Белая Дама замка Моурн прибыла на распределительный пункт на четверть часа раньше явления. К своим явлениям она относилась в высшей степени серьезно и ответственно: следовало отрепетировать слабый, но величественный и потусторонний голос с придыханием, а затем, сосредоточившись, создать вокруг себя облако молочного тумана, чтобы оправдать свое прозвище.
- Вы сегодня прекрасны, как никогда, моя добрая леди, - польстила Белой даме Тень, сидящая у края реальности. Тени всегда завидовали Призракам, потому что те умерли яркими личностями со своими страстями и пороками, хотя именно за это Призраки и расплачивались многовековыми явлениями.
- Благодарю, - Белая Дама милостиво качнула своим французским чепцом по последней моде шестнадцатого века. – Сегодня важная ночь: третье явление.
- Старая леди Гастингс должна умереть? – Тень подпрыгнула от волнения.
- Третье явление Белой Дамы одному из семьи Гастингсов всегда предвещает смерть, - далеким мелодичным голосом проговорила Дама, и этот голос напоминал звук, который издает хрустальный бокал, если по его ободку провести мокрым пальцем.
- Желаю успеха, - благоговейно произнесла Тень и проводила влюбленными глазами плывущую и мерцающую фигуру, вокруг которой начал собираться тонкими нитями новорожденный туман.
Затем лицо Тени мгновенно приняло замкнутое выражение: на горизонте показался Старик. При жизни Старик был боцманом военного судна, который придирался ко всем подчиненным и делал их жизнь совершенно невыносимой. Особенно он любил устраивать учения по работе на кабестане: матросы были вынуждены по много раз подряд вытравливать и выбирать якорь, а Старик засекал время и ругался так, что кровь стыла в жилах. За это он был приговорен таскать за собой на цепи, обернутой вокруг его пояса, призрачный якорь в натуральную величину. Даже после своей смерти Старик внушал людям ужас, и этот особый талант вкупе с леденящим взглядом помогал Старику пугать своими явлениями самых закоренелых материалистов, матерых преступников, людей без чести и совести.
- Нью-Йорк, Центральный парк, - сухо проговорила Тень, стараясь не встречаться взглядом с глазами Старика, которые змеились зеленоватым жутким сиянием.
У края реальности Старик встретился с Белой Дамой и они обменялись равно презрительными взглядами, а затем вдруг наступила темнота, в которой что-то искрилось, и последнее, что они услышали перед тем, как явиться, был испуганный возглас Тени.
***
- Пришло твое время! – возгласила Дама голосом, полным расплавленного серебра, и протянула вперед руку в колеблющихся кружевах, похожих на осеннюю паутину.
- Какое еще время, дамочка? – услышала она хриплый голос.
Грубо вырванная из образа, Белая Дама раскрыла глаза пошире и в ужасе попятилась. Она стояла перед скамьей в парке, на которой лежал человек с лицом, закрытым газетой. Как раз в этот момент человек снимал газету с лица и задавал невежливый вопрос недовольно-сонным голосом.
- Какое время, дамочка? Это моя скамейка, и я намерен провести на ней всю ночь. Поищите себе другую!
Дама растерянно огляделась. Парк был странный: из-за деревьев доносились голоса диких зверей, на стенах ближайших домов ослепительно мигали адские розовые и фиолетовые огни, фонари теплились безжизненно-ровным холодным светом. Воздух неприятно пах копотью и яблочными огрызками, а человек, которому вздумалось ночевать на скамье, был одет в грязную и рваную одежду.
- Где я очутилась? – спросила Дама сама себя, впрочем, тем же возвышенным голосом, рассчитанным на публику.
- В Центральном парке, - буркнул человек. – Если хотите точнее, сначала гоните двадцатку.
- Что я тут делаю? – продолжала Дама разговор сама с собой. Конечно же, у нее не было намерения вступать в диалог с этим грубым оборванцем.
