В этом очерке автор ставил перед собой цель доказать, что "крепостное право" - это исторически обоснованное, прогрессивное явление, благодаря которому Россия освободилась от Орды, стала доминировать в Европе, попутно избавив свое население от ужасов европейского средневековья, изуродовавшего менталитет среднестатистического жителя Европы. В начале 19 века крепостное право сыграло важную роль в становлении русского национального самосознания, в конечном счете, подарив современным русским ту "самость", которая и сегодня делает их особым народом.
Сначала об Оби - великой русской реке, которая разрезает страну на две примерно равные половны. До революции в устье реки Каменки, одного из притоков Оби (ныне замытого), располагалось база корпуса лесничих Министерства государственных имуществ. Лесничие содержали Гусинскую лесную дачу – так называлось нынешнее правобережье Новосибирска, которое в те времена представляло собой еловый бор, изрезанный глубокими логами, в которых текли звонкие реки. Почему Гусинская - никто не знает, но слово "дача" (от слова "дать", служебное поместье) говорит о древнем происхождении этого топонима. Дело в том, что лесные, да луговые царевы дачи – явление, которое в 18 веке уже не встречается. Выходит, правобережье будущего Новосибирска было «дачей» либо от Алексея нашего Тишайшего, которые таким образом награждал телеутов, хозяев этих мест. Либо от его дочери, царевны Софьи, регентство которой, как известно, предваряло петровскую эпоху. Только в ее правление еще продолжалась традиция наделения "дачами" инородцев. Так, например, 13 июля 1682 года Регентша, через полтора месяца после своего утверждения в этом звании, от имени Великих Государей (на троне официально значились Иван V и Петр I – авт.) «пожаловала мурз и татар поместьями и вотчинами и другою половиною по прежнему», обязав «чтобы они мурзы и татары, видя их Великих Государей к себе милость, им Великим Государям служили, а ко крестьянам никаких налогов, а православной христианской вере тесноты не чинили» (Н. Фирсов. Положение инородцев Северо-восточной России в Московском государстве. Казань, 1866. С. 108-116). Тут надо пояснить: в те времена слово «татары» означало не национальность, а род войск (легкая степная конница), в данном случае – рядовых воинов, потому что «мурзы» - это тоже не национальность. Так звали татарских военачальников, из числа которых формировалась потомственная аристократия. Наделение «татар и мурз» ("солдат и командиров") поместьями - стандартная процедура в отношении коренного населения присоединяемых территорий. В Астраханском, Казанском, Сибирском ханствах прежние владельцы угодий получали из царских рук свои прежние владения. Государство нуждалось в стабильности, а природные "дачи" были надежным средством против политической активности инородческих элит. Правда, поместья предоставлялись только в пользование.
«СОЗИРАНИЕ» ЗЕМЕЛЬ
Тем и отличалось Московское государство от Европы, что здесь все вотчины, поместья, дачи, дворы, лавки не были юридической собственностью тех, кто ими владел. Со времен Ивана III, принявшего под всеобщее одобрение земли членов своего рода, вся недвижимость на Руси принадлежала одному человеку: московскому царю. Произошло это в 1476 году, когда Москва официально разорвала вассальные отношения с Ордой, отказавшись впредь отправлять Ахмат-хану царский выход. В историю это событие вошло как свержение Орды, но сам великий князь с Ордой расставаться не собрался. Ивана III потому и назовут Великим, что перед лицом нависшей угрозы со стороны Орды, которая должна была пойти на Москву во всей своей "силе тяжце", он организовал «национализацию» собственности ордынских князей. Согласно Ермолинской летописи, «созиратели» Ивана III действовали, не церемонясь: «у кого село добро, ин отнял, а у кого деревня добрая, ин отнял да записал на великого князя, а кто будет сам добр боярин или сын боярский ин его самого записал». Не лишним будет сказать, что наши школярские представления о "феодальной раздробленности" скрывают тот факт, что русские княжества, хотя и смотрели друг на друга как иностранные государства, в целом были едины в лояльном отношении к Орде. Взбунтовавшийся ордынский центр по сбору налогов не вызывал у них сочувствия. Поход в 1477 году на Новогород – это завоевание ордынского города, так как новгородцы перестали платить Москве, когда узнали, что та разорвала отношения с Сараем. Отобранные уделы Иван III передавал своим ближним (с тех пор московские дворяне официально считались выше всех остальных русских дворян), перед которыми ставилась одна задача: обучить вверенных мужиков военному делу. По первому сигналу Кремля каждый такой "дачник" был обязан выступить во главе вооруженного отряда, готового выполнять боевые задачи. Так родилось поместное войско. На реке Угре оно выглядело настолько внушительно, что стоявший на другом берегу хан Ахмат так и не решился атаковать.
TARTARIA
Судебник, вышедший в 1497 году, закрепил войсковую структуру Московского государства статьей «О христьянском отказе», в которой свободное переселение крестьян из одного поместья в другое ограничивалось двухнедельным окном (вторая половина ноября с Юрьевым днем посередине). Все остальное время года подданные московского царя (и крестьяне, и помещики) обязаны были пребывать по месту дислокации главной тактической единицы тогдашней русской армии – поместья. Кстати, слова "крепость" или "крепостной" в этом акте не было.
Вопреки сложившимся представлениям, крепостное право на момент своего рождения было самой передовой или, во всяком случае, самой эффективной формой организации феодального государства. Судебник Ивана III - это свидетельство уровня, на каком осуществлялось государственное строительство. Например, таким странам как Англия или Франция, было еще далеко до единого государственного свода законов. Там царило самовластие «диких баронов» - владельцев частных угодий, которые устанавливали на своей земле собственные законы.
