Коза

               
   Я влюбился в нее с первого взгляда.

   В тот день мы с пацанами собирались у полусотки, так все педагоги и дети называли школу номер пятьдесят, обсудить дела, кто на кого наезжает и что с этим делать. Школа считалась лучшей в районе, ухоженная территория, куда нам, пришлым, не было хода. Прозвенел звонок, закончился последний урок, школота разбредалась по домам.  Наши друзья подходили, по-взрослому, молча, здоровались за руку и усаживались на бордюрные ограждения. Кто-то поднял тему о последнем диске  Deep Purple, и нужно немедленно скинуться на «Три семерки» и идти к Мише слушать музыку. Кто-то подбивал погонять мяч во дворе. Кто-то хотел идти в кино, а ведь намеревались навалять центровым. Толпа галдела, уже никто никого не слушал, как вдруг все разом заткнулись.

   Из школы вышла старшеклассница. Девчонки кучками, громко смеясь и стреляя глазками, мимо нас пробегали. А она одна дефилирует, смотрит в упор, взор не отводит, смелая или просто наглая. Пожалуй, как все одета – темный низ, светлый верх, но юбка явно короче нормы, и  форменная блузка уже маловата для девичьей зрелой груди, вот-вот пуговицы поотлетают.  Высокая, ноги длиннющие, глаза карие - перезрелые черешни. И как в замедленном кино: невероятным движением отбрасывает густую челку со лба, завораживающее зрелище! Пацаны аж рты раззявили.

   - Светка Козачевская, - в напряженной тишине послышался шепоток.

   - Коза!!! – черт дернул меня выкрикнуть первое, что пришло на 
взбудораженный ум.

   Напряг вмиг разрядился многоголосым неестественным гоготом. Гордячка ускорила шаг и, споткнувшись на ровном месте, растянулась перед нами во весь рост. Плиссированная юбка задралась, все увидели узенькие белые трусики и смуглую попу. Секундная пауза и шквал глумливого ржания разнесся по округе. Никто не кинулся помочь девушке подняться с тротуара. Она встала, отряхнула ободранные колени и ушла прочь, не проронив ни слова.

   Некоторое время пацаны еще цокали языками и натужно посмеивались, но в глаза не смотрели друг другу, враз забылись и поход в кинотеатр, и дружеский матч, да и  Deep Purple с их балдежной музыкой. Каждый думал о трусиках, белых узеньких трусиках, и о смуглой попе, естественно.

   Вот тогда я и влюбился, нет, не в попу, хотя и в нее тоже, в целую Козу, мою Козу!

   Я все ощутил на себе физически: разверзлись небеса, ангелы, амуры иже серафимы и еще всякие разные светлые силы опрокинули гигантский чан с патокой или елеем прямо на меня. И как это все уместило в себе мое сердце!

   Про Козу мне стало все ясно и понятно. Офигенная, недоступная, из хорошей благополучной семьи. С мамой-папой переехала из другого района в новый кооперативный дом, иначе я ее давно бы заприметил.

   Кто-то из пацанов мечтательно затянул: «Ко-за-а…», но тут же поймал в челюсть от меня. Прозвище к Светке не прилипло, это моя Коза!

   Я не помню, как оказался у Миши, пил из горлышка дешевый портвейн, музыка давила на уши, а перед глазами Коза. Она везде, в голове, в сердце, во вселенной. Уже стемнело, домой идти не хотелось, и я потащился к новостройке. Несколько раз обошел вокруг многоэтажки, пытаясь вычислить ее окна. Нарвался на обдолбанных пэтэушников, пришлось драться, вот уроды – трое на одного. Домой явился к ночи с разбитой губой и оторванным рукавом. Мать запричитала, что я стану алкашом, как отец и помру в рассвете сил от водки. Нет, мне алкашом никак нельзя, я Козу люблю, стану известным ученым или писателем, может даже космонавтом на крайняк.

   Со стороны моя жизнь казалась прежней, посильная подготовка к выпускным экзаменам, то потасовки, то футбол двор на двор. Но все это не имело значения и смысла, если я не увижу Козу, хотя бы издали. Я сбегал с последнего урока и мчался к полусотке, курил у забора, включал пофигизм,  усилием воли пытался справиться с учащенным сердцебиением, и ждал.