- Да вы, дамочка, я смотрю, из беглых, - понимающе прищурился человек на скамье. – Ходите ночью по парку в ночной рубашке, говорите глупости. Не беспокойтесь, я никому не скажу, что я вас видел, мне до вас никакого дела нет, - и грубиян снова растянулся на скамье.
- Я не дамочка, - гневно провозгласила Дама. – Я Белая Дама замка Моурн! И это не ночная рубашка, а одеяние из тончайшего шелка и кружев, которые мне преподнес сам Генрих Восьмой!
- А я президент Америки, - откликнулся голос из-под листа газеты.
- Да посмотрите же вы, невежественный человек! – Дама была вне себя от негодования. – Я призрак! Меня нет на самом деле, я давно умерла!
- Мне-то что, - ответил оборванец. – Это ваши проблемы, дамочка.
Мир Белой Дамы - ее призрачный мир - рухнул. Ее не боялись, не ждали с трепетом, даже не уважали. Ее просто не замечали! Ее, Белую Даму, призрака с многовековым стажем! Неужели Тень что-то перепутала? Что в таком случае делает сейчас Старик?..
***
Старик оказался в великолепной спальне. В огромном старинном камине теплился огонь, заставляя тени плясать в углах потолка и в мягких складках балдахина на кровати. На столике стояли пузырьки и стаканы с лекарством, а чуть дальше, в резном буфете, виднелся бок умопомрачительно полного графина с бренди. Старик печально вздохнул, жалея о том, что призраки не пьют бренди.
Внезапно из-за занавесей на кровати раздался слабый голос:
- Кто здесь?
Старик сделал несколько шумных шагов, сопровождаемых звоном цепи и скрежетом якорных лап.
- Это ты, Белая Дама? – продолжал дрожащий голос. – Я давно жду тебя. Я готова.
Старик сделал еще несколько тяжелых шагов, от которых стонали половицы, и наконец увидел в постели пожилую леди, которая смотрела на него во все глаза.
- Вы не Белая Дама, - прошептала леди. – Я не знаю никого среди фамильных призраков рода Гастингсов, кто был бы моряком. Ведь вы, сэр, без сомнения моряк. Я вижу татуировки на ваших руках и этот большой якорь за вашей спиной. Вы пришли объявить мне о смерти?
Старик взглянул в глаза больной леди и внезапно вспомнил кое-какие принципы обращения с дамами, которым он следовал лет этак четыреста назад.
- Никак нет, мэм, - протянул он. – Знать ничего не знаю о вашей смерти, уж поверьте старому морскому волку.
- Но как же, - заволновалась леди. – Ведь Белая Дама являлась мне дважды, и оба раза говорила, что пришло мое время.
- Но ведь третий раз она не явилась, мэм, - парировал Старик. – Кто же знает, где сейчас носит эту гордячку в кружевах.
***
Гордячка в кружевах уныло брела по Центральному парку. Здесь все было отвратительно. Будь она дамой во плоти, она бы не сунулась сюда, опасаясь за свою драгоценную жизнь. Какие-то темные личности лежали на скамейках, другие сидели прямо на траве и громко невоспитанно смеялись, третьи вели за собой собак, которые выглядели слишком слабыми для охоты и слишком неприятными для дамских комнат. Женщины были почти раздеты или переодеты в мужчин, некоторые люди бежали, как будто спасались от опасности, но никто не бросался им на помощь. В этом странном мире ее даже не удивляли личности, которые разговаривали сами с собой – а такими безумцами парк был переполнен. Весь этот мир был безумен, и Белая Дама отдала бы что угодно, чтобы оказаться в спокойной спальне родного замка Моурн, у постели своего умирающего потомка.
Она плыла по дорожкам, мерцая и теряя туман от волнения и обиды, и никто не замечал ее. Только один ребенок протянул руку и воскликнул:
- Мама, смотри, это же призрак!
Сердце Дамы встрепенулось, но женщина схватила ребенка за руку и проговорила:
- Тише, это актриса. Я не хочу, чтобы она принялась попрошайничать. Пусть найдет себе достойную работу.
