосвердловской ТЭЦ, начиная его со светлого проема утреннего коридора.   

11.
Для Пети началась новая жизнь. Теперь он работал без выходных. Это было нужно, чтобы собрать сумму, необходимую для участия в семинаре. Петя вставал в пять сорок пять, иногда позволяя себе поспать на пару минут подольше, галопом срывался из общаги, почти не поев, и встречал автобус на улице Челюскинцев, где тот подбирал его. По пути Петя спал рядом с киргизами и узбеками, прижав коленки к груди или свесив голову на боковое стекло. Но иногда поспать не удавалось, автобус, возивший народ с другого района, ломался, и Петя запрыгивал в темное чрево Икаруса, когда он уже был переполнен нерусскими с обеих маршрутов. Нерусские поддерживали друг друга, везде было тесно, везде было «Занит!» и Пете приходилось ехать стоя. С закрытыми глазами и прислоненным к переборке лицом, Петя трясся в плавно качающемся автобусе и хватался за поручень на крутых поворотах. Полный мыслей о кино и сценариях, всплывавших во сне из неизмеримых глубин, он, наконец, спрыгивал на рыхлый снег, запорашивающий площадку перед РЦ «Червонец». Начиналась каторга, двенадцатичасовое катание паллетов и перебор брака. Сидя лицом в банановую коробку с битыми бутылками или мятыми консервными банками. Петя продумывал те сюжетные ходы, которые он будет использовать в своем сценарии, все еще не посланном на отбор. Иногда открывались грузовые ворота, и в их проеме Петя, в зависимости от времени, видел то зимнюю сказку, яркий месяц в темно-синем небе над заснеженным лесом, то белые, уходящие вдаль при свете солнца, запорошенные снегом сосны и ангары с дымными трубами, встающие за ними. А вокруг так же орали грузчики, так же ездили, громыхая по стыкам бетонного пола, кары, и кладовщики с начальником склада решали, принимать им сразу пятьсот паллетов товара или сначала отправить двести.
В открытых воротах склада крылась неизвестная ранее грозная опасность. Синоптики сказали- минус тридцать и ртуть упала. На складе становилось холодно, как в зимнем лесу. Петя с напарниками пили горячий чай, заваривая его несколько раз в день в стеклянной банке с помощью кипятильника. Когда подходил самосвал за сломанными поддонами,  и перед зоной брака открывали ворота, через пять минут там становилось холодно, как на улице. В пространства между стеллажами задувал ветер. С наступлением зимы объемы работы склада увеличились и самосвал подваливал к зоне брака уже каждый день. Правда и норму сбора паллетов увеличили. Теперь их надо было собирать по четыре а не по два в день. Чтобы согреться, Петя подтягивался на стеллажах и отжимался от пола. Так вместе с чаем становилось сносно. Но каждый вечер Петя покидал склад и выходил в ветренный тридцатиградусный мороз с облегчением. 
С приездом домой начиналась настоящая работа. Сидя у прикроватной лампы, Петя записывал на листах бумаги то, что он затем перенесет на компьютер и отправит Роберту Макки. Демоны и герои скакали по листу Пети, как саранча и кузнечики. Иногда приходил и шипел безглазый Саня, но Петя и его смог приспособить к делу. Теперь глава чудовищ, Горгулия, был весь в него.
Деда Серегу Петины ночные бдения раздражали.
- Давай прекращай, студент, свои ночные вылазки!- рычал Серега Пете за завтраком.- Я Андрею плачу за покой. Так что давай, закругляйся!
Петя зыркал глазами и в следующий вечер продолжал все по новой.
Однажды Петя среди ночи потерял нужный кусок текста и полез в полиэтиленовый пакет, где они у него хранились. На всю комнату поднялось шуршание. Этого Серега вынести уже не мог.
- Да тебя завалить, что ли, урод?!- заорал Серега и вскочил с кровати, схватив со стола нож. Испуганный Паша забился в угол.- Ты  шуршать что ли вздумал, падла? Я тебе щас пошуршу по черепу!
- Ты че, ****ись, дед, спокойно!- Петя пошел на деда, вытянув руки вперед. Серега с искаженным гримасой лицом несколько секунд стоял перед ним с ножом. Потом, видимо, решив, что еще несколько лет в тюрьме на старости лет будут для него лишними, положил нож на полку.
- Ты пойми!- твердил Серега- Я, если засну на работе- сам стану покойником и еще десять покойников вокруг будет!
- Но мне-то тоже надо этим заниматься!- Петя прижимал исписанные листы к груди.
- На улице занимайся!- орал Серега.- Все, я звоню Андрею.
Андрей, появившись в общаге в темноте следующего вечера, неожиданно принял сторону Пети. То ли ему нравилось, что юный паренек, появившийся на задворках огромного города чуть ли не с помойки, находил в себе силы и время оплачивать общагу регулярно, не пил, не кидал из окна мебель в пьяном угаре, и диким ревом не орал в коридоре «Скотины! Суки-и-и! Убью-ю-ю!!!» как один из недавно появившихся у Андрея жильцов. Да еще и успевал прикупать себе новые шмотки и стопочка книг росла у него на полке. Может быть, дело было еще и в другом.
- Он тебя, что, уже забодал?- улыбнулся Андрей Пете, вызвав его в темный коридор через две минуты после своего появления.
-Не то чтобы…- Петя замялся.
- Ну вот, уже понятно.- Андрей неожиданно достал из кармана огромную связку ключей, видимо, открывающих двери здания от чердака до подвала. Андрей погремел, порылся в своей связке и выбрал один из них. -Вот!- сказал он и сунул желтый бугристый ключ в темную замочную скважину двери напротив, откуда обыкновенно в Петиных кошмарных снах появлялся Саня с мертвыми головами.
 Андрей распахнул дверь, и из темного пространства на Петю пахнуло затхлостью и одновременно прохладой. Как будто затхлый, спертый в тесной коробке из ДСП воздух сталкивался с тонкой, тугой струей, проникающей с открытого, свободного пространства под небом, с улицы, и, смешиваясь в темном, дребезжащем старой мебелью и посудой, помещении, наполнял его свежестью огромных воздушных пространств.
- Жилец уехал на вахту на север.- пояснил Андрей- Попросил не открывать до его приезда. Но для тебя сделаю исключение. Пиши свои книги здесь. Чтобы никого не беспокоить. А спи по-прежнему у себя. И закрывай эту дверь на ключ! Ключ не потеряй!- Андрей пристально взглянул на Петю и протянул ему заветный кусок металла.   
-А почему, собственно, такое у тебя особое ко мне отношение?- замялся Петя. Он привык, что в мире городских улиц ничего не бывает бесплатно.
-Потому что я знаю, о чем ты пишешь!- Андрей приблизил свои горящие глаза к лицу Пети.- Ты пишешь о страданиях русского народа! Который сейчас, так сказать, «под пятой»! Под пятой жидов и мусульман! Я знаю- ты напишешь книгу! Мы еще им покажем! Эх, я забыл «Удар русских богов» тебе принести! Ну, ничего, потом тебе принесу! Но пасаран, братка!- Андрей протянул Пете горячую твердую руку, и Петя не колеблясь, ее пожал.
Стоя в темной комнате, за окном которой были огни вокзала, Петя вспомнил слышанную в компьютерном клубе песенку группы НОМ:

                Наше племя молодое, краснозадое и злое
                Прорастает из запоя, словно дерево-урод
                Наше дерево коряво, а затылочки кудрявы
                Ненасытною оравой умножается наш род
                Дед мой был обезьяноид, мой отец обезьяноид
                Мать моя обезьяноид, как и бабка, черт возьми
                Обезьяньи наши руки, под воздействием науки   
                Только дети или внуки станут, может быть, людьми               


Он не стал открывать Андрею, что то, что он пишет, не имеет никакого отношения к русской идее. Вурдалаки, вампиры и герои в скафандрах, борющиеся с нечистью в условиях ядерной зимы- грубое низкопробное фэнтези. Но ему приятно было, что такой человек, как Андрей, может быть, безжалостный в каких-то других случаях, помогает ему из-за того, что считает, что Петя делает большое нужное дело. «Самое главное- научить питекантропов и других обезьян не разбивать друг другу головы дубинами. А вместе что-то строить. Вместе куда-то идти. Надо чтобы была общая цель.»


12.
Стопка денежных бумажек, необходимая для участия в семинаре, чем дальше, тем больше росла. Петя выходил на работу каждый день, договариваясь с бригадирами из киргизов, выходил вместо заболевших или решивших отдохнуть от бесконечного трудового пути нерусских, а однажды, подменившись с узбеком по имени Марат, вышел в день, потом в ночь и сразу опять в день. От этого прогона его щеки потемнели и валились. Глядя на себя в зеркало после «трудового подвига», Петя себя не узнал- настолько жестким, суровым сделалось выражение его лица. В зеркале отражался человек старше на десять лет. В эту ночь Петя решил ничего не писать и бухнулся спать в десять тридцать, сразу после того, как пришел домой. Через час его разбудили какие-то возгласы и крики в коридоре, кто-то, рыдая, прошел мимо его комнаты, задевая стены. Звуки были не похожи на те, которые обычно раздавались в общаге и Петя решил проверить. Голый по пояс он вылез в коридор и прищурился от яркого света, редко здесь зажигаемого. В дверях у Настиной комнаты стоял квадратный милиционер.
- Это кто?- спросил он зареванную Наташу, Настину соседку.
- Сосед… Ее сосед…- Наташа всхлипывала и утирала слезы.
- Он ее знает?
-Да.
- Поедете на опознание, молодой человек.- сказал Пете мент, становясь из хамоватого официальным.
-А что случилось? – cпросил Петя, внутренне холодея.
В подвале морга, на железном столе, синем от дикого освещения, на спине лежала Настя. И ужас был в ее открытых глазах, в открытом рте, а на макушке- страшная замерзшая кровавая рана с торчащей из нее замерзшей кровавой пеной, в том самом месте, которое Петя не раз  гладил и целовал.
- Руками не трогать- предупредил врач, останавливая Петю, который хотел потрогать снова, еще раз, это замерзшее лицо.
- Это она?- спросил Петю и Настину соседку квадратный мент.
- Да.- ответила Наташа, тихо рыдая, а Петя развернулся и на ватных негнущихся ногах пошел к выходу. Ему тесно было здесь. Ему казалось, бетонные плиты потолка обрушатся и погребут его, Наташу и мента, их троих. А он с Настей будет жить какой-то странной жизнью под плитами, жизнью мертвецов, и больше не будет ничего, не будет огромного города над ними, с тысячами огней и сирен, с рассветами и закатами, с толпами спешащих куда-то людей, будет только ночь и страшная ядовитая пустота.
На улице темно и хруст снега. Подходит человек в ватнике и спрашивает:
- Братишка, есть сигареты?
Петя разводит руками. Человек уходит во тьму. Над Петей черная ночь. Глядя в черное небо и  красные огни над домами где-то вдалеке, Петя думал, что вся эта жизнь- как одинокий путь в темноте по снегу. А ориентиром для путешествия может стать огонь промзоны, горящий на темном пустом здании, в сырых недрах которого уже тридцать лет, может быть, ничего нет.

13.
На следующее утро Петя почувствовал, что заболел. Его знобило, бросало то в жар, то в холод, все тело его будто бы выворачивало. На складе он двигался как сонная муха и тощий кладовщик, обычно предпочитающий держаться подальше от Пети, наорал на него. Едя в дремотном мутном полусне домой, Петя чуть не проехал свою остановку. Писать сценарий он не стал, а сразу упал в кровать. Ночью в кромешной тиши явились к нему призраки. Саня бродил между многоэтажных шконок, головы Сереги и Лехи спустились на пол и ползали по нему, как тараканы. Петя боялся поставить ногу на половицы.
Потом ему снились поддоны. Тысячи тысяч поддонов. И он собирал их все, один за другим. На горизонте горела кровавая заря. К последнему поддону приматывали его самого, заматывали стрейчем рот, сковывали липкой пленкой руки. И поддон катился вперед. В красную страшную тьму. Откуда не было возврата.
Появлялась Настя. Голая, она сидела на корточках около порога комнаты, в той самой позе, в которой прыгала на Пете верхом. Но вместо Настиной головы у существа из другого мира была голова  лягушки или жабы. Когда она открывала рот, из него показывался мерзкий, мертвенно-гнилостный язык.   Петя рыдал в потной кровати, не отдавая в этом себе отчета. Иногда Настя сидела на корточках на пороге комнаты, но голова у нее была рыбья. Ближе к рассвету она упала на четвереньки и поползла по проходу между коек к нему, извиваясь и со скрипом царапая лапами пол. Серега и Паша спали как мертвые в своих постелях.. Он был один во всей вселенной. «Сейчас она откусит мне голову!»- подумал Петя почему-то, и волосы у него на голове встали дыбом.
- Настя, я тебя все равно люблю, даже мертвую!- взмолился Петя, говоря ей слово, которого никому никогда не говорил в жизни- Но сейчас отпусти меня, мне надо идти дальше!
Настя остановилась, странно прерывисто хрипя, и замерла в проходе. Подняла на Петю красные пятнистые глаза, в которой еле угадывались ее прежние. Между ней и Петей возник какой-то электрический ток. Петя откинулся на подушку. Он вдруг услышал, как где-то далеко на улице лает собака. Паша с Серегой спали рядом с ним, и Паша посвистывал носом, постанывал во сне. Что-то в коридоре поскрипывало, слышно было тиканье часов, биение жизни старого дома. Кошмар кончился.
Наутро Петя не смог встать с кровати. Это был день, когда надо было идти на следующее подготовительное занятие к Овсянникову. Петя позвонил ему по телефону, найденному в визитке.
- Петя, привет!- раздался бодрый и хорошо поставленный голос в раздолбанной телефонной трубке.- Слушаю тебя внимательно! Как поживаешь?
- Геннадий Иванович, я заболел- прохрипел Петя в трубку- и не могу прийти на занятие.
- Выздоравливай, Петя, выздоравливай!- сменил Овсянников интонацию в телефонной трубке с бодрости до глубокой озабоченности. Он быстро повесил трубку, но Пете показалось, он уловил ауру, аромат совершенно другого пространства, другой среды, ауру мира, где успешные люди делали успешные дела и все у них получалось.
К двенадцати часам Петя все же вылез из постели и, держась за стены, пошел на кухню сделать себе чая. На кухне мыла посуду Наташа.
- Наташа, привет! У тебя нет никаких таблеток от простуды? И что с Настей случилось? Кто-нибудь знает?
Оказалось, на Настю напали, когда она шла от улицы Малышева домой, в районе между улиц Подгорной и Завокзальной. Очевидец видел, как к ней покатила большая черная машина, джип, и водитель, вышедший из нее, начал кричать что-то Насте и хватать ее за руки. Настя несколько раз оттолкнула его и что-то прокричала в ответ. Тогда водитель, мужчина лет тридцати пяти, повернулся, достал из багажника бейсбольную биту и обрушил на голову Насти несколько страшных ударов. После чего сел в свою дорогую тачку, развернулся на ней и уехал. Поскольку очевидец был далеко, он не смог рассмотреть номер.
- И что ты думаешь, кто это?- спросил Петя Наташу, размешивая в кружке пакетик порошка, который она ему принесла.
- Не знаю. Я единственное могу предположить- Настя однажды рассказывала, как у нее был клиент, и она рассмеялась, увидев, какой у него маленький член.
- И что?
- Ну и он пообещал отомстить. А поскольку сутенеры и охрана были поблизости, он не смог это сделать сразу и, видимо, сделал потом.
- А кто это был? Кто-нибудь знает?- Петя пил горячую ароматную жидкость с аптечным вкусом.
- Конечно, нет! Ты думаешь, мы их записываем?
Петя сидел потерянно и смотрел на краны, возвышающиеся над домами города. Наташа вдруг прослезилась.
- Настя дура была. А сказануть могла такое, что уши в трубочку свернутся. Но была добрая. Пусть земля будет ей пухом.

14.
Пользуясь тем, что у него выдался свободный момент, Петя пошел в компьютерный клуб перепечатывать то, что написал длинными темными ночами. Вокруг по-прежнему был шум и гам, кричали, подпрыгивая на стульях, малолетки, бродили между столами подозрительные личности, спали на стульях плохо одетые мужички. Петя перепечатывал свои тетрадные листочки на компьютере в программе Word, и вместо орд гоблинов, вампиров и вурдалаков, ведомых в бой против людей монстром Горгулией, похожим на Саню, Петя хотел бы написать о другом бое, ведущемся людьми с незапамятных времен. Монстрами в нем были бы: Страх, Невежество, Нищета, Алчность, Злоба, Эгоизм.   
Наконец сценарий был полностью написан и отпечатан. Петя ввел в окошечке электронной почты адрес семинара Роберта Макки и, присоединив документ с текстом сценария, отправил письмо. Письмо улетело в неведомую интернет-тьму. Рядом с Петей сидел маленький лысый бомж и, хохоча, гнался за кем-то в компьютерной стрелялке от первого лица. У компьютерного героя бомжа был нож и от него бесконечными коридорами военных бункеров убегал, чтобы не быть убитым, какой-то человек.
«Все ведь без толку»- подумал Петя.- «У меня не хватит денег, чтобы участвовать в семинаре.» Из-за болезни он так и не смог собрать нужную сумму. Из-за двух пропущенных дней зарплату он получит на пару недель позже. И корабль под предводительством Роберта Макки отправится в сценарное плавание по киноморям без него.
Думая об этом, Петя решил проверить, что происходит в Контакте. Его новый аккаунт был еще почти пуст. Там была только фотография, сделанная соседом Пашей  на его древний потрепанный телефон. На фото Петя стоял около бугристой стены коридора. За ним, в окне кухни, угадывалась панорама Екатеринбурга. Понять, откуда именно сделан снимок, не представлялось возможным.
Друзей в Контакте у Пети на это момент почти не было. Несколько раз он находил здесь каких-то людей и посылал им запросы о добавлении в друзья. Некоторые из них даже отвечали ему согласием. Петя уже разобрался, что в Контакте можно искать человека по городу, в котором он зарегистрирован и по его стране, а также по учебному заведению. Также он знал, что в Контакте есть группы. Найдя в Контакте группу Свердловской киностудии, Петя нашел вывешенное на ее стене объявление о семинаре Роберта Макки. Пройдя по ссылке в группу «Кинотусовка-Екатеринбург», Петя увидел там его же, тот же пост. ««Пост»- вот как называется объявление в Контакте»- с удовольствием подумал он.
Под объявлением оставил комментарий какой-то человек. Петя перешел на его страницу и начал смотреть его видеозаписи. Среди видео фильмов, клипов и каких-то учебных фрагментов Петя увидел видео с живого концерта. «Alai Oli», «Дельфины» – значилось под видео. «Alai Oli!»- Петя вспомнил, что неоднократно видел это название на афишах о сборных концертах в городе. «Посмотрю хоть, что это!»- решил Петя. А то «Чайф» знаю, «АКА-47» знаю, «Сансару» знаю, а «Alai Oli» не знаю.
Петя включил видео.
На экране пела девушка с тонкими полосками хвостиков, торчащими в беспорядке из головы. Звучала только гитара. Изображение прыгало, звук шипел. Но Петю вдруг намагничило, заворожило темным для него смыслом слов, повторяющихся в странном и завлекающем ритме, рождающем представления о новых, других пространствах и системах координат. За шипением слов было не разобрать.
«Дреды! Вот как называются эти косички! Дреды!»- вспомнил Петя. Пение закончилось мощным гитарным проигрышем, во время которого солистка двигалась и водила руками по воздуху, становясь похожей на фигуру танцующего Шивы, которую Петя видел в книжном магазине. Петя добавил к себе видео. Теперь этот кусочек жизни был на странице у него. Оттуда, где Петя никогда не был, протянулся мост.
«Странная штука искусство!»- думал Петя, идя по заснеженной улице Вайнера домой, сделав крюк, чтобы выплеснуть скопившуюся в нем энергию. Болезнь проходила, сходила на нет.- «Вот я читаю про Вавилон, смотрю на Ворота Иштар, построенные этими древними персами. Персы жили в другое время и я никогда никого из них не видел. Они жили в других условиях, охотились и пахали землю. Тогда рабство и грабительские войны были разрешены законом, и один человек мог продавать другого или убивать его в жертву богам, как скот. Но когда я вижу эти фигуры всадников на стене ворот, когда я вижу изображения охоты, когда я вижу львицу, истыканную стрелами, но храбрую и грозную до сих пор, я чувствую то, что они могли чувствовать, живу той жизнью, которой жили они, сопереживаю им и боюсь за них. Например, когда они натягивают свой лук, может быть, немного опаздывая, или когда раненный лев делает на них свой последний бросок! Причем без всяких умных слов, пафоса и снобизма, которые так любят заслуженные, уважаемые, но предельно далекие от искусства критики. Я просто чувствую то, что хотел передать автор, чувствую, каким он был, чувствую его жизнь. Иными словами, я будто бы «влезаю в его шкуру и хожу так немного», как говорит какой-то писатель в своей книге. Искусство- это великий международный язык и очень правы те, кто хочет его контролировать».
Так думал Петя, а его старые разбухшие ботинки вели его все дальше, меся снег.
15.
После просмотра видео с песней «Дельфины» группы «Alai Оli» Петя полез в интернет искать другие песни группы. Он нашел «Дельфинов» в хорошем качестве, так, что мог уже разобрать слова. Нашел несколько других песен, которые ему не понравились, и несколько, которые понравились крайне. В них так и сквозили безудержное веселье и радость. В большой тупик поставила его песня «Зачем ты под черного легла?» В словах песни:

