Рассказ - победитель конкурса "Хроники Армады. Зима-2018".
Автор обложки - Сергей Захаров
Яшка проснулась мгновенно, как будто кто-то толкнул её в бок. Распахнула глаза. Мгновение-другое лежала неподвижно, приходя в себя.
За окном висела круглая, похожая на огромный белый мяч, луна. И отражённый свет её падал прямо на подушку, на Яшку, на лежащего рядом с ней мужчину.
Она повернула голову, чтобы лучше видеть его лицо.
Вспомнила всё разом. Сложный день, ещё более непростой вечер. А потом – неожиданно бурная… чудесная ночь.
Она улыбнулась.
У неё болела каждая мышца. Каждая клеточка её тела теперь напоминала ей о произошедшем. И одновременно с этим Яшка ощущала необычайный прилив энергии.
Так сосуд, подставленный под родниковые струи, наполняется свежей водой. Так растение после длительной засухи, напоённое дождями, крепнет, поднимается, распускает листья, расцветает. И оказывается наконец снова способно радовать окружающих красотой и ароматом.
Кто бы мог подумать, что легкомысленное её решение отзовётся такой радостью!
А ведь совсем недавно она вовсе не была уверена, что поступает правильно. Она просто воспользовалась возможностью исчезнуть из бара в тот момент, когда нахождение её там очевидно стало грозить бОльшими неприятностями, чем компания незнакомого, но весьма привлекательного мужчины.
Да, он понравился ей. Именно поэтому, когда, оттеснив в сторону очередного докучливого молодца, он взял её за руку и сказал «идём», Яшка и попытки не сделала освободиться.
Посмотрела ему в глаза, кивнула – идём.
*
Медленно, чтобы не потревожить спящего, Яшка села на постели. Потянулась аккуратно. Потом, сползла пониже, «в ноги». Примерившись и сгруппировавшись, так же осторожно перемахнула через мужчину. Снова удовлетворённо улыбнулась – тело не подвело её. Изогнулось по-кошачьи, мягко, неслышно «приземлилось» на покрытый длинноворсным ковром пол.
Она ещё замерла на мгновение-другое. Взглянула на очерченный лунным светом профиль, прислушалась к дыханию мужчины. Наконец, крадучись, стараясь делать это бесшумно, двинулась к двери.
По дороге она подняла с пола платье и туфли. Огляделась в поисках трусиков. Не нашла. Махнула рукой – невелика потеря.
Платье надела уже в прихожей. Туфли продолжала держать в руках.
Так, босиком, и выскочила за дверь. Обулась – этажом ниже. И, скользя ладонью по перилам, сбежала по лестнице вниз.
*
Ночь была прохладной. И, очутившись снаружи, Яшка очень пожалела о том, что одета так легко.
Но, собираясь накануне в долгий путь, готовясь идти в Город, она не могла выбирать. Было очень душно. И она оделась единственно так, как только и могли быть в такой день одеты «горожанки» – в удобное, светлое, не стесняющее движений платье. Вчера, бросая перед выходом прощальный взгляд в зеркало, Яшка не удержалась от довольной улыбки. Тонкая, с узкой талией и высокой грудью – она чувствовала себя прехорошенькой. Только вот любимые волосы, когда-то тяжёлыми косами бьющие при каждом шаге по круглому её заду, сейчас были коротко острижены. Торчали на темечке «ёжиком», острыми перьями очерчивали скулы, стекали тонкими узкими прядями по шее.
Теперь она с равным сожалением вспоминала об оставленной в Норе куртке и о косах, обрезанных в тот день, когда стало понятно, что в Городе ей больше не жить. Она могла бы распустить их по плечам, и волосы согрели бы её – думала Яшка, ёжась.
Она успела сделать лишь несколько коротких шагов в сторону, когда ночную тишину разорвала чья-то быстрая речь. Затем выстрелы. И снова голоса.
Яшка замерла на мгновение, потом бросилась в узкую нишу-углубление, укрылась в тени, вжалась в стену дома, увитого плющом.
Патруль! – застонала. Как неудачно!
Яшка знала, безусловно, о том, что ночью улицы патрулируются. Но ей никак не избежать было риска. К рассвету ей уже следовало добраться до границ Города. А до них – не меньше часа пешком.
Яшка стояла не шевелясь. Думала, если это обычный ночной патруль, состоящий из добровольцев-энтузиастов, людей одинаково целеустремлённых и неумелых, у неё ещё есть шанс ускользнуть. А вот если этот патруль «усилен» мутантом, – в последнее время это стало явлением нередким – то возможностей избежать с ним встречи у неё не так уж много. Почти совсем нет.
Мутанты. Господи, кто только придумал называть так «изменившихся» – людей, «награждённых» новыми способностями? Глупое, нелепое слово из старых книжек. Мутант – животное с тремя головами, поросёнок с клювом вместо пятачка. Желеобразное тело, переливающееся разноцветными огнями. Мутант – это нечто чужеродное, не похожее на тебя.
Тогда как те, кого изгоняли из Города, на которых охотились и которых уничтожали, были людьми. Да, меняющимися необъяснимо и непредсказуемо. Но людьми. Вчера ещё неприметными, ничем не выделяющимися. Обычными.
Шаги и голоса раздавались уже совсем близко. И Яшка затаила дыхание. Прижалась спиной к холодному камню. Кажется, совершенно вросла в стену дома.
Пожалуйста, взмолилась мысленно, пройди мимо! Просто пройди мимо!
Страх давно стал для всех выживших делом привычным. И в другое время Яшка, наверное, сумела бы сохранить хладнокровие.
Но проведённая в страсти и нежности ночь неожиданно ослабила её. Тело ещё помнило недавние ласки, и сама она, похоже, мыслями оставалась там – в жарких объятиях молчаливого чужого мужчины. Так что реальность, ворвавшаяся в её сознание, оказалась для Яшки слишком тяжёлым испытанием.
