I
Взятие концлагеря Повгорно
Простились мы с замполитом полка, и я подумал: «Вот и распрощались с "Третьим стрелковым", и со мной лично. Ранее, Фортуна всегда выносила меня на своих крыльях… А вот – Хрен вам, я везучий! Свидимся еще!» Тем временем, батальон, уже был на подходе.
– Стой! – дал я команду, – Привал пятнадцать минут. Командиры подразделений – ко мне!
Меня не покидала мысль – с чего начать?
– Товарищ капитан, командиры подразделений собраны, – доложил старший лейтенант Попов.
– Товарищи, времени у нас мало, а дел много. Нам приказано вернуться на свои позиции*. Чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше. Каждой роте освободить одни сани, минометной роте – двое саней, и направить их в распоряжение командира хозяйственного взвода. На этих санях отправить всех больных и раненых. Больных сопровождает комсорг батальона. За боеприпасами едет парторг с командиром отделения питания. Возьмите как можно больше ручных осколочных гранат, особенно "Ф-1". Командиру хозяйственного взвода получить суточных пайков столько, сколько смогут дать, а лучше – сколько сможете увезти. На обратном пути забрать все продукты из захваченного немецкого склада. Фельдшеру батальона проверить годность этих продуктов. Как это сделать? Не мне вас учить. Ужин готовить на ходу, а раздать - на месте расположения хозвзвода. Все усвоили: кому и что делать? Строиться! Доклады о готовности и "Вперед!"
Солнце своим красным диском уже коснулось горизонта. Надвигались сумерки, мороз крепчал.
Известие о возвращении на свои насиженные места солдаты восприняли с воодушевлением: одни закричали "Ура", другие подбрасывали вверх свои шапки. Батальон быстро зашагал в обратном направлении. Шли бодро, народ был в приподнятом настроении. Еще бы? Мы шли туда, где все было знакомо и где мы уже успели одержать несколько небольших побед. Об истинных целях нашего возвращения никто, кроме меня, не догадывался.
Я немного вдохновился от энтузиазма своих подчиненных. Неприятные мысли отошли на второй план, стал размышлять, как грамотно организовать круговую оборону опираясь на силы своего батальона и с учетом известной мне местности.
По дороге, нам на встречу, двигалась колона первого стрелкового батальона. Ко мне подбежал мой старый приятель, замполит первого батальона Семен Яковлевич Якобсон.
– Слушай, Николай, а вы куда? – спросил он с тревогой.
– Назад! На свои позиции – радостно ответил я.
– А зачем? Почему одни? Какого хе.. вы туда…, когда все отходят? – стал выспрашивать Семен, схватив меня за плечи.
Учуяв запах конька, он испугался еще больше:
– Коля, ты что, пил с комполка?
– Ну Сема, не только ж вам спирт жрать вместо наступления? – пытаясь уйти от расспросов, подначил его я.
– Коля, скажи мне, что случилось..? – по его глазам я понял, что он, все же, стал о чем-то догадываться.
– Семен! Много будешь знать – скоро состаришься! – оборвал его, с улыбкой на лице, чтобы он не ляпнул лишнего при личном составе. Потом, смеясь, добавил: – Противника вводим в заблуждение. Все – пока! Обнял и шепнул на ухо: – Сема, свою сообразительность попридержи-ка в резерве. Топай молча, и не болтай лишнего при народе. – Семен совсем оторопел и остался стоять на месте, в недоумении глядя мне в след.
Не знаю, до чего успел додуматься Сема, но ему удалось вернуть меня к тяжелым мыслям. Хороший парень, но настроение сумел испортить окончательно…
К реалиям жизни меня вернули встретившиеся, сначала – взвод разведки, а затем – один за другим взвода-прикрытия. От них я узнал, что незамеченными отойти не удалось, и немцы вслед за их отходом, перебежками стали занимать бараки концлагеря. Это сообщение всех нас сильно огорчило, и батальон безо всякой команды, ускорил движение вперед.