         Зачем ты под черного легла, испортила чистую белую кровь
         Зачем ты под черного легла, вокруг так много нормальных пацанов
читался явный нацизм. Однако интонация всего этого и остальных слов была совсем другая, радостная, веселая и беззаботная. «Да что же это за веселые гопники такие?»- недоумевая, думал Петя.-«Скинхэды или не скинхэды?»
Недоумение развеялось после просмотра клипа на эту песню. Участники группы во главе с солисткой Alai Oli Ольгой Маркес («Вот как ее зовут! Ольга Маркес! Я знаю такого писателя!») сидели в коридоре общаги, более приличной, конечно, чем Петина, и, размахивая воздушными шариками и бутылками с пивом, пели свою хулиганскую песню. Главная лирическая героиня клипа- хитрая вертлявая девчоночка лет восемнадцати, гуляла по глухим дворам и по улицам города около торгового центра и предпочитала чернокожего парня «нормальным пацанам» в адидасе и трениках, от которых чернокожий в итоге спасался комическим бегством. Далее дело переносилось в комнату общежития, где вышеупомянутая юная особа играла с «черным» в покер на раздевание. «Зачем ты под черного легла, тупая ты ****а!»- пели ребята в коридоре общежития, очевидно, иронически изображая гопническую систему ценностей: они сидели на корточках и в спортивных костюмах. В заключение пухленькая девушка, возможно режиссер, хныча, рвала исписанные листки сценария в том коридоре, где только что сидели гопники. По ее мнению, видимо, видео было хуже, чем она ждала.  Шарики улетали в небо. Этот клип, как видно, должен был показать злую, но позитивную иронию над человеком с воображением гуся, который ограничивает свой кругозор подарков для девушки гипермаркетом «О’Кей», но при этом считает себя лучше человека с черной кожей. Малобюджетность клипа бросалась в глаза. Из декораций Петя насчитал лишь коридор общаги, воздушные шарики и спортивные костюмы. Мест, в которых снимался клип, было три: та же общага, обычный двор обычного пятиэтажного дома и улица перед торговым центром в неизвестном Пете районе. В роли героев видео снялись участники группы и пара, видимо, непрофессиональных, актеров. Для того, чтобы снять это видео, нужна было только видеокамера и желание. Тем не менее, видео было живым, целым, как маленький фильм. Удивительно, но люди смогли снять своими силами, без всякого финансирования, цельное яркое произведение. 
Особенно ярко поразили Петю слова последнего куплета песни:

                Зачем ты под черного легла,
                на Вторчике много нормальных пацанов
                Зачем ты под черного легла
                На Уралмаше много нормальных пацанов


Вторчик (Вторчермет) и Уралмаш были окраинными районами города Екатеринбурга, и Петя не раз бывал в них. Они были совсем рядом. Глядя на встающую перед ним обледенелую кирпичную стену на повороте с Вайнера, Петя в первый раз в жизни чувствовал биение искусства, биение чьей-то творческой жизни совсем рядом. Он, может быть, хотел бы быть рядом с этими людьми и делать свое дело, показать им свое творчество. Впервые в жизни Петя захотел показать творчество не ради денег, возможностей, известности или славы, а просто, чтобы доставить удовольствие другим людям. Глядя на луну, плывущую среди бурых крыш в заснеженном небе, Петя улыбнулся и подумал: «Может быть, это любовь.»

16.
Нагнувшись, чтобы пролезть в дыру в бетонном заборе, Петя сделал шаг вперед и посмотрел верх. Какой могучий великан выбил огромный кусок из толстой бетонной плиты, было непонятно. Прут арматуры висел сверху, вырываясь из обломленного толстого края. За забором на огромном открытом пространстве утоптанного снега были железнодорожные пути, а над ними железный пешеходный переход. По путям натужно шел пятнистый от старости электровоз. Сзади Пети в нерешительной позе стояли две бродячие собаки.
-Нету у меня ничего!- похлопал Петя себя по карманам, чтобы до собак дошло. Но одна продолжала стоять на трех лапах и просительно смотрела вслед. Петя развернулся и, широкими шагами перейдя пути, бегом забежал по ступенькам ажурного пешеходного перехода над путями, пристраиваясь в хвост гомонящей толпе нерусских в ватниках, красных строительных жилетах и складских робах.
Здесь, на задворках железнодорожного вокзала было, как всегда людно. По           мосту проходили русские и нерусские рабочие в запачканных машинным маслом жилетах. Путевые обходчики оранжевыми пятнами виднелись внизу на утоптанном снегу. Они обходили вагоны многочисленных составов и постукивали своими молотками по выступам ходовой части. Подозрительные здоровенные русские парни с замерзшими синевато-бесформенными лицами смотрели на Петю пристально и спрашивали:
-Телефон сотовый купишь?
Впереди подпрыгивала в глазах от Петиного быстрого шага древняя водонапорная башня, около которой пешеходный переход кончался. Многочисленные белые дымки из труб как комья ваты усеивали небо над городом.
Спустившись по пешеходному переходу около башни, Петя оказался рядом с ЖД- вокзалом. Он перешел улицу Стрелочников и пошел вдоль длиной бетонной стены, облепленной бесчисленными флагами полуоборванных объявлений, как стена с объявлениями о поиске родных в каком-нибудь послевоенном гетто. «Регистрация-ликвидация фирм», «Юридические услуги»- читал Петя. Справа огромным недостроенным вавилонским столпом возвышалась башня нового торгового центра, светя на всю привокзальную площадь зелеными плитами утеплителя. Фигурки рабочих на верхних этажах казались отсюда меньше мух. Петя опустил голову и пошел дальше мимо уличных торговцев, бомжей и попрошаек, по-прежнему играющих на улицах города великую комедию нищеты и надежды.
Далее вдоль стены пошли огромные плакаты приезжающих в город групп. Tarja Turunen, Behemoth, X-zibit, GrandMaster, Misfits, gusgus, Teatro- читал Петя на заборе. Бо;льшая часть иностранных исполнителей была похожа на существ с другой планеты. Вдруг Петя остановился и улыбнулся плакату. «Триагрутрика». С плаката смотрели несколько парней на фоне темных фабричных труб. Лица этих парней вполне были похожи на лица людей с улицы Завокзальной или Славянской. Таких парней вполне можно было встретить здесь. «Челябинск»- прочитал Петя на плакате. Рядом стояло другое название и несколько жестких мужских силуэтов. ОУ74. «Танкоград Андеграунд». Тоже свои.
Все эти пришельцы из других стран и городов высаживались в Екатеринбурге на концертной площадке Теле-клуба, построенного на другом конце города, на Сибирском тракте. Фирменный знак Теле-клуба стоял в углу почти каждого плаката. Наверное, это было заслуживающее внимания место. Петя там никогда не бывал. Сегодня он встал поздно, позавтракал не спеша, и шел из своего общежития делать визит доктору, который закроет ему больничный.
- Я сижу автобус- рассказывал Петин напарник таджик Гена, в то время, как Петя ставил на пол новый поддон- заходят три киргиз узкоглазая морда, говорят- это моя место. Я говорить- я первый заняль, я сижу. Они мне с ноги втроем, выкинул автобус. Я звоню братва общежитие. На Сортировке, где я живу, общага весь тоджик. Говорю- так и так. Они мне – автобус садись. На светофоре, как выйди, будем тебя ждать. Перегородим улица, войди в автобус и будем бить всех ихняя нациянальность. Подъезжаем, светофор стоим- смотрю- толпа человек триста моих. Ай, думаю, убийство будит- вышел из автобус перед светофором, потом, думаю, отдельно разберусь.
-Ты что это такое рассказываешь?- спросил Петя Гену, ставя на поддон первую коробку.
-Да это тебя не было,- ответил ему Серега, второй напарник, который стоял рядом, прислонившись к куче поддонов.- Тут еще похлеще было. Киргизы в третьем автобусе оторвали кусок обшивки в салоне и складывали туда пустые пакеты, мусор, скорлупки от семечек. Водила увидел- начал орать. Они ему группой ****ы вломили. Тот вызвал ментов. Приехали менты в коробке;, поймали одного, он раздетый тут по сугробам бегает, менты его ловят, киргизы не пускают, всё снимают на телефоны. Поймали наконец его, садят в коробок, уезжают- киргизы толпой перегораживают дорогу. Всей толпой. Человек в триста. Ну, менты позвонили, тут приезжают два автобуса с ОМОНом. В воздух стреляют. Положили всех на сугробы. Вот такие тут дела.
Тут у Пети в кармане зазвонил телефон. Чтобы ответить, он ушел от бурного обсуждения вглубь рядов стеллажей, мохнатыми тенями распространяющих темноту по углам. На экране телефона загорелось определение номера. Говорил Овсянников.
- Петя, добрый день! Ну, как дела? – бодро зарокотал в трубке голос актера.
- Здравствуйте, Геннадий Иванович! Хорошо!- проговорил Петя, думая, о том. помнит ли Овсянников, что он болел, или нет.
- Я вижу, ты не заходишь в интернет и не знаешь, что ты в списке финалистов отбора семинара- продолжил Овсянников все тем же бодрым дружелюбным голосом.- Ты можешь принять участие в нем начиная с завтрашнего числа. И специально для тебя и еще трех участников, немного стесненных в финансовом положении, мы подумали о возможности оплаты семинара поэтапно, в два приема. Первый платеж- завтра, а другой- через несколько…
- Да, Геннадий Иванович…- проговорил Петя, прерывая речь актера и сценариста.- Дело в том, что я не смогу участвовать в семинаре… Во первых, я работаю завтра, а во-вторых…- Петя стеснялся признаться, что так и не набрал на семинар денег- а во-вторых просто не могу!
- Ну вы смотрите сами- рассердившийся Овсянников сразу перешел на неприятно официальный тон.- Я вас приглашаю, а дальше думайте как хотите, сами!
Овсянников положил трубку и в ухе Пети раздались короткие гудки, прерывающиеся треском и шепотом эфира. Петя опустил телефон и стоял некоторое время, смотря перед собой на закутанный пленкой паллет, покрытый мохнатой пылью, а по углам- паутиной. Потом развернулся и пошел к зоне брака к своим напарникам, продолжающим обсуждать что-то, а не работать.
- Я тебе говорю!- кричал Серега- Когда мы были в Грозном, там все дома были разрушены! Все! У всех были пустые окна, как глазницы  черепов! Мы потом уже узнали и увидели, что там были и наемники негры, арабы и хрен знает кто еще! А, да что с тобой говорить, все равно не поймешь!
-О чем речь?- спросил Петя, присоединяясь к разговору.
-Да этот говорит- сказал Серега возмущенно, показав рукой на Гену- что по сравнению с ихней гражданской войной война в Чечне- это тьфу!
- В Таджикистон граждан-война пять лет был- ответил Гена, сидя на крае поддона.- пять лет!
Вечером, вместо того, чтобы пойти в книжный магазин, как обычно, Петя пошел в интернет. Он уже поставил ногу на ступеньку подземного перехода, ведущего к магазину, но что-то его остановило. Под светом загадочной желтой луны Петя шел по заснеженным улицам в компьютерный клуб и думал об Alai Oli.
Так, оказывается, группа образована довольно давно, в 2004 году, в Екатеринбурге и за это время через нее прошло много музыкантов. Неизменными остались лишь двое- певица Ольга Маркес (псевдоним, настоящее имя- Ольга Уфимцева) и Александр Федотовских  (басист), которые познакомились еще на перемене в школе, когда Ольга выиграла у Александра все его шарики. Жили в районе Ботаника.
Играют Регги. Основной кумир с детства- Боб Марли. Ольга Уфимцева училась на факультете журналистики Уральского Государственного Университета «А, знаю это место!»- подумал Петя- «Я много раз мимо него проходил!» и очень не любит, когда непрофессиональные журналисты докапываются до нее с тупыми стандартными вопросами. Топ-3 тупых вопросов, которые называет она: «Как рашифровывается название вашей группы?» «В каких вы отношениях с Габриэлем Маркесом?» И, наконец, третий тупой, но самый гениальный, по мнению журналистов, вопрос- Как получилось, что в таком холодном северном городе, как Екатеринбург, появилась группа, играющая такую солнечную, позитивную, южную музыку? На все эти вопросы Ольга обычно отвечает «погуглите».
Название группы переводится как «Нести позитив». Оно взято из сказки Ольги Маркес «Железный лев».
Полазив на официальном сайте группы и в Википедии, Петя увидел, что у Alai Oli есть, оказывается, группа в Контакте. В ней- идолопоклоннические высказывания фанатов и фотографии с концертов, похожие на всплески живого огня. Видео с концертов впечатлили Петю еще больше. Похоже, концерты у Alai Oli проходят очень эмоционально. Певица Ольга общается с людьми в зале так, будто они всю жизнь знакомы. Красивая певица Ольга Маркес начинала Пете все больше нравиться.
Внезапно Пете пришло в голову- что, если певица Ольга есть в Контакте? Он быстро, взволнованной рукой набрал в поисковике имя запроса: Ольга Уфимцева. Скорее всего, в Контакте она будет под настоящей фамилией- рассудил он.
Контакт вывесил Пете сине-белый список из 31 человека. Только в Екатеринбурге. Десятки лиц и ни одного похожего на нее. Нет, похоже, не так. Петя придвинул клавиатуру поближе и дрогнувшими вдруг нервно пальцами набрал: «Ольга Маркес». Одно окно появилось в списке рядом с названием запроса… Это она. Петя зашел на страницу. Отрывочные фотографии, рассказывающие о новом гастрольном туре. Фото Ольги, повисшей на стенке в узком проходе купейного вагона. Ссылка на какой-то интернет-журнал «Fat-is-Dead». Новые песни Alai Oli, которые Петя еще не слышал, на стене. Песня «Крылья» завораживала. Внезапно Петю словно ударило током. Он, нагнулся, придвинулся ближе к экрану. Маленькими незаметными синими буковками значилось «Online» в правом верхнем углу страницы. Ольга была здесь, в сети. Сквозь синюю огромную ночь, заснеженные пространства страны, города и деревни их связывали несущиеся вдаль коммуникации Интернета. Петя посмотрел на последний пост на стене Ольги. Он был из Питера. На видео Ольга с музыкантами сидела где-то в аэропорту  и сетовала на тяготы гастрольной жизни, когда «спишь в поездах недели». Петя посмотрел на время. Пост был сделан четыре часа назад. Где-то на пространстве России, между Питером и Уралом, Ольга сидела перед компьютером и вглядывалась в синий монитор, как и он сейчас.
Между ними где-то шел снег, где-то было ясно, но на всем этом огромном пространстве была ночь.
Когда Петя вышел из компьютерного, была глубокая темнота. Белыми светящимися искрами падали с неба снежинки. Раздался стук. На другой стороне улицы какой-то парень убегал от двоих. Они кидали в него бутылки. Потом снег прекратился. Петя шел по запорошенным белым улицам, думая, какое огромное пространство отделяет его от Ольги. Взобравшись на пешеходный переход над путями, Петя думал о странном притяжении, которое испытывал к солистке Alai Oli Маркес. Когда он пришел в общагу, разделся и лег в постель, как будто странный огненный цветок раскрылся перед ним, вибрируя всеми своими лепестками. Внутри был красный огонь и темнота, Космос и Ночь. Петя спал и в этом странном туманном сне, как будто связывающем его со всей Вселенной, искал себя и других людей, несущих в своей груди странную теплоту, яркий красный огонь, объединяющий всех и вся.