Когда голоса патрульных раздались в паре шагов от неё, когда клацнули затворы, она запаниковала вдруг, всхлипнула. Дёрнулась. Зашуршала листвой плюща.
Закрыла глаза – всё!
*
«Молчаливый чужой мужчина» меж тем уже слетал по лестнице вниз. Перескакивал через ступени. Матерился сквозь зубы.
Он проснулся в тот момент, когда за гостьей его тихо затворилась дверь. Но Грай не сразу понял, что именно пробудило его. Пару мгновений ещё оставался в состоянии сонной неги. Слушал тиканье часов, поскрипывание половиц этажом выше. Потом шевельнул рукой. И, ощутив рядом с собой пустоту, подскочил на постели.
Мгновенно нащупал валявшиеся у кровати джинсы, впрыгнул в них. Рванул в коридор. Ботинки. Дверь. Ступени.
Так же, не притормозив, Грай распахнул дверь подъезда. И… налетел на ночной патруль.
Пять человек – одинаковые, как из ларца, сопляки. С горящими взорами и дрожащими от желания убивать руками. Чёртовы дилетанты.
Он терпеть не мог этих энтузиастов-любителей. Сегодня – в особенности.
Грай пробежался по фигурам, оценивая вооружение юных охранителей порядка. Один автомат (командир, значит), два дробовика. У остальных дубинки и ножи, болтающиеся на поясах.
Всё обычно, ничего сверх. Стало быть, в Городе относительно спокойно.
Качнул головой.
— Дайте пройти, парни!
— Комендантский час!
Они окружили его, притёрлись вплотную. Идиоты! Будь у него такое намерение, он мог бы двоих из них убрать до того ещё, как они успели бы отреагировать.
Грай выставил руку – дорогу! Второй рукой ловко выхватил из нагрудного кармана жетон – знак «санитарной службы».
Санитар леса, бл…ь.
Они отреагировали. Отступили чуть. Один только повторил – уже гораздо менее вызывающе:
— Всё равно. Комендантский час – для всех один.
— Конечно, – миролюбиво согласился Грай.
Прислушался. Уловив движение справа, кивнул удовлетворённо – успел!
— Конечно. Сейчас девку свою заберу. И нет меня.
Продолжая говорить, сделал несколько быстрых шагов вдоль дома, ухватил, выдернул перепуганную Яшку из темноты. Блеснул яростно глазами – убью! Хлестнул её по лицу, кажется, сильнее, чем намеревался. Повернулся к изумлённым юнцам.
— Баба-дура! Чуть что не по ней – дверью хлопает, – пояснил. – Нет бы башкой посоображать.
Пока мальцы не опомнились, протащил Яшку за собой волоком, втолкнул в подъезд. Махнул рукой, дескать, «всё-всё! нас нет и не было!».
Подтолкнул её в спину – поднимайся. Живо!
В кухне, усадив девку на табурет, сунул ей в руку мокрую тряпку.
— К глазу приложи! – рявкнул, скрывая досаду.
Качнул головой, глядя на стёсанную скулу – такую красоту попортил! Хотя… Какая, к чёрту, разница!
*
Грай был зол. Он только что с презрением смотрел на этих бестолковых, неумелых сопляков в патруле. Тогда как сам…
Он вёл теперь себя так же: опрометчиво, необдуманно. Непрофессионально.
Впервые – Грай посмотрел на съёжившуюся на табурете девушку – он не смог сразу выполнить заказ.
Объяснение у него было, разумеется. Но оно не служило в его собственных, Грая, глазах оправданием. Он оказался не готов к тому, что объект, который ему поручили убрать, внешне окажется настолько «обычной девушкой».
Он, «хедхантер», охотник за головами, уничтожил не одну сотню «мьюти». Но никогда ещё «объект» не был таким... хорошеньким. Там, в баре, он наблюдал за девушкой добрых два часа. Искал признаки «изменённости». И не находил.
И тогда он решил подойти.
Ха!
Тут Грай повернулся кругом, дёрнул дверь в ванную комнату. Шагнул к раковине.
Вот ещё сам себя он не обманывал! Он забрал красотку из этого чёртова бара и притащил к себе потому, что впервые за последние годы при одном только взгляде на неё он испытал такой силы эрекцию, что даже тот невеликий путь из его угла к столику, за которым она сидела, оперев подбородок на руки, дался ему с трудом. И дома, в его постели, она показала себя горячей, пылкой девкой – никак не опасным для общества чудовищем.
Хотя, разумеется, он ухмыльнулся, тут уж как посмотреть. Для кого-то, возможно, она и опасна – такой огонь!
Грай плеснул в лицо ледяной водой. Тряхнул головой. Прошёл из ванной в спальню, поднял с пола рубашку. Обнаружив под ней маленький шёлковый треугольник на тонких резинках, скомкал его, зажал в кулаке.
Возвратившись в кухню, бросил трусики на стол перед Яшкой.
— Надень. Красоту застудишь.
Ладно, чёрт с ним! Трахнул бабу – и трахнул! Использовал объект не по назначению? Поступил как распоследний, страдающий от спермотоксикоза идиот? Да и хрен бы…
Признать и забыть.
А дальше действуй, Грай, как положено!
Заказ есть. Аванс получен. Выполнять его всё равно придётся.
Лучше раньше, чем позже.
*
Бизнес. До сегодняшней ночи Грай считал, что его дело не хуже любого другого. Даже лучше, если говорить по правде. Разве не благородное это занятие – спасать человечество? И разве не этим он занимался все последние годы, уничтожая расплодившихся после Вспышки мутантов? Он выискивал их в пределах Периметра и за ним. Каких-то притаскивал Серым живьём. Других уничтожал.
Он делал всё это ради одного: сохранения человеческой расы.