Именно большое количество юридических собственников земли предопределило особый путь развития Европы, нигде более в мире не встречающийся. Ведь первые парламенты зародились как учреждения, занимавшиеся разрешением споров между землевладельцами, обладавшими судебным иммунитетом. В эти «суды равных» входили представители всех сословий, владевших землей: дворянства, духовенства, городских общин. Так было и в Англии, и в Испании. В Кастильских кортесах были представлены даже крестьяне-собственники земель. Привычные сегодня функции народовластия парламенты стали обретать в XVII веке, пользуясь тем, что с ростом числа землевладельцев королевская власть все более входила в зависимость от них, так как теряла возможность самостоятельно управлять государством. Сначала парламенты прибрали к рукам разверстку налогов, затем их регуляцию, а потом и вовсе приняли на себя право вводить и отменять налоги. Так в Европе рождалось демократические институты. Как можно видеть, никакого отношения к Древней Греции они не имеют.
Надо ли говорить, что рыхлая, практически не управляемая парламентская монархия перед лицом военного столкновения с поджарой крепостной системой не имела ни одного шанса? В дипломатической переписке со своими западными соседями Иван III непринужденно подписывался титулом «сар», который в 15 веке имел только одно значение: верховный правитель Орды. (От слова "сар" произошло слово Сарай - резиденция ордынских царей. Современное звучание "тсарь"- результат польского влияния).
В насмерть перепуганной Европе созданное Иваном III армейское государство так и называли: «Ggand Tartaria», что в буквальном переводе означало «Величайшая Солдатия». И под эти именем Россия фигурировала на европейских картах едва ли не до конца 18 века.
ПОЧЕМУ СОБОЛЬ СТАЛ ЭМБЛЕМОЙ СИБИРИ?
От эпохи Ивана Великого, наряду с надменным двуглавым орлом, новым термином «государство», нам остались и самые первые сведения о верхнем течении Оби (ныне Новосибирская, Кемеровская области и Алтайский край).
В 1465 году Василий Скряба пленил вождей Югры (ныне Ханты-Мансийский автономный округ) и привез их «к великому Ивану Васильевичу и на Москву». Так в России узнали о существовании в Верхнем Приобье загадочной страны, о которой жители Нижнего Приобья рассказали чудеса. Что живут там люди не только обычные, но и невиданные: «рты у них между плечами, глаза на груди». Что там есть озеро, над которым «свет пречуден», а на берегу - «город великий», безлюдный и безмолвный. Внутри «в любом дворе еды и питья всякого много и товару всякого, кому что надобно».
И все-таки, главной характеристикой Верхнего Приобья для Кремля стали не фантастические, а вполне земные сведения. В частности, живейший интерес вызвала информация о черном соболе, которого, по словам самоедов (так звали ненцев – от самоназвания «самодин»), в той чудесном стране было так много, что его употребляли в пищу.
Москва всегда была европейским поставщиком «мягкой рухляди», и конечно, стремилась к расширению объемов экспорта. Дело в том, что в первой четверти XVIII века Европа пребывала в плену так называемого «малого ледникового периода», но латинский писатель Гелмольд, живший в XII веке, говорил о своих современниках как о людях "которые вздыхают по меховой одежде как по величайшему счастью" ("Chronica Slavorum"). Спасаясь от многовековых морозов, европейцы сильно сократили свои леса, вследствие чего добыча пушнины ушла в прошлое и цена меха выросла до небес. В описываемые времена одну-единственную шкурку черного соболя в Европе можно было обменять на дом со стадом овец. Не только бизнес толкал на Восток московских царей. Они были снедаемы жаждой принять эти земли под свою руку, так как считали себя наследниками ордынской власти. Иван IV, после того как подчинил Астраханское и Казанское царства, не случайно назвал Сибирским царством отобранный у Кучума султанат. Он понимал, что имеет дело с маленькой бухарской колонией, но с политической точки зрения было важно рассматривать эту землю именно как Сибирское царство. Ведь в те времена «синбирская земля» начиналась сразу за Волгой - пограничная крепость Симбирск не случайно изначально называлась "Синбирск".
Само имя «Сибирь» до сих пор окружено тайной, хотя этимология этого слова прямиком выводит нас на старославянское "събер" от "събьрати" (сосредоточивать, скапливать). Иными словами "сибирь" в переводе на современный русский - это военная база, мобилизационный пункт. Не случайно, Сибирью до XIX века называли только Тюмень - местность, которая носила название главной тактической единицы древней армии (тумэн - десять тысяч воинов). Сюда во все времена стекались воины-наемники, чтобы получить работу. Надо полагать, в Тюмени/Сибири осуществлялось не только рекрутирование, но и подготовка и снаряжение воинов. Идентичность понятий Сибирь и Тюмень подтверждается данными историка Л.Гумилева о том, что в приобских степях дислоцировалась Синяя орда (Кок-орда), которая считалась "материнской".
Для кого в Сибири формировались тумэны? По данным Типографской летописи, в период русской истории между 1241 и 1380 гг, известный как «татаро-монгольское иго»*, русские князья 15 раз выступали в роли заказчика крупных походов Орды на Русь (для сравнения: по собственной инициативе ордынцы выступали на Русь 9 раз). Так удивительно ли, что военная база, обслуживавшая потребности русских князей, получила соответствующее русское название? Во всяком случае, "татары" упоминаются в составе всех русских ратей, начиная с Александра Невского и заканчивая Иваном Грозным, который, например, брал Казань, используя татарское войско. "Русский след" в Тюмени еще в XVIII веке ни у кого не вызывал сомнений. По свидетельству дипломата Ивана Степановича Унковского, главным аргументом в споре между Россией и Зюгарией (Джунгарией) о том, кому по праву принадлежит земля между Обью и Иртышом, стали данные, свидетельствующие о том, что эта территория является "сибирской", то есть относится к Сибири, которую зюнгары (восточные монголы) считали законным владением Кремля. К слову, и название реки Обь, не смотря на наслоения этимологий, совершенно отчетливо указывает на его лексическую основу. На некоторых древних картах название Оби так и пишется: Obe, потому что "обь" в значениях старославянского языка - это "двойная", "парная". В старославянской письменности известным такие словоформы как "во один", "в обь" (например, "пошел во один", то есть одиночкой, или "в обь", то есть вдвоем). Впрочем, славянское происхождение имени великой реки надо доказывать только нынешним исследователям, а в XVII веке в этом никто не сомневался. Голландцу Витзену, который был с дипломатической миссией при дворе Алексея Тишайшего, объясняли, что река Обь, куда Кремль ссылает своих преступников, как пишет сам Витзен, «получила название от своих двух устьев: «об» значит обе, т.е. два по-русски».