17.
Бедные и богатые. Петя ясно видел их, и тех, и других. Лежащие на картонных коробках в переулках около вокзала, покрытые бурой, осенней еще, грязью, делающие себе обувку из автомобильных шин. Пропитые, красные, тупые лица, осоловелые, белесые, вечно чего-то просящие глаза. Это- нищие.
- Я родился на поселении. Ну, колония-поселение. Мать посадили. Не очень-то дружно там живут.- рассказывал пестро одетый запоминающийся парень в кафе «Гудвин» на углу Челюскинцев и переулка Невьянского, куда Петя заскочил попить кофе. В кафе собираются скупщики краденого, спекулянты ворованными телефонами, пьют кофе, отогреваются перед новыми часами стояния на улице и выкрикивания: «Телефоны, золото,  дорого куплю-продам!» День холодный. Лица «золотников» покрыты красными пятнами. Они не так, впрочем, заметны на их, обветренных и обмороженных ветрами севера лбах и щеках. Крепкий молодой парень рассказывает:
-Когда садят тебя в камеру, ведут, то ты знаешь, что во всех этих камерах почти- пидорасы! Сидят, трахаются! А правильных хат мало, и как еще в них попасть!-  Престарелый мужик в темном балахоне, ходит среди парней, пытается заговорить, о том, как все плохо в стране. Над ним потешаются. Он переключается на Петю.
- Мой бывший совладелец бизнеса, Лешка Голубицын, теперь в Сингапуре- бубнит он- А я только с тюрьмы вышел. Он подставил меня, фирму продал и уехал. А сколько еще таких как я! Или молодых парней, так же после тюрьмы болтаются на вокзалах….до следующего ареста…
- Не слушай его!- кричит Пете уголовного вида пацаненок лет семнадцати из другого угла- он терпила!
В кафе периодически заходят темные личности с трясущимися крадеными собаками на поводках, быстрые резкие типки в черных кепочках, разворачивающие и продающие краденые свитера и вообще одежду. Золотники прямо тут меряют и покупают. Рядом, здесь же, оформляет штраф зашедший сюда с мороза гаишник в желтой накидке. Задержанный водитель мнется рядом. Гаишник, светя мрачными серыми глазами из-под тяжелого лба, ручкой заполняет пустые места в протоколе.  Напарник гаишника на улице направляет свой полосатый жезл на очередного нарушителя, неправильно повернувшего на новый дорожный знак, установленный здесь недавно.
Между посетителей ходит одетый в ватник киргиз с картонной коробкой помидоров, которые он продает за полцены. Помидоры с Четвертой базы. Она тут рядом, за пешеходным переходом над путями.
Петя вдруг испытывает острое желание спросить киргиза про Саню и Серегу с Четвертой базы, но сдерживается.
А вокруг все так же падает снег и тысячи людей утаптывают его, тысячи ног проходят мимо кафе на перекрестке, рождая вплетающийся в шум города ритмичный хруст.
Другие люди идут с Четвертой базы и станции Екатеринбург- Товарный, с задворок железнодорожных путей за вокзалом, идут закутанные, сквозь снег зимнего вечера. Идут затем, чтобы, когда придут домой, снять толстые, тяжелые робы, строительные бахилы, оранжевые жилеты обходчиков, выпутаться из опутывающих их одежд и шарфов и сесть с ужином у телевизора, смотря на дешевое представление, которое напоминает им их мечту. Это бедные.
Дома таксист Андрюха рассказывает Пете, сидя на краешке койки напротив него:
- Бизнес у меня был в Краснотуринске. Сеть магазинов по продаже продуктов питания. С женой на пару держали. Часть на жену записана, часть на меня. И, прикинь, все было схвачено с налоговой там, с пожарными, с другими службами, потому что там по городу  мои друзья детства работали. И что? Жена, оказывается, решила выйти из бизнеса, полгода готовила все- и оставила меня с носом! А кредиты висят! Вот сейчас я приехал из Краснотуринска на своей крутой машине, четыре дня таксую здесь по двадцать часов, десять тысяч с копейками заработаю- и обратно на три дня в Краснотуринск. Все деньги на кредиты уходят и на бензин. Так-то!- И Андрюха откидывает одеяло и лезет на верхнюю шконку, чтобы снова встать в пять часов и в черной темноте утра, разбавленного синеватым дымом в  стеклах над домами, ждать на телефон SMS с первым заказом.
Это- тоже бедные. И Серега Уголовник бедный, и Паша бедный, и он сам, Петя, тоже бедный. Петя пишет истории в жанре фентези ужасов, выражая в нем фобии людей, предоставленных себе в этом жестоком мире, не имеющих  ни знаний, ни образования. И их невежество делает их страхи еще реальнее. 
Но другие люди, эти хиппи, растаманы- разве они бедные? На странице Ольги Маркес в Живом Журнале Петя видит слова: «Когда ты живешь в большом городе далеко от Москвы, и у твоих родителей совсем немного денег, ты не можешь привыкнуть к мысли, что  ничего в этой жизни тебе не светит». У Ольги были родители и ей не приходилось жить на улице- и ей ничего не светит? У Ольги Маркес отец работал на радио, это предопределило ее судьбу и выбор профессии, так как она с детства знала множество творческих людей Екатеринбурга. И ей ничего не светит? Она училась в университете. Разве бедные люди там учатся? На той же странице в Живом Журнале она говорит: «Перед моим четвёртым днём рождения я сильно болела. Папа тогда был безработным, и чтобы сделать мне сюрприз, он ночами „бомбил“ на своём стареньком „Запорожце“. В итоге он купил мне музыкальный проигрыватель и кучу пластинок со сказками, в которых звучало очень много мелодий, песен. Я лежала в кровати и днями напролёт их переслушивала. Думаю, именно это повлияло на мою любовь к музыке».
Петя откинулся на стуле перед компьютером, за которым сидел, внимая интернет- пространствам и почесал нос. Выходит, и у творческой элиты бывают сложные времена. Главное, может быть, не уровень нищеты и разрухи вокруг тебя, а некоторая внутренняя культура, которая позволяет тебе их этой разрухи вылезти. Главное, наверное, видеть возможности, знать способы, могущие помочь тебе изменить этот мир. И взлететь из темной клоаки уродливых трущоб и окраин к свету.
На фото и на видео Петя часто замечал Ольгу Маркес в компании пухленькой невысокой девушки. Именно она рвала страницы сценария в конце видеоклипа «Зачем ты под черного легла». В многочисленных лайф-стайл видео Маркес эта девушка тоже была за камерой.
- За камерой- Алина Пязок!- как-то представила ее Ольга.
Так, Пязок. Пока Петя не нашел ее В Контакте, с него три пота сошло, потому что она там именовала себя по английски: Alina Pasok. Оказывается. Она известный Питерский фотограф и клипмейкер. Начала карьеру в Челябинске. Совсем рядом. Работала на телеканалах с возраста 15 лет. Пятнадцать лет! Начала баловаться фотографией, когда периодически брала пощелкать у коллег по работе фотоаппарат. Первый клип, который принес ей известность- «Биг Сити Лайф» челябинской же рэп-команды «Триагрутрика». Петя вспомнил жесткие, угловатые лица на плакате и его будто овеяло мистическим ветром. Клип выстрелил на несколько миллионов просмотров (до тех пор, пока его не закрыли и не выложили на другой канал).
Бросив все, Петя полез искать в интернете клип «Триагрутрики». Черно-белый клип отыскался на YouTube (новый для Пети информационный источник). Из небытия появлялась зажигалка, которую крутил в руке худой парень в адике. Потом появлялись Лица. Лица Рэперов. Это были обычные лица, обобщенные, каких тысячи и миллионы, тысячи парней с такими лицами переходят улицы современных городов. Лица горели на фоне суровых грубых башен Челябы, их пятиэтажных старых домов, лабиринтов панельных стен с торчащей из них арматурой. Стояла ночь. Парни посреди улицы в пригороде какого-то района беседовали с зрителями и с ночью над ними.

Не был в Америке,
Не знаю как правильно делать рэп,
Не ношу дрэд, не курю крэк,
Не продал ни один трэк,
Никаких контрактов нет,
И по ходу Жэку не знает не Method и не Red,
Начинал худой парень в темном Адике. Парни сзади него махали руками, создавали эффект толпы.

Это андеграунд bang,
Get down my friend
Я иду в клуб, под ногами снег,
По программе микрофон,
Я поправленный пивком,

продолжал парень:

Место действия - Челябинск, 21ый век,
Дерганные люди переходят на бег,
Время медленно идет так как будто его нет,
И это, я как будто бы не тут, а где-то в Тибете,
Студентка на велосипеде, Kanye West в плеере,
И заебись у нас весь день тлеет на сигарете,
По ступенькам вниз, в подземный переход,
Бомж пьет водку и поет, вот это хип-хоп,

Петя сделал паузу на видео  и передохнул. Его до конца переполнило грубой гипнотизирующей энергией песни и качающегося в такт видео, как будто тяжелый камень кинули в покрытый зеленой ряской пруд. На экране расцветали новые огненные слова. Другой парень, плотный, небритый, в белом адике пел, читал или творил:
Поймал Огонь,
В следующий проход
На пролом ногой.
Мой город слишком пром
Мой город слишком большой
По одной стороне едет Порш
На другой лежит бомж
И как из грязных душ
Достать затупившийся нож.

Петя слушал и волосы будто бы поднимались у него дыбом от впечатления. Огненные буквы горели в его душе, лились в него с экрана, связывали его с ним, хоть на экране их и не было, только черно-белый сырой Челябинск. Он будто бы всегда хотел сказать, то, что читали парни, но не мог выразить. И вот они читали за него, а он сидел за компьютером с закрытым ртом, будто заштопанным, изуродованным дефектами жизни и воспитания, неспособным к поэзии. «Эх, почему я не рэпер!»- сожалел Петя- «Почему я не могу читать рэп! Почему я не могу придумать в рифму ни строчки?»  Парни продолжали. Вперед, загородив всю улицу, вышел широкий, толстый, в куртке с капюшоном, с лицом, как блин. Закрывший собой весь мир.
Я глаза закрыл

-говорил он-

И прикинь во сне
Меня накурил B-real
Благодарил за рэп
Он прямо так и говорил
Заебись у вас хип-хоп
И подарил мне бонг

Улица кружилась вокруг парня. Он нагибался к слушателю, проверяя, хорошо ли его слышно.
Потом все переместились в подземный переход с выбитыми квадратами стекол:

Джама в теме

-продолжал последний-

Самодельный рэп
Самый дельный
Панама на голову, на груди
Крест нательный
Вокруг меня волшебный,
Вечерний Челябинск, обалденный
Улочки, дома, стены
Система крепит
Но пальцы умело лепят

А у кого-то денег много
Но жизнь говно
А я счастлив
Что не день, то праздник
Маета это тоже классно
Вокруг меня сказки.

Петя вышел на улицу и, запрокинув голову, посмотрел в огромное морозное небо, прикрытое полупрозрачной гигантской тучей, плывущей над городом на юго-запад. К утру, если ничего не случится, она будет над Челябинском. В замерзших, запорошенных снегом лужах лежали камни и куски льда, блестевшие в свете фонарей и звезд. Так же, как парни из Триагрутрики, Петя хотел доставать алмазы из придорожных канав.

18.
Из-за своего режима работы Петя мог воспринимать мудрость YouTuba, челябинского рэпа и современного клипмейкинга только малыми порциями. После еще одного рейса в мчащемся по шоссе автобусе и дня в переполненном паллетами огромном складе, вечером, переходящем в ночь, Петя снова пришел в компьтерный. У Триагрутрики были и другие клипы. В видео «В моем городе звезд не видно» рэперы парили бледными гримасничающими лицами на фоне огромной безмерной ночи, ватной бесформенностью раскинувшейся над ними.
В моём городе звёзд не видно
Потому что небо затянуто серым дымом,
Десятиэтажные стены стынут,
Стонут сирены, серый асфальт, сыро.

-говорили парни. Их бледные лица были как страсти людей в темноте.

Запах ссанья в нос с пыра,
Свернул с проспекта – во дворы нырнул по-бырому,
Вынырнул, на обратной стороне Мира,
Справа Tankograd Hools, слева ЧТЗ-сила.

Парни разворачивали картину мира идущего домой:

На пути валялся холодильник «Свияга»,
Сбоку из-за бака на меня смотрела собака.
Я знаю эти дворы постоку поскоку
Тут неподалёку было дело – находили тело.

И завершался трек мрачным аккордом человека, смотрящего на небо в бездонную стену туч:

Слово за слово, снова по дворам,
За домами насрано, плюнул на тротуар,
Пнул банку Jaguar, плыл последний транспорт,
На стене транспарант – новый дезодорант.
Пасмурно, на небе не видно звёзд,
Это потому что мы с пацанами зашли под мост,
Вышли из-под моста,
Но ни одна звезда мне не показалась из-за туч,
Мне не показалось.
Понимаешь, в моём городе звёзд не видно
Потому что небо затянуто серым дымом,
Десятиэтажные стены стынут,
Стонут сирены, серый асфальт, сыро.

Не все треки группы были убийственно мрачными. В треке «Моя провинция», Челябинск, как модель мира показывался светлым, дарящим скупой, и поэтому еще более ласковый луч солнца из-за туч. В ироничном клипе «Куда идти после института» парни выходили из учебного заведения и кидали свои дипломы в урну, а сами шли работать строителями, официантами, поварами в киоски с хот-догами и, разговаривая между собой, мечтая, смотрели в сторону проходящих мимо рэперов из популярных команд. Но рэперы были копии их самих. Такими же, как эти рэперы, хотели стать и официанты, и продавцы шаурмы. Это видео направило мысль Пети в несколько другое русло. Он снова открыл страницы в контакте Маркес и Алины Пязок.
Оказывается, Алина сняла для Alai Oli еще два клипа. Первый, «Снег и пепел», в котором Маркес в белых одеждах, как ангел, ходила по тяжеловесному огромному Питеру, чтобы найти потерявшего любовь парня с дредами- Пете не очень понравился. Хотя строчки: «Я же воин, откуда эти слезы?»- привлекли его внимание. Что-то он такое видел… Петя быстро начал пролистывать разные документы в нескольких открытых страницах. Делать это получалось со все большей быстротой. Навыки пользования Интернетом росли. Где же… А, вот! Оказывается Ольга в прошлом- наркоманка, которая прошла программу реабилитации в одной из групп анонимных наркоманов Екатеринбурга. После этого она увлеклась йогой и основала «Школу Идеального Тела» с ироничным названием Sekta. В ней принципы жесткости тренировок следуют из жесткого подхода к отказу от наркотиков  в программах реабилитации. На съемной квартире в Питере Маркес записывает видео своих тренировок и выкладывает видео в Контакт. За окнами огромной кухни, на которой происходят тренировки- дождливый огромный Питер с водяным туманом возле крыш, а за видоискателем камеры- Алина Пязок, которую Маркес то и дело просит развернуть аппарат и показать себя.
-Важно выбирать жесткие тренировки и ушатываться в шок,- говорила Маркес на видео,- потому что только так вы понимаете, что вы настоящий человек, что вы сильный и у вас все получается. Надо найти свое не могу и перешагнуть через него…
Петя просмотрел записи тренировок внимательно. Он понял, что спорт как часть борьбы  с наркотическим ядом может стать религией. А по проходам компьютерного клуба вокруг него ходили накуренные неадекватные парни и дикими голосами спрашивали сигареты.
Последний видеоклип Alai Oli, снятый руками Алины Пязок повествовал о концертном путешествии группы по Европе и назывался «Евротрэш». Путешествие начиналось с того, что у водителя микроавтобуса группы забирали права. Далее следовала нарезка путешествия группы по Эстонии, то автостопом, то в минивэне с синей надписью Alai Oli на борту. Ребята стояли на трассе с картонкой «Рига», укладывались спать в телефонной будке или в автобусе, бегали по средневековым улицам древнего города, так не похожего на все, что Петя до этого видел, и, наконец, выступали на сцене в переполненном клубе. Лес рук качался, музыканты прыгали по сцене, камера скакала. Следующим за клипом было видео под названием «Генуэзская консерватория». Ольга, гитарист и басист ее группы стояли около огромного древнего здания. Светило солнце.
- Привет!- говорила Ольга в камеру и помахивала рукой- Мы Alai Oli, самая немузыкальная группа в мире. Мы расскажем вам легенду. Однажды в блоге одного из основателей фестиваля «Пустые холмы» мы прочитали забавное обсуждение. Там было сказано много нелестных отзывов о нас, потому что мы не дипломированные музыканты и люди считают, что лучше бы нам заниматься каким-нибудь другим делом. Но больше всего нам понравился отзыв одной женщины, певицы в стиле… классической русской песни. -Ольга почесала голову, припоминая название жанра.- В общем, ее комментарий звучал так: Зачем я закончила Генуэзскую Консерваторию, училась у лучших преподавателей современности, зачем затем вернулась в Россию и училась классическому вокалу у лучших преподавателей страны? Зачем? Может быть мне стоило просто заплести волосы в дреды и петь такое же говно как Аlai Oli, и это бы имело успех? Как вы видите, мы стоим у самого входа в храм Генуэзской Консерватории.- Ольга похлопала ладонью по серой древней стенке, на десятки метров возвышающейся над ней.- И если бы не эта женщина, мы бы никогда не доехали в нашем путешествии до этого замечательного города и не увидели бы это здание. Мы желаем всяческих успехов этой женщине с ее замечательными вокальными данными и прекрасным музыкальным образованием. Спасибо! Ура!
На складе РЦ «Червонец» с наступлением зимы появлялось огромное количество крыс, бегущих от холода с улиц.
- Вон он, гляди! Хомяк!- Серега показывал пальцем туда, где в подпаллетной синей тени копошилась огромная крыса, и, разом вдруг решаясь на прорыв, опрометью бежала через проход. Вечером, когда верхний свет выключали, бурые крысы двойками и тройками шныряли в сумерках. Однажды таджик Гена поймал крошечную мышь, грызшую край упаковки с печеньем в метре от того места, где Петя с Серегой стояли и разговаривали, а еще раз Петя поднял коробку, и бригадир Лена закричала- из дна коробки одна за другой вывалилось шесть или семь крупных черных мышей, и, разбегаясь, как в фильме ужасов, на несколько секунд заполнили своими телами весь пол. Последний случай овеял Петю почти благоговейным ужасом. Та же Лена подошла как-то к нему среди вечера и поволокла с собой за рукав.
- Что?- спросил Петя, подворачивая рукав на место.
- Вот! Смотри!- указывала Лена на одну из коробок и в голосе ее была злость.
- Что? Мышь?- спросил Петя.
- Хуже!- стервозно и со слезами ответила Лена. Петя развернул коробку, и ему предстала фантастическая картина. На дне коробки, среди конфет, копошились бежевые новорожденные мышата, еще слепые. Их крошечные мордочки сморщивались, тельца трепетали от дыхания холодного воздуха. Они ползли куда-то, стремились, и снова падали. И поднимались. Сколько их было, Петя не знал.
- Убей их!- сказала Пете Лена.
- Нет!- решительно ответил Петя, закрывая коробку, и покачал головой.
-Как их не убиваль, если они вредят?- вмешался в разговор таджик Гена- Вот тоже грыз крыса!- Он показал пачку шоколадных вафель, обгрызенную сбоку.
- Уберу их в мусор.- сказал Петя- Их увезет машина.
Он поднялся на пандус, до краев забитый связками картона, полиэтиленовыми тюками, разбитыми паллетами. Рядами стояли неряшливые огромные мусорные корзины, сделанные из тех же поддонов, поставленных квадратом на пятый и обмотанных стрейчем. Одна из корзин была наполовину заполнена. Петя поставил осторожно коробку в нее, стараясь никого там не подавить внутри. Понятно, что крысы вредят, и их надо уничтожать. Но ведь и мы пришли в этот мир, как вредители, загадившие весь мир. Мы бегаем по закоулкам огромного Урбана, как эти крысы, ныряем между его помоек, неровных стен и дверей. Ищем те двери, в которых нас встретит свет.

Но, говорят, ангелы - частые гости в гетто
говорят, что не бывают потеряны дети
говорят, кто заблудился, тот сотни стоит тех,
кто предпочел остаться в стойле-

вспомнились Пете слова «Крыльев» Alai Oli.

Петя был лишен общества доброй матери, как был лишен многого из того, что имеют другие. Он прекрасно знал, что дети бывают потеряны, а иногда они теряются вместе с родителями. Он не верил в ангелов в гетто и в то, что чудеса случаются. Но он верил, он надеялся, что рано или поздно суровая, храбрая мать доберется до места, в котором стояла коробка с мышатами, почует ее след в огромном мире запахов этого огромного здания, представляющего для нее Вселенную, взберется на пандус, залезет в корзину и спасет своих детей. И точно так же, как автобус с синими буквами «Alai Oli» на борту увозил ребят в путешествие по Европе, его, Петю, вырвет из грязной бездны изнанки этого мира какая-то идея. Идея книги, произведения, которое загорится, оживет и станет теми же огненными буквами, которые привязали Петю к черно-белому экрану Триагрутрики. Оно станет разговаривать с читателем, пока он не забудет все звуки этого мира и не начнет слушать. Слушать. Слушать!
- Эх, почему я не умею читать рэп?!- сказал Петя.

19.
Время неслось быстро, как паровоз, и гудело вовсю. Пронесся снежный и вспыхивающий салютами в небе над белым Городским прудом Новый год. Петя разослал написанные им сценарии по найденным им в интернете электронным адресам кинокомпаний. Делал он это просто- смотрел в титрах известного фильма название кинокомпании, ставившего его и делал в интернете запрос. Так Петя посмотрел все последние русские фильмы, ставшие хоть сколько-то известными в стране. Больше всего ему понравились «Стиляги». Отправив сценарии, он начал ждать ответа, и работать дальше. Но ничего не приходило.