Все отлично понимали, что необходимо как можно быстрее вернуть свои позиции. Трудно себе представить людей, которые бы так сильно рвались в концлагерь, но тогда нам было не до смеха. Учитывая сложившуюся обстановку, это был наш единственный шанс закрепиться под Эльбингом. Это встревожило и меня. Сходу поставил задачу взводу разведки: "Срочно уточнить места расположения противника. Лейтенант Агаков, срочно на сани взвода связи и – Вперед! Занять фольварк, где располагался хозвзвод, заняв – доложить мне. Остальным взводам примкнуть к своим ротам".
За километр до концлагеря, нас встретили разведчики с докладом:
– Фольварк хозвзвода свободен, а другой, где ранее располагался штаб батальона, занят немцами. В окнах виден всплеск огоньков и слышна музыка.
– Молодцы. Передайте комвзвода:
– Фольварк занять и установить наблюдение за действиями противника на наших флангах и в расположении концлагеря.
По приходу в намеченный пункт, дал распоряжение ротам надеть маскировочные халаты, выйдя на рубеж водосточной канавы, развернуться в цепь и ждать результатов разведки.
Разведчики незаметно подползли к фольварку, бесшумно сняли часового. В доме, продолжала беззаботно играть музыка. Одновременно, со всех сторон в окна здания залетело несколько гранат "Ф-1", грянули взрывы – музыка утихла. Один немец решился выпрыгнуть в окно, но на лету был срезан автоматной очередью. Получилось, как в той песне: «Недолго музыка игра…»
Путь был свободен. Роты пошли в атаку. Подойдя вплотную к баракам, обрушили на противника сильный ружейно-автоматный огонь. С криками "Ура!" мы ворвались на территорию концлагеря. Немцы явно не ожидали, столь быстрого нашего возвращения – разбежались, не оказав серьезного сопротивления.
Свои позиции мы заняли без потерь, но дальше наступать нам уже не пришлось. В последующие дни батальону пришлось отражать накаты контратакующих групп гарнизона Эльбинга и групп противника, прорывающихся из Восточной Пруссии. Спасибо, что эти атаки велись с разных сторон и были нескоординированные, что облегчало нашу задачу.
II
Действия батальона в отрыве от основных сил дивизии
Боевой порядок батальона был восстановлен и проверен атакой противника. Бараки концлагеря заняты, а роты укрепились в своих районах обороны.
Ужин готов и доставлен на передний край. Первое фронтовое правило: "хорошая пища – здоровый дух воина". Начальник штаба доложил, что связь со штабом полка установлена, обстановку в полк сообщил и получил известие, что наша девятая рота возвращается в батальон. Ее сопровождают знающие… И тут сообщил: – мы уходим – связь прерывается... "Все!" – подумал я, – "Оборвалась последняя ниточка связи с внешним миром.
Капитан Попов, всю ночь организовывал наблюдение, систему огня и огневое взаимодействие. К утру следующего дня прибыла девятая стрелковая рота. Я приказал ей занять боевую позицию на левом фланге с центром – "Мазанка" и тем самым укрепить левый фланг.
Прибыл наш обоз с продовольствием и боеприпасами. Замполит, прихватив с собой парторга и секретаря комитета комсомола, взяв письма и газеты, отправился на передний край к солдатам.
Рано утром, неожиданно для нас появился лектор политотдела корпуса подполковник Орейбаум в сопровождении секретаря комитета комсомола полка, старшего лейтенанта Петра Кучера. Само появление на передовой лектора немного развеселило личный состав, но одновременно озадачило меня.
К этому времени я со штабом разместился в небольшом деревянном, но уютном доме, вблизи боевого порядка батальона. Я пригласил гостей пройти в укрытие выпить чаю.
Мы сидели в маленькой комнатке и обсуждали обстановку на нашем направлении в целом, о силах немцев и боевом духе в батальоне. Из беседы, я понял, что подполковник очень интересный собеседник, но вообще не ориентируется в сложившейся обстановке, а в политотделе корпуса было не до того, чтобы отслеживать его перемещение.