ОТКАЗ ОТ ПОМЕСТНОГО ВОЙСКА
Правление внука Ивана III, известного нам под именем Иван Грозный, ознаменовалось началом эпохи огнестрельного оружия. Пищали (по-европейски «аркебузы») требовали не крестьян, а более развитых горожан, поэтому «пищальники» поначалу поставлялись исключительно из новгородских и псковских городских дворов. А когда Иван Грозный объявил о создании нового рода войск - Стрелецкого, то принимать стали и вовсе только дворян, да свободных людей.
Особенное впечатление на современников производило унифицированное обмундирование стрельцов. Привычно сегодня военной формы в Европе еще не существовало, поэтому вид «одинаковых» воинов потрясал воображение. Иностранцы часто рисовали стрельцов, поэтому сохранилось множество их изображений - и в парадной, и будничной форме.
Стрелецкое войско по тем временам было таким же вместилищем прогресса и науки, как сегодня - воздушно-космические силы. На этом фоне древнее поместное войско стало выглядеть блекло, но главный его недостаток выяснился уже после смерти Иоана Грозного. Оказалось, что помещики, "заточеные" на службу московским Мономашичам, не считали себя обязанными служить новому царю. Во всяком случае, Борису Годунову так и не удалось мобилизовать поместное войско, когда в пределы Московского государства вторглась армия Речи Посполитой. Вот почему Лжедмитрий без особых приключений добрался до Москвы, где вдова Ивана Грозного признала в нем своего сына, который и возложил на себя «шапку Мономаха». Как знать, если бы не убийство царя Дмитрия, то и не погрузилась бы Московское государство в безвременье Смуты. Но царь был застрелен, а стоявший во главе заговора представитель суздальской ветки Рюриковичей Василий IV (Шуйский) еще меньше мог рассчитывать на опору в лице поместной рати, поэтому сразу стал искать воинский контингент на стороне.
Известный исследователь древних сибирских рукописей В.Н.Алексеев однажды высказал убеждение в том, что аборигены алтайских предгорий, жившие в Приобье до прихода русских, являются потомками ордынцев. И действительно, переговоры с «белыми калмыками», которые еще в 1604 году затеял царь Борис, были похожи на обращение к Синей орде, которая, как считал Л.Н.Гумилев, дислоцировалась в степях Верхнего Приобья. Не случайно, царь "белых калмыков" именовался "каан" - этот титул носили потомки Чингисхана, а ставка каана располагалась на реке Мереть на территории современной Новосибирской области. Именно туда зачастили царевы посланники из едва построенного Томского острога, который изначально, скорее всего, строился как дипломатическая миссия Кремля. Ведь Борис Годунов придавал огромное значение этим переговорам! Если бы удалось получить такого союзника, то из Речи Посполитой никто бы и не рыпнулся! Увы, события потекли по другому руслу. Каан гостей поили-кормил, но дальше дело не шло. Шел уже четвертый год переговоров (в Кремле сменилось несколько государей), когда Василий Шуйский, поняв их бесплодность, обратил взор на Запад, где более сговорчивые шведы пообещали ему войско в обмен на Карелию.
Как известно, во время Смуты "заяицкие татары" так и выступили, хотя военно-политический договор все же был заключен (в 1609 году). Не помогли и шведы. Шуйский был заточен в Гостынинском замке неподалеку от Варшавы, а оставшееся без царя Московское государство, вступило в полосу бесчисленных самозванцев и лихого молодчества, став легкой добычей польской короны.
ОПОЛЧЕНИЕ
Впрочем, победителям тоже недолго довелось торжествовать. Жители Нижнего Новгорода уже уговаривали знаменитого своими подвигами князя Дмитрия Пожарского перестать залечивать боевые раны и заняться, наконец, освобождением Русии. 30-летний богатырь выставил условие: казначеем войска станет его человек. Так посадский «говядырь» (продавец скота) Козьма Минин оказался во главе движения по освобождению страны от польских захватчиков. Он обеспечил сбор средств, которые позволили князю Дмитрию назначить годовой оклад служилым людям первой статьи в размере 50 рублей, второй статьи — 45 рублей, третьей — 40 рублей. Ниже 30 рублей в создаваемом войске ставок не было. Для сравнения: оклад служилого человека в Томской крепости составлял 10 рублей. Узнав о таких расценках, в Нижний Новгород со всех концов страны двинулись военные люди – коломенцы, рязанцы, казаки и стрельцы из «украинных» городов. Это и было Ополчение, которое выбило незваных гостей из Кремля.
Новая династия, памятуя опыт Смутного Времени, приступила к военному строительству на платной основе. В Москве один за другим стали появляться «полки нового строя», обученные на европейский манер. К середине 17 века их было настолько много, что царь Алексей учредил специальный Рейтарский Приказ, а его сын Петр принял государство с уже готовой европейской армией. Поместное войско как пережиток было распущено, царство превратилось в империю, но гарнизонная (острожная) структура государства осталась неизменной. Как паровоз на запасном пути. Вторжение супостата в 1812 году ознаменуется удивительным явлением – поместья одно за другим станут исторгать из себя военные отряды во главе с помещиками или крестьянскими вожаками. Петербургская знать, потрясенная зрелищем пришедшего в действие древнего механизма, заговорит о «народной войне», в отечественной литературе появится новое выражение: «русский народ»... Все это произойдет через 200 лет, а в памятном 1625 году, в царствие первого из Романовых, взявшего курс на создание регулярной армии поверх поместного войска, имело место совсем другая сенсация: патриарх Филарет, отец молодого царя, принял на себя право судебной власти над духовенством и жителями монастырских и церковных вотчин.