Мутанты – за пределами Периметра их было немало – поначалу были весьма агрессивными. Они то и дело пытались проникнуть в Город. Нападали на охрану на блокпостах. Захватывали оружие. Грабили склады.
В последнее время поутихли как будто. Попрятались по норам.
Грай, впрочем, всё равно был востребован. Выискивать, вытаскивать нелюдей из нор – тоже кто-то должен был. Другое дело, что конкретные – именные – заказы были не так часты. Обычно Серые – эти занимались безопасностью Города – принимали всех скопом: живых и мёртвых. Тела, не показавшиеся им «интересными», сжигали за Периметром. Других – отдавали учёным. Те пытались систематизировать изменения в ДНК мутантов, чтобы понять, чем это грозит всем им в будущем.
В детали Грай не вдавался. Ему хватало знания, что он делает нужное дело.
И вот теперь перед ним сидела та, убрать которую – тоже входило в понятие «нужное дело». И ему впервые захотелось понять – почему.
Она не жаждала крови. Не умела левитировать и трансгрессировать. Умела бы – давно исчезла.
И читать мысли – тоже не умела.
Обычная горячая баба – горячее прочих. Но при чём тут мутации и опасность для человечества?
Грай посмотрел на её грудь. Задержал взгляд на проступавших через ткань сосках. Скользнул ниже – в межножье. Усмехнулся. Если б она обладала способностями к телепатии, она бы сейчас не смотрела безучастно в одну точку: куда-то в простенок между двумя узкими шкафами-пеналами. Давно бы отозвалась-откликнулась.
Грай шагнул к ней.
Она посмотрела на него снизу вверх.
— Спасибо, – сказала.
— За что?
— Ты спас меня от Патруля.
Грай усмехнулся – угу, конечно. Спросил устало:
— Что тебе понадобилось в Городе?
Яшка моргнула.
— Я тут живу.
— Чёрта с два! – вскипел он.
Схватил её, поднял за плечи. Отнял у неё, вынул из руки сделавшуюся едва влажной тряпку, которую Яшка бессмысленно продолжала прижимать к глазу. Коснувшись ледяных пальцев Яшки, выругался.
Она подалась к нему, потянулась.
— Я замёрзла, – произнесла жалобно.
— Я тебя сейчас согрею, – пообещал мрачно.
«Согрел».
Лежал после – опустошённый. Глядел в потолок.
Небо светлело. Раньше он бы сказал: наступал рассвет. Но теперь, много уже лет, рассвета не было. Были тусклые седые сумерки, медленно переползающие в молочно-белый день.
И Яшка рядом с ним думала о том же: «День занимается. Пора уходить».
*
Если бы она успела убраться из Лаборатории как планировала, она была бы уже на пути к Норе.
Но она задержалась. Сначала долго искала нужную информацию. Потом пряталась в одном из пустующих лабораторных шкафов – ждала, когда служба охраны пройдёт по всем комнатам и свалит, наконец, в свою каморку.
А они – два крепких молодца – как назло, застряли в коридоре. Взялись травить анекдоты и обсуждать недавних её сотрудниц. Цокали языками, щёлкали пальцами. Делились такими подробностями, что Яшку даже в какой-то момент начало мутить – от отвращения и стыда за них.
Свернувшись неудобно, упёршись затылком в «дырявую» стальную полку, обхватив руками коленки, Яшка просидела неподвижно в этом металлическом гробу бог знает сколько времени. Слушала трёп охранников. Боялась дышать.
Выбравшись наконец из здания, поняла, что энергии на преодоление Периметра у неё не осталось. Потому она и направилась в бар. Переждать. Продышаться. Набраться сил.
Несколько часов Яшка провела за небольшим столиком, притулившимся в шаге от барной стойки. Думала, как было бы хорошо просто пойти домой. Постучать в дверь. Обнять маму. Папу. Но ей сказали – не возвращаться. И она делала так, как сказали.
Она бы и в Город не пошла, если бы не крайняя нужда. Но кроме неё это просто было некому сделать.
Только она знала все ходы-выходы Лаборатории, в которой проработала несколько последних лет. Только она могла найти нужную информацию. Во всяком случае, сделать это максимально быстро.
В Норе, где она жила с недавних пор, назревали беспорядки. И игнорировать возможность их возникновения было нельзя.
*
Яшка с трудом привыкала к тому, что Нора теперь – её дом. Совсем недавно она жила в Городе. С людьми. И думать не думала о том, что жизнь её может так повернуться.
Она помнила ещё каждую минуту того чудовищного дня. Для неё, полагала она теперь, даже день, когда случилась Большая Вспышка, был менее ужасным.
Вспышку она сейчас помнила едва. Помнила испуганных людей вокруг. Крики. Дикий жар и тьму. Помнила долгий путь по опустевшей, мёртвой территории. Вечные сумерки. Пыль и пепел в лёгких. Кашель. Постоянный. Изнуряющий.
Они подолгу чего-то «пережидали», потом шли. Вчетвером. Мама с папой, брат и она. Потом брат умер. И они пошли дальше втроём.
Новые испуганные лица. Новые дороги. Наконец, новая жизнь – в Городе, который зачистили для жизни от всего чужеродного. Выскоблили, отмыли. Освободили.
Здесь будут жить люди!
Яшка помнила усталые, но воодушевлённые лица вокруг. Люди готовились выживать. И всем им казалось, что вот теперь станет легче. Лучше. Самое страшное – миновало.
А оказалось, что «страшное» ещё не случилось. Во всяком случае, её личное «самое страшное» ждало её впереди.
Был обычный рабочий день.
Яшка сидела за столом в Лаборатории, занималась привычным своим делом: сводила в таблицы данные диспансеризации.
Все они… каждый из жителей этого нового Города – Города Всеобщего Человеческого Счастья (вот так вот, да, всё – с заглавных букв!) – регулярно проходили обследования.
