[18+]
~ 5 ~
Просто праздник какой-то! Уже несколько раз подряд забирают в середине недели. Вот и сегодня так…
Уходя из сада, Василий договорился с Владиком о встрече. Решено было продолжить так удачно складывающуюся дружбу за пределами детсадовских стен. Уж если родители благожелательно предоставляют сию возможность (забирают на ночь из сада), грех этой возможностью не воспользоваться. Условились встретиться попозже у лестницы, поэтому Вася уже по дороге домой начал туманно намекать маме о том, что неплохо было бы ему нынче вечерком немного прогуляться и подышать свежим воздухом.
– Ну ма-а-а-а-ама… Ну пожа-а-а-а-алуйста…
– Нет, Вася, рано. Маленький ещё.
– Ну ма-а-а-а-ама…
Так продолжалось до самого дома, и спорить с мамой было бесполезно.
Что ж, сегодня Владику придётся гулять одному. Хотя для него вечерние прогулки не впервой. Родители уже давно отпускают. Найдёт, с кем пообщаться. Хотя бы к компании брата пристанет. Будем надеяться, в этот раз они его не погонят. А если и погонят, невелика беда – кого-нибудь ещё из знакомых встретит. Или новых заведёт. Можно всё равно гулять спокойно, не волнуясь. Ведь где-то рядом старший брат. Его присутствие незримо. Но если что – всех отколошматит. На то он и старший. Не для того, чтобы там нянчиться и в дочки-матери играть, в свою компанию малявок пускать, а на деле помочь, коли вдруг что случится.
Желание гулять было велико. Поэтому Вася всю неделю канючил и клянчил. И, надо отдать ему должное, как все дети благоразумно и тонко подбирал весомые аргументы.
– А вот Владика гулять отпуска-ают.
На это ему не менее благоразумно предлагалось оставаться на ночь в садике и гулять подольше с ночной группой.
Но все методы запугивания действовали недолго, и вскоре Вася возвращался с известным вопросом.
О чём?
Правильно, о вечерней прогулке.
В конце концов на семейном совете было постановлено следующее: «Разрешить Василию Алексеевичу Распутину вечерние прогулки. Но… Только в светлое время суток!».
– Ладно, иди. Можешь погулять, пока не начнёт темнеть. Ты слышал?
Вася был уже весь поглощён предстоящими приключениями, поэтому на вопрос мамы угукнул не сразу.
– Угу.
– Что ты слышал? Повтори.
– Можно погулять…
– Тааак?… – мама подождала – … Что, это всё, что ты слышал?
– Нет. Пока не начнёт темнеть. Мам, а это что, когда уже даже домов не видно?
Такие игры в «непонятку» опасны, сейчас постановление отменят, и Василию Алексеевичу Распутину не разрешено будет погулять даже во время Великого Солнцестояния.
Но мама не стала поступать столь сурово и решила использовать освещённость зданий как дополнительный ориентир.
– Нет, дома будет хорошо видно. В окнах свет зажгут. Запомнил? Когда в домах начнут свет зажигать, возвращайся. Повтори.
– Когда в домах свет зажгут… Ну, я побежал?
Мама махнула рукой, и Василий радостный помчался к лестнице.
«Место встречи изменить нельзя».
Вот только Владика на этом месте не оказалось.
По тому, как он каждый день в саду отчитывал Васю за неявку, можно было подумать, что сам Владик дневует и ночует на этой лестнице, что он уже на ней не просто прописался, а успел даже в завещании упомянуть о передаче её по поколениям старшим в роду.
– Ага? И где это, интересно, Владик?
Лестница была абсолютно не случайно назначена местом сбора, ведь располагалась она точно между дворами двух великих разведчиков, Васи и Владика.
И вот сейчас один из разведчиков уже битые пять минут куковал наверху лестницы, но никак не мог докликаться боевого товарища. В завершение пятиминутного кукования он крикнул пару раз сычом, проухал филином и даже пропел вступительную трель влюблённого соловья. Всё без толку. Напарника не было.