РАЗВИЛКА ПУТИ: 1625 ГОД
Правоверные монастыри (православными они стали после никонианской реформы) еще со времен Смуты стали центрами не только духовной, но и экономической жизни Московского государства. В условиях низкого авторитета молодого царя (до Петра Первого всех Романовых на московском троне величали по имени-отчеству - как бояр, потому что род Юрьевых-Захарьиных был совсем не династическим) государство нуждалось в опоре на авторитет церкви. После того как вся власть сосредоточилась в руках владыки Филарета, государство стало клерикальным. Церковь монополизировала право на культуру и образование, что одной стороны привело к резкому уменьшению доли грамотных среди населения (до этого читать и писать на Руси умели почти все - известны исследования, согласно которым в Новгороде доля грамотных женщин в 15 веке была выше, чем во Флоренции, являвшейся в те времена культурной столице Европы), а с другой - дало толчок развитию книжного дела.
В Европе набирали силу противоположные процессы. В приснопамятном 1625 году во Франции вышел трактат "О праве войны и мира. Три книги!». Сегодня этот труд считается краеугольным камнем европейской самоидентификации, так как его автор, Гуго Гроций, впервые сформулировал догмат о непогрешимости западного человека. Унаследованная от Ренессанса традиция индивидуализма, получила юридическое выражение в «естественном праве человека» на частную собственность перед лицом любой власти, в том числе божественной. Предписания этого «права» сводились к таким вещам как «воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и возмещение извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние людям заслуженного наказания».
Откровенно лавочный уровень прозрений Гуго Гроция в Москве не нашел понимания. И дело не только в укладе жизни населения Московского государство, в котором напрочь отсутствовала тема коммерческой собственности, но и в направлении философской мысли. В Московском государстве она была сосредоточена на духовной жизни. Расцвет переживала житийная литература. Даже отчет к Земскому собору 1642 года «Повесть об осадном сидении донских казаков» сегодня выглядит как образец поэтизации и героизации идеи патриотизма, хотя на самом деле это был нормальный документ, изложенный в присущий эпохе стилистике. О том, как на фоне высокого московского догматизма мог выглядеть манифест парижских лавочников, можно сказать словами Федора Достоевского: "Рим провозгласил Христа, поддавшегося на третье диаволово искушение». Это произошло как раз в приснопамятном 1625 году, когда «Трактат о праве войны и мира» предстал философским оформлением тех самых ценностей, которые могли бы быть следствием согласия Иисуса Христоса на известное предложение от Дьявола: «Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф. 4:9). Правда, «сын человеческий», как известно, отказался. В этом свете «Трактат о праве войны и мира» выглядит как публичное отречение Европы от Христова учения, предопределив ее особый путь, и по этой причине считающийся одним из основополагающих трудов Западной цивилизации.
РОЖДЕНИЕ ЕВРОПЫ
Период, когда папский католицизм подменил собой христианство, практически неизвестен в России, потому что школьные программы, традиционно ориентированные на европейскую культуру, стремятся обойти темы, которые эту культуру дискредитируют. Между тем, известный английский историк Лоренс Стоун описывал стандартную английскую деревню 16 века не иначе как «место полное ненависти и злобы, единственное, что связывало его обитателей, - это эпизоды массовой истерии, которая на время объединяла большинство для того, чтобы замучить и сжечь местную ведьму». А в грехе колдовства обвинялось, ни много ни мало, до трети населения городов Англии и континента. В качестве классического примера, обычно, приводят германскую деревню Визенстейг, где только за один год были заживо сожжены 63 местные жительницы, а так же городок Бамберг, где за пять лет было сожжено заживо около 600 человек. Упоминается и соседний с Бамбергом Вюрцбург, в котором за тот же период на костер было отправлено 900 человек, из которых около 300 - мальчики и девочки от девяти лет. В аккуратно составленном списке казненных не забыта и 19-летняя Гобель Бабелин "самая красивая девушка в городе".
Зрелище мучительной смерти, возведенное в эстетическую (читай - в христианскую) норму, делало насилие настолько будничным событием, что им было пропитано все - и политика, и общественная жизнь Европы. В Испании, например, с 1481 по 1826 год было предано смерти по приговору Святой Инквизиции 340 921 человек (Артюр Арну, "История инквизиции"). О масштабе ее деятельности в остальной Европе красноречивей всего говорит приговор от 16 февраля 1568 года, в котором за ересь были приговорены к смертной казни Нидерланды. Все население.