А группа Alai Oli выпустила сингл с тремя песнями под названием «Главное» и стала планировать двухмесячный концертный тур в поддержку сингла, а также их последнего альбома Satta Massagana, выпущенного в конце 2011 года. Тур должен был начаться 1 февраля в Архангельске, продолжиться в Северодвинске и Кирове, спуститься в Поволжье через Нижний Новгород, Чебоксары, Тольятти, Самару и Казань, дойти до степей Оренбурга, Волгограда и Ростова-на-Дону, и завернув через Ярославль, Кострому и Вологду, дойти до гигантских Питера и Москвы. Оттуда, сделав перерыв в шесть дней, группа с помощью самолета готова была скакнуть в далекую Сибирь, в Омск, и в завершении своем посетить Урал. Челябинск, Екатеринбург и Пермь были последними пунктами в туре группы Alai Oli за два месяца. За эти 60 дней группа готова была под стук вагонных колес, рев самолетных турбин и шелест шин совершить путешествие в несколько тысяч километров, побывать в двух частях света и давать приблизительно по одному концерту за 48 часов на пути своего следования. Тур был спланирован, договоренности завершены, документы подписаны. Ольга Маркес с друзьями в Питере доснимали свои спортивные видео и ходили по концертам, а творческий дух Пети не дремал и обдумывал новые пути для своего выражения.
Вечер синими тенями осветил пространство Городского пруда между карнизами домов, мерцающих зеленоватым свечением, когда Петя сидел в своей комнате и, держась за голову, думал о своих сценариях. Слабым их местом, как теперь понимал он, было то, что все они требовали масштабных вложений в бюджет. Любую кинопроизводительную компанию, думал Петя, должна была остановить необходимость вкладывать большие деньги в  фильм по сценарию неизвестного автора. Хотя тема, которую избрал Петя для своего творчества, интересовала,  похоже, не только его. Совершенно случайно он увидел в интернете трейлер русского фильма «Метелица. Зима мертвецов», где орды чудовищных полуразложившихся существ появлялись из начавшегося летом снегопада, забирая неправедного олигарха и его охранников. Последние вставали в первые ряды армии зомби, а им противостояли две случайно появившиеся в эпицентре событий девушки, одна – спортсменка, другая- модель, бравый десантник с пулеметом и двухметровый всклокоченный поп с топором. Последний был особенно колоритен. Очень примерно подсчитав, сколько будет стоить производство такого фильма, Петя загрустил.      
Чтобы развеять грусть, Петя решил дойти до кинотеатра в торговом центре «Гринвич» и узнать,  когда «Зима мертвецов» выйдет на экраны. Эту информацию он в компьютерном клубе забыл посмотреть. Собравшись, он вышел на сырую темную лестницу, спустился, открыл дверь на улицу и оказался на покрытом битым кирпичом и стеклом холме такого вида, который был под стать декорации для фильма ужасов. Хоть только ради этого фильм здесь снимай. В ярком свете горящей над входом в подъезд электрической лампочки моталась туда-сюда зеленая фанерная дверь с надписью «Легал», как дверь в постиндустриальный ад. И только небо с быстро плывущими с севера лохматыми прядями туч было вечным, древним, великим и настоящим. Пыль огромного промышленного центра только чуть-чуть позолотила его. Цепляясь за растопыренные пальцы осьминога туч, вылезала на свет божий, чтобы светить над миром, желтая  молодая луна.
«Все приходит к своей противоположности»- думал Петя- «небо вечно древнее и такое молодое, свежее рядом с этой протухшей свалкой жизни. Разрушенные дома старые и вместе с тем такие молодые по сравнению с вечностью древнего неба.» Ночная дорога настраивала на философский лад.
Спустившись с холма и продравшись через кусты, Петя вышел в проулок между пакгаузами и пошел по железнодорожным путям. В небе, иногда, за облаками, были видны элементы созвездий. Влияют ли они своим притяжением на его жизнь, Петя не знал. Он был далек от астрологии и видел больше поэзии в работе активного разума, чем во всей демонологии, парапсихологии и экстрасенсорике вместе взятых. То, что он взялся писать фентези ужасов, объяснялось прежде всего страшными ландшафтами, которые его окружали, да причудливой игрой измученного перенапряженного ума, рождавшего страшных демонов, чудовищ, которые только и ждали, казалось, чтобы о них рассказали. Петя сам не был поклонником жанра ужасов и не мог понять, как демоны, тролли и вампиры могут пугать кого-то после Освенцима и Ядерной войны. Петя прекрасно знал, что несколько человек с тяжелыми и острыми предметами могут переместить любое тело и сознание в ад быстрее любого демона. А виденный им в детстве американский фильм про начало Ядерной войны, где тысячи людей испепеляло атомной бомбой, когда они выходили из своего подземного убежища, не в силах там оставаться, стал одним из самых страшных, тяжелых его воспоминаний. Он понимал, что все это вполне реально.
Вот и сейчас он шел узнать о фильме ужасов не для того, чтобы, посмотрев, насладиться им, а чтобы сравнить его со своими сценариями.
 Выйдя на набережную в неблагоустроенном участке между улицей Челюскинцев и Гражданской, Петя спустился на лед по неровным ступенькам и пошел через ледяное пространство городского Пруда. Мимо и сверху проплыла громада Макаровского моста, синея железом своих опор. Потом слева ушла назад краснокирпичная Макаровская мельница, а справа- желто-торчащий Дом начальника Горных заводов Уральского Хребта на фоне высоких зданий позади него. Строящаяся башня «Исеть» выросла уже до серо-багрового неба. Стройка на ней продолжалась и сейчас, на самом ее верху горели огни, возвышался кран, и кто-то орал, надрываясь, по-узбекски, с далекого неба, так что до Пети на льду доносились его слова. Петя шел среди огромных ледяных пространств как одинокий волк и думал, что из-за своих творческих поисков он отдалился от людей, которые рядом с ним, они не понимают его, а он их, а новых знакомств и единомышленников он не приобрел. Да и приобретет ли в мире бизнеса современной литературы и кинопроизводства, где все конкурировали между собой и были, по мнению Пети, в состоянии постоянной войны? Нравящихся  ему девушек вокруг не было. Или он их не находил. Были либо невежественные дуры, либо слабохарактерные, неспособные понять его поиск и творческий путь. А второй Насти не было и нет.
Взобравшись на берег Пруда в правом углу Плотины, Петя повернул направо и прошел по улице Ленина пару десятков шагов. Потом повернул к стене и с улыбкой похлопал по белому боку здания, больше ста пятидесяти лет стоящего здесь. Знание Мужской гимназии на Ленина 33 было построено в 47-52 годах  девятнадцатого века. Когда-то давно Петя читал книгу «Дети капитана Гранта», и смотрел снятый по ней фильм. Его до глубины души поразил мир, тщательно описанный Жюлем Верном. Первые парусные яхты с паровым двигателем на случай, если ветра не будет, Южная Америка, пампасы которой пересекали тогда верхом на лошади, а Анды- на ослах. Отряды диких воинов Маори в новозеландских крепостях Па и бурные моря, в которых еще сохранились «белые», неизвестные для географов пятна. Действие «Детей капитана Гранта» датировалось 1865 годом. Для Пети было приятно знать и то, что все, что описывал Жюль Верн в своей книге, действительно существовало в то время, и то, что к этому моменту белое здание мужской гимназии уже стояло здесь. Это давало ощущение присутствия великой, большой истории. Давало надежду, что все, что происходит в жизни, действительно имеет смысл. На другой стороне улицы белело колоннами здание Горнозаводской управы- самое старое каменное здание в Екатеринбурге. Когда-то в его двор, расположенный в восемнадцатом веке буквально в сотне метров от городской стены, за которой начинались в то время уральские дремучие леса, заводили взмыленных курьерских лошадей и заезжали повозки с грузами государственного значения. Теперь над его аркой, смотрящей на улицу Восьмого Марта, золотистыми буквами выложено: «Концертный зал Консерватории». Летом во дворе дают концерты начинающие рок-группы и симфонические оркестры.
Петя своим широким шагом прошел мимо гимназии и, переходя через дорогу,  свернул на брусчатку Ленина, присыпанную снежной крупой. Синеватые грубые куски брусчатки были в некоторых местах полураздавлены тяжелой военной техникой, каждую весну вводящейся в город для парада. Первый раз ее вводили поздним вечером какого-нибудь из последних апрельских дней для участия в репетиции. Огромные зеленые коробы машин, ширяющие синим дымом, заполняли панораму проспекта. Пятнистые ракетные комплексы вставали на фоне футуристических синих башен за темным окоемом Городского пруда, рядом с узорными домами начала девятнадцатого века и около огромных конструктивистских зданий ГлавПочтамта и гастронома на Ленина 41, по замыслу архитектора сделанных в виде силуэтов пашущих бескрайний Уральский простор гигантских тракторов. Железные лесенки и части фасадов вились мимо ленточных окон зданий, огромных «тракторных кабин», на пятьдесят метров уходящих в ночную тьму. Мимо них по асфальту ходили здоровенные танкисты в плащ-палатках и лузгали семечки. А с Площади, закрытой для прохода пешеходов, раздавались усиленные мегафоном «Здравствуйте, товарищи бойцы!» командующего Уральским Военным Округом и «Ура! Ура! Ура!» солдат, отвечающих на приветствия, раскатывалось в пространстве, неслось над водой.
Широкими шагами Петя, увлекшийся разглядыванием города, прошел по площади Малышева, мимо строящейся церкви Большой Златоуст, полностью повторяющей Максимилиановскую церковь, разрушенную большевиками в 1930 году. Над улицей Малышева, на пристройке огромного, плечистого, опять же, конструктивистского здания школы РОСТО стоял маленький легкий красно-белый самолетик, и лопасти его пропеллера уже восемьдесят пять лет глядели на проспект. На противоположной стороне улицы- серая громада закрытого рекламным плакатом здания «Рубин», задуманного как бытовой комбинат образцового социалистического города. Город Свердловск в середине двадцатого века строился как город, призванный воплотить в себе все мечты человечества. Эти идеи и вкладывали в него архитекторы. Город Будущего, Город Мечты, думал Петя, шагая по тротуару и смотря на огромные фасады домов, засыпанные снегом. Город Будущего, Город Мечты, здесь Мечта бродит по улицам и виляет призывно своим белым хвостиком. Не упусти свою Мечту, потому что она где-то здесь, ждет тебя за ближайшим поворотом, как рысь на дереве в огромном лесу. Облизываясь и призывно оскалясь.

Медленно, из-за поворота на улицу Радищева, из-за серо-зеленого дома с куполами, в котором, как слышал Петя, читал во время войны свои радиосообщения Левитан, появился огромный, освещенный желтым светом прожекторов и реклам, космический корабль торгового центра «Гринвич», как радостный город будущего реющий над синим проспектом. За  белыми лепными карнизами огромных овальных окон желтели огромные стреловидные галереи этажей, ходили крошечными песчинками люди, ездили на эскалаторах. Тяжеловесная форма здания скрадывала его размеры, делала его приземистым, невысоким. Но Петя знал, что центр возвышается над грубой уральской почвой почти на сорок метров. Если же смотреть с края смотровой площадки, находящейся в «Гринвиче» на его последнем, четвертом этаже, то взгляд в подвал, проходя мимо системы наклонно висящих в воздухе эскалаторов, будет уходить вниз на глубину восемнадцатиэтажного дома. 
Плиточный, засыпанный снегом пятачок перед «Гринвичем» будто притягивает людей, широким шагом, как и Петя, торопящихся по своим делам. Но он, вот этот, никуда не торопится. Огромная медная фигура мужика в круглой шляпе, свободно и вальяжно, во весь свой четырехметровый рост развалившегося на сыром тротуаре перед входом в торговый центр, выставила босые ноги, как отдыхающий от бесконечной ходьбы по улицам бомж. Его ботинки стоят рядом на чемодане. На него с высоты смотрят балконы высоких зданий. «Идите!»- как будто говорит он посетителям, помахивая своей медной разлапистой рукой.- «Это все там, внутри, для вас, не для меня! Я тут побуду на улице. Мне и здесь хорошо!» Кто он- турист, пришедший из далекой Италии, уставший гулять по Екатеринбургу и прилегший отдохнуть? Или действительно бомж, как воспринимает его Петя, показывающий своим присутствием у огромного торгового центра все оттенки уличного и респектабельного, кочевого и оседлого, дворцово-роскошного и бесприютного?
Петя знал, что этот веселый старик и именуется «Гринвич», и представляет собой, по замыслу архитектора, или дизайнера, или кого-то-там, кто его придумал, своего рода Пуп земли, точку отсчета. Точно так же, как Гринвичский меридиан, проходящий сквозь ось инструмента Гринвичской обсерватории, служит с незапамятных времен началом отсчёта географических долгот для путешественников-англичан. «Для кого-то это место и правда стало точкой отсчета»- подумал Петя. Он помнил, как на месте торгового центра был большой, советский еще универсам «Мария», с огромными красными буквами на фасаде. В 2003 году его огородили забором и начали перестраивать, возводя новые космически-круглые темные фасады первой очереди центра «Гринвич». За первой очередью последовала вторая, за второй- третья. Постепенно на месте между старинными домами улиц 8 марта и Вайнера вырос целый стеклянно-металлический квартал. «Гринвич» то стремился в небо своим огромным козырьком крыльца, выходящего на 8 марта, то пробирался в закоулках между Куйбышева и Вайнера, то занимал все место на улице Радищева огромным телом своей третьей очереди. В него теперь можно было зайти через подземный переход на улице Вайнера и, пройдя наискосок через его лабиринты, выйти на площадь перед дендрарием, за которым вдали, огромными белыми дугами, виднелся купол цирка, фантастическим, синим, изготовившимся к полету треугольником космического корабля вставал справа силуэт бизнес-центра «Саммит», и темнела обгорелой спичкой длинная, острая, будто обгрызенная сбоку огромная колонна недостроенной екатеринбургской телебашни.