– Угу, – уже сам для себя ухнул филином Вася, – надо идти искать.
Он оставил лестницу и осторожно двинулся во двор предполагаемого противника. Правда, в первую очередь это был двор Владика, но в данный момент ему ничто не мешало быть по совместительству и двором предполагаемого противника – сверхсекретной станцией с мрачным прошлым, темнеющим настоящим и непроглядно ужасным будущим.
Пока всё было чисто. Почти чисто. Толстую тётю с авоськами Вася снял практически без шума, так что её можно не считать.
Он продвигался медленно, но неотвратимо, и уже заглядывал за угол Владькиного дома.
– Ух ты! Ну и отрядец тут.
В центре двора собралась значительная компания.
(Человек пятнадцать будет… Ой! Что это они?! Меня, что ли, увидели?)
Компания в один миг разлетелась по двору.
Вася юркнул за дом и, забыв про осторожность, понёсся вокруг здания, огибая его по периметру. Приблизительно на половине пути он обернулся. (Так. На хвосте никого нет. Значит, не заметили). Он перешёл на шаг, и, когда через некоторое время выглянул с другой стороны дома, то увидел компанию, как ни в чём не бывало собравшуюся посередине двора.
Вдруг среди прочих он заметил Владика.
– А-а, это наши! – он облегчённо вздохнул, поставил пулемёт на предохранитель и вышел из укрытия, – Эй, Владик! – Тот обернулся.
– Вася, давай быстрей. Мы тут в прятки играем.
Василий мгновенно забыл о том, что собирался отчитать Владика за его неявку на место встречи, и припустил к оживлённо гудящей компании. Та на повышенных тонах выясняла, кто должен водить. Предыдущий водящий доказывал другим, что сейчас его обыграли нечестно. Остальные уверяли, что нет, мол, вполне честно, нужно просто лучше искать и быстрее бегать.
Такой обряд «уговора вОды» существует в каждом дворе и длится зачастую дольше самой игры, не важно, будь то прятки, салочки или какая-нибудь ещё.
Обречённый водящий уже было почти смирился, но вдруг заметил своё спасение.
– Эй! Ты в прятки будешь играть? – спросил он подошедшего Васю.
– Да… – Василий сразу по тону определил, куда ветер дует, но счёл неразумным бороться с предстоящим ураганом.
– Пусть новенький водит, – выставил альтернативную кандидатуру уже почти освобождённый бывший водящий.
– Пускай.
– Да, правильно, – согласились потенциальные водящие. И нынешний скороназначенный водящий не нашёл ничего путного, чтобы им возразить. Он глянул было на Владика, но тот лишь улыбнулся и пожал плечами – стая сказала своё слово.
Ну, сказала – значит сказала. Зато приняла к себе. Теперь он полноправная особь. И не просто полноправная, а особо чтимая. Опять он играет самую важную роль. Без него некому будет искать. Некому будет найти этих бедных потерявшихся мальчиков.
– Отвернись к этому дереву и считай до двадцати. (Ну, хорошо хоть не до пятидесяти). Только не подглядывай. (Когда же тут подглядывать?) Если будешь подглядывать – то будешь переводить.
– Не буду…
– Три раза переводить!
– Да не буду…
– Пять раз переводить! А если опять будешь…
У Васи и в мыслях не было подглядывать. Поэтому он даже слышать не хотел, какие бы пытки его ожидали, обрати он глаза не в ту сторону. Поняв, что продолжение беседы смысла не имеет, он отвернулся к дереву и принялся громко считать. И почему-то собеседников сразу не стало. Прямо как испарились…
– … семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, я иду искать. Кто не спрятался – я не виноват, – закончил по форме он и добавил от себя, так, на всякий случай, – я не подглядывал.