В отношении бытовой жизни средневекового общества в учебниках царит тишина, потому что поводов гордиться еще меньше. Ведь масштабы пламенных аутодафе (всего по Западной Европе, как принято считать, было казнено не менее 10 миллионов еретиков) стали результатом деятельности не священников, а прихожан. По всей Европе рыскали так называемые Grand jury и Petty jury, то есть Большое жюри и Малое жюри. Так в Англии называли сформировавшееся к 15 веку общественные учреждения по привлечению к суду. Это были группы местных "сознательных граждан", сбивавшиеся на общественных началах в Большое жюри (23 человека) или Малое жюри (12 человек), чтобы получить право нагрянуть в гости к колдуну или ведьме. Там они «журили», то есть обвиняли в колдовстве, а потом просто брали под белы руки и волокли к дверям ближайшего судебного органа. Причем энтузиазм средневековой "общественности" питал отнюдь не религиозный фанатизм. О том, что ядром европейской культуры было зрелище мучительной смерти, свидетельствуют упоминания о массовых казнях кошек. Да, да! В городах и весях Европы и Англии, когда заканчивались ведьмы, было принято сжигать кошек, связанных партиями по пять-десять животных. Церковь, конечно, считала их дьявольскими животными, но костры разжигали не пастыри, а прихожане. Просто так - для удовольствия. К середине XVI столетия Petty jury из учреждений общественного следствия трансформировались в учреждения общественного суда. Считается, что Александр II заимствовал в Европе именно эту форму правосудия, учредив 20 ноября 1864 г. суд присяжных заседателей (бессословный гласный суд, в котором виновность или невиновность подсудимого устанавливали присяжные заседатели).
РУССКИЙ СУД И ДЕТИЩЕ ИНКВИЗИЦИИ
Европейский суд, на самом деле, был далек от российского нововведения. Дело в том, что в европейском суде царило обвинение, а не защита. Там обвиняемый до середины XVI столетия вообще не имел права выдвигать своих свидетелей и пользоваться услугами защитника - таким было наследие самодеятельных «jury», которые, как известно, ничем другим не занимались. Обвинительный уклон в европейском правосудии берет свое начало от эпохи, когда земля становилась частной собственностью, а значит и предметом споров. Одним из инструментов их улаживания была «ассиза» (позднелат assisae – «заседание») – так в Англии назывался обычай опрашивать население под присягой для поддержки обвинения в незаконном землевладении. С тех пор и до настоящего времени европейский суд является продолжением древней аскизы. И сегодня присяжные заседатели приглашаются к участию в суде Короны только в том случае, если обвиняемый не признает себя виновным на досудебном слушании дела.
Суд присяжных в России генетически восходит к совсем другой традиции, потому что отличался как раз защитным уклоном. Из-за этой особенности в России расцвела культура, которой не было нигде в мире - культура адвокатской судебной речи. Корни этой традиции - в процедуре выяснения отношений между Землей и Властью, какая сложилась в древнерусском государстве, причем, задолго до рождения Киева (Е.С.Галкина "Тайны Русского каганата»). Права Земли традиционно включали в себя общественный контроль за Властью, который осуществлялся в форме Вече, Поместных и Земских Соборов, а так же посредством избрания Посадников и Тысяцких. Особое место в этом процессе занимало участие представителей земских общин - старост, сотских, «лутчих людей» в Княжьем Суде. Печать этих отношений хранит в себе само слово "власть", которое происходит от слова "волость" - так в древнерусском государстве назывался княжий или наместничий двор, которому запрещено было находится в пределах Земли - земледельческой общины. Земля и Власть находились в непрерывном противоречии, что позволяло сторонам удерживать баланс интересов. Эта модель государственности была сквозной для истории России. Например, в Судебнике Ивана III, отнявшего у Земли многие права и вольности, извечная традиция земской защиты «своих» перед лицом Власти была сохранена. В царствование Ивана IV, когда судебный процесс впервые в мире был поделен на розыскную (государственную) и состязательную (общинную) части, права Земли на участие в Наместничьем Суде остались неизменными: «а боярам и детем боярским, за которыми кормление с судом боярским, и им судити, а на суде у них быти дворскому и старосте и лучшим людем». Таким образом, введение в России суда присяжных - это обращение к древней русской традиции. Не случайно внедрение нового Судебного кодекса осуществлялось императором Александром в рамках Земской реформы, которая по сути представляла собой возвращение Земле ее традиционных функций. В том числе и некоторых форм контроля над Властью. Одной из них, как известно, стало участие в судах Власти представителей Земли, которых сегодня мы называем "присяжными заседателями".
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ЕВРОПЫ
В то время, когда в Москве витали идеи разделения права на "уголовное" и "гражданское", в Лондоне занимались решением совсем других проблем. Город наполнял тяжелый запах, шедший из огромных ям, «куда складывались трупы умерших бедняков, в ряд, слой на слой". Во французском языке - «языке любви» - до сегодняшнего дня сохранилось два десятка слов, означающих оттенки бедности – настолько это явление въелось в душу Франции. Хуже всего было крестьянам, находившимся на нижней ступени европейского социума. Писатель Жан де Лабрюйери называл их «угрюмыми животными, самцами и самками», которые «владеют своего рода даром речи». В деревнях были нередки случаи употребления в пищу заблудившихся чужих детей - вот откуда сквозной сюжет для всего европейского фольклора. Удивительно ли, что в этих условиях само понятие справедливости в Европе стало пониматься так, как сформулировал его Гроций: "воздержание от посягательств на чужое достояние". Похожим образом трактует справедливость и С.Спенсер: "права на беспрепятственную деятельность и на пользование благами" (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона). А теперь сравните русским вариантом: "действовать по правде, по совести, по правоте" ("Толковый словарь живого великорусского языка", В.Даль). Даже беглый взгляд позволяет видеть разный предмет у этих двух "справедливостей". Для европейца важно, чтобы его вещи не трогали, а русскому важно отношение. Европейское понимание справедливости породило бюргерство - слой городских собственников. В России эта общественная страта просто не могла возникнуть, потому что здесь не было процедур владения, дарения и продажи земли и недвижимости, поэтому структура Московского царства не испытывала давления со стороны частных землевладельцев. Ей незачем было обрастать институтами, которые требовались в Европе, где было огромное количество собственников. В Московском государстве не было собственности, но было владение, власть. Как писал историк Ключевский, акт, утверждавший власть лица над вещью, назывался "крепостью". Вот почему главной движущей силой развития в России было не бюргерство, а царская власть. Даже с приходом капитализма смысл «завода» или «негоции» заключался не в «систематическом получении прибыли» (официальное определение целей и задач бизнеса в современной России), а в чести, которую давала эта деятельность. Отличившихся предпринимателей и купцов государство награждало орденами Святой Анны, Святого Станислава, Святого Владимира, а так же удоставаило почетных званий «Степенный Гражданин", "Коммерции Советник", "Мануфактур-Советник", которые соответствовали VIII классу статской службы и давали право на дворянство. Им поручались крупные геополитические проекты. Как известно, Урал присоединяли Строгоновы, Алтай - Демидовы, а Аляску - Шелихов. И что самое интересное, такая, "патриархальная" встроенность капитала в государственную машину обеспечила рекордный по историческим меркам темп развития российской экономики. Во второй половине XIX века он был по всем показателям выше, чем даже период сталинской индустриализации.