Поднявшись на четвертый этаж по эскалатору, и дойдя до поворота, откуда анфилада третьей очереди «Гринвича» сворачивает в кинотеатр, Петя резко остановился. На огромном плакате над ним два огромных животных, то ли стометровые циклопические моржи, то ли гигантские боевые гориллы, выставив желтые клыки и подняв розовые грубые рыла, переваливались на своих слоноподобных обрубках ног, стоя на арене. Арену окружал амфитеатр, на котором, подняв руки с оружием и запрокинув головы, неистовствовала орда- зеленые шестирукие воины, похожие на гигантских вооруженных кузнечиков. А между гигантскими гориллами на темном песке арены стоял маленький человечек в буром оборванном плаще, с коротким копьем, озаренным огненным ореолом, наматывающий на руку цепь, уходящую к шее одного из чудовищ.
«Джон Картер»- было написано метровыми буквами на плакате.
Петя чуть не сел на пол посреди торгового центра. Ему живо припомнились откровения книги, найденной им в безвестном закутке каменных дворов далекого района, вспомнились слова: «…все воины Барсума живут на берегах великой Черной реки. Река течет вдаль и воины не знают, ни где ее конец, ни где начало. В конце их жизни их хоронят на ее берегах …»  Вспомнилась разгрузка вагонов,  лето под мостом на Челюскинцев с чтением книг, открывающих для него огромный, сияющий волшебный мир. А сейчас, кажется, войдет Вадик, и скажет: «Вставай, Петя, вагоны идут!» И он, Петя, услышит гудок с путей, знаменующий собой приближение чего-то огромного.
Петя сам не понял, как на глаза у него попали слезы. Он подошел и потрогал плакат.
- Паря, ты че курил?- спросил проходящий мимо неопрятный мужик, идущий в компании троих парней. Трое заржали. Петя шагнул за ним, желающий догнать, растерзать, потом остановился. Пусть идут. Долго смотрел на плакат, уходящий над ним ввысь, и в душе у него зрело решение.
Следующий раз, когда Петя попал в компьютерный, он набрал в поисковике слово «Барсум». В ответ на экране компьютера выскочило: «Эдгар Райс Берроуз», «Планета Барсум» и «Марсианский цикл». По иронии судьбы Петя до сих пор не знал, как зовут писателя- автора первой в жизни поразившей его книги. Оказывается писатель Берроуз- автор не только цикла про Марс- Барсум, но и автор серии романов про Тарзана, по которым тоже снят всемирно известный фильм. Эдгар Райс Берроуз родился 1 сентября 1875 года в Чикаго, США. На следующей странице Петя прочитал, что «Чикаго» на языке ирокезов значит «деревня».
Учился в нескольких школах. В Мичиганской военной академии в совершенстве овладел верховой ездой. Пытался поступить в элитное военное училище Вест-Пойнт, но провалился. После этого определился в кавалерию, но гарнизонная жизнь в глуши скоро его разочаровала. Берроуз ждал приключений, перестрелок и погонь за индейцами. Разгадывания следов, рукопашных и освобождения прекрасных пленниц. Увидев, что в современной ему армии ничего этого не предвидится, Берроуз просит отца походатайствовать о досрочном его увольнении.
«Да-а»- подумал Петя, откинувшись на стуле и потер лоб. «Интересно, что бы сказал Эдгар Райс Берроуз, если бы действительно встретился с индейцами, имеющими обычай снимать с противника скальп? Достаточно ли он был романтичен, чтобы это принять и пережить? Получил бы он удовольствие? Хватило бы в нем  романтики? Хотя, может быть, в то время люди были покрепче. А сейчас людей испортил комфорт…»- Петя придвинулся к экрану и начал читать дальше.
Что касается собственно первого романа, то Эдгар Райс взялся на него после того, как поработал ковбоем, полицейским, продавцом, клерком и коммивояжером, несколько раз пытался уехать в Китай в качестве инструктора по верховой езде и после нескольких попыток создать собственный бизнес. Все эти попытки закончились крахом.
После последнего краха Берроуз нащупал в голове смутную идею Марса, и взялся за карандаш.  Он долго скрывал свои литературные изыскания, так как боялся, что это уничтожит его деловую репутацию. Однако идея Марса, оранжевого диска на черном небе,  огненным сполохом зрела, горела в его уме. За первую книгу о Марсе Берроуз получил 400 долларов- фантастический по тем временам гонорар. Первую книгу Берроуз подписал Нормал Бин, что в переводе значит- «нормальный парень». Этим он хотел подчеркнуть, что не сбрендил, занимаясь подобной ерундой.  Однако машинист, набирающий текст в издательстве, запутался в псевдонимах, и Эдгар Райс Берроуз так и остался Эдгаром Райсом Берроузом для последующих поколений.
Примечание: Писатель Ричард Лупофф заявил, что Берроуз находился под сильным влиянием английского фантаста Эдвина Арнольда, особенно его романа «Лейтенант Гулливер Джонс». Вышеупомянутый лейтенант, попав на Марс, обнаруживает там  цивилизацию, сочетающую черты средневековья и высоко-технологичной цивилизации, спасает марсианскую принцессу и предпринимает путешествие по священной реке марсиан. Лупофф также находит черты сходства между Джоном Картером и главным героем романа Арнольда, великим фехтовальщиком, способным победить самое Смерть.
Ладно, теперь о романе: «Традиционно роман считается научно-фантастическим, однако в англоязычном мире его относят к поджанру Planetaryromance, смежном с фэнтези (действие, в отличие от космической оперы, разворачивается на одной планете в докосмическую эру). Действие романов такого типа происходит на чужой экзотической планете, включая также поединки на мечах, наличие чудовищ, магии и т. д. Цивилизация Марса причудливо сочетает признаки развитого общества и предтехнологического (марсиане умеют искусственно вырабатывать атмосферу и имеют воздушный флот, но армия их оснащена холодным оружием, они разделены на племена, управляемые абсолютными правителями). Для жанра характерно и сходство с вестерном (мотивы похищения красавицы, действия, разворачиваемого в пустыне и т. д.)»
О’кей, теперь о фильме: ««Джон Картер» (англ. John Carter) — фантастический приключенческий боевик режиссёра Эндрю Стэнтона, поставленный по книге Эдгара Райса Берроуза «Принцесса Марса» Российская премьера состоится 8 марта 2012 года. Ветеран Гражданской войны в США Джон Картер в результате фантастического совпадения обстоятельств оказывается на планете Барсум (Марс), где попадает в плен к воинственным четырехметровым туземцам. На Барсуме из-за его низкой гравитации Картер обладает огромными физическими возможностями, которые не замедливает применить в бою.  Он оказывается втянут в войну между городами Марса — Гелиумом и Зодангой. Ему придётся выбрать сторону и принять участие в борьбе за независимость народов Марса, а также спасти принцессу Дею Торис из Гелиума.»
Эндрю Стэнтон этот, в свою очередь- американский режиссёр, продюсер, художник-аниматор и сценарист. Двукратный лауреат премии «Оскар» за мультфильмы «В поисках Немо» и «ВАЛЛ-И». Ни одного из этих мультфильмов Петя не смотрел.
Стэнтон учился в Калифорнийском институте искусств, где четыре года изучал анимацию. Ещё во время обучения в институте, в 1987 году, он создал два короткометражных мультфильма — «Где-то в Арктике» и «История».
С 1990 года устраивается в компанию «Pixar», где работает в качестве постановщика и художника-аниматора. Первоначально он участвует в создании нескольких рекламных роликов, а спустя некоторое время становится одним из сценаристов полнометражного мультфильма «История игрушек» -«А! вот ты где, проклятый Роберт Макки! Вот где твой хвост!»- вскричал про себя Петя, до сих пор уязвленный тем, что не попал на семинар и треснул кулаком по столу. Пара малолеток неприязненно оглянулись на него, но он не заметил. -Мультфильм стал коммерческим суперхитом 1995 года, собрав в прокате более 300 миллионов долларов. В дальнейшем, написал ещё несколько сценариев, принимал участие в создании мультфильмов «Жизнь жуков (Приключения Флика)» (1998 год) и «Корпорация монстров» (2001 год) в качестве сценариста и режиссёра.
«А, этот последний мультик я смотрел!»- обрадовался Петя- «Хороший мультик!»
И Петя снова влип в монитор дочитывать про режиссера. Но статья заканчивалась словами: «…последняя режиссерская работа Стэнтона— мультфильм «ВАЛЛ-И» — вышел на экраны в США в 2008 году и в течение нескольких недель удерживал первое место в рейтинге лучших картин за всю историю кинематографа (по версии посетителей сайта IMDB)». Далее ничего написано не было, про «Джона Картера» не было сказано ни слова.
Переваривая воспринятую информацию, Петя откинулся на спинку стула и качался на нем, массируя пальцами кожу под волосами. Что-то важное, объемное зрело в нем, но он не мог сказать что. Так, Эдгар Райс Берроуз служил в кавалерии и  долго работал ковбоем в штате Айдахо. Он пишет, что, бывало, по три месяца не снимал сапог с мексиканскими шпорами и стетсона. Именно по этому он смог так красочно описать следование через пустыни Барсума караванов тотов- восьминогих вьючных животных, и войны марсиан верхом на цитидарах- аналоге мастодонтов. Дно высохших морей Барсума покрыто оранжевым мхом, на котором пасутся стада зелёных кочевников — тарков и вархунов. Зеленые кочевники не пользуются метро и воздухоплаванием, придуманными жителями высокоразвитых тепличных городов, а Эдгар Райс Берроуз точно знает, как и какой ремешок куда продевать, чтобы затянуть подпругу. Его планета Барсум крайне соответствует Америке его времени с ее огромными современными городами по берегам океана,  и гигантскими внутренними территориями, где дикие пространства лесов и степей населены племенами варваров.  Только кое-где пересекающие эти территории железные рельсы напоминают о далеком присутствии цивилизации. Так, значит, это и есть Америка! Это- тот самый мир, в котором жил Берроуз! Он лишь чуть-чуть его романтизировал, добавив в него невиданные на земле расы и фантастических чудовищ. И урбанистические сооружения по выработке атмосферы (беспрецендентный в мировой фантастике того времени штрих)- здания со стенами длиной в 4 мили и толщиной в 100 футов. На восточных берегах США уже стояли небоскребы, а первопереселенцы в глубинах лесов ставили первые избы, валили гигантские секвойи и то воевали с индейцами, то выменивали у них шкурки пушных зверей. А то, что творилось в глубине отношений между людьми того времени, вообще не опишешь, наверное, средствами литературы.  Чем дальше, тем больше Петя понимал превосходство многообразия жизни перед любой литературной выдумкой и надуманными сюжетами. От радости понимания он еще раз ударил по столу кулаком и засмеялся.
Очевидно, Берроуз стал популярен, так как знал, о чем писал. Его книги соответствовали реальной действительности. И Хемингуэй в своем сборнике «В наше время» использовал приемы журналистики, чтобы добавить своим творениям достоверности, жизни и новизны. А книги Довлатова журналистика пронизывает полностью, как арматура бетон. Жизненная действительность летела в лоб Пете гигантским многогранным кирпичом, на сколах его глыбы мерцали огоньки достоверности. «Почему бы мне не заняться, как им, журналистикой?»- подумал Петя. «И первый мой репортаж будет о чем? Да. Об Alai Oli.» Он перешел на страницу Ольги Маркес в Контакте, и ее фотография на фоне темноты компьютерного зала своей синевой заполнила весь экран.
Кто-то трогал его за плечо. Петя как зачарованный, смотрел на заслоняющее мир лицо, и прикосновения не ощутил. Тогда кто-то, остающийся вне поля зрения, как следует пихнул его в бок. Петя очнулся. Он по-прежнему был в подвальном компьютерном клубе, душном, задымленном и заполненном запахами травы и алкоголя. Перед Петей стоял здоровенный алкаш лет тридцати пяти, качающийся и трогающий его корявым пальцем за плечо.
- Э, слышь, братуха- обратился алкаш к Пете- можно обратиться к тебе, как к порядочному человеку, ибо вижу я, ты человек порядочный…
Не договорив фразу алкаш, дернувшись, икнул. 
-Чего?- окончательно очнулся от волшебного сна Петя.- Чего тебе надо?
- По братски, паря, все мы люди, все мы человеки…- алкаш покачиваясь так, что его тело плавало в сигаретном дыму как стебли водорослей в воде, внезапно моргнул, снова икнул, причем его кадык дернулся так, что Петя испугался, как бы алкаш его не облевал, и скороговоркой закончил.- Добавь мне лудяги на пиво! Кирнуть хочу, еп-та! Залить печаль! Забыться, на ***!
Петя скривился. Алкаш смотрел на него с коровьим ожиданием скота. Потом снова закачался.
-Эй, да иди ты! Марсианин! Где таких только берут?!- сказал Петя с досадой, встал и вышел, толкнув алкаша плечом.- Не трогай тут ничего!- Ему хотелось на улицу, под звезды, под облака. Здесь, в грязном прокуренном компьютерном ему было тесно.   


20.
Петя, Гена и Серега разгружали фуру. На бетонном полу склада стоял поддон. Другой поддон стоял в фуре, которая упиралась открытым торцом в грузовые ворота. Грузовой скат склада образовывал с фурой единый пол. Петя и Серега в темпе снимали и грузили на поддон огромные картонные коробки, штабеля которых терялись в темноте кузова впереди. Гена заматывал предыдущий поддон стрейчем и увозил его на рохле. Ставил вбок к железной стене склада. Там уже стояли девять таких поддонов. Петя думал, что когда они фуру разгрузят, поддонов будет как минимум пятьдесят.
Двадцать коробок влезало на поддон. Чтобы они не разваливались, Петя с Серегой прокладывали их картонными листами, которые пачкой стояли в углу. Из пыльной аллеи между огромными стеллажами вышел толстый киргиз, приблизился к фуре и долго смотрел на то, как Петя с Серегой снуют, как белки. Потом потянул толстой рукой стопку картона.
- Э, друган, погоди!- Петя жестом остановил его.- Это наш картон! Он нам нужен!
- Какой ваш картон погоди? Склад картон, тоже нада.- киргиз выволок пачку картона из ниши, где стояли листы и грузно поволок по проходу.
- Э, слышь!- Петя зашел вперед и преградил ему путь.
-Ты че, билят, дратца хочиш?!- киргиз засипел, бросил картон и пошел вперед. Его лицо оскалилось, потемнело, кулаки сжались.
-Э, мужики, мужики!- Серега подбежал и вклинился между ними.- Вы чего?! Гена следил за ними сзади, оглядываясь. Он выглядел так, будто готов спрятаться за стеллаж. 
- Ты мужик?!- орал киргиз, брызгая слюной.- Если мужик- выходи дратца!!!
-Ты че, сука?!- Петя кинулся вперед, но Серега, маленький и слабый с виду, надежно его удерживал.
-Мужики, мужики- увещевал Серега- давайте вечером. Сейчас начальник склада придет, или охрана на мониторах увидит!
- Вечер, билят, я тэбя ждат буду! – орал киргиз, скаля зубы.
-Приходи вечером в зону брака! Я тебе харю разобью!
Киргиз плюнул насваем и мрачно удалился по аллее. Петя стоял, от возмущения тяжело дыша.
- Нет, какая сука, а?!- повернулся он к Сереге с Геной.
- Это такой киргиз сука есть!- сказал Гена, выходя из-за стеллажа.- Ты смотри, они вдесять тебя бить будит. Видел, там, где машина ставят на улица?
Те из работников склада, кто приезжал сюда на машинах, оставляли их в березовом лесочке за воротами. Петя не раз видел, как киргизы и таджики устраивали там бои.
- Что, честный бой не любят?- переспросил он.
- Честный бой нэт...
-Ну вы хоть меня вечером подстрахуете?- спросил Петя товарищей.
- Базара ноль, подстрахуем.- сказал Серега.- Только лучше скажи ему, чтоб ты с ним в городе встретился. Здесь, видишь, на складе, киргизов всего больше, порвут и запинают. Их тут по десять на одного.
- Может и так, да.- Петя присел на корточки посреди аллеи.- Этот киргиз на каком складе работает?
Вопрос его прервало гулкое:
-Э!- раздавшееся из прохода. Киргиз возвращался назад, на его лице было смущение.
- Э, братан! Я чо понял! Зачем дратца! Нормалный, все пучком!
- Это ты че так вдруг?- после недолгого молчания удивился Петя.
 - Ай, дурак был! Зачем дратца? Ти- нормалный, я нормалный. Все пучком!
Киргиз протянул Пете растопыренную темную руку.
Петя стоял пару секунд в нерешительности. Потом повернулся спиной, бросив презрительно:
- Давай, до свидания! И не трогай наш картон.
- Подслушивал, по ходу.- вполголоса бросил ему Серега.- Ты так- то, не расслабляйся. Хер его знает, что он задумал.
- Не буду. – ответил Петя.
Вечером, когда Петя выходил из ворот склада, он ждал увидеть киргиза с друзьями, его поджидающих. Но киргиза не было. Мятый асфальт, покрытый медленно сползающим с него снегом, запестрел смеющимися, переступающими по нему киргизами и таджиками. Позже, уже когда ехал в автобусе, Петя увидел киргиза. Он сидел в уголке автобуса, стараясь особо не привлекать внимания, а полосы света от проходящего транспорта раскрашивали его призрачно зелено-желтым. Петя внимательно поглядел на него, потом отвернулся. Киргиз вышел на остановке у въезда в город, где зеленой стеной сосен вздымался справа и вверх склон, ведущий к Каменным Палаткам. Автобус зачихал, дернулся и поехал дальше. Смотря на огромную, катящуюся на него, забитую огнями и многочисленными машинами улицу, Петя думал, что остановило киргиза от боя. «Может, просто не судьба»- подумал Петя, наклоняя голову и прижимаясь виском к стеклу. Мимо мчалась то темная, то освещенная улица. «У моей судьбы другая цель. Не драться по складам. Какая у моей судьбы цель?» 
Петя решил найти другой компьютерный клуб, чтобы набирать там свои тексты и искать информацию о том, что хочет написать. Тот клуб, куда он ходил сейчас, все больше его бесил. Неадекватные накуренные малолетки, вонючие бомжи, зашедшие сюда переночевать, наркодилеры, договаривающиеся о встрече с клиентами раздражали его неимоверно. Однажды он опять чуть не подрался с тремя малолетками, когда их друг- администратор клуба забыл включить ему интернет. Петя сначала отмахивался от них стулом, а потом час разруливался с ними в курилке. Они все хотели прогуляться с ним вчетвером на улицу. Петя не стал им говорить, что даже втроем они, скорее всего, будут на равных против него одного.
Решив это, Петя нашел в интернете список компьютерных клубов Екатеринбурга и выписал их телефонные номера на листок. В первом компьютерном никто не брал телефон. Во втором ему сказали  часы работы и стоимость. В третьем после щелчка раздался гудок. Гудок прервался и сменился женским голосом.
- Библиотека Белинского.- сказал голос.
-Я…э… Я звоню, чтобы узнать про адреса компьютерных клубов у нас в городе!- сказал Петя после короткого удивленного молчания.- Я нашел ваш номер в интернете в списке компьютерных клубов…
-Да, у на есть компьютерный класс.- отвечала неизвестная женщина.–Подходите в нашу библиотеку. Только не в главное здание, а в корпус в глубине двора. Третий этаж.
-А сколько стоит?
- Нисколько. Бесплатно.
-Бесплатно?!- изумился Петя.
- Да- ответила библиотекарша.- Только надо быть записанным в нашей библиотеке.
-А как в нее записаться?
- Просто приходите с паспортом.
В следующий выходной Петя пошел записываться в библиотеку. Утром он потерял много времени, чтобы постирать рабочие шмотки и приготовить обед, зная, что вечером это будет вообще невозможно. Только к половине пятого он вышел на улицу и был в центре города, где должна была быть библиотека Белинского, только около шести. Огромный перекресток раскидывал свои озаренные оранжевым светом руки вдаль. На четырехэтажном здании Центральной гостиницы, господствующей над проспектом, висела огромная вывеска кабаре «Шоу Герлз» с полуодетыми красотками. Петя сверился с картой, которую он перерисовал с экрана компьютера. Он хотел сначала распечатать карту на стареньком клубном принтере, но тот не работал.
Библиотека должна была быть где-то здесь, за углом. Вечер отбрасывал на огромные сугробы середины зимы серые тени. И вот огромное здание библиотеки вышло из тьмы. Петя вспомнил его. Он много раз проходил мимо него, не зная, что это за здание.
Огромная глыба дома, похожая на фасад какого-то завода нависла над Петей. На карнизе его темнели бюсты- головы людей. Петя не знал, кто они, его бурное воображение шептало ему, что это головы древних героев. Тяжелые двери главного входа над высокими ступеньками были закрыты. Петя вспомнил слова про вход со двора и вошел во двор. Прошел мимо бока старого, а потом современного здания и зашел в двери.
На вахте ему сказали сделать читательский билет. Петя прошел в комнату с камерой и сфотографировался. Молодая библиотекарь выдала ему пластиковый прямоугольник белого цвета с номером. Петя взглянул на этот прямоугольник и увидел там себя.
По узкой каменной лестнице Петя поднялся на третий этаж. На площадке стояла статуя Пушкина. Пушкин был ростом с Петю. Его белая статуя с развевающимися сзади одеждами будто бы сопротивлялась ветру с моря. А может быть, Пушкин по замыслу автора, гулял в каком-то древнем величественном саду. Петя завернул в коридор на третий этаж и вышел к интернет- классу. Вокруг на диванах сидели люди и читали книги. Книги были везде- на стенах, на шкафах, в специальных стендах. Петя шел и стеснялся своих не очень чистых рук и спортивной куртки. Он старался ничего не задеть плечом, но все же задел. Поправил задребезжавший стенд с книгами и пошел дальше.
В интернет- классе было тихо. Никто не играл. Малолеток в спортивных костюмах не было. Все тихо сидели и смотрели в компьютеры. Петя подошел к администратору, не зная, что делать.
- Мне бы сесть…- проговорил он, почему-то робея.
- Садитесь за свободный- сказал тощий и бледный администратор и молниеносно поставил штамп на его контрольном листке. – Времени у вас- один час в день. Но если никто не придет садиться, то, можно больше.   
До закрытия библиотеки Петя сколачивал буквами и предложениями свою статью о Берроузе и Джоне Картере, как плотник сколачивает длинными гвоздями табуретку. Статья получилась огромной. Петя радовался этому. Он сравнивал ее с огромными статьями на развороте газет «Телесемь» и «Теленеделя», где публиковали репортажи со съемок фильмов и интервью звезд. «За такую большую статью должны хорошо заплатить.»- думал Петя. Он надеялся, что поместил в статью все: от легких облаков на небе в штате Айдахо, где Уильям Берроуз на фоне красных выветренных скал перегонял стада, до огромных небоскребов Манхэттена, послуживших прототипами великих марсианских городов. Джон Картер, живший на просторах американских Великих равнин, был жив до сих пор. Живая мысль, человек, придуманный энергией человеческого разума. Время и пространство было для него ничто. Он перепрыгнул океан, встал из книги, как супергерой, вышедший из другого измерения, и появился здесь. Через сто лет бомж в центре огромного города читал мысль, записанную пастухом из Айдахо, сидя на картоне под огромным мостом на его задворках.
Наконец, за окном разлилась чернильная тьма. Над потолком прозвучал треск, механический голос из динамика над дверным проемом сказал:
- Уважаемые, посетители библиотеки, библиотека закрывается!
Петя откинулся на стуле и улыбнулся. Он закончил статью. Потом снова поднялся, пригнулся к монитору и разослал статью по электронным адресам городских журналов, выписанных раньше. Утром он еще позвонит им, чтобы знать, какой ожидать реакции.   