   Коза выплывала, как всегда одна, смотрела поверх меня, как будто перед нею пустое место. За Козой семенил ее одноклассник Вадик Сергеев, каланча еще та. А уже за ними, завершая процессию, плелся апатичный Ваня Мухин, то бишь я.

   - Муха, ты что творишь, торцани Сергеева, ну хочешь, мы его отбуцкаем, - справлялись верные друзья.

   - Да вам показалось, ничего такого, так, случайность, весна, - отнекивался я как мог.

   Но к полусотке бегать перестал, сразу приходил во двор и сидел на лавочке у Светкиного подъезда. Её отец, проходя мимо,  пристально взирал в мои очи, а мать фыркала, как будто на скамье не парень сидел, а шелудивый котяра. Да и то верно, Коза – дочка проректора, а я – сын уборщицы и грузчика. У Козы изящные длинные пальчики, с детства обучалась игре на фортепиано. А я рос как трава, перебитые костяшки пальцев и сломанный  нос.

   Все краски жизни исчезли, когда настало лето: Козу увезли на все каникулы к бабушке в Ялту. Я бесцельно метался по району, не находя себе места. Экзамены сдавал,  как в тумане. Как-то вечером встретил в Светкином дворе Сергеева, решили не драться, а выпить водки по-мужски, без закуси. Потом Вадика пришлось домой тащить, блевал всю дорогу, бедолага.

   Я понимал, что мне надо в институт поступать, иначе к Козе не подкатить. Документы подал на автодорожный факультет, но математику нарешал на два балла. Чтоб не шатался без дела, мать устроила в магазин грузчиком, где раньше отец работал. А я и не сопротивлялся, захотелось подзаработать деньжат на джинсы.

   В конце августа я нарядный, в новых джинсах, ушитой по моде рубашке, ожидал приезда Козы. И она прикатила, загорелая, роскошная, чуть похудела, каштановые волосы слегка выгорели на южном солнце. Короткий катоновый сарафан, итальянские босоножки на платформе (аж двенадцать сантиметров!). Рост у Козы сто семьдесят пять, так же как и у меня. И как я к ней подойду, в шею дышать?

   Моя работа заканчивалась, когда город был укутан сизыми сумерками. Строгие родители не отпускали дочку вечером прогуляться – выпускной класс и все такое. Козу видел крайне редко. А тут повестка из военкомата! Сам бог велел, но в школу Коза не приходила. Сергеев сказал, что ангина у нее, сунул мне в руки листок с адресом, как будто я его не знаю. Я долго стоял под дверью, так и не решился нажать кнопку звонка.

   Про армию не то, что вспоминать, забыть хочу. Учебка, Афган, этим все сказано. Выжил. Потому что каждый день Козе писал письма. Писал, но не отправлял. Друзья сообщали, что Света поступила в политехнический,  даже раз фотку прислали, не четкое изображение, но это была она, самая прекрасная девушка на свете!

   Вернулся из армии герой, голубой берет на затылке, на груди медальки брякают. И чем хотел удивить? Пришел в знакомый двор, долго ждать не пришлось. Припарковалась у подъезда вишневая девятка, водитель, хлыщ в  рыжей куртке, выскочил, руку Козе подает. Она ослепительно красивая, в красном кашемировом пальто, глянула поверх меня, и обнявшись с пижоном, двинулась к парадной. Все внутри заклокотало, рванул награды с кителя, кинул им вслед и ломанулся не знаю куда, не видя ничего вокруг.

    Бухал месяц кряду, мать не трогала, за водкой бегала. Рада была, что живой вернулся. Боже, как я любил Козу, пуще прежнего. Понимал, что мне до этой шикарной женщины, как до Луны. Оправдывал ее: имеет право быть с кем хочет, может, она о моем существовании и не догадывается даже.

   Боль усилилась, когда друзья в мягкой форме известили, что Света вышла замуж. Ну,  вот теперь и ловить нечего…

   Уехал к чертям собачьим на Колыму, сослуживец позвал. Десять лет на приисках отработал. Вернулся с деньгами, шестерку купил, матери шубу справил. А вскоре и женился, как принято говорить по залету. Да мне все равно было, мать настояла. Потом Лизонька родилась, моя отрада, жизнь распустила во все небо радугу. Работал в автомастерской, по пятницам в гараже с мужиками зависал. Жена ворчала, мать болела, дочка радовала хорошими отметками, в общем, жил не тужил, как все.