ПОЛОЖЕНИЕ КРЕПОСТНЫХ В РОССИИ
Почему на Руси бизнес ради «систематического получения прибыли» считался делом недостойным? Потому что он развивался в системе культур, не содержавших ценности мира собственников. Не имея традиции приобретения, наследования, дарения собственности, русские воспринимали бизнес как форму гражданского участия в государственном строительстве. Эта позиция была абсолютно органичной для России, потому что воспроизводила самые сокровенные народные мифы, в которых народ - это Земля, источник Власти. На это же базе покоилось и московское крепостничество. Оно отличалось от европейского тем, что источником насилия было государство, а не частное лицо. Англосаксонское вилланство (от лат. villa) или его более его поздний вариант - копигольд (англ. copyhold - держание по копии, от copy — копия и hold — держание) являлись формами закабаление крестьянин по линии имущественных отношений. И это закабаление никак не было связано с представлениями об общественной (читай, государственной) пользе, так как преследовало интересы частных лиц. Русское крепостничество было явлением чисто государственными, опиравшемся на традиционную этику общины: "общее" выше "индивидуального", что, кстати говоря, предопределило отношение к идее патернализма, чуждой Европе, но естественной для России. Ведь забирая у крестьян права и вольности, Иван III дал взамен свое прямое царское покровительство. Например, в конфликте псковского боярства с крестьянскими общинами Москва демонстративно заняла сторону смердов. С тех пор традиция крестьянского «монархизма» тщательно культивируется всеми последователями Ивана Великого на монаршем престоле. Отсюда и порядки, которые диктовал Земле единственный юридический собственник всего недвижимого на Руси – Московский царь. По сравнению с европейскими законами, в которых убийство крестьянина не всегда считалось правонарушением (в Польше, например, такого рода преступления принимал к рассмотрению только церковный суд), они были направлены на защиту основного права человека – права на жизнь. Например, по Соборному Уложению от 1649 года за непредумышленное убийство крепостного (в драке или на охоте) дворянину предусматривалось тюремное заключению до специального распоряжения царя. За предумышленное убийство – смертная казнь, независимо от социального происхождения. В правление Елизаветы Петровны, когда смертная казнь в России была фактически отменена, дворян, виновных в смерти крепостных крестьян, отправляли на каторгу.
Вообще стоит внести ясность в статус русского крепостного. Ведь он выглядит рабским только с точки зрения коммунистического историка, перед которым стояла задача показать, насколько хуже было темное царское прошлое России по сравнению со светлой социалистической действительностью. На самом деле российский крепостной человек, не смотря на то, что был полностью зависим от своего барина, по закону обладал правами, которые бы мы сегодня назвали «гражданскими». Он присягал на верность царю. Он мог выступать в суде в качестве истца или свидетеля. Он имели право (с согласия помещика) переходить из одного сословия в другое. Многие крепостные располагали охотничьим оружием, что по стандартам римского права определяет статус человека как «свободного». До самой отмены крепостного права крестьяне могли жаловаться на своих помещиков и активно пользовались этими правом, направляя свои жалобы на самый «верх»! В 1767 году императрица Екатерина II даже подписала указ, в котором запретила крепостным направлять эти жалобы на Ея Высочайшее Имя «мимо учрежденных на то правительств».
Определять положение крепостного крестьянина в России как недостойное человеческого звания, на мой взгляд, можно, примерно, в той же мере, в какой сегодня определяется положение российской женщины, оказавшейся во власти деспота-мужа. Согласно официальной статистике, в РФ каждая 4-я женщина подвергается семейному насилию. Патриархальный уклад поместной крепости так же как современная семья, был закрыт от вмешательств извне. Случаи осуждения Салтычих были так же редки, как сегодня редки случаи осуждения мужей-садистов. И как сегодня никому в голову не приходит из-за царящего в семьях насилия требовать отмены самого института брака, так и крепостничество при всех его пороках воспринималось населением России как состояние естественное и необходимое.
СПЕРАНСКИЙ - "ЕДИНСТВЕННАЯ СВЕТЛАЯ ГОЛОВА" (НАПОЛЕОН)
После победоносной войны против Наполеона в дворянской элите были сильны настроения освободить «русский народ». Тому были основания – после событий Смуты польское влияние в Москве стало доминирующим, и крепостное состояние стало наследным (до этого дети крепостных рождались свободными). Русские помещики, подобно польским панам, стали торговать крестьянами как скотиной. В общем, русская крепость с приходом Романовых, приобрела западный характер. Сперанский, всесильный министр Александра Первого, по этому поводу писал: «Крепостничество несовместимо с цивилизованной государственностью». Под цивилизацией он понимал Европу, потому что смех Вольтера уже погасил костры инквизиции. Идеи «естественного права человека» проросли универсумом, который дал миру не только просветительскую философию, но и бурное развитие по всем направлениям человеческой деятельности. Михаил Сперанский, как автор и разработчик до сих пор действующей правовой системы России, считал, что у империи нет альтернативы, кроме пути, проложенного Европой. Он, как и многие, был очарован "цивилизацией Фауста", в 1809 году представив Государю проект коренного реформирования России. Прежде настроенный на перемены Александр Первый раскритиковал эту работу. Он уже сомневался в необходимости реформ. Дело в том, что результатом, к которому стремился министр, должна была стать не только Конституция, но и отмена крепостного права, а в Петербурге большинство представителей высшей знати пребывало в уверенности, что крепостное право – это и есть Россия. Отменишь одно – погубишь другое.