Этот мир был невероятен, и Белая Дама была ему не нужна. Оставалось понять, почему Тень на распределительном пункте не открывает обратный портал. Неужели не ясно, что произошла чудовищная ошибка?
Белая Дама бесцельно плыла по дорожкам, и глаза ее тщетно искали ответный взгляд. Кажется, она перестала быть призраком и стала невидимкой. Может быть, она совершила какую-то роковую ошибку, и ее разжаловали из призраков в полтергейсты?
Дама решила проверить свою догадку. Она проникла в один из домов, выходящих окнами на парк. Семейная пара смотрела на светящемся экране меняющиеся картинки – Белая Дама не могла знать о телевизоре, ведь в замке Моурн их до сих пор не было. Дама деловито проследовала на кухню и попыталась уронить чашку со стола, но ничего не вышло: тонкие руки призрака проходили сквозь фарфор.
«Наверное, полтергейсты делают это не руками, а мыслями», - решила Дама и, чтобы прийти в необходимое яростно-печальное настроение, вспомнила всю унизительную историю сегодняшнего вечера: дерзкого бездомного, безумных людей в парке и глупую мать смышленого ребенка. Настроение ухудшилось, но посуда не сдвинулась с места.
«Значит, я по-прежнему призрак», - с облегчением решила Дама и гордо проплыла между супружеской парой и экраном телевизора.
- Дорогой, поправь антенну, - проговорила хозяйка. – Что-то изображение рябит.
Тут Белая Дама не выдержала и расплакалась. Призрачные слезы катились по призрачному лицу и исчезали, не долетев до пола. Внезапно кто-то коснулся белоснежного подола ее одеяния. Дама в изумлении смахнула слезы и взглянула вниз.
Взгляд ее влажных мерцающих глаз столкнулся с другим влажным и мерцающим взглядом: на полу сидела белая кошка и внимательно смотрела прямо на Даму.
- Ты видишь меня? – в отчаянии спросила Дама, хотя еще вчера ей бы и в голову не пришло беседовать с животным, к тому же живым.
Кошка смотрела внимательно и не мигая, как смотрят только ее большеглазые собратья. Потом она подняла лапку и еще раз коснулась призрачного одеяния, и Дама ощутила это соприкосновение реальных и нереальных материй так живо, как будто на мгновение стала вновь дамой из плоти и крови, облаченной в настоящие шелк и кружева.
- Дорогой, - жалобно протянула женщина, - мне не по себе, когда наша кошка так внимательно смотрит в пустоту. Что она там видит, как ты думаешь?
Белая Дама наклонилась и провела фантомной рукой по атласной шерсти кошки, снова с восторгом чувствуя в своей руке соприкосновение с жизнью. В белой шерсти вспыхнули крошечные искры, а кошка изящно выгнула шею и ткнулась крутым лбом прямо в ладонь Дамы.
Восхищенная ощущениями, которые возникли в ее давным-давно бесплотной руке, Дама совсем забыла о том, что находится в маленькой квартирке в Нью-Йорке, а покою умирающей леди Гастингс все еще угрожал страшный Старик.
***
Старик устроился в большом кресле у камина, тактично задвинув якорь за его спинку. Он вел беседу с леди.
- И тогда, - вдохновенно повествовал он, - мы остались беспомощными, как слепые котята в тазу с водой. Руль выбило залпом врага, две мачты сломаны, паруса похожи на решето. Что делать, Старик, спросил меня капитан Янг, который подрастерял свой командирский пыл и всю свою заносчивость, и стоял бледный, как кусок сыра. Найди выход, Старик, или мы будем носиться по морям, словно щепка, пока не пойдем ко дну в лапы морского дьявола.
- И вы нашли выход? – спросила завороженно слушавшая леди Гастингс, которая удобно устроилась в своей большой кровати, помпезно убранной к судьбоносному явлению Белой дамы, подперев рукой голову в пышном ночном чепце.