Никто не ответил. Если они и сомневаются, то пока держат своё мнение при себе. Вот только для начала где они держат себя? Никого не видно… Вася зашагал прочь от дерева. Пока потихоньку и не слишком далеко. Чтобы, если вдруг кого заметит, успеть добежать до дерева раньше. Но замечать было ровным счётом некого. Василий обернулся. Так. Сзади тоже никого. Только корявые стволы деревьев. Достаточно тонкие, чтобы за ними можно было спрятаться. Он двинулся дальше.
Впереди, чуть правее, металлическим скелетом возвышалась конструкция, призванная занимать особо активных детей. В народе она всегда именовалась «Паутинкой», и у Васи не было причин называть её как-нибудь иначе. Но в данный момент он не удостоил её ни какого названия, а просто прошествовал мимо… ВДРУГ!
Сзади послышался шорох, и сразу же за тем топот. Василий пустился назад, ещё даже не повернувшись. Это обстоятельство принесло ему тесное общение с вышеописанной конструкцией, и на сей раз Вася назвал её. Полным именем. И сказал, что о ней думает.
Эх! Ругай паутинку, не ругай, а время было потеряно – трое мальчишек уже успели добежать до спасительного дерева и скороговоркой протараторить заветное заклинание «Пара-выра за себя!».
Тем не мене Василий тоже подскочил к дереву и скорее на автомате выпалил: «Пара-выра… как там вас?».
Ребята только засмеялись.
– Опоздал. Давай ищи дальше.
Легко сказать: «Ищи дальше». Теперь нужно будет постоянно оглядываться, ведь у «ещё не найденных» сразу три помощника появилось. Как только он отвернётся, они будут подавать знаки своим, помогая спастись. И, если подумать, сложно обвинить их в нечестности, каждому ведь так хочется быть «спасённым».
На сей раз Вася двинулся в сторону, противоположную паутинке. Возможность ещё одного общения с ней не вызывала у него большого желания.
Пока никого… Он обернулся – пока трое… Он пошёл дальше… Пока никого… Повернулся – пока ещё трое… Продолжил путь – всё ещё никого. Обернулся снова… ТАК! Их уже четверо! Откуда этот взялся?!
Но «этот» не ответил, а только «пропаравырал», причём не за Васю, а именно что за себя.
Василий не побежал назад – зачем зря силы тратить? Он решил получше прочесать эту местность. Хоть отсюда и примчалось трое, может, кто-то остался. Поэтому, ещё раз взглянув на четверых (Ой. Их уже пятеро…), он целиком сконцентрировался на пространстве перед собой.
Корявые стволы. За ними не спрячешься... Но подальше растёт достаточно густой кустарник. В нём вполне может кто-нибудь укрываться.
Если этот «кто-нибудь» бегает быстрее Васи, то, скорее всего, добежит до нужного дерева раньше…
Василий на некотором расстоянии от кустарника старался пробить взглядом обильную листву.
Ничего не видно...
Но это не значит, что никого нет.
Сзади опять послышалось: «Пара-выра за себя». И сразу за этим ещё раз. Вася не отрывался от кустов. Вон, вроде, между ветками проход. По крайней мере один раз здесь кто-то протискивался. А может быть и не раз. Ну? Попробовать или нет?
«Пара-выра за себя!»… Эх, всё равно нужно будет переводить!
Он ломанулся в заросли.
Надо прищуриться и прикрыть лицо руками, чтобы ветки не поцарапали, но вместе с тем необходимо сразу трезво оценить обстановку. Ведь если тот, кто здесь скрывается, оценит её трезво раньше, то и выскочит раньше. А потом его догоняй – не догоняй – всё равно получишь пай.
Тот, кто сидел в кустах, мог оценивать обстановку как угодно, но только не трезво. На эту мысль сразу наводили три прозрачные бутылки с приклеенными на них этикетками: «Столичная».