Так надо, говорили им. Надо выяснить, говорили, как на человеческое здоровье повлияла та Вспышка.
«Здоровье Нации – дело архиважное! Самое важное для человечества, рассчитывающего выжить!»
Яшка и сама считала так же. И дело своё полагала наиглавнейшим.
Им, оставшимся, строить будущее. Им рожать и растить детей. И счастье этих детей – на их ответственности.
В Лаборатории Здоровья, где она трудилась, занимались всем: от обследования каждого из живущих в Городе до общих научных исследований, касающихся «изменившихся». Здесь изучали происходившие с мутантами трансформации. Пытались прогнозировать дальнейшие изменения.
Яшка работала в одном из отделений этой Лаборатории.
Поэтому, когда к её столу подошла знакомая – блондинка, работавшая в соседнем отделе – и молча положила на край стола листок-табличку, плотно заполненный мелкими значками и цифрами, Яшка отреагировала не сразу. Посмотрела на приятельницу, кивнула – я потом гляну. Продолжила заниматься своим делом.
А та не спешила покидать комнату. Стояла неподвижно. Смотрела на Яшку странно.
Когда Яшка отложила бумаги и снова подняла взгляд, женщина сказала тихо:
— Ознакомься. И уходи.
Пожалуй, думала потом Яшка, эта женщина спасла ей жизнь. Если бы не она, Яшку, скорее всего, тихо убрали бы.
С некоторых пор с «изменившимися» не церемонились. Не отпускали, не отправляли за Периметр. Просто убивали – если, конечно, мутировавшие не представляли по каким-то причинам для исследователей, как это называли, «особого интереса». Предпосылками к возникновению такого интереса могли быть новые, не знакомые до сих пор людям трансформации. Или готовность сотрудничать, помогать в уничтожении других «мутантов».
Яшка не чувствовала в себе каких-либо необычных изменений. Вообще, собственно, почти никаких не чувствовала. И не готова была убивать – ни напрямую, лично. Ни косвенно. Поэтому – и думать нечего! – не будь той женщины, Яшка давно была бы мертва.
Хотя она и теперь почти мертва.
Её дважды лишили жизни. Её родных. Её дома. Её дела.
Сначала – Вспышка. Теперь вот это. Трансформации, которых нет. Или есть?
С тех пор, как в её крови обнаружились изменения, Яшка прислушивалась к себе с особым тщанием. Но всё, что она замечала, вполне можно было отнести к простым человеческим особенностям.
С тех пор, как она «изменилась», она стала многое провидеть. Все чувства её обострились как будто. И тело… тело стало гораздо более гибким и ловким. Но разве перемены эти могут быть причиной изгнания? И ещё вернее – убийства.
*
Яшка повернулась, взглянула на лежавшего с нею рядом Грая.
Тот вертел в руках пульт. Смотрел напряжённо в расположенный на стене экран.
Яшка коснулась плеча мужчины.
— Мне надо уходить, – сказала. – Мне пора.
Он не сразу ответил.
И Яшка тоже перевела взгляд на экран. Там мелькали какие-то фигуры. Голос за кадром рассказывал о кровавой стычке, произошедшей в Городе ночью. А потом… у Яшки потемнело в глазах. Она увидела на дисплее себя.
Пару минут она ещё надеялась, что мужчина рядом с ней не узнает её. Но надежды её рухнули, когда, досмотрев до конца сюжет, тот щёлкнул пультом. Повернулся к ней всем корпусом.
— Ты наследила в Лаборатории, – сказал.
Яшка задохнулась. Дёрнулась. Он прижал её тяжёлой рукой к подушке.
— Охолони.
— Отпусти меня, – с трудом выговорила. – Пожалуйста.
— Не теперь, – ответил.
Грай поднялся. Снова влез в джинсы.
— Я сейчас уйду ненадолго. Но я вернусь.
Она молчала.
— Не пытайся сбежать, – продолжил он хмуро, взглянув в её сторону. – Я всё равно найду тебя. И тогда будет хуже.
Грай не думал, что она в состоянии на самом деле куда-то от него деться. Ни из квартиры, ни вообще. Но, уходя, он всё-таки прошёлся ещё раз по комнатам, проверяя. Нет, в его холостой берлоге нет ничего, что могло бы пригодиться ей, если она всё-таки решилась бы оставить его. Из всех путей бежать у девчонки – только окно. Но она же не паук! На отвесной стене силой одних пальцев не удержится. А в доме его – ни простыни запасной, ни верёвки.
И дверь входную ей без него не отпереть ни за что. И – он посмотрел на её тонкие руки – не взломать.
Улыбнулся насмешливо – «хрупкая моя тростиночка, гибкая лоза…»
Наклонился. Впился в неё взглядом. Ссадина на скуле, бровь припухла. Губы потрескались и кровят. Бедовая девка.
— Сиди, отдыхай, – сказал глухо. – Вернусь – продолжим разговор.
*
Встреча, на которую спешил Грай, была запланирована давно.
Дважды в неделю, если только он находился в Городе, Грай встречался с этим человеком. Тот курировал его, граевские, заказы. Формулировал предложения, по исполнении передавал Граю суммы – в соответствии с договорённостями.
И никогда не вмешивался в процесс.
То, что нынешний случай – особый, Грай понял, едва появившись в комнате, которую он использовал для этих самых встреч с Серым.
Одна из комнат в цокольном этаже бывшего завода – тут тебе и склад, тут тебе и переговорная. Помещение принадлежало приятелю Грая, державшему небольшую забегаловку этажом выше.
Заведение – дерьмо. Но выпить и перетереть за жизнь в «баре» том можно было в любое время. Двадцать четыре на семь. Потому и толпился там, наверху, всякий сброд, – все эти бродяги-бородачи, оружием, как цацками, обвешанные – как тёлочки на школьной дискотеке в ожидании медляка. Не разгонишь.
