Мамин парашют

Татьяна Назарова 5
Это было старое сари его мамы, когда-то любимое ею и надеваемое, что называется, на выход. С тех пор в складках этих нескольких метров красивого шелка хранилось немало её секретов и воспоминаний, радостных и не очень. Потом, как случается даже с самой что ни на есть любимой одеждой, оно стало старым, но мама, все-равно не желая с ним расставаться, сшила его по краям в покрывало жёлто - красного цвета, лёгкое и воздушное. Он так любил им укрываться, что выпросил его и унёс в свой дом, взрослый человек и старенькая уже мама, которая, как птица, продолжала согревать его своим теплом.

Потом в его дом пришла я.
- Мамин парашют! - Так я окрестила покрывало из-за размеров и лёгкости и с тех пор мы только так его и называли.

Мы разминулись с его мамой совсем на немного, пока он решал когда нас лучше познакомить, она ушла. После этого уже трудно было что-либо изменить, все случилось так, как случилось, и для знакомства с нею у меня оставались лишь пара ее фотографий и этот парашют. Теперь я летала с ним по ночам.

- Нам лучше казаться слабыми. - Учила меня его мама. - В этом наша сила. Тогда наши мужчины поневоле принимают ответственность на себя и ведут нас по жизни.
Тут она замолкала, видимо, обдумывая насколько это удавалось при жизни ей самой. Потом она вспоминала день, когда ею была нарушена та грань, за которой она оказалась лежащей на кровати с пустыми флаконами из-под лекарств на прикроватной тумбочке. Тогда ее слабость была натуральной и непридуманной и она и вправду считала, что у неё нет больше сил. Ни на что. Ни на поддержку своего мужчины, ни на заботу о взрослых уже детях и даже внуках, ни на себя. Так ей казалось.

- Но даже такие непростые ситуации и те проходят. - Уверяла меня его мама. - Со временем они обесцвечиваются, как старые фотографии, эмоции уходят, оставляя после себя лишь сами факты. И значимость событий, которую мы вкладывали в них тогда, она теряется, распыляется на много мелких важностей, совсем уже теперь не важных, и забывается. И остаётся опять только главное.
- А что главное? - Спрашивала я на лету.

Я чувствовала тепло шелка и понимала ответ - главное в самом простом, в том, что всегда под рукой и в тех, кто рядом. Все очень просто, но от этого не легче. От этого ещё сложнее.

- Ты заботься о нем! - Мама нежно смотрела на своего взрослого и давно уже седого сына.
- Да, я забочусь, только не всегда получается. Иногда такое накатит, что я, словно монстр, и сама себя боюсь. Что это? Откуда?

Мама улыбалась и в ее глазах я видела саму себя, смотрящую уже на своего сына и повторяющую, как мантру, все те же слова:
- Ты заботься о нем!
Меня слушала уже другая женщина, молодая, которую держал за руку мой сын и я, посылая любовь им обоим, передавала теперь эти тайные знания ей. Люби его! Ощущая твою любовь, он свернёт горы. Иногда он будет уходить в другие края, но каждый раз он будет возвращаться к тебе, в поле твоей любви, в ваш дом.
Секрет в том, чтобы не дать любви погаснуть в сердце ни на мгновенье. Придёт время и ты передашь это следующей, той, которая встанет за твоим сыном. Важнее этого ничего нет - поддерживать этот огонь и отогревать его теплом мужские сердца. Без него им приходится совсем туго и все в их жизни теряет смысл.

- Я говорила с твоей мамой! - Сообщала я на утро, сворачивая парашют. - Она беспокоилась о тебе. Мы поговорили и я думаю, теперь она спокойна.
- И я тоже! - Добавляла я самой себе, понимая теперь, что дело не в парашюте, сделанном из сари, которых я не ношу. Дело в словах, которые я скажу следующей, когда придёт время.
И это будет уже ее право - услышать их или нет. Но я обязательно все ей передам. И непременно расскажу про его маму.