Бутылки были без содержимого, и заполнявшие их когда-то веселье и анти-трезвая оценка обстановки давно уже перекочевали в жаждущие желудки. Настолько давно, что обладателей желудков не было видно. Должно быть, оценивают обстановку где-нибудь в другом месте.
Да... Кусты оказались пусты!
И нельзя сказать, чтобы Вася этим обстоятельством очень расстроился. Ведь общение с бывшими обитателями кустов не предвещало ничего хорошего. Во всяком случае, он этого общения не желал. Но они явно хотели хоть как-то пообщаться, поэтому оставили ему небольшой подарочек…
Василий посмотрел под ноги.
Из-под правого ботинка, лукаво изогнувшись, выглядывал коричневатый кусок.
Какое-то время Вася пытался убедить себя, что это пластилин.
Не получалось.
В конце концов, обтирая ногу о траву-мураву, с самыми тёплыми мыслями о создателе пластичного творения, Василий покинул гостеприимный кустарник.
Не он первый – не он последний.
Пока вода не спеша, странной походкой (moonwalk), перемещался по площадке, все оставшиеся участники успели «пара-выручить» себя.
– Тебе переводить.
Вася был в курсе.
И переводил. А потом ещё раз. И ещё. И ещё. И очень ему было интересно:
Откуда это все берутся,
Только стоит отвернуться?
Он совсем забыл про время. Бродил между стволов и всё не догадывался поднять голову.
Наконец, совсем случайно, привлечённый очередным жёлтым прямоугольником окна, он заметил наверху какое-то движение, устремил глаза к небу и увидел, что созерцанию звёздных искорок ему препятствуют трое самых старших в компании ребят. Они расположились на дереве, соседствующим с тем, за которым он каждый раз считал. И теперь стало понятно, почему они всё время выручались первыми.
Ребята сидели, свесив ноги, и обезоруживающе улыбались. В их парадоксально незлобных улыбках читалось: «Ну наконец-то нашёл».
Вася перевёл взгляд на другие деревья.
По всей площадке ветвились не раз упоминаемые здесь корявые стволы, и на каждом кто-нибудь сидел.
Как просто…
Решённая задачка всегда кажется такой.
Василий возвращался домой в прекраснейшем расположении духа. Правда, дух от его ботинка до сих пор оставался малопрекрасным, но Васю такая ерунда сейчас не беспокоила.
(Удобные деревья… Прямо специально выросли, чтоб по ним лазить…)
Он спускался по лестнице, с которой несколько часов назад неслись многочисленные птичьи голоса.
Спрыгнул с последней ступеньки и оказался в родном дворе. Так и пошёл вприпрыжку вдоль своего дома. Раз. Два. Три. К четвёртому подъезду.
Весело и беззаботно, как умеют скакать только дети. Но… По мере приближения к ярко освещённому подъезду беззаботность его постепенно сходила на нет. И виной тому была именно яркость освещения. Нет! Он ни в коем случае не был одним из хулиганов, что бьют в домах лампы и жгут кнопки лифтов, тех, кого бабульки клянут ужасным образом. Нет. Просто Василий вспомнил один важный пункт из “Постановления о Гулянии”.
Пункт был нарушен… Преступлен… А за преступлением, как известно, следует наказание.
Почему-то родной подъезд не казался ему теперь таким родным. Окна светили недобрым.
Постояв недолго, он шумно выдохнул и скрылся в сверкающем стекле.
До двери добирался секунд двадцать пять, и, поравнявшись с ней, снова остановился перевести дух.
За дверью было тихо.
Гнетущее состояние…
Идти не хочется…
Он ещё раз шумно вздохнул и постучал.
Сначала было слышно «ничего», потом тяжёлые шаги…
(Папа, значит, уже дома). Дыхание заволновалось и стало прерывисто подсвистывать. Щёлкнул замок, дверь открылась. И поскольку Василий по вполне понятным причинам не поднял глаза, то его взору предстали только ноги великана.
