Прочла рассказ «Синдром отложенной жизни» в электронном журнале «Психология сегодня» от 14 ноября 2017 Автор- Ольга Савельева.
О том как пожилая женщина откладывает все на потом. Красивые, нарядные платья она держит в шкафу и не носит, и не пользуется впрок купленными, хрустальными рюмками и фарфоровым сервизом, ведь нет в её жизни настоящего праздника.
Рассказ интересный, и пожилая женщина вызывает глубокое сочувствие.
Ольга Савельева пишет в конце рассказа:
«Настоящая жизнь – та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим».
Хочется верить в это, а призыв жить здесь и сейчас- вроде бы верный.
Но есть одно возражение, все психологи сводят ситуацию к синдрому у человека, к накоплению болезненных состояний в его психике, а ведь есть ещё диспозиция, внешние, общественные условия.
У меня мама и дедушка с бабушкой тоже многое откладывали на потом, лихолетье приучило все копить и откладывать. Да ждали праздника, изобилия, но праздник так и не наступил.
А возможно ли было жить очень хорошо, когда вокруг бедность, то раскулачивание, то беззаконные аресты, то война, то нехватка продуктов и одежды?
Ожидание светлого будущего- это не болезненное состояние, а естественная защита от скверного настоящего. У людей была вера в победу коммунизма, в наступление мира на всей земле и в освобождение от тяжелого физического труда в результате технического и социального прогресса. В СССР у общества была цель, пусть во многом декларативная, но цель.
Вроде бы почти дождались мои старики этого светлого будущего. И цены снижали, и магазины открывало ПОСПО – поселковое, потребительское общество, и радость при открытии такого магазина была большая, чем сейчас при открытии очередного супермаркета. И трёхколесный отечественный мотоцикл, на котором дедушка разъезжал по ухабистым куйтунским дорогам, казался осуществленною мечтой.
Дед в шестьдесят лет, выйдя на пенсию, съездил в гости к своим боевым товарищам. Бабушка побывала на южных курортах. Но в 60 лет энергия уже не та, что в 30 – 40 лет.
А потом в обществе, что-то сломалось, видение будущего затуманилось, молодежь перестала подтягиваться на турниках и радоваться отличным отметкам. В школе начали травить отличников и восхвалять хитрых, закосивших от учебы троечников, как самых перспективных приспособленцев. Государственная машина заскрежетала и забуксовала, в цели разуверились.
Поэт Андрей Вознесенский сочинил замечательное стихотворение «Новогоднее платье»:
«Было нечего надеть,
стало некуда носить.
Так поэт, затосковав,
ходит праздно на проспект.
Было слов не отыскать,
стало не для кого спеть.»
Раньше, в пору юности моих родителей не было красивой одежды и хрустальной посуды, зато люди были общительны и доброжелательны. Были танцы под живую музыку на набережной Ангары. В конце семидесятых - танцы превратились в драки с выпивкой, а потом их перестали устраивать. Живая музыка вымерла.
В момент уничтожения СССР у некоторых людей как будто появились перспективы. Многие занялись бизнесом, самые шустрые подались за бугор. Но бизнес очень скоро прихлопнули, самый настойчивый Довгань и тот разорялся четыре раза. Фермерство тоже не прижилось на многолетнемерзлой почве.
И когда самым активным так крепко ударили по рукам, настоящую жизнь пришлось отложить на потом. Ведь активность принесла обратный результат, много энергии, денег и времени люди потратили, а получили шиш да кумыш.
Шведский и швейцарский капитализм – объект мечтаний советских диссидентов растаял, как сон, как утренний туман.
А в бесцельном обществе сегодняшняя радость что-то вроде пира во время чумы, сегодня порадовался, а завтра тебя жизнь, как таракана хлоп, хлоп. А резкий переход от веселья к печали гораздо хуже постоянного упорного ожидания грядущей радости. Психологически такой перепад от минутного счастья к очередному бедствию убийственнее «синдрома отложенной жизни»
Сейчас люди изменились, сидят, как барсуки по углам и многие не пьянствуют, но попивают.
Круг возможностей сужается, такая объективная реальность навязана нам.
Заводы разорились и встали. С 2000 года стоит завод в Мишелевке.