И «гости заведения» смотрели вокруг лениво, нелюбопытно. Знали, что у каждого за голенищем может быть припрятан сюрприз.
Самое то место, другими словами, для подобных встреч.
Грай чуть опоздал в этот раз – на пяток минут всего. Вошёл в бар привычно шумно. Оббил в приветствии ладони, обнялся, обхлопал плечи и спины знакомых. Обменялся взглядами с другом – тот качнул едва заметно головой. Знак дал, что его ждут.
Так что присутствие Серого в комнате не стало для Грая сюрпризом. Сюрпризом стала речь, которой Серый встретил Грая.
— Пустым пришёл? – произнёс тот. – Что так?
Пока Грай искал, настраивал верный тон, мужчина продолжил:
— Ты ведь нашёл девку! Чего ж голову её не принёс?
Грай пожал плечами.
— Нашёл, – согласился. – Нашёл, да решил не торопиться с остальным.
— А что так?
— Попользоваться захотелось.
Осклабился похотливо.
— Голова мне её – за ненадобностью. Да остальное очень уж хорошо. А клиенту не всё ли равно. Днём раньше, днём позже…
Говорил. Старался не переигрывать. Дураком Серый не был. Фальшь распознавал в момент.
Но в этот раз, похоже, Грай мог вполне рассчитывать на «Оскара». Серый и ухом не повёл. Посмотрел только с насмешкой.
— Что? Так понравилась тёлочка?
Грай растянул губы в блаженной улыбке.
— Пара выходных не помешает.
Серый рассмеялся.
— Не сотри себе там всё.
Грай кивнул – не беспокойся.
Думал, скорее б закончился этот пустой трындёж.
И когда Серый замолчал и посмотрел на него свысока – так, как смотрел всегда, Грай тоже сделался серьёзен. Вот теперь будет разговор!
— Что ж, – сказал Серый спокойно. – Два дня можешь подержать её у себя. Не за так, конечно.
Конечно. Кто бы сомневался!
Грай уселся на сто раз чиненный, стянутый металлическими уголками венский стул, опёрся на спинку, закинул ногу на ногу.
— Условия? – спросил ровно.
Серый скривил губы.
— Ты ведь не думал, что я отдам тебе её за так?
Грай кивнул – разумеется.
— Я могу вернуть задаток.
— Не можешь, – повёл плечом Серый. – За девку заплачено. И заказчик должен её получить. Но повременить ты можешь.
— Цена?
— Две головы.
Грай вскинул брови.
— Чьи?
Серый нахмурился.
— Не валяй дурака! Два следующих заказа – бесплатно. И девка твоя. На два дня.
— Триста кусков – за десяток оргазмов?
— Ты можешь сходить к шлюхам. Выйдет дешевле, – хохотнул Серый.
Смотрел меж тем цепко. Внимательно.
Сука.
Грай поднялся. Лениво двинулся к «винному погребку»: большому деревянному ящику в углу комнаты. Достал из приятельских запасников бутылку виски.
Лучшего. Не того дерьма, что теперь пьют в пределах Периметра.
Возвращаясь, ответил:
— Пепельницами не пользуюсь.
Серый пожал плечами – твоё дело. Подставил стакан. Глотнул.
— Контрабанда, – протянул довольно. – Где взяли?
Грай пожал плечами – у тебя свои секреты, у нас – свои.
Все знали, что в Периметре есть дыры, через которые можно было проникнуть в Город. И выйти из него, соответственно. И мужики ходили. Одни – за приключениями. Другие – вот… по делам.
Таскали из каких-то нычек спиртное, курево. Проносили в город золотишко.
Серые на всё это так или иначе закрывали глаза. Не без выгоды для себя, разумеется.
Пресекали жёстко только контакты «населения» с мутантами.
Мир менялся слишком быстро и непредсказуемо. И идея сохранения «чистоты нации» была самым понятным и… верным способом сохранения власти.
*
Когда Грай вернулся домой, Яшка спала.
Свернулась калачиком на постели, подтянула колени к подбородку. Грай бросил на неё покрывало и ушёл в кухню. Отстегнул кобуру, положил на край стола. Плеснул себе в стакан виски – на подумать. Сел, закурил.
Чёртова девка! Попалась же она ему на пути!
Сколько лет он был охотником за нечистью. Хорошим охотником. Одним из лучших. И поднялся-то на одной только своей воле. И уверен был, что дело делает нужное.
Он спасал этот мир. Убивал тех, кто покушался на жизнь людей – той не слишком-то, по большому счёту, многочисленной кучки «чистых».
И вот появилась эта… пылкая штучка. И он сидит теперь в холодной кухне, ищет бреши в своей ещё недавно удобной теории. Против желания ищет. Как червь какой в голову проник, прогрызает там ходы, ковыряет дыры.
Грай жил в Городе с момента его заселения первыми беженцами. И он помнил… хорошо помнил, как всё начиналось. Как пришли они в вымерший Город, как выискивали по подвалам прятавшихся там от Вспышки выживших. Как налаживали жизнь – помнил.
Помнил, как вычищали Город от мутировавших растений. Изгоняли собак и кошек – те за время одинокой жизни одичали, сделались недоверчивы. Сначала люди отказывались их отстреливать. Потом стало понятно, что одними «уговорами» не обойтись. Животные менялись на глазах. Отращивали клыки, наращивали мышцы. Каждый следующий помёт вырастал иным. Крупнее, злее, опаснее. Тогда люди взялись за дело по-другому.
Они очистили Город. Убрали за черту всё им чуждое. Выкорчевали, уничтожили. Сохранили лишь то, что было ДО. Прежние виды растений и животных, прежние строения. Они организовали свою жизнь так, что она не могла течь иначе, чем «привычно». И гордились этим!
С тех пор здесь, внутри Периметра, всё развивалось более или менее закономерно. И люди считали это своим достижением.