ПОЧВЕННИКИ И ЛИБЕРАЛЫ
Вопреки распространенному стереотипу, противники освобождения крестьян не были отсталыми и недалекими "держимордами". Достаточно сказать, что убежденными крепостниками были Пушкин, Жуковский, Державин, Вяземский, Баратынский и многие другие записные западники 19 века. Сегодня кинорежиссер М.Кончаловский, известный своими симпатиями к европейской культуре, призывает к пониманию русской культуры, которую сравнивает с «огромной архаической плитой», которая «лежит во всю Евразию и восходит к самой языческой древности». Точно так же и представители «золотого века русской литературы» видели под заскорузлой оболочкой крепостного права нечто большее, чем просто дикость и отсталость. Как правило, будучи исследователями отечественной истории, они лучше других понимали, что идея поместной крепости не смогла бы найти своего воплощения в реальной жизни, если бы в ключевых моментах не совпадала с древним механизмом общинной самоорганизации. Не случайно оппозицию Сперанскому возглавлял историк Карамзин. Как известно, победила точка зрения западников, которые, в конце концов, и отменили крепостное право. С другой стороны, страхи патриотов тоже оказались не напрасными: волна, поднятая реформой 1861 года, накрыла Россию в 1917 году.
ГИБЕЛЬНЫЙ УСПЕХ РЕФОРМЫ
Главной целью отмены крепостного права была индустриализация России. В этом смысле проект оказался настолько эффективным, что в 1861–1913 годах население страны стало увеличиваться на 2 млн ежегодно. Душевой прирост объема производства сначала составлял 85 % от среднеевропейского, но уже с 1880 года темпы экономического роста России разогнались настолько, что валовой национальный доход стал ежегодно увеличиваться на 3,3 %. Даже в эпоху индустриализации СССР (1929–1941 гг.) он был ниже. В итоге, за 52 года после начала реформ Александра II национальный доход России увеличился в 3,8 раза, а на душу населения — в 1,6 раза. Наибольшие успехи наблюдались в промышленности. С 1881–1885 по 1913 год доля России в мировом промышленном производстве возросла с 3,4 до 5,3 %, при этом наращивание темпов экономического развития сопровождалось повышением уровня жизни крестьян. Что касается рабочего класса, то на этот счет есть хрестоматийное заявление президента США Уильяма Тафта, сказавшего в 1912 году, что Николай II «создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может».
В одной из своих ранних работ, ставшей классикой по проблемам модернизации, С. Хантингтон установил наличие «прямой связи между быстрым экономическим ростом и политической нестабильностью». Известный американский экономист и социолог М. Олсон так же считал быстрый экономический рост «важнейшим дестабилизирующим фактором», более того — «основной силой, ведущей к революции и социальной нестабильности». Оказывается, революции XVI века в Нидерландах предшествовал взрывной экономический рост, затронувший как промышленность, так и сельское хозяйство. В Англии с середины XVI века и до начала революции и гражданской войны наблюдался галопирующее промышленное развитие. Во Франции активное преобразование сельского хозяйства начинается со второй половины XVIII века, а период с 1760 по 1790 год характеризуется успешным промышленным развитием и рассматривается как первая фаза промышленной революции. Германия в период, предшествовавший революции 1848 года, переживала настоящий промышленный переворот, за которым последовал бурный экономический рост. Подобные явления наблюдалось не только в Европе, но и в таких странах как Мексика, Иран и др.
В России, по мнению современного российского историка Бориса Миронова, стремительное улучшение жизни в различных сферах общественного организма имело асинхронный характер. Причем, нередко одних - за счет других. «В ходе модернизации возникает дисгармония между культурными, политическими и экономическими ценностями и приоритетами, разделяемыми разными социальными группами. В полиэтничных странах модернизация способствует обострению национального вопроса. Все это имеет одно фатальное следствие — увеличение социальной напряженности и конфликтности в обществе. Причем, чем быстрее и чем успешнее идет модернизация, тем, как правило, выше конфликтность». Иными словами, причиной революции в России стала не бедность и нищета, а как раз наоборот – быстрое улучшение жизни. Точнее побочный эффект, который неизбежно влечет за собой всякая акселерация. В этом смысле реформа была не просто эффективной, а слишком эффективной - паровоз российской экономики летел по рельсам с раскаленным до красна котлом...
ПОДВИГ АЛЕКСАНДРА ОСВОБОДИТЕЛЯ
Почему Александр II отменил крепостное право? Ведь об этом мечтали все его предшественники на российском троне, начиная с Петра III, но никто из них так и не решился принять на себя ответственность. Ответ прост: у Александра II не было выбора. Слишком много причин требовали незамедлительных и решительных действий. Первой из них была даже не сама Крымская война, а попытка Николая Первого, августейшего батюшки Александра Второго, еще раз использовать мобилизационный механизм поместной крепости. В 1855 году из крепостных крестьян было сформировано 236 дружин, чтобы противостоять войскам коалиции (Франция, Великобритания, Австрия, Пруссия, Сардиния и Турция), но ожидаемого результата не получилось. Николай I не пережил поражения, и его сыну Александру II, после похорон отца, пришлось под улюлюканье Европы выполнять унизительные условия Парижского Трактата. Одновременно он должен был гасить крестьянские волнения в южных губерниях, о которых мало известно, но это была самая настоящая война. Ведь бунтовали не просто крепостные, а отставные нижние чины российской армии, которые были возвращены своим помещикам. О масштабе массового неповиновения крепостных свидетельствуют сухие данные статики: за пять лет, начиная от конца Крымской войны и вплоть до провозглашения манифеста (с 1855 по 1860 гг.) было зафиксировано 474 крестьянских выступлений! (Blum J., 1964, pp. 557—558.)