Байкальский ЦБК закрылся в 2013 году, а до этого комбинат стоял с 2008 года по 2009 год. Все надежды, тогда администрация города возлагала на новое открытие комбината. Ох, и порадовались, тогда жизни байкальчане, когда завод остановился, одни подались на вахту в Усть-Илимск, оставив семьи, другие нашли работу аж в Финляндии. И все, кто мог уехали из города навсегда. Не захотели бывшие рабочие, стало быть наслаждаться чистым воздухом, отложили наслаждение на потом и ринулись сызнова в места, пропитанные метилмеркаптаном.
Оставшиеся жители были вынуждены питаться в основном макаронами местного производства, но и макаронная фабрика вскоре оказалась на грани разорения. Впрочем хватит про мелкие городки.
Есть Иркутск – столица Восточной Сибири. Тоже много чего закрылось, столько, что перечислять не хочется. Профсоюзы разбежались, союзы по интересам прозябают. Учеба платная. Иняз чуть не закрыли, спас от полного разгрома ВУЗ губернатор-коммунист. Но теперь это уже не Иняз, а филиал Госуниверситета.
ИВАТУ закрыли, бравый Сокол на просьбы горожан похлопотать, только крыльями захлопал : «Это приказ, приказы не обсуждаются»
На пустом месте стали кучковаться бомжи и пьяницы. Музей славной истории ИВАТУ нечаянно сожгли, не по злобе, по неосторожности, в процессе создания ежедневной радости от процесса распития алкогольных напитков.
В центре города исчезли бравые военные с «голубыми петлицами»
Мальчики из глубинки распрощались с мечтой о крыльях, а девочки об удачном замужестве.
Постепенно Иркутск преобразился в весьма угрюмый город, все приезжие замечают мрачность и безулыбчивость лиц сибиряков.
Куда бы не пошел, никто ни с кем не знакомится, ни чем не интересуется. В музыкальном театре – пожилые театралки, там мужчин почти невидно, на выставке «Эльдорадо. Золото индейцев» в музейной студии пустынно, как на погосте. Вот летний городской праздник все люди стоят не смешиваясь, своими кучками. В парке имени Парижской Коммуны давнее запустение, заржавело и остановилось колесо обозрения. Кинотеатр «Чайка» годами закрыт, в девяностые простаивал и в этом году опять закрыли.
На предвыборном митинге- боевитые старушки и старички, одни и те же на всех митингах, из молодежи – несколько анархистов.
Литераторы перестали общаться с читателями, не проводят творческие встречи. Библиотекарь едет из другого города в Иркутск показать коллекцию книг «Слово о полку Игореве», везет книги в чемодане, ей тяжело. А на её лекцию пришли меньше 10 человек. Книги и газеты перестают читать и виной не Интернет и даже не вино. Народ берет дешевое пиво в пластиковых бутылях и уносит домой. Раньше хоть в пивных и пельменных люди общались за столиками, а теперь и этого нет.
Даже когда в магазин «Алмаз» привезли новую Корону Российской Империи из белого золота с уникальными камнями и её разрешили снимать на фото и видео - народу было немного. Мои родители хотели пойти, посмотреть на чудо ювелирного искусства, но уже тяжело болели.
А молодым и здоровым нет дела ни до чего. В таком обществе и сам скисаешь, и начинаешь все откладывать на потом, потому что река жизни и впрямь обмелела и явно пересыхает. Из Сибири все, кто может бежать – бегут, выехали почти все евреи, немцы и поляки. И вот уже польское консульство закрывается за ненадобностью здесь.
И лишь аптекарский да похоронный бизнес выстоял в борьбе с жизнью, как могучий борщевик.
Так как же создать радость самим, не ожидая её от государства? Да проще простого, купить пива, лечь на диван и включить песню Шнура: «В Питере –пить!» До Питера ехать далеко, да и турфирма может разориться. А пить можно и здесь. Не по Эрмитажам же ходить в самом деле. А Шнур он вот рядом, в телевизоре сидит, в программе «Голос» и кричит во всю энергичную глотку: « Меня выбирайте, у меня пьяно, у меня весело!» Шнур не страдает синдромом отложенной жизни, такова его активная, жизненная позиция в нашей хмурой общественной диспозиции. И точка РУ.
Примечание : Фотография Сергея Шнурова скопирована из сети Интернет.