Да, они по-прежнему не умели прогнозировать перемену погоды. Ну, так её и раньше, до Вспышки, предсказывали не слишком достоверно.
Но зато они могли быть уверены в ближайшем будущем. Они так считали.
И он так считал до поры. Вот ровно до этой встречи, внезапно переменившей его жизнь.
Глядя на Яшку, совсем недавно бывшую обычной, «прежней», а теперь тем, кого в его обществе называли «мьюти», он впервые подумал:
«А вдруг всё, что они делают, полагая это «борьбой за выживание», является на самом деле пролонгированным самоубийством. Ведь если каждый из них в любой момент может стать мутантом, это значит только, что все они вымрут. Будут убиты однажды во имя жизни тех, кто ещё измениться не успел».
Он не услышал, как Яшка появилась на пороге кухни. Очнулся, когда она коснулась его плеча.
Махнул рукой – садись.
Она села – сонная, взъерошенная. Натурально, воробей.
— Есть хочу, – сказала.
Грай поднялся, достал из верхнего шкафчика банку тушёнки. Открыл её ножом. Поставил перед Яшкой – ешь.
Пока она выковыривала ложкой кусочки мяса, жевала с наслаждением, ловила пальцем стекающие по стенкам банки капельки бульона, он просто смотрел на неё.
Дождавшись, когда она доест, сказал:
— Ну, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Всё. Что тебе понадобилось в Лаборатории, например?
Яшка отложила ложку, коснулась тыльной стороной ладони губ.
— Зачем тебе?
— Надо.
Она замешкалась с ответом. Протянула руку к его стакану, оплела пальцами холодное стекло, потащила по поверхности стола к себе. Грай обхватил стакан поверх её пальцев, удерживая. Плеснул «свежачка» – теперь пей.
Яшка выпила залпом, закашлялась. Какое-то время сидела, прижав ко рту ладонь.
Потом опустила руку, задышала. Виски обжёг её изнутри, согрел. И необъяснимо пробудил, вернул ясность сознанию. Проявил всю нелепость её душевных терзаний последних часов. Она даже качнула головой – надо же было так влипнуть!
Над головой жужжал и потрескивал вентилятор. За окном висели сумерки. Где-то там, далеко, за Периметром, Яшку ждали «изменившиеся». А она сидела в чужой квартире, напротив хмурого мужчины и думала обо всякой ерунде: о том, как было бы хорошо, если бы она могла остаться тут, с этим человеком, навсегда. Забыть о том, что ждёт её за окном. Забыть об опасности…
Она ощущала эту опасность. Та отзывалась покалыванием в кончиках пальцев, стержнем, пронизывающим её позвоночник. И одновременно с этим Яшка чувствовала совершенно этому противоположное. Она чувствовала, что единственное место, где она может чувствовать себя защищённой – рядом с ним, с этим мрачным, недовольным, чем-то озабоченным мужчиной.
Какое-то время Яшка пыталась осознать, осмыслить это противоречие.
Она сидела. Смотрела на Грая – на его руки: на заросшие тёмными волосами кисти рук, на сбитые костяшки его пальцев, на широкие, коротко остриженные ногти. Потом перевела взгляд на кобуру – на торчащую из неё рукоять пистолета. Вскинулась, подняла голову. Встретила напряжённый его взгляд. Чуть заметно шевельнула губами – вот оно что!
Улыбнулась горько. Опустила взгляд, упёрла его в кромку стола – уставилась на трещину, разделяющую столешницу на две части.
— Знаешь, с чем труднее всего смириться? – заговорила, обретя, наконец, голос. – С тем, что тебя отвергли. Что те, кого ты считал друзьями, больше не признают тебя своим. Ты не изменился. Во всяком случае, ты чувствуешь себя прежним. У тебя те же руки, ноги. Память. Ты помнишь, каждую минуту своей недавней жизни. А её у тебя больше нет.
Он дёрнул плечом.
— Я спросил, что ты делала в Лаборатории.
— Искала способ вернуть людям их прежнюю жизнь.
Грай разозлился: что за идиотская манера у этих баб – напускать туману! Пристукнул ладонью по столу.
— Конкретнее!
Яшка усмехнулась.
— В том месте, где я живу, много «изменившихся», – начала.
— Мутантов! – оборвал он её резко.
— Мы не называем себя так, – отозвалась Яшка холодно.
Она больше не видела смысла ничего скрывать. А он не заметил как будто. Только отозвался тоном презрительным:
— Слова – ерунда!
— Нет!
Яшка подскочила. Потом снова села. Продолжила тихо:
— Нет, не ерунда. Называя «изменившихся» этим дурацким словом «мьюти», люди борются с нормальным, живущим внутри них инстинктом, запрещающим им убивать себе подобных. Кто такие эти «мьюти»? Что-то обезличенное. Чужое, незнакомое. Немое. Отказаться от друга… любимого, отдать его в руки врагов – предательство. Сделать то же самое с тем, кого ты называешь «мутантом», в глазах многих – героизм.
Она собиралась как будто сказать ещё что-то. Но Грай перебил её, рассмеялся:
— Внутренний запрет на убийство? Несусветная глупость! Пока существуют разные группы существ, борющихся за одно жизненное пространство, они будут убивать друг друга.
Он поднялся, подошёл к ней. Коснулся жёсткими пальцами подбородка.
— Думаю, ты знаешь это не хуже меня.
Она мотнула головой, высвобождаясь. И он отпустил её. Отошёл подальше.
— Говори, – произнёс. – Всё, что считаешь важным.
— Прошёл слух, что Лаборатории наконец удалось выделить из крови «изменившихся» компонент, который отвечает за мутации. Я хотела узнать, так ли это.
— Узнала?
Яшка кивнула – да.
— Ну и?
— И ничего.
— Ты хочешь сказать, что все эти разговоры об «эликсире жизни» – ложь?
Она ответила коротко – да.