    Пригнал как-то раз Мазду свечи поменять майор милиции, я и раньше эту  машину ремонтировал. Дело плевое,  минутное, майор капот открыл и отошел, чтоб не мешать. А тут жена его из салона выбралась, крутая бабенка, в норковой шубейке.  И давай муженька своего чихвостить, что он козлина конченная, завел полюбовницу, пусть к ней и катится, а она его больше ни видеть, ни слышать не хочет! Громко так говорила, а я ухмылялся, став невольным свидетелем семейного скандала. Работа была завершена, и я позвал майора, обернулись оба. Земля ушла из-под ног! Коза! А я то,  наивный полагал, что все прошло.  Они расплатились и уехали, а я так и стоял в ступоре, деньги выпали из рук.

    Коза несчастна в браке, муж - тварь плешивая, изменяет, убить его что ли? Я бы ее на руках носил, пылинки сдувал, любую прихоть кидался бы исполнить.

   Жену Светой начал называть, она повозмущалась, но быстро затихла, как потом выяснилось: нашелся и для нее подходящий  мужчинка, который, наверное, оценил и полюбил, да я не в обиде.  Разводились тихо, мать сильно переживала, да вот Лизоньку жаль было. Особенно пусто стало, когда увезли мою дочурку за Урал, на родину нового мужа. Мать слегла, просила меня еще раз жениться, но не могу я без любви, пробовал. Ничего не вышло. Маме требовался уход и я не жалел ни сил, ни времени, ни денег. Но она умерла.

   И вот я остался совсем один, но сердцем властвует Коза. Может, она тоже одинока, супружник не надежный оказался. Попросил друзей помочь в поисках, подключил все имеющиеся связи. Нашли, теперь она Зимина Светлана Игоревна,  доцент, преподаватель, двое детей. Увы, вступила в брак во второй раз! Это пока я разводился и за мамой ухаживал Коза, зараза такая, успела-таки выскочить замуж!

    Было много разных женщин, но никого я так не любил, как Козу. Больше так и не женился. Да куда, уже полтинник разменял. Бывшая жена написала, что бы я их не беспокоил, у них счастливая семья, Лизонька обожает нового отца, а вот от материальной помощи не отказываются.

   В один из весенних дней случайно встретил Сергеева Вадима, лысый стал, с пузиком. Должность высокую занимает, иномарка зачетная. Он мне и рассказал, что Светлана недолго со вторым мужем прожила, пару лет. Дети в столице учатся и работают, она теперь одна обитает. Номер мобильного телефона дал, вот это удача!

   Тысячу раз набирал заветные десять цифр, но всегда отключался, услышав ее «Да». Ну, вот что я ей скажу, что люблю? Она - доцент, а я – слесарь. Где она и где я. Сердце, мое сердце, что же ты творишь. Зачем так поступило со мной, полюбило ту, которая недоступна для меня. И я пил, много пил, так было легче…


   Светлане Игоревне было за шестьдесят, когда однажды, убирая перед Пасхой могилу родителей, пошла за водой для цветов к колонке, да по дороге приметила неухоженную гробницу и покосившийся памятник. Интуитивно прочла надпись «Мухин Иван Семенович»,  присмотрелась к фотографии и обмерла, - Ванечка!

    Видно, что много лет никто не приходил проведать и не поправлял оградку. Светлана почистила участок от сухой травы, носовым платком протерла портрет молодого парня в военной форме. Таким она его и запомнила. Присела на низкую скамейку.

  - Ну что же ты, Ванечка, так ни разу и не подошел ко мне. А я ведь ждала, всю жизнь ждала! Так никого и не смогла полюбить, как тебя. Да, и замуж вышла, и деток родила, жить-то надо было. А полюбила только тебя, с первого взгляда, тогда, когда ты меня Козой назвал…

    Еще семь лет приходила Светлана Игоревна на печальный погост, разговаривала со своим Ванечкой, а потом и это закончилось…


   Может быть теперь они вместе, Коза и Муха, Света и Ваня, в лучшем из миров, где нет ничего. Одна лишь любовь. Любовь!

   - Коза, я люблю тебя!!!
 
   
17.10.18