Ноги молчали и выжидающе изучали его. Наконец откуда-то сверху донеслось:
– Блудный сын к отцу пришёл
И спросила кроха:
«Папа, я не опоздал?»
И старик заохал.
Реальность от этого незамысловатого стишка отличалась коренным образом. Блудный сын не только не спрашивал, опоздал ли он, но и сам готов был заохать. А заодно завыть, заскулить и спрятать голову в песок, поменяв при этом защитную окраску. Но вместо всех перечисленных вещей юный зверёк просто замер кроликом с выпученными глазами, не отрывавшимися от небесной красоты папиных ног. Он готов был созерцать их вечно, любоваться ими как закатом на морском побережье; как языками пламени в потрескивающем костерке, пусть тоже на морском побережье; как весело купающимися и шалящими распутницами-русалками, это уж, естественно, на морском побережье. Вот только бы ноги оставались на месте и не приближали к нему неумолимо тяжёлые руки.
– Ты будешь заходить или собираешься ночевать на лестничной клетке? – вопросительный бас вывел Василия из транса.
Он сделал шаг. Количество адреналина, выработавшегося при этом в его организме, превысило все мыслимые нормы. Но нормы напряглись и выдержали.
Пропустив ходячий сгусток адреналина, дверь закрылась и оставила лестничную клетку только гадать, что будет дальше.
А поскольку лестничная клетка хоть и мыслила в верном направлении, но всё равно несколько заблуждалась, переместимся лучше в прихожую. Она в курсе дел и пребывает сейчас невольным свидетелем семейной драмы.
– Ты где… был?! – Отец растягивал начала вопросов и словно молот обрушивал беспощадные окончания. – Я спрашиваю, ты где… был?!
Вася не отвечал. Очень хотел ответить, но язык не слушался его. Мысли тоже слушались с трудом. В голове были только кусты, бутылки и кокетливо выглядывающая коричневая колбаска. Она-то тут при чём?
– Я что, спрашиваю что-нибудь очень сложное?.. Очень трудное что-нибудь спрашиваю?..
Нет ответа.
– Ну скажи хотя бы «гулял».
– Гулял, – быстро уцепился за возможный ответ Вася. Почему «возможный»? Реальный, правильный ответ. Да, гулял! Надо это честно сказать и гордо устремить глаза под потолок… Нет, лучше не надо. Там под потолком что-нибудь очень страшное происходит. Лучше здесь внизу.
– Гуля-я-ял… – понимающе растянул папа. – И с кем это ты, мой друг, гулял?
– С Владиком, – О! В себя вроде пришёл. Начал говорить опять.
– С Вла-а-адиком… – уничтожающе растянул папа. – Интересно, наверное, было?..
(Да, интересно).
– А не обещал ли ты вернуться засветло?.. Обещал?
– Обещал.
– Обеща-а-ал, – приговаривающе растянул папа и решился на новый поступок в своей жизни. – Ну, пойдём в комнату, выберем ремень.
Это последнее, чему была свидетелем прихожая. Дальше в деле давали показания комната и шкаф, который выложил много ценной информации по поводу выбора подходящего ремня. Но показания этих свидетелей мы пропустим. Скажем лишь, что и папа, и сын пообщались с ремнём. Общались они, правда, разными местами. Но факт остаётся фактом. Шаг был новым и для отца, который порол первенца, и для сына, которого в виде первенца и пороли.
Эмоций при этом каждый испытывал массу, и сложно сказать, кому было тяжелее: наказываемому, историю которого мы знаем, или наказывающему, который к тому же весь вечер проработал в роли Успокаивающего Переживающую. В роли Переживающей, вполне понятно, выступала мама.
Таким вот пикантным образом закончился долгий и необычный, полный трудностей и опасностей день в жизни великого суперсекретного разведчика Василия Алексеевича Распутина. Настолько секретного, что до сих пор ни одна спецслужба о нём ничегошеньки не знает…
Глава 6 - http://www.proza.ru/2018/12/08/47