И поняла, что её «да» требует пояснений.
*
Это невозможно было объяснить коротко.
В том месте, где она жила, – Яшка так пока и не научилась называть его «домом» – поползли слухи, что Люди… эти, живущие в Городе… нашли способ борьбы с мутациями. И население Норы взволновалось. Говорили, что с помощью этого компонента можно не только предотвратить новые изменения, но и справиться с прежними. Другими словами, можно снова сделаться человеком.
Хорт – старый врач, глава их большой Норы – пытался объяснить своим «согражданам», что хода назад нет и не будет. Но люди – «изменившиеся» они или «чистые» – слышат только то, что хотят слышать.
— И тогда ты пришла в Город, чтобы принести своим новым друзьям доказательства, что они никогда не сумеют снова стать людьми?
— Они и теперь люди! – яростно вскричала Яшка. – Но, да. Я пришла, чтобы узнать точно, что то, на что надеются «изменившиеся», – невозможно.
— Узнала?
— Да! Хорт прав, когда говорит, что назад пути нет. Вспышка – граница. Переход. Новая ступень человечества. «Изменившиеся» – те же люди. Просто с новым набором возможностей. Понимаешь? Ты должен понять!
Ей надо было… очень надо было, чтобы он услышал и понял!
— Перемены коснутся всех – рано или поздно. «Изменившиеся» – просто новая формация людей. Людей, более приспособленных к новой жизни. Больше способных к адаптации. Они легче выживают. Они быстрее, сильнее, гибче. А «эликсир» этот – ложь от начала до конца. Его не существует, понимаешь! И не может быть.
— Почему не может?
— Потому что… Ты пойми, главное, что необходимо понять каждому – вне зависимости от способностей, от навыков, от состава крови… Какими бы ни были различия, понимаешь?.. Все мы – люди. И, я думаю, это и есть самая главная «цель» всех этих трансформаций. Не просто дать людям новые возможности. Но и научить их признавать человеческое многообразие и сосуществовать.
Он усмехнулся.
— Идеалистка.
Про себя же подумал, что забавного во всём этом – ноль. Если бы ей удалось добыть «эликсир жизни», она не была бы в большей опасности. Развенчивание насаждаемого Серыми мифов – преступление само по себе. Вне зависимости от их содержания.
Грай почувствовал себя прескверно – как будто надышался угарного газа. Он поднялся, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Толкнул форточку.
А она подошла вдруг сзади, прислонилась к его спине, уронила руки вдоль тела.
— Мы все, Грай… все до одного изменимся. Мы уже меняемся.
— Собирайся. Я вывезу тебя из Города, – ответил он.
*
Грай и Яшка успели сделать по двору несколько шагов, когда навстречу им выступили шестеро.
Грай не сразу признал «встречающих». Скользнул взглядом «по косой». Краем глаза отметил расстояние до своего перепачканного в грязи багги – до того оставалось несколько шагов. Ухватил Яшку за запястье – внимание.
Они выстроились широким полукругом, перекрывая им выезд на улицу. Все с оружием. Два пистолета и дубинки.
Секунд десять противники оценивающе смотрели друг на друга.
Потом от толпы отделился один – в кожаном байкерском жилете поверх грязной камуфляжной куртки. Замасленные джинсы заправлены в «берцы», на голове кепка с рваным козырьком. Неестественно блестящие глаза на бледном лице. Не иначе, как главарь – а судя по его поведению, он им и являлся – большой приверженец «сноу», синтетического наркотика, не слабо стимулирующего нервную систему.
Грай всё пытался вспомнить его имя, когда тот наконец разлепил обескровленные губы:
— Я – Бобби. А ты – Грай. Я тебя знаю.
Грай кивнул – он слышал о таком охотнике. Чистоплотностью последний не отличался, и мало кто из нормальных коллег с ним имел дело.
Грай выжидающе молчал, контролировал обстановку. Думал: в случае стычки двоих-троих с дубинками он вырубит. Но вот двое со стволами… Неписаный закон охотников запрещал применять друг против друга огнестрельное оружие. Всякого рода недоразумения решали «на кулаках», хотя допускалось и холодное оружие. Всё, кроме огнестрела. Но кто знает, как распорядятся своими «допвозможностями» эти шестеро!
— Я знаю, что у тебя заказ на эту «мьюти», – продолжил Бобби, глядя на замершую за спиной Грая Яшку. – Я готов выкупить у тебя её за ту же сумму.
Грай усмехнулся.
— Откуда ты знаешь, сколько за неё дают?
— Неважно. Сказал «за ту же» – значит, знаю. А тебе какая разница, кто платит? Заодно избавишься от необходимости её доставлять к заказчику.
Бобби почесал затылок.
— Мы это возьмём на себя.
— Ты же знаешь, Бобби, – ответил медленно Грай, – заказ – дело святое. Я взял – я сделал.
Бобби сморщился и раздражённо махнул рукой в кожаной перчатке с обрезанными пальцами:
— Да ладно тебе. Все мы работаем за монету. Ну, так что?
— А если не отдам? – прищурился Грай.
Бобби театрально развёл руками:
— Ну тогда мы тебя шлёпнем и заберём мутанта бесплатно.
Окружающие бандиты заржали, захихикали.
Грай подумал.
— Так о какой сумме речь?
— Сто пятьдесят кредитов.
Бобби усмехнулся:
– Твой заказ от Серого.
Грай покачал головой:
— Триста.
Яшка за его спиной вздрогнула и сжалась.
Бобби оценивающе посмотрел Граю в глаза.
— Ну что ж. Мы деловые люди. Ты охотник, я – охотник. По рукам. Плачу прямо тут.
Он мотнул головой, и один из бойцов выдернул с заднего сиденья машины маленький баул. Бобби забрал сумку и вжикнул молнией. Продемонстрировал содержимое – аккуратно перетянутые пачки кредитов.