21.
Утром, после того, как автобус доставил его на склад, Петя, переодевшись в огромной раздевалке, достал телефон и набрал номер редакции журнала «Телесемь». Огромное помещение раздевалки было по углам закидано кучами рваных ботинок, испачканными и отработанными робами, сломанными контейнерами из-под еды. На черном грязном картоне с обгрызенными краями молился, повернувшись лицом к восходу, немолодой киргиз. Другие, и киргизы и таджики, спали на таком же грязном картоне, закутавшись с головой в рваное тряпье, вдоль стены. На стене было написано синей краской «Киргизы вперед!» Телефон мелодично брякнул и сбросил вызов. Петя снова набрал номер. Здесь, видимо, его мобильный оператор не ловил.
Спустившись по лестнице, Петя вышел в огромный склад и, пройдя сначала мимо капустных и картофельных мешков на поддонах, потом мимо огромного, обитого пенопластом, с грязными занавесками из толстого полиэтилена, входа в холодильник, набрал номер редакции снова. Когда он углубился в темное, бархатистое от пыли пространство между пятнадцатиметровых стеллажей Сухого склада, телефон наконец ответил.
- Да?- сказал в трубке мелодичный женский голос.
- Здравствуйте.- у Пети неожиданно охрип голос.- Это Телесемь?
-Да. Редакция.
- А могу я поговорить с кем-то, кто занимается текстами?
- Со мной можете. Я редактор. Юлия.
- Юлия.- Петя вцепился в имя, словно в спасательный круг.- Дело в том, что я вам отправил свою статью про выходящий вскорости на экраны фильм «Джон Картер»…ээ…режиссера Эндрю Стентона… вы, пишете же про фильмы регулярно, вот и я подумал, что вам будет интересно узнать про этот фильм… так сказать, его подноготную… историю создания. Как вы считаете?
Под конец фразы язык Пети, всю дорогу тащивший его куда-то не туда, наконец покорился ему и стал выдавать то, что действительно было ему надо- осмысленную информацию.
В трубке на секунду замялись.
- А, я вас правильно поняла- поразительно быстро разобралась во всем Юлия- вы читаете наш журнал, обратили внимание на статьи о фильмах и решили написать нам…
- Да!- заторопился Петя- Полностью в вашем стиле!
- Ну что ж…- чувствовалось, что на другом конце разговора Юлия улыбнулась- мы, конечно, принимаем статьи от авторов, не входящих в штат. Вы говорите, на почту отправили?
-Да, на эту…Инфо, собака…
- Да, это наша общая почта. Что ж, мы обязательно проверим статью, которую вы прислали и если она подойдет, обязательно ее возьмем. Только до этого звонить нам не надо, если мы решим ее напечатать, то сами с вами свяжемся.
- О кей! Хорошо!- Петя сам не понял, откуда у него появилось в лексиконе новое слово «О кей». Раньше он никогда так не говорил.- Спасибо! Тогда я буду ждать!
- Очень хорошо!- опять улыбнулась в трубку Юлия. – До свидания.
В телефоне раздались гудки. Петя радостно вздохнул и полез по карманам искать список других редакций, чтобы и туда позвонить. Телефон он пока положил на поддон рядом с собой. Список что-то не находился. Петя взмок от испуга- вдруг он его потерял, или оставил в раздевалке, потом остановился. Даже если он и позвонит в каждую из редакций, куда отправил свою статью, в каждой из них ответ наверняка будет тот же. Петя остановился в своих поисках, и встал неподвижно. Да, наверное, надо просто ждать, пока они сами напечатают его статью. Просто так звонить кому-либо не имеет смысла. Сами предложат опубликовать, если понравится. Нечего названивать.
С этой мыслью Петя взял телефон и сунул его в карман. Сделал шаг в сторону зоны брака.
-Эй! Это че ты взял?!- грубый оклик хлестнул в спину, как удар бичом. Петя резко обернулся.
За столом в нише сидел здоровенный мужик-кладовщик. Петя его не заметил за стеллажами. Мужик свирепо смотрел на него.
-Телефон я свой взял!- нагло и резко заявил Петя, смотря мужику прямо в глаза и вытащив свой потрепанный телефон из кармана, показал его мужику.
Развернулся и пошел вдоль по аллее,  раздраженно бурча.

22.
Никто ни из какой редакции Пете не позвонил. Читая журналы и анализируя новые статьи, он сам понял, почему. Все статьи в журналах были маленькие. Большими были только интервью известных актеров на разворотах, да и они, видимо, были приурочены к выходу масштабно снятых, претендующих на высокие сборы фильмов. Его статья, слишком большая и глубинно исследующая предысторию фильма, вываливала на читателя груду информации, как кучу кирпичей на голову, в то время, как тому хотелось легкого чтения, сдобренного парой интересных реальных фактов. Тем не менее, Петя заметил десяток статей, причем именно в тех журналах, куда отправлял свою работу, которые в миниатюре воспроизводили его статью о «Джоне Картере». Но там, где у них было одно предложение, у него было десять.
«Тем не менее, похоже, я двигаюсь в правильном направлении»- думал Петя. – «Если уж я снабдил их фактическим материалом для этих статей, значит, копаю я в нужную сторону. А то, что много слов- ничего. Хуже, когда этих слов нет.»
А группа Alai Oli колесила по стране в своем Satta Massagana туре. Проверяя страницу Ольги и сайт группы, Петя видел постоянно все новые и новые заснеженные ландшафты на фотографиях, все новые и новые города, гостиничные номера, съемные квартиры, фотографии на каких-то крышах, маленькие LifeStail- видео, где Ольга с другими музыкантами дурачилась в кадре на какую-то тему. Иногда в новостной ленте группы Ольга или какой-то администратор размещали интервью из тура, взятое у края сцены или с колес. Иногда журналист каких-нибудь региональных СМИ брал у группы интервью прямо по скайпу. Все очень удивлялись- как молодая группа, не имея никакой поддержки, не имея договора с лейблом может быть настолько успешной и собирать полные залы по всей стране, только размещая анонсы своих концертов и общаясь с поклонниками в соцсетях. Постепенно наглая мысль проникала Пете в голову: А что, если ему взять интервью у группы, когда 17 февраля она приедет в Екатеринбург? Эта мысль не давала ему покоя, морозила сладким ужасом, а однажды ночью, он снова увидел этот сон. Огромный красный цветок, полыхая, раскрылся перед ним в тишине, в полной космической темноте. Внутри бутона была Ольга. Она лежала на боку. Она спала. Петя проснулся. Лежа на спине и смотря в темный потолок, он снова слышал какие-то голоса. Голоса все еще бывших здесь неизвестных существ. По стенам метались световые зайчики. Петя понял, что это светит со стройплощадки. Он встал и по холодному шершавому полу подошел к окну. В свете луны за замерзшей рекой жила стройка. Прожектора освещали бетонные клетки этажей. Среди них возились люди. Слышался стук машины, забивающей сваи. Петя принял решение. Он решил сделать это.

Часть 3
Белый диктофон.

 Вдохновляй меня,
  И ты считаешь себя правым,
  Но не бывает правды — нет ничего,
 В чем можно быть уверенным на все сто,
 Просто вдохновляя меня.
                Alai Оli

1.
Среди бесконечного количества видео с концертов Alai Oli, на которых царили хаос и веселье, а Ольга благодарила всех присутствующих и говорила неизменное: «Вы- огонь!» одно видео привлекло внимание Пети. Мелодия   развивалась медленно, медленно, как змея, выползает  из старой кожи. Низкие аккорды гитары звучали тревожно. Ольга поднимала голову, поднимала микрофон и начинала петь в несвойственной для себя трагической манере:
Видела тут Кенни Аркану в клубе,

Она не из тех, кто сверкает частями тела,

В зале много тех, кто ищет глазами,

Но ей нужен тот, кто любит за дело.

Намотала мокрый шарф от пыли и дыма,

Кеды помнят короткие пути,

Если придется бежать – район ее спрячет

От серой живой лавины.

Жги,

Ведь у тебя есть право, свобода слова

И прежде, чем забрать этот голос

Огромная машина, государство,

Сломается об твою чистую совесть.

Жги,

Ведь у тебя есть право, свобода слова

И прежде, чем забрать этот голос

Огромная машина, государство,

Сломается об твою чистую совесть

Молодые и злые, я видела искры

Над Москвой и Минском,

В этих глазах вопрос,

Я хочу справедливости, права выбирать,

Но от них не дождешься честной игры,

Асфальт уже плавится под подошвами,

Темные годы когда-нибудь останутся в прошлом –

Никто не заберет моей свободы.

Жги,

Ведь у тебя есть право, свобода слова

И прежде, чем забрать этот голос

Огромная машина, государство,

Сломается об твою чистую совесть.

Эта песня заставила Петю задуматься о том, о чем он раньше не думал. Живший на улице среди куч мусора, среди несправедливости, порожденной нищетой, Петя привык думать, что все, что он видит со своего так удобного для рассмотрения процессов, происходящих в обществе, места- вполне в порядке вещей. Голодранцы дрались за ограниченные ресурсы. Тот, кто был сильнее, становился «царем горы», пока его не сшибал с кучи мусора другой, более удачливый и свирепый боец. Побеждал тот, кто готов был добиваться победы любыми способами. И ни у кого не вызывало удивления, что люди, стоящие на вершинах власти- жестокие, алчные, продажные, подлые. Люди, к которым бесполезно обращаться с просьбой о помощи или по не интересующих их вопросам. Люди, которые управляют обществом для себя, выжимая из него весь его сок, всю его силу, волю к жизни и энергию, и оставляя позади себя развалины промзон с наркоманскими граффити на стенах, и кучи мусора, в которых роются дети.

Власть имущие утесняли всех тех, кто слабее. Но Петя всегда думал- это закон жизни. Сильный побеждает слабого. Петя думал, что это правильно.
Однако, песня «Искры» заставила его задуматься. Уже несколько месяцев интернет заполняли видео с демонстрациями протестующих. Толпы народа заполняли изогнутые московские улицы, темное море голов разливалось по площадям. Полицейские в бронежилетах, шлемах, с щитами и дубинками оцепляли собрания восставших. Иногда восставшие прорывали оцепление и начиналась рукопашная.

Против чего восстают эти люди? Чего они ждут от власти? - думал Петя. Неужели они не хотят добиваться чего-то своими силами? Он вспомнил старого алкоголика с двумя высшими образованиями, в деревянном доме у которого он снимал угол когда-то.

- Жизнь в стране должна быть устроена таким образом, чтобы ты в свои годы мог, работая, заработать себе на жилье, заработать себе на образование, а ты, дурак, ни хера не работаешь, только пьешь! Вы ругаете СССР, а в СССР это все было, в СССР квартиры давали трудящимся, а теперь что?! Ни хрена! Проклятые олигархи кругом!- и старый философ наливал себе водки и выпивал залпом полный стакан.


2.
Другое событие поразило Петю до глубины души. В городе на Москве-реке, в огромном храме, набережная вдоль которого выходит на ее свинцовые воды, четверо девушек в масках станцевали дьявольский танец. Очевидно, они хотели сказать этим, что в церкви поселился дьявол. Слова песни подтверждали эту идею:

Черная ряса, золотые погоны
Все прихожане ползут на поклоны
Призрак свободы на небесах
Гей-прайд отправлен в Сибирь в кандалах

Глава КГБ, их главный святой
Ведет протестующих в СИЗО под конвой
Чтобы Святейшего не оскорбить
Женщинам нужно рожать и любить

Срань, срань, срань Господня
Срань, срань, срань Господня

Богорадица, Дево, Путина прогони
Богородица, Дево, Путина прогони
Богородица, Дево, стань феминисткой
Стань феминисткой, феминисткой стань


Церковная хвала прогнивших вождей
Крестный ход из черных лимузинов
В школу к тебе собирается проповедник
Иди на урок - принеси ему денег!

Патриарх Гундяй верит в Путина
Лучше бы в Бога, сука, верил
Пояс девы не заменит митингов -
На протестах с нами Приснодева Мария!

Богородица, Дево, Путина прогони
Путина прогони, Путина прогони

В интернете Петя читал, что на девушек началась охота. Они скрывались.  Сначала одну, потом другую из них ловила полиция. Третьего марта двое из Pussy Riot были пойманы. Третья исчезла. Когда Петя читал репортажи о деле, ему становилось страшно. Он понял, что из-за упоминания Путина их могут теперь закрыть на всю жизнь.


3.
После снежного томительно- огромного февраля начался март. Все быстро таяло. Проспекты города стали асфальтовыми вместо снежных. Кучи снежных спрессованных плит, сколотых дворниками, высились на газонах. Почти каждый вечер Петя ходил в компьютерный клуб и изучал материалы про Alai Oli. По выходным он с утра шел в библиотеку и просиживал там полдня. Он уже знал, сколько лет группе, как познакомились ее основатели, где она выступала с первыми концертами, почему они отказались от договора с лейблом и работы с продюсером с формулировкой: «Продюсер вмешивался в жизнь группы». Фраза «договор с лейблом» потребовала разъяснений. Петя полез в Гугл и выяснил, что большая часть групп подписывает договор со звукозаписывающей компанией, которая и берет на себя работу по «раскрутке» группы. Alai Oli отказались от этого, чтобы быть независимыми. То, что они, музыканты из окраинного района провинциального города, могли собирать полные залы по всей стране, привлекая людей только с помощью анонсов в интернете и двух тур-менеджеров- было просто чудом.

Петя изучал дальше. Он уже давно знал настоящую фамилию Ольги Маркес- Уфимцева. Случайно в комментариях к какому-то посту в интернете он нашел девушку, которая снималась в клипе «Зачем ты под черного легла?» и пообщался с ней. 

Наконец, день концерта- 17 марта, приблизился вплотную, и Петя решил составить план того, как подойти к делу, чтобы добиться успеха.

Первым делом, нужно какое-то издание, чтобы там интервью с Ольгой напечатали, рассудил Петя. Он снова полез в интернет и после долгого скурпулезного поиска составил довольно большой список изданий Екатеринбурга. Большая часть из них была интернет-изданиями, что немало удивило Петю.

Выбрав выходной день, он сел у окна в своей клетушке на Славянской и начал обзвон. Перво-наперво он позвонил в крупнейший интернет-портал города Екатеринбурга Е1.

- Добрый день!- бодро брякнул Петя в трубку – Я начинающий журналист, звоню вам вот по какому поводу. В наш город приезжает с концертом группа Alai Oli. Это рэгги- группа, основанная в нашем городе, группа с интересной судьбой, и я хочу взять у участников группы интервью и предложить вам разместить его на вашем портале. Что для того, чтобы вы его разместили нужно сделать?

- Пришлите нам пресс-релиз.- тихо ответил женский голос в трубке.- Мы рассмотрим и решим, будем ли мы его брать. 

- О кей, хорошо. Я пришлю.- Петя положил трубку, мучительно думая- что же такое пресс-релиз. Надо погуглить… Хотя нет, лучше сначала закончить обзвон…

Телефон портала «Евро-Азиатские новости» был постоянно занят. Петя решил вернутся к нему потом и позвонил по третьему адресу.

- Портал 66. – ответил в трубке мужской голос.

- Добрый день!- радостно чирикнул Петя. Почему-то фраза «Добрый день!» была позитивнее и нейтральнее, чем «Здравствуйте», а может, просто звучала лучше.-   Я начинающий журналист, звоню вам вот по какому поводу. В наш город приезжает с концертом группа Alai Oli. Это рэгги- группа, впервые появившаяся и основанная в нашем городе, группа с интересной судьбой…

- Я в курсе насчет их судьбы- нетерпеливо перебил мужик в трубке.- Я сам фанат Alai Oli.

- О кей, хорошо!- Петя постарался не выдать в голосе охватившую его радость.- Тогда вам, наверное, будет интересно, что я собираюсь взять интервью у этой группы после их концерта и хотел поговорить о возможности опубликовать его на вашем портале…

- Что ж, я его приму- отвечал, как будто раздумывая, неизвестный мужик из далекого интернет-портала.- Я его приму, если оно будет не банальным. Если около трети интервью будет собственно о музыке,  треть- о жизни группы, а еще треть, даже половина… Вот все сейчас в курсе того, что происходит в стране. Мнения людей меняются. Я знаю, что  в нашем городе много людей, для которых Ольга- авторитет. Надо узнать ее мнение по поводу протестной активности. Тогда интервью будет интересно широкому кругу читателей. Будет много просмотров…

- О кей, и вам это на почту отправить в текстовом файле?- уточнял довольный Петя.

-Да. И фотографии, конечно.

- С интервью? И конкретно с этого концерта?

- Да. А как же.
- Хорошо.- когда, как только все будет сделано, я сразу вам позвоню.- по прежнему бодро отвечал Петя, стараясь не показать своего разочарования.

- Лучше не звоните, а просто отправьте на почту. Я сам вам позвоню, если что.

- Как вас записать?

-Богдан. Главный редактор.

Положив телефон, Петя схватился за голову. Где взять профессионального фотографа, чтобы сделать нормальные фотографии? Петя уже понимал, что просто фотографиями на телефон тут не обойдешься. Вот если бы надо было набить кому морду, Петя точно бы знал, где искать для этого людей. Нашел бы хоть сотню. А вот фотографа? «Попробую найти через тот же Контакт»- подумал он. –«А что это за фраза- «как вас записать?» По ходу, учусь. Расту.»


4.
До концерта оставалось уже две недели. Петя решил записывать интервью Alai Oli на диктофон. На его стареньком битом телефоне со стертыми кнопками диктофона не было. Петя сходил и купил диктофон в «Евросети». Белая пластиковая коробочка за тысячу триста рублей записывала голос человека очень отчетливо, если сунуть ее ему прямо под нос. Петя проверил ее в своей комнате в тишине, а потом вечером на кухне общаги, когда там ругались пять человек. Из-за их пьяных воплей голос соседа, на котором Петя проверял диктофон, был хоть и отчетлив, но тих и еле различим. Петя подумал и решил признать результаты тестирования удовлетворительными. Тем более что времени и денег на то, чтобы покупать что-то новое, уже не оставалось.

Не зная, получится ли попасть на концерт, как представителю прессы, Петя сходил до касс и купил два билета на концерт- себе и возможному фотографу. Рентабельность интервью становилась более, чем нулевой, даже при условии, что Пете заплатят. Но он даже не поднимал вопрос о деньгах. Главное для него было теперь- напечататься, думал он.

Другой проблемой было то, как брать интервью. Петя ни разу этого не делал, а в разговорах с соседями по общежитию, с нерусскими на складе и  людьми на улице особо не следил за грамотностью. Умение говорить с людьми, задавать и отвечать на вопросы у Пети в какой-то степени было. Однако интервью он не брал никогда и навыками высокого слога не обладал.
В следующий свой приход в компьютерный клуб после работы (в библиотеку он не успевал, она работала до восьми) он сразу полез в интернет листать интервью, взятые когда-либо у известных артистов. Начал он, как и следовало ожидать, с Alai Oli. Поисковик выдал ему список интервью группы, конец которого уходил в далекий интернет-туман. Петя с удивлением отметил, что портал 66, с которым он договорился о публикации, тоже брал интервью у Ольги около полугода назад. На фотографии к интервью Ольга была бритая налысо, с огромными, чуть печальными темными глазами на худом лице. Возможно, это как раз был период, когда она отвыкала от приема наркотиков.

Само интервью показалось Пете несколько странным. Автор, судя по фотографии, молодой парень, задавал Ольге дурацкие, незначительные вопросы, спрашивал о ничтожных мелочах. «Не любишь ставить лайки в интернете?»- запомнился Пете вопрос. Пройдясь по интервью группы Alai Oli, Петя переключился на интервью других групп. Noize MC, Шевчук, Кинчев, группа «Коррозия Металла»- все они открывали ему свои тайны через интервьюера.

Постепенно Петя начал чувствовать, что интервью-интервью- рознь. Не каждое из них открывает полог тайны, окутывающей жизнь героя и ведет читателя в его, героя, внутренний мир. В этом смысле, понял Петя, журналистика похожа на литературу. Он снова вспомнил Хемингуэя, его сборник рассказов «В наше время», вспомнил его журналистские вставки туда, между рассказами. Вспомнил «Очень короткий рассказ», в котором раненного солдата итальянской армии  выносят вечером на крышу. Небо становится яблочно-зеленого цвета. Бездонное, умиротворяющее. До солдата доносится шум города и отдельные, поднимающиеся снизу, крики людей. Медсестра, которую он любит, сидит рядом с ним и держит его за руку, а в постепенно темнеющем, но все еще яблочно-зеленом небе, пронзая его безмерность, уходящую в облака, черными острыми точками ныряют стрижи.

Вот эта грань между жизнью, внутренним миром человека, статьей и рассказом- понял Петя. Она колеблется, как легкий тюлевый полог, развевающийся над кроватью. И только в лучших образцах журналистики и литературы этот полог может прогнуться, проредиться и исчезнуть, а его герой, статьи или рассказа, сможет, как в жизни, стать самим собой.

Петя, поэтому, решил исходить из события, а не из стиля. Читая интервью разных изданий, он четко заметил в каждом из них присущий им свой стиль. Формат. Присущий им или тот, которому они пытались следовать. Откуда формат брался, Петя не знал. Возможно, из мнения главного редактора, что такое хорошо, и что такое плохо, возможно, из каких-то ожиданий инвесторов, вкладывающих деньги в эти статьи. Как совершенно неопытный автор, Петя решил обойтись без стиля. Событие- вот то самое главное, что должно быть описано в его интервью. Не больше, не меньше. Жанр журналистского расспрашивания, когда человек говорит сам, а автор следует за ним, пытаясь в его рассыпающихся крохах слов воссоздать реальную непосредственную действительность, тоже помогал ему. «Интервью- жанр документальный.»- думал Петя.- «В нем я могу описать всю действительность- от скрипа снега под ногами до речи героя, нахмурившегося и думающего о прошлом. О важных событиях. Здесь я могу заставить его быть собой.»