- А как же, мэм, - гордо выпятил Старик свою прозрачную грудь. – Старик нашел выход: верпование! Несколько парней погрузили верповочный якорь на шлюпку и гребли что было мочи, а мои ребята вертели кабестан, выбирая якорную цепь. Почти сутки мы тащились так до ближайшего порта, и все это время ребята вертели и вертели чертов кабестан, сменяясь только тогда, когда кто-то падал без сил. И то надо сказать: если бы Старик не гонял своих палубных крыс до кровавых слез и пота, не заставлял их притереться к этому кабестану поближе, чем к самому что ни на есть ближайшему другу, то не добрались бы мы до земли, о нет, мэм. Хороший боцман должен предвидеть любой исход дела и принять меры, и Старик эти меры принял.
И Старик гордо положил руку на цепь скромно стоящего позади кресла якоря.
- Невероятно! – выдохнула леди Гастингс. – Какие удивительные приключения выпали на вашу долю, боцман! И как смело вы их встречали! Как только вы появились здесь, я сразу обратила внимание на ваш волевой вид, на вашу гордую осанку победителя.
- Скажете тоже, мэм, - запротестовал польщенный Старик. – Для нашей братии это все нипочем. Шторм, акулы, мели, водовороты – к этому мы все приучены.
Леди Гастингс вновь откинулась на подушки и вздохнула, мечтательно глядя вдаль:
- Как же я теперь жалею, что ни разу в своей жизни не видела море. Пожалуй, именно об этом я жалею сейчас больше всего, не правда ли, это очень странно?
- А что же странного, мэм, - кивнул Старик. – Не обижайтесь на старого морского волка за прямоту, но я бы рехнулся жить тут, в вашем пыльном замке, среди кресел и буфетов. Бывало, выйдешь утром на палубу, а у воздуха запах свежевыстиранного белья. Вдохнешь так, что в глазах темнеет, и чувствуешь себя бодро, как новенький блестящий пенни. А в ваших бархатных коробках только и ждать, что смерти. А ведь вы такая молодая и приятная леди.
Так Старик, почти не соврав, ловко отблагодарил леди Гастингс за комплимент. Пусть леди и была молода только по сравнению с его опытом призрака, но от беседы с ним она явно оживилась, глаза заблестели и дыхание участилось.
- Знаете, боцман, - проговорила леди, - если сегодня Белая Дама не явится, я велю с утра пораньше заложить экипаж и отвезти меня прямо на побережье. Хоть прямо так: в чепце и одеяле.
- Не явится она, нет, мэм, не сегодня, - радостно проговорил Старик. – Слышите? Петух кричит.
Черствая душа Старика оттаяла, когда он представил зрелище буйно раскинувшегося моря, которое предстоит увидеть леди Гастингс, и воздух, который ей предстоит вдохнуть. Пусть он сам не вдыхал уже несколько сотен лет, он волновался за море и за леди, и за впечатление, которое они произведут друг на друга. А эта бледная призрачная гордячка пусть не попадается ему на глаза, ей лишь бы красиво явиться да провозгласить свою любимую фразочку, тогда как эта достойная леди вполне достойна пожить еще лет пять.
Тут комната замка Моурн закачалась и исчезла, и Старик обнаружил себя на распределительном пункте, а рядом стояла та самая Белая Дама.
- Приносим свои глубокие извинения за ошибку, - плаксивым голосом протянула Тень. – Система оказалась неисправна. Боюсь, чтобы наладить ее, потребуется время.
- Вечно у вас одно и то же, - проворчал Старик, втайне радуясь, что леди Гастингс получила отсрочку, и наматывая на руку цепь от якоря, который удивительным образом стал меньше весить.
А Белая Дама не сказала ничего. Она быстро покинула пункт, таинственно прижимая к себе неведомый предмет под белоснежным мерцающим одеянием.
- Дорогой, - спросила женщина в маленькой квартирке в Нью-Йорке. – Ты не видел нашу кошку?