Яшка сжалась ещё сильнее и сглотнула.
Грай подошёл ближе.
Всё не так просто, оказывается. Этот урод знает сумму заказа, знает заказчика и возит с собой двойную сумму за выкуп мутанта. Всё не так просто. И, воспротивься он предложению, живым его вряд ли отпустят.
Он протянул руку за сумкой.
Боец с рябым лицом с дубиной в руке потрусил к Яшке. Грай отметил боковым зрением, как один из оставшихся снял пистолет с предохранителя, а двое по бокам стали медленно заходить ему за спину.
Что ж – без вариантов, похоже!
Грай поглядел Бобби в глаза и коротко врезал лбом прямо в жёлтые зубы.
Хруст, вопль. Всё завертелось каруселью.
Точным выпадом вправо Грай впечатал ногу в горло бандита. Второго схватил за грудки и перебросил через бедро. Услышал за спиной женский крик. Резко обернулся и увидел, как двое «волкодавов» подлетают к девушке.
Ну уж нет! Это моя добыча.
Грай развернулся и бросился к ним. Он почти успел, когда в спину что-то остро и больно толкнуло.
Только потом он услышал выстрел. От толчка упал с ходу на колени и обернулся. Бобби держал в вытянутой руке пистолет. Кривая ухмылка белела на его расквашенном лице. Грай повернулся к девушке. И тут увидел странное.
Яшка быстро – он не успел понять, как это ей удалось, – нырнула под кинувшегося на неё охотника, по пути выхватывая из ножен на его поясе нож. В доли секунды оказавшись у того за спиной, всадила клинок ему в правое подреберье. Потом неуловимым движением в развороте ткнула лезвием под подбородок второму и, перевернув нож в ладони, метнула его в приближающегося Бобби. Клинок с хрустом вошёл тому в плечо, перерезая сухожилия. Пистолет из руки Бобби выпал на землю. Яшка бросилась к нему, подхватила ствол с грязного тротуара.
На всё ушло около двух секунд.
Сквозь сгущающуюся пелену Грай смотрел на мечущуюся девушку и заваливался на землю.
Потом почувствовал, как его поднимают.
Сиденье его багги. Звук мотора. Тьма…
*
Сознание возвращалось медленно.
Яркий свет проник под веки, заставляя его очнуться. Боль в спине накатывала волнами, выводя его из забытья. И голос. Грай услышал её голос и окончательно пришёл в себя. Открыл глаза, осмотрелся.
Он лежал на узкой кровати в небольшой комнате. У окна, спиной к нему, стояла Яшка.
Против света ему был виден один силуэт. Но вот она повернулась, шагнула к нему. Снова сказала что-то. Молодая медсестра, появившаяся из-за ширмы, подошла к кровати. Смела с прикроватной тумбочки в какую-то коробку шприцы, разбитые ампулы, упаковки от медикаментов. Вышла, прикрыла тихо дверь.
Грай попытался повернуться. Застонал. Скривился, припоминая последние мгновения недавней схватки:
— Мне показалось или кто-то что-то говорил про «внутренний запрет на убийство»?
— Иди к дьяволу! – огрызнулась она. – Они чуть не убили тебя!
Грай засмеялся. Потом закашлялся. Прислушался к боли. Та уходила. Стихала.
— И ты спасла меня! Ты ввела мне «эликсир жи…»
Он так привык шутить про этот эликсир, что и сейчас, начав говорить только, сообразил, что означает это его выздоровление.
Грай посмотрел на Яшку недоверчиво.
— Так что произошло? Почему я не сдох?
— Тебе просто повезло, – вяло откликнулась она. – Посмотри на свою рану. Я не стала её бинтовать.
Грай откинул простыню, укрывавшую его. Опустил взгляд на грудь. Выходное отверстие от пули почти зарубцевалось.
— Ты хочешь сказать… – заговорил он медленно.
— Я уже сказала: тебе просто повезло. Когда в тебя всадили эту проклятую пулю, в тебе уже начались трансформации. И организм твой отреагировал так.
— А мог не отреагировать?
— Я не знаю. Мы не можем этим управлять. И, я думаю, никогда не сможем.
10 лет спустя
Солнце вливалось в высокие окна жарким потоком.
Где-то в глубинах Норной Лаборатории – они так и называли место своей жизни Норой, хотя город себе «изменившиеся» выстроили лучше тогдашнего, человеческого – жужжала муха. Чуть крупнее тех, прежних, мух, но такая же назойливая.
Женщина-биолог, сидевшая в кресле перед рядом наполненных густо-красным пробирок, отмахнулась раз, другой. Потом подозвала лаборанта – стремительного, ловкого юношу:
— Разберись с ней, – произнесла устало.
Юноша скривился. Не его это дело – мух ловить.
Спорить, впрочем, не посмел. Направился в сторону «нарушительницы порядка».
Но в это время растворились двери. И в помещение ворвалась группа работников лаборатории – всё в тех же «довспышечных» белых халатах.
Ворвалась, возбуждённо переговариваясь. Заполнила часть комнаты. Кто-то протянул женщине очередную пробирку.
— В чём дело? – нахмурилась та. – Что за демонстрация?
Вперёд протиснулся руководитель Лаборатории Новой Крови – в ней исследовали кровь новорождённых. Выхватив из рук впередистоящего пробирку, он потряс ею перед лицом хозяйки Лаборатории.
— Вот! Чистая человеческая кровь!
Она шевельнулась удивлённо.
— Откуда?
Мужчина чуть наклонился вперёд. Произнёс заговорщицки:
— У очередной порции Новоодарённых с утра брали анализы. И вот снова один из них – Человек. Обычный.
Женщина помолчала.
— И что вы собираетесь с этим делать? – спросила утомлённо.
Тот произнёс нерешительно:
— Ну… Будем решать.
Она пожала плечами.
— Что тут решать? Просто уберите его. Он чужой.