Еще более мрачной тучей висел вопрос управляемости российских территорий. Огромные пространства страны превращали российскую государственность в фикцию. Чтобы «прокатиться» по ямской дороге от Москвы до того места, где сегодня стоит Новосибирск (раньше здесь была переправа через Обь, служившая главным транспортным коридором «Запад-Восток»), надо было полгода гнать лошадей. А за Обью до самого Тихого океана простиралась еще более огромное пространство, практически не освоенное и никем не управляемое. Если раньше на эту ситуацию можно было смотреть сквозь пальцы, то в середине 19 века – никак. Колониальная активность французов и англичан, уже прибравшим к рукам весь Индо-Китай, не оставляла места для сомнений: онемевшей восточной окраине России недолго оставалось быть «бесхозной». А уж о Русской Америке, прятавшейся где-то за туманами Берингова пролива, и вовсе говорить не приходилось… .
В великосветских салонах Петербурга не утихали споры о необходимости железнодорожной хорды, которая бы стянула территорию страны в единое целое. Ведь восточные границы империи можно было содержать, если есть возможность оперативно перебрасывать ресурсы из европейской части страны - войска, переселенцев, материальную базу. Сделать это было возможно только за счет недавнего изобретения англичан – «рельсовой дороги». О строительстве столь наукоемкого новшества, тем более в масштабе гигантской России, нечего было и думать. По тем временам - все равно, что построить и запустить сеть орбитальных станций. Не каждой индустриальной державе подобное было под силу, а Россия была самая что ни на есть «дремотная Азия». В связи с развитием парового флота, в конце 50-х годов, полностью упал спрос на основные товары российского экспорта: мачтовую сосну, лён для парусов, канатную пеньку и т.д. Правительству, чтобы поддержать доход в казну от экспортных пошлин, пришлось снять ограничения на вывоз дешевого российского хлеба. Его цена на внутреннем рынке резко подскочила, мгновенно сделав крепостной труд нерентабельным. Аграрная, архаичная страна балансировала на краю пропасти. Спасти ее могло только чудо. На него и сделал ставку Александр II.
Историкам еще предстоит оценить величие одинокого решения царя, шагнувшего против всего и всех. 3 января 1857 года Секретный комитет, созданные еще Николаем I для предварительного обсуждения новых государственных проектов, был реорганизован в Главный комитет, который так и назывался: «О помещичьих крестьянах, выходящих из крепостной зависимости». Сочинять законы не было надобности – они были написаны еще во времена Николая I, которому, в свою очередь, перешли наработки предыдущих монархов, так же желавших покончить с крепостным правом. И накал страстей вокруг 17-ти законов, которые составили «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», тоже нисколько не уменьшился. Александру II пришлось поставить на кон весь свой императорский авторитет, чтобы прекратить прения. 28 января 1861 г., выступая на Государственном Совете, он так и сказал: «Повторяю, и это моя непременная воля, чтоб дело это теперь же было кончено… Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства». В итоге 9 февраля (3 марта) 1861 года в Петербурге вышел Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей».
При всей неразберихе, которая охватывает пассажиров судна, накренившегося на борт во время крутого поворота, новый курс может стоить разбитой посуды. Гениальность задуманной реформы состояло в том, что она ничего не меняла в государственном устройстве России. Бывшие крепостные становились лично свободными, и это открывало им возможность перебираться в город. Наводняя рынок труда дешевой рабочей силой, выходцы их деревень подстегивали интерес купцов и дворян предпринимательству. Как грибы после дождя стали появляться заводы и фабрики, но главный замысел реформы состоял не в том. Для индустриализации экономики нужны большие капиталы, которые можно было сформировать только за счет скупки земли – другого ресурса у России не было. И земля пришла в движение! Те помещики, которые понятия не имели, что им делать с землей без крепостных, в новых условиях стали массово разоряться, выставляя на продажу свои участки. Так в России были созданы предпосылки для индустриального развития.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Почему «прогресс и ускорение», вызванные отменой поместной крепости, стали причиной революции? Автор классического труда по истории революций К.Бринтон по этому поводу говорит: «предпосылки революций могут сформироваться не в любой момент, а лишь на особых переломных этапах». Был ли у России переломный этап? Конечно. Чем же еще является упразднение монархии? Как известно, Временное Правительство оказалось не в состоянии заполнить образовавшийся вакуум власти, и сложилась уникальная ситуация, когда оба крыла русской государственности - Земля и Власть - оказались неработающими. Древний кошмар потерять Россию вместе с поместной крепостью неожиданно обрел вполне конкретные очертания. Такова история России. И если через призму описанных событий взглянуть на день сегодняшний, то мы легко увидим активный процесс, когда население страны попадает в зависимость от кредитных и жизнеобеспечивающих организаций (водо-, тепло-, электро-снабжение и проч.). Иными словами происходит закабаление народа по европейскому образцу - от частных собственников. Соответственно, мы вправе ожидать отход от системы нравственных и этических запретов, за которым - тот самый Ад, который когда-то породил современную Европу. А потом нас ждет латиница и распад по этническому признаку. Все это произойдет, если государство не вернет себе монополию на насилие, то есть не станет тоталитарным, потому что на этом пути мы будем двигаться не сами по себе, а подталкиваемые и подстегиваемые со всех сторон. Жаль, что многие не хотят в это верить, но когда мы смотрим на теле и кино-экранах голливудские саги о будущем, мы должны отдавать себе отчет в том, что нам показывают мир, в котором России уже нет.