Оставались вопросы структуры. Сидя в компьютерном клубе, Петя достал ручку, листок бумаги и сидел, внимательно вглядываясь в строчки интервью, внимательно наблюдая переходы, которые опытный или не очень автор делал более или менее мастерски, двигаясь от темы к теме. Петя оценил, насколько важно заглавие. В нем демонстрируется сразу весь смысл интервью или статьи для людей. Заголовок- это то, что разом всех привлекает- понял Петя.

Петя так внимательно сидел и всматривался в строки статей, что не заметил, как на часах оказалось двенадцать ночи. Черная тьма разлилась за полуподвальным окном. В этот холодный день в компьютерном было мало людей. Сгорбившись, малолетки и парни постарше в спортивных костюмах и кожаных куртках сидели перед мониторами. Петя встал и прошел в туалет. Возвращаясь от столкнулся с высоким рябым парнем.

- Во что шпилишь?- нагло спросил тот, смотря исподлобья.

- Ни во что.- коротко бросил Петя, собираясь пройти.

-Бесполезное существо. Ты че, студент? Какие-то писульки смотришь?

- А че? С какой целью интересуешься? - Петя начал заводиться.

- Значит, просто гений?- парень продолжал неприязненно.

- А что, я тебя подавил интеллектуально?- спросил Петя. Он сам не ожидал от себя такого ответа.

- А ты че умничаешь?- мрачно и агрессивно, помолчав, снова заговорил парень.

- Тебе комфортнее, когда тупят? Твой уровень? У тебя проблемы?!- угрожающе повысив голос, Петя пошел на него. Кулак сжался сам собой.

- Нет. Нет проблем. Нет проблем.- уходя вбок, уклонился от ответа парень. Поднявшие было головы игроки опустили носы к компам. Петя нехорошо посмотрел вокруг и прошел дальше.


5.
Найти фотографа оставалось центральной проблемой. Когда после очередного дня работы на складе Петя пришел в компьютерный клуб, он забил в поисковике «В Контакте» поиск людей со словом «фотограф» в имени. Компьютер поморгал, потормозил, и выдал Пете список из 23 человек в городе Екатеринбурге. Очевидно, многие из фотографов привлекали клиентов, размещая в контакте свою страничку с таким именем.

Петя пошел по списку с самого начала. У каждого из фотографов он записывал телефон, имя и фамилию. Им он собирался позвонить. Несмотря на наличие социальных сетей, Петя предпочитал живое общение. Договоренность, данная в разговоре, казалась ему значительнее, чем строчки сообщений в Контакте.

Первым в списке фотографов оказался здоровенный татуированный парень. На аватарке он сидел на яхте, идущей куда-то в лазурном море на фоне скал. Вторым- немолодой человек с фотоаппаратом. Третья- девушка с фотокамерой с огромным объективом. Четвертая была еще одна стройная темноволосая девушка, сидящая на фотографии в какой-то странной позе, отчего ее ноги и руки расходились в противоположные стороны, как руки и ноги разных людей, а голова с огромными черными глазами на лице, казалось, смотрела в самую душу зрителю.

У всех фотографов на страницах были прекрасные профессиональные нестандартные фотографии, дающие, видимо, представление о том, как эти люди фотографируют. Фотографии со свадеб, фотографии природы, портреты людей. Парень в комнате с облезлыми стенами, дарящий девушке, сидящей в старом ободранном кресле, алый цветок. Девушка, снятая снизу на фоне прекрасного храма. Ребенок, бегущий по размытой разноцветной дороге. Некоторые фотографы действительно работали с светом и цветом на изображениях как древние художники. На фотографиях царило буйство красок, как на полотнах фламандских и испанских мастеров.   

Петя взмок. До него вдруг доперло, что услуги фотографа будут стоить денег. Сколько денег ему предстоит выложить? Хватит ли ему их? Петя сложил листок с телефонами и именами страниц. Он позвонит им всем вечером, когда придет домой. В компьютерном и так поглядывали на него косо из-за его странных увлечений. Нечего было привлекать к себе внимание.

Придя к себе, Петя поднялся наверх по ставшей родной раздолбаной лестнице. Поднялся на свой этаж, где, как обычно, по серому полу подтекала струйкой из туалета мутноватая вода. Открыл  свою дверь, снял ботинки за порогом и вошел. Никого не было дома. Серега Арестант уехал куда-то по делам, Паша давно съехал. Третья койка в комнате стояла нетронутая.

- Петя! Петя!- раздался ему в спину шипящий голос из коридора. Петя обернулся. В тускло освещающем его луче света из кухни, посреди темного коридора, стоял Макс- квартирант из комнаты напротив. Макс совершенно точно был опьянен. Его глаза с чудовищно-расширившимися зрачками казались кромешно-черными. Макс стоял в луче света и покачивался. Острый кадык двигался на его шее. Макс был метр шестьдесят ростом.

- Чего тебе?- Петя буркнул в ответ.

- В десятую девка заехала.- покачиваясь, просипел Макс.- Сиськастая сучка!

- Ну а че ты мне-то это говоришь?- спросил Петя раздраженно.

- Я думал… Я думал- Макс сделал выразительный жест рукой.- Я думал, ты хочешь ее, это… того!

- Отстань, а?- Петя развернулся и переступил порог своей комнаты.- И не стучи мне в дверь!- крикнул он через плечо и закрыл дверь.

Внутри было тихо. Синий луч ночного света лился из окна. Там, в призрачном свете, загадочно освещенная огнями, засыпанная снегом, стояла стройка. Луч, идущий от луны с неба, лапал своими гранями землю и белый снег. Макс за дверью, пробулькав что-то горлом, ушел, громыхая ботинками, в коридорную даль. Петя включил свет, снял куртку и повесил ее в шкаф, сел на кровать и достал из кармана список фотографов.

Телефон первого фотографа, татуированного парня, сидевшего на аватарке на мостике яхты, был недоступен. Следующий, бодрого старичка с фотоаппаратом на огромном штативе, щелкнул в ухе у Пети и начал отвечать томительно длинными гудками.

-Да?- наконец раздалось старческое хрипение на другом конце провода.

- Добрый день!

-Добрый вечер.- занудно поправил Петю голос в трубке.

- Да. Добрый вечер.- проговорил Петя, устало усмехнувшись.- я нашел вас в Контакте, вы же профессиональный фотограф?

Звонок за звонком, разговор за разговором Петя убеждался, что у всех фотографов в городе почти одна такса. Все они брали от двух до трех тысяч за час съемки. Петя вспотел.

Если посчитать, что интервью будет час, концерт будет час, плюс стоимость прохода на концерт, то он разорится на этом интервью, о каком-то заработке речи не идет. Или журналисты как-то попадают на концерты бесплатно? Надо узнать. У кого это сейчас узнавать, Петя не знал.

Дошла очередь и до девушки с фотоаппаратом, сидящей на аватарке в странной позе. После долгих тянущихся гудков в трубке ответил звонкий молодой голос.

- Але?- сказал голос.

- Добрый день! То есть, вечер.- сказал Петя.- Это Алина? Профессиональный фотограф?

- Да-а?- протянул заинтересованно голос в трубке.

- Я увидел вашу страничку в интернете.- заторопился Петя, пытаясь членораздельными краткими фразами выразить максимум информации. – Дело в том, что я начинающий журналист из Екатеринбурга, и я собираюсь взять интервью у группы Alai Oli, которая дает концерт в нашем городе. Это молодая рэгги-группа с интересной судьбой, не знаю слышали ли вы о ней…

- Да, я слышала и слушаю ее.- сказал голос в трубке- Мне она очень нравится. Я даже знала их, когда они не были еще известны.

-Отлично- обрадовался Петя.- Тогда вы, наверное, будете рады мне помочь. Дело в том…Так получилось, что я остался без своего фотографа, и мне позарез нужен другой фотограф на замену, который бы помог мне сделать фотографии с интервью и с концерта группы. Вот я и звоню вам, и хотел бы спросить, как вы смотрите на то, чтобы поучаствовать в этом репортаже в качестве фотографа. Что вы скажете?

- Я скажу, что я очень рада- отвечал голос Алины из телефонной дали.- Хорошо, что вы мне позвонили заранее, у меня как раз есть свободное место в моем графике, и я, раз так, не буду его занимать.

- Прекрасно! То есть, Алина, я могу на вас в этом деле рассчитывать?- переспросил на всякий случай Петя. Он никак не мог поверить, что все так удачно происходит на самом деле, и опасался, не слуховая ли у него галлюцинация.

- Да, конечно.- рассмеялась в трубке Алина.

- А по вопросу оплаты…

- Оплата у меня стандартная, как у всех фотографов. Две тысячи рублей в час.
Петя скрипнул зубами, стараясь не выдать своего разочарования. Значит, и так и так- придется платить.

- Хотя- вдруг замялась Алина- в этот раз я могу сделать исключение. В целом за тысячу все поснимаю.

- Отлично!- Петя старался голосом не выказать своей радости, якобы ему- хоть несколько тысяч, хоть одна- все едино, хотя у него внутри все клокотало от триумфа.- Значит, тогда, как только я договорюсь с группой о точном времени и месте встречи, я сразу вам позвоню, и мы с вами уже поедем на место вместе. Окей?-  снова удивился Петя новому, неизвестно откуда появившемуся у него в лексиконе слову.

- Окей!- рассмеялась в трубке Алина.- Жду тогда вашего звонка.

- До свидания. Всего хорошего. Спокойной ночи.- Петя не знал как закончить разговор. Его грызло чувство, что чего-то важного он не сказал.   

- До свидания.- сказал голос Алины. После щелчка в трубке послышались короткие гудки. Петя тоже положил телефон и некоторое время сидел молча, пытаясь осмыслить, что произошло. Похоже, фотографа он нашел.

После некоторого размышления, Петя решил оставить договоренность с другим фотографом, тем самым бодрым старичком с огромным фотоаппаратом на фото, в силе. И отказаться от нее только перед самым интервью. Дело было не только в цене. Петя понимал прекрасно, что человек, которому нравится группа, будет более готов работать. Алина сбавила цену явно потому, что хотела поучаствовать в мероприятии. Но все же на всякий пожарный случай лучше иметь в наличии запасного фотографа. Петя подумал, что это не очень хорошо, но все же решил подстраховаться.

Обдумав все это и упорядочив в своей голове, Петя почувствовал волчий голод и вышел на кухню. В полутемной кухне с облупившейся и почерневшей под потолком штукатуркой стояла молодая девушка и нарезала в кастрюлю картошку. Рядом в пакете лежали очистки. Картошка была только что почищена.

- Добрый день! То есть, блин, добрый вечер!- поправился Петя. Новое приветствие привязалось.

- Здравствуйте- ответила девушка низким голосом. У нее были темные глаза. На ней были темная кофта с капюшоном и черные джинсы. На ногах были черные тапочки.

- Только заехали?- в привычной ему разбитной манере осведомился Петя, внутренне поражаясь, как эта разбитная манера появляется у него автоматически. Наверное, со стороны он выглядит как неприятный, самоуверенный и нагловатый тип. Но если бы кто-то заглянул бы в его глубины, в те темные потайные места его души, которые он не привык демонстрировать широкой публике, то вот бы он, удивился, наверное, той неуверенности, тому страху, с которым Петя относится к миру и к людям. Тем чувствам, которые, наверное, испытывает бездомный котенок, потерявшийся в лабиринте чужих человеческих ног.

- Да, только заехала. – ответила девушка.- В десятую комнату. Для меня это временно. На несколько дней.

- Ну и как вам наша общага? Меня, кстати, Петром зовут.

- Берта.- ответила девушка.- Ну а общага- ужасно. Но я на несколько дней всего-то сюда попала. Скоро поеду в другую квартиру. К брату. От него ближе ездить сюда учиться.

- Хорошо, когда есть брат.- Петя улыбнулся.- Только по поводу имени…Интересное какое-то у вас имя?

- Это сокращенно от Берутиэль.- ответила девушка.

- Берутиэль…- Петя проговорил имя, будто пытаясь распробовать его на вкус.- Это иностранное имя?

- Это- эльфийское.- ответила Берта. Будто бы эхо прозвучало по всем коридорам общаги.


Берта показалась Пете странной. Непохожей на всех, кого он до этого видел. В тот вечер они долго и о многом разговаривали.

- Я сама не избалованная. У нас в Верхней Пышме прямо, как выйдешь из подъезда- бараки, в которых наркопритон, слева- узбекская шашлычная, где вечно чурки собираются, а слева- общага с пересидками, где постоянно убийства и пожары. И постоянно по округе шатаются алкаши и заглядывают в окна. Я живу на первом этаже, поэтому шторы у меня постоянно занавешены, чтобы алкаши не заглядывали в окна.

На вопрос, что за имя- Берутиэль, Берта ответила, что это ролевое имя.

- Что такое ролевое? – спросил озадаченно Петя.

- А ты погугли.- ответила Берта. Уже второй человек за короткое время советовал Пете воспользоваться услугами интернета.

- А есть у тебя настоящее имя?- спрашивал Петя, почесывая в затылке и озадаченно морща лоб.

- Да. Конечно, есть. Но если ты узнаешь его, то точно не от меня.

В ту ночь, когда над Петей сомкнулся своими черными крылами сон, ему приснилось, что он идет по древним, старинным залам, древним храмам, которые видел только в случайно увиденных книгах по истории архитектуры в книжных магазинах. На полу дрожит в лужах золотистая вода. Петя идет, разгадывает древние незнакомые руны на полу, надписи на стенах на неизвестном языке, встречает людей, говорящих на неведомом языке округлые фразы и их понимает. 


6.
Тем временем группа Alai Oli вступила в завершающую стадию гастролей. Шел влажный уральский март, и  гору на Славянской снова заваливало снегом.

После недолгого перерыва группа вырвалась в степи Поволжья, отыграла второго марта концерт в клубе «DudkiBar» в Ярославле, сменила Ярославль на Кострому, перепрыгнула в Вологду, а затем, повернув оттуда, оказалась в многолюдных столицах и отыграла седьмого марта в Питерском клубе «Космонавт», восьмого в Московском клубе «P!PL». До решающей точки- семнадцатого марта, когда Alai Oli прилетят в Екатеринбург, остались всего девять дней. Петя начал решающие приготовления к своему проекту.

Фотограф и интернет-издание у Пети были. Оставались сама группа и рабочее время. Посмотрев на свой график работы на складе в «Червонце», Петя с ужасом увидел, что на семнадцатое марта у него выпадает рабочая смена. Чтобы провентилировать этот вопрос, Петя навел кипеж в бригаде, а потом  пошел к бригадиру. Возникла проблема. Никто из возможных сменщиков- киргизов не желал с Петей меняться и выходить в зону брака. Здоровенный старший, киргиз Тохтембек смотрел неприязненно.
- К начальник смена иди.- сказал Тохтембек.- Путь он решай, прорабы решай, их дела.
Петя сдвинул на затылок свою пропотевшую круглую шапочку и пошел через огромное здание склада в помещение конторы. Даже здесь чувствовалась весна. Стало не так холодно, от тающего снега, проникающего сквозь трескающиеся стены фундамента на склад, на полу стояли лужи. Из-под далекого потолка пели птицы. Даже воздух, здесь затхлый и пропитанный характерным для огромного продуктового склада смешанным запахом хранящихся в коробках несвежих продуктов и грязи, казался весенним.
Начальник смены  Анвар сидел за пластиковым столом в здании конторы и перекладывал на столе какие-то документы.
- Анвар, здорово.- сказал Петя.- У меня важное дело. Нужен отгул на семнадцатое число.
- Не могу.- сказал Анвар, не отрываясь от бумаг.
- Анвар, я серьезно.- Петя сел за стол перед Анваром.- У меня дело, которое я не могу отложить. Вообще не могу.
- На этой неделе приезжает проверка с Москвы. Будут шерстить все, и всех  пинать в хвост и в гриву. Потому как мы, вроде как, не справляемся.- Анвар наконец оторвался от своих бумаг и посмотрел на Петю своим усталым, но жестким взглядом поверх очков. – Мне нужен будет каждый человек. Я вообще хочу вас из зоны брака направить в ряды на комплектовку. Что там у тебя?
- У меня…- Петя замялся. Он вдруг отчетливо понял, что его причина- взять у кого-то там интервью, не будет иметь ни для Анвара, ни для кого-то другого из дирекции склада никакой значимости. Хочешь взять у кого-то там интервью- бери в свободное от работы время. По-своему они будут правы.- У меня смерть близкого родственника.- нашелся наконец Петя. – По вопросам наследства надо будет ехать в другой город… В Тюмень!
Взгляд Анвара смягчился. Может он бы и разрешил Пете взять отгул, но высокий лысый мужик за соседним столом, в котором Петя неожиданно узнал нового директора склада, поднял голову с жестким взглядом цепких колючих глаз, перевел этот взгляд на Петю и проговорил.
- Молодой человек, вам что-то неясно?! Здесь мы не спорим, а мы вам говорим, и вы- исполняете. И запомните, что существует две истины- объективная и субъективная. И объективная- выше. А ваша субъективная- незначительна.
- Тогда я не выйду просто и все!- Петя повысил голос. Его взбесил не сколько отказ, сколько этот холодный безразличный тон, эта холодная вежливость. Как будто с ним разговаривали, как с неодушевленным предметом.
- Уволим по статье.- бросил директор, снова утыкаясь носом в бумаги.
- Да пошел ты на ***!- взревел Петя, вскакивая и отшвыривая стул.
- Орать не надо!- побагровел директор. Но Петя уже со страшной силой ударил за своей спиной дверью конторки и огромными шагами шел по бетонному полу склада к двери раздевалки. «Больше не будет этого.»- шептал он про себя.-«Не будет этого склада, этой огромной могилы, не будет этой вонючей грязи, в которой ты копаешься по локти, сортируя битые банки и мусор. Все, кончилось! Впереди весна. Впереди свобода!» На секунду стало страшно, что оскорбление директор склада так не оставит. Сейчас догонят его огромные охранники в пятнистом камуфляже, сидящие на посту у двери склада, схватят за руки, выволокут на воздух, оттащат за склад и станут бить ногами, головой об бетонный угол, окунать головой в талый и мокрый снег. Петя скрипнул зубами, сжал кулаки и принял решение драться до последнего со всеми, кто попытается его остановить. Но никто за ним не бежал. Охранники не появлялись. Петя собрался в грязной, пахнущей вонючими носками раздевалке. Присел на дорожку. На выцветшем плакате на противоположном шкафчике смеялась голая девушка славянской внешности. На грязном картоне, выставив ребристые подошвы ботинок, спал небритый киргиз. А чуть дальше налево, ближе к окну, сидя на коленях на том же грязном картоне, молился, сидя лицом то ли к Мекке, то ли не к Мекке, немолодой бородатый таджик, и его монотонное бормотание молитв наполняло воздух.

7.
Девушку Берту Петя в общаге больше не видел, видимо, она съехала, как и собиралась, да ему было и не до нее. Он готовился к интервью, дата которого приблизилась вплотную. Свои вопросы к Ольге Петя решил разбить на три блока: Вопросы о чувствах к родному городу, в который они вернулись после столь долгой отлучки; вопросы о музыке и ее новом звучании, выразившиеся в зимнем сингле «Главное», и, особенно в его центральной песне «Искры»; вопросы о наркотической зависимости. « Жги, ведь у тебя есть право, свобода слова…»- мурлыкал Петя слова песни, сидя в здании библиотеки и составляя списки вопросов. Насколько песня была актуальна, показывали видео митингов в интернете, виденные Петей в сети. Глядя на многотысячные толпы людей, идущие по улицам, полицию, окружающую площади с митингующими загородками и панорамы зимнего города с силуэтами огромных высоток, Петя удивлялся, почему «Искры» не становятся гимном бунтующей толпы. Видимо, распространение музыки в Сети и без договоров с лейблом и продюсером имело свои недостатки.
Главным и неразрешенным пока вопросом оставалась дата и место интервью. Все было уже подготовлено. «Место и время встречи изменить нельзя»- крутилась фраза из сериала в голове у Пети, когда он просматривал последние видео Alai Oli, выложенные после сибирских концертов. После концерта в Иваново группа отправилась на недельный отдых. Петя ждал пятнадцатого или шестнадцатого марта, думая списаться с Ольгой или созвониться с менеджером группы (телефон был указан в группе Alai Oli в Контакте), чтобы иметь возможность встретиться с Ольгой или другими музыкантами до или после концерта. О  том, что ему могут отказать или вообще не ответить, Петя старался не думать. Когда все же такая мысль просачивалась ему в голову, он замирал в холодном поту.
Петя решил ждать последних дней, чтобы связаться с группой, потому что боялся, что график, динамичная жизнь группы, и изменившееся расписание могут отменить предыдущие договоренности. Наиболее поздние казались ему самыми крепкими. Пятнадцатого марта Alai Oli отыграли концерт в Омске. А еще ближе к ночи в группе Alai Oli в Контакте появилось сообщение об автограф-сессии, которая пройдет в Екатеринбурге утром в день концерта, по адресу улица Пушкина 12, в кафе Noon. Настало время для решительных действий- понял Петя.
Улицу Пушкина Петя знал. Она была в самом центре. Петя сидел весь день в библиотеке и собирал материалы, которые могли ему помочь. Когда за окном сине-черной бездной спустился вечер, Петя встал, сошел по лестнице вниз и оделся в гардеробе. На его часах было восемь вечера. В Омске время отставало на два часа. Петя решил отправить сообщение Ольге и позвонить менеджеру завтра утром. Сегодня для звонка было слишком поздно- подумал он.
Темные улицы с вновь обнажившимся от снега асфальтом вели его к улице  Толмачева. С востока дул прохладный сырой ветер. Видимо, он пришел с тех огромных сибирских равнин, в которых, засыпанный снегами по самые крыши, стоит город Омск. Петя там никогда не был. Город Омск представлялся ему сказочным городом.
По кольцу мимо Центральной гостиницы, в которой когда-то останавливался Маяковский, мимо здания Американской гостиницы с фигурными чугунными перилами на балконах, где когда-то бывал Чехов, Петя вышел на улицу Малышева и по ее огромному, усаженному лиловым снегом чреву перешел на другую сторону. Вдалеке, около «Алатыря» на Московской горке горели огни. Петя прошелся по Малышева в сторону Плотинки и свернул на улицу Пушкина. Мимо старых домов девятнадцатого века, пафосно громоздившихся один за другим вышел к проспекту Ленина. Огромное здание ГлавПочтамта, похожее на трактор, поднималось над ним на сорок метров вверх. На его прямоугольной вершине в темном вечернем небе горели искрами красные огни.
Кафе Noon было чуть не доходя поворота на улицу Ленина. Бурая дверь с серыми гранитными ступеньками встала перед Петей. За ее стеклом горел зеленовато-призрачный свет. Петя повернул голову направо, потом налево. Где здесь, с какой стороны служебный вход? Подъедут ли музыканты к служебному входу или зайдут в кафе прямо с улицы? Петя повернулся назад и пошел по Пушкина обратно, к выходу из двора. Завернул в него и мимо желтой стены, так не похожей на парадную нарядность фасада, прошел до двери в стене, где рядом с железной загородкой на грязном снегу валялись пустые ящики из-под овощей и фруктов, очистки и мусор. На карнизах дома лиловыми горками лежал снег. Изогнутые серые деревья стояли в снежном плену.«Служебный выход, если что, здесь.»- сказал себе Петя утвердительно. Он посмотрел на все более темнеющее небо в квадрате грязных стен над своей головой. На секунду в нем мелькнула белая птица, может быть голубь. «Если что, я буду знать, где другой выход.»- подумал Петя.

8.
Ранним утром шестнадцатого на страничке Ольги появилось фото купе поезда с надписью- «Так мы проводим время». За окном был зимний пейзаж. Петя понял, что в Челябинск группа едет на поезде.
Петя вышел из библиотеки на улицу и встал на потемневший подтаявший снег. Почему-то ему не хотелось звонить Ольге из здания библиотеки, где любой может его услышать. Ему хотелось, чтобы их разговор слышали только он и она. Чтобы происходило что-то, похожее на таинство. Он удивился себе, поймав себя на этой мысли. Потом досадливо скрипнул зубами. Он и забыл, что Ольге он может только написать в Контакте, а звонить надо менеджеру. Петя вернулся в здание библиотеки и снова сел за компьютер. Страница Ольги была перед ним. Она была в сети. На аватарке у Ольги была цветная картина. Ольга была изображена сидящей по-турецки над грудой многоцветных бумажных журавликов, заклиная движениями рук загадочных синих птиц, появляющихся одна за другой из космической тьмы. За спиной Ольги желтым столбом, освещенная неизвестным светилом, вставала клубящаяся пыль. Кто был автором картины- Петя не знал. Петя вздохнул и прикоснулся к клавишам.
- Ольга – написал Петя- здравствуйте! Я начинающий журналист, представляю на данный момент портал 66.ru, и очень хотел бы взять у вас интервью семнадцатого марта в Екатеринбурге на тему вашего тура в феврале-марте 2012, новых песен и ряда других тем. Обещаю, стандартных вопросов не будет (я глубоко знаком с творчеством вашей группы) и много времени я не займу. Возможно ли это сделать в субботу 17-го до или после автограф-сессии или до или после концерта? С уважением, Петр.
Ответа не последовало. По опыту прежних переписок в Контакте Петя знал, что ответа можно будет ждать некоторое время. Он откинулся на стуле и снова начал смотреть видео, искать и сопоставлять данные. Потом снова прошелся по списку своих вопросов и удалил некоторые. Ответа все еще не было. Петя включил новый видеоклип, который давно хотел посмотреть, закончив, снова вернулся к странице Ольги и сообщениям в Контакте. Страница сообщений по-прежнему была девственно пуста.
Петя приложил руку ко лбу и задумался. Его внутреннее состояние было близко к отчаянию. «А все так хорошо начиналось»- мелькнуло в голове.
Несколько секунд Петя сидел неподвижно, потом дернулся всем телом, и начал бить по клавиатуре. Он написал:
- Ольга , разве вы не хотите, чтобы интервью у вас взял человек, который много про вас знает? Я, например, знаю, откуда взялась шутка про Генуэзскую Консерваторию, я знаю, что вы снимали этой зимой смешные видео о вреде наркотиков, я знаю, что песню "Искры " вы написали еще в конце октября 2011, я знаю, как зовут актрису, которая снималась в видеоклипе "Зачем ты под черного легла?", и кто этот видеоклип снимал и что она еще снимала и многое другое. Разве вы не хотите, чтобы вам задавали вопросы глубокие, а не поверхностные? И не дезинформировали?
Петя откинулся на спинку стула и расслабился. Все, больше ничего здесь он сделать не может. Во всяком, случае, не знает, что сделать. Весь свой лимит способностей здесь он исчерпал. Если он будет писать еще, Ольга воспримет его как назойливого поклонника и заблокирует. Оставался, конечно, звонок менеджеру, но Петя не очень верил в него. В глубине души он прекрасно чувствовал, что все решение вопроса будет зависеть от Ольги. Кто-то тронул его за плечо.
- Молодой человек- склонилась над ним администратор компьютерного зала.- Ваше время истекло. Освободите компьютер.
На улице было тепло. Не надевая шапки, Петя дошел до компьютерного клуба, бывшего на той же улице Пушкина, но дальше в сторону цирка и, зайдя в двор пристройки, где он помещался, присел на корточки около мусорных баков. Оглянулся вокруг. Никто здесь не мог его слышать. Предварительно Петя достал ручку, тетрадку с номером менеджера группы Alai Oli. Как, кстати, ее зовут? Катерина. Тетрадка с ручкой нужна была Пете еще для того, чтобы записать место и время встречи для интервью, если Катерина укажет его, а оно будет ему неизвестно. У Катерины было два телефонных номера. Петя поудобнее пристроил тетрадку у себя на коленях, поудобнее взял ручку, достал свой замотанный скотчем и с треснутым экраном телефон и начал звонить.
Длинные гудки повисли в трубке. Гулкие эфирные шумы забили эфир. Петя сосредоточившись, весь превратился в ухо, чтобы не пропустить ничего из разговора. Когда он уже думал, что ответа не будет, гудок прервался и хрипловатый женский голос устало сказал:
-Але?
- Добрый день! Вы- менеджер группы Alai Oli Катерина Павлова? – начал Петя привычный уже ему бодрый речитатив разговора.
- Добрый?! Да, я.- удивились неприязненно в трубке.
- Я- журналист из Екатеринбурга, меня зовут Петр.- где-то Петя слышал, что лучше представляться. – Я вам звоню вот по какому поводу: ваша группа приезжает на концерт в наш город, и мы хотели бы взять у нее интервью, у Ольги и ребят…
- Какое издание?- нетерпеливо перебил женский голос.
- Портал 66- точка-ру!- бодро проговорил Петя в трубку.- Это одно из самых крупных изданий в Уральском регионе. Возможно, будет удобно взять интервью на автограф-сессии…
- Нет.- в голосе Катерины зазвучали деловитые профессиональные нотки. Усталость и раздражительность пропали.- У нас будет очень мало времени. Потом сразу саунд-чек и концерт. Очень мало времени. Так что, на этот раз не получится.
- Но это же родной город для группы. Жителям очень важно знать, что происходит с Alai Oli- начал Петя еще одну попытку, заходя с другого края.- Да я и сам фанат группы, так что можете быть уверены, что интервью получится очень интересным и…
- Да я же говорю вам- резко начала повышать голос Катерина Павлова- что мы не успеем! Что мало времени!- склочные нотки в ее тоне были много пожиже, чем те же в склочных воплях кладовщиц со склада в «Червонце», но стремились в том же направлении. Петя сжал зубы до искр в глазах, чтобы не зарычать матом в трубку.
- Ну хорошо.- сказал он, сохраняя все тот же дружелюбный и бодрый тон.- Все равно приятно было поговорить.
- До свидания.- Катерина сразу сбавила громкость. В ее голосе можно было теперь расслышать даже что-то похожее на благодарность.
- До свидания. Всего хорошего.- Петя улыбнулся одними губами. В трубке раздался щелчок. Петя встал и со всей силы ударил ногой по мусорному контейнеру. Контейнер отозвался гулким шумом.
- Сука! Тварь! Мразь!- зарычал Петя.- Пидораска!
После еще двух ударов по контейнеру Петя присел на корточки.
Дверь в стене открылась, из нее высунулась женщина. Петя злобно посмотрел на нее. Женщина спряталась обратно. Петя опустил голову и посмотрел на снег, покрытый около колес мусорного бачка серым пеплом.
«Все равно»- думал Петя- «Место и время встречи изменить нельзя. Автограф-сессия. Кафе Noon в 10 часов. Авось пролезу.» Петя встал и устало вошел в здание Интернет-клуба. Сел за компьютер. Зашел в Контакт. Не сразу понял, что в пункте меню «Сообщения» у него прибавилось одно новое.
«Я очень хочу».- писала Ольга- «Давай сделаем».
Сообщение было написано, видимо, когда Петя разговаривал с Катериной. На уточняющие вопросы Ольга не реагировала. Видимо, место встречи подразумевалось то же. Кафе «Noon». Петя вышел из компьютерного и пошел в сторону Славянской. «Место встречи изменить нельзя.»- вертелось у него в голове.

9.
Ночью перед интервью Петя спал мало. Он лежал и смотрел на неровный  облупленный потолок и на то, как свет прожекторов со стройки двигает на нем световые полосы и синие тени. В голове шевелилась, звенела песня «Дельфины».

Помоги мне забыть о Дельфинах
Луна отражается в их темных спинах

Слышал он магический голос в тишине

Ах, какая у них нежная кожа
Ах, какие на дне звезды крабы
Побудь со мной еще немного
Побудь еще немного со мной рядом.
Я не умею дышать под водой
 Скажи, как мне унять боль
Скажи Borron Y Cuento Nuevo

 Когда море придет за мной.

Петя видел их. Дельфины шевелили плавниками, лежа в прозрачной темной воде. Вода шевелилась, охватывала их темной стихией.

В моём городе нет моря
Но куда бы я не шла моё море со мною
Я просыпаюсь под нежные звуки прибоя
Я засыпаю под нежные звуки прибоя.



Слушал Петя свой внутренний голос  и шум моря настигал его. Он чувствовал, как теплое море,  в котором плещутся темные дельфины, как волны, проходящие сквозь все, что окружало его, и бьющие своим прибоем поверх всего, проникают сквозь дом, сквозь бетонные перекрытия, положенные неведомыми рабочими, сквозь фундамент, сквозь груды щебня и достают до самой мерзлой земли. Петя лежал и смотрел в потолок, а дельфины плыли в плещущих курчаво морях. Петя вздыхал глубоко. Ему было страшно от моря, которое своими волнами захватывало и уносило его целиком, меняя его.

10.
Под утро он все же заснул. Ему приснилось, как он идет по огромному городу, и странные, никогда не виданные дома с причудливыми башнями и узорами резьбы окружают его. Потом приснились какие-то огромные индустриальные стройки огромного масштаба, с башенными кранами над ними, объятые холодом. Морозный туман расплывался маревом над бетонными стенами. Петя устал от того, что мерзнет. Устал от того, что так долго длится зима.
Утром, когда прозвенел будильник, поставленный на восемь тридцать, Петя проснулся в ужасе. Его трясло. Казалось, кто-то указует огромным перстом на него и вопрошает: «Это ты, быдло, уличная мразь, вздумал брать интервью у этой прекрасной, волшебной группы? Подонок! Тебе не место здесь! Убить его!» Петя оделся, посмотрел из окна на пустырь, из-за которого поднимались бетонные высотки стройки. Из-за того, что был март, светало раньше, чем это было зимой. В восемь тридцать уже было совсем светло.
Петя напился крепкого чаю, позавтракать не получилось, и пошел по тихим безлюдным улицам к центру. Людей не было совсем. Было воскресенье. Только на просторе у «Космоса» стали попадаться ему маленькие черные фигурки, спешащие куда-то через белые поля снега. Черные фигурки попадались и на Ленина. Желтый памятник Попову сидел, уперев руку в бок, и смотрел на проспект.
Петя встал на светофоре. Взрытая колеями транспорта, белая полоса Проспекта простиралась перед ним. Наискосок был зеленый фонтан и белая часовня. Почти на углу темнела дверь кафе Noon. Петя пришел рано, было еще девять десять. Он решил сделать круг по кварталу, чтобы убить время.
Здание кинотеатра «Салют» с яркими афишами на углу. Потом светлое угловое здание с безразлично выпирающими карнизами окон и торчащими прямоугольниками кондиционеров на них. Петя вышел на перекресток с Карла Либкнехта. Наискосок через дорогу было огромное стеклянное здание театра Музкомедии с гигантской цветной афишей на пол фасада. Прямо через проспект было невысокое красивое здание кинотеатра «Колизей» с  остроконечным фронтоном- здание старейшего кинотеатра в городе. На его карнизах сидели темные голуби. Темным подъемом уходил вдаль проспект Ленина.
Петя достал телефон и набрал Алину-фотографа.
- Да?- отозвалась трубка после недолгого молчания. В трубке был треск и шум транспорта.
- Алина, привет! Это Петя. Ну, ты едешь?
- Да. Привет, Петя.- протянула Алина в трубку. – Я на автобусе подъезжаю к метро «Площадь пятого года.»
- То есть…
- То есть, буду на месте минут через двадцать- тридцать.
- О кей. Я тогда тебя у кафе буду ждать. Вместе зайдем.- сказал Петя, пряча за молодцеватой интонацией свою неуверенность.
Трубка щелкнула и замолкла. Петя прошел мимо аляповатого, красного булыжника Педагогического института, мимо пожарки и болтающегося около нее часового на другой стороне улицы, и свернул на Малышева. Троллейбусы ехали вдаль, спускаясь по сине-заснеженному асфальту к Каменному мосту и Плотине. Вдалеке, на подъеме, стояли высокие здания. «Слава науке»- гласили огромные буквы на одном из них. 
«Что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать.»- подумал Петя, снова сворачивая на улицу Пушкина.- « Что же мне страшно-то так?»- удивился он сам себе.- «Даже не так страшно не было, когда на меня после попытки ограбления наехали. Хотя я тогда все время двигался, был весь в движении. А теперь- томительное ожидание.»
Петя сунул руку в карман, снова достал телефон и посмотрел на часы. 9. 40.
Около дверей кафе Noon черными черточками стояли несколько человек. Из фургона, припаркованного у заснеженного тротуара, двое парней выгружали чехлы с гитарами. Один из них был, несомненно, гитарист группы Alai Oli, другой- басист.
«Значит, Оля уже там.»- ужасом ожидания снова ожгло Пете внутренности. Появившись из светлого марева начинающегося дня, перепрыгнув синюю проезжую часть, к Пете подошла стройная миниатюрная девушка. Она была ниже Пети на голову. В ее ушах были тоннели, в носу- серьга.
- Привет, Петя!- сказала она.- Я тебя узнала по фотографии на аватарке.
- Привет!- Петя, вглядевшись, узнал Алину. Волосы у нее были выкрашены в синий цвет. На плече висел огромный чехол с профессиональным фотоаппаратом. Мысли у Пети путались, разбегаясь, как кролики из порванного силка.
- Ну что, где все?- Алина бодро оглянулась, повертев носом по сторонам.
- Ээ… музыканты группы зашли уже- указал Петя на темную тяжелую дверь с гранитными серыми ступеньками крыльца, усаженными снежными следами подошв. Он чувствовал странное косноязычие и тяжесть во всех органах. «Как я буду интервью брать?!»- вяло ужаснулся Петя про себя.
- Я не знаю, внутри Оля уже, или нет…- все так же заторможено продолжил он мысль.
- Наверное, надо войти и посмотреть.- бодро и деловито сказала Алина и, взявшись тонкой рукой за дверную ручку, покривившись, притянула к себе тяжелую дверь и шагнула вперед, внутрь, в неизвестную тьму. Петя легко придержал дверь и, шагнув вслед за Алиной, увидел темные силуэты, сидящие вокруг стола, заваленного рекламными буклетами и цветными постерами, увидел толпу народа, стоящую вокруг.
«Нет, стоп, так не пойдет.»- сказал он себе, и, шагнув назад, снял шапку, сунул ее в карман и, вглядевшись в дверное стекло, пригладил на голове волосы.
«Вот теперь можно.»- Петя снова рванул на себя дверь, высвобождая в резком движении копящееся в теле напряжение и, пройдя сквозь темный, загороженный темным стеклом дверной проем, шагнул вперед, в помещение кафе. Прямо за столом перед ним сидела Ольга. Она оказалась намного меньше размером, чем Петя думал. Ольга подняла глаза, и луч рассветного солнца, скользнув через толстое стекло окна, осветил ее лицо и ее глаза ярким светом, наполнив последние синевой до самого дна.
- О, это, наверное, Петя!- сказала Ольга и улыбнулась.
Петя скрипнув зубами и сжав губы, окончательно овладевая собой, шагнул вперед, одним большим шагом преодолевая расстояние, оставшееся между ними и, схватившись рукой за красную спинку, сел на стул, стоящий перед Ольгой, открыл рот и приготовился говорить.