По моим вопросам, подполковник стал подозревать, что оказался слишком близко к передовой, и заметно нервничал. Нужно было его отвлечь и успокоить. Мне удалось найти нужную тему для разговора и запустить лектора в глубокомыслие. Просветление наступило в считанные минуты. Буквально с рассветом, в комнату, где я беседовал с подполковником, вбежал разведчик и с каким-то, нарочито испуганным голосом, произнес:
– Товарищ комбат, немцы пошли в атаку! – и, пряча под ус улыбку, украдкой взглянул в сторону лектора.
Я выскочил на улицу. Через утреннюю мглу и рассеивающийся туман в поле, с левого фланга, вырисовалась цепь наступающей пехоты. Темные точки, стали постепенно превращаться в солдат в серых шинелях, уже никто не гадал – это немцы, которые медленно продвигались в направлении "мазанки". Атакующая группа состояла из 70-100 автоматчиков, при огневой поддержке двух-трех минометов.
В атаку они шли безрадостно, как на убой, не видя никаких шансов выжить. Ноги по колено грузли в глубоком снегу – цепь медленно продвигалась к нашему переднему краю. Скорее всего, им было все равно: жить или умереть – они были подавлены безысходностью обстановки.
– Командира минометной роты и командира 57-миллиметровых орудий – ко мне.
– Петька, заградительный огонь перед наступающей цепью – подготовить! Стрижаченко, огневая позиция – справа. Осколочными снарядами, прямой наводкой по пехоте противника – подготовить! О готовности – доложить! Командира девятой роты к телефону.
– Капитан Пузенко, наступающую пехоту противника слева видишь?
– Вижу!
– Денис Лаврентьевич, будь готов пулеметным огнем прижать ее к земле. Начало открытия огня – "Красная ракета!"
Тем временем в районе нашего расположения взорвалось несколько мин. Вздыбились фонтаны снега с дымом. В углу я увидел сидящего на корточках обомлевшего лектора.
– Капитан Гусев, перевести штаб в соседний фольварк, и разместить в подвале. Дорогие мои гости, следуйте, пожалуйста, в подвал с Александром Ивановичем. Я остаюсь здесь. Оставить мне телефон с телефонистом.
Роты были приведены к бою и ждали сигнал на открытие огня. Воины вели себя спокойно и уверенно, и уже не переживали перед боем, как в первый раз.
– Жора! Красной ракетой – огонь!
Раздалась команда, грянули залпы организованного, прицельного огня. Через пять минут от наступающей пехоты не осталось ничего. Рассеялся дым со снежной пылью, рассеялась и немецкая пехота, оставив несколько десятков трупов на снежной целине. Немногим, удалось остаться в живых и спешно скрыться в непроглядном тумане, большинство же наступавших, навечно остались лежать на снегу… Они погибли на своей же земле, которой раньше им было мало. Ради этого они пришли на нашу землю, уничтожали наши города и села, грабили и убивали наших людей. Тогда они издевались над нашими стариками, женщинами и детьми, насиловали наших девушек – все это заставило наш многомиллионный народ сплотиться и грудью преградить путь к их заветной мечте – покорить мир. Глядя на эти разбросанные по всему полю тела, глупыми казались лозунги немецкой пропаганды: "Германия превыше всего! Только немцам дано Богом, править Миром!" Хотели много, получили – ничего! Вот вам и возмездие, топтали нашу землю, теперь – снежная поземка заметает ваши трупы на своей.
Гостей из политотдела я больше не видел – "испарились" не прощаясь, так и не попив чая.
Так, утром 1-го февраля 1945 года, батальон отразил еще одну атаку.
Прошел первый день в отрыве от основных сил. В последующие дни, нам так же "блаженствовать" не приходилось. Начались напряженные боевые будни. В одну из ночей мы потеряли хороший оборонительный пункт, удачно прикрывавший наш правый фланг у моста. Это был небольшой двухэтажный домик, в котором находились два наших станковых пулемета и два противотанковых ружья. Пошел в седьмую роту разбираться:
– Как это случилось? Есть ли возможность, отбить его у немцев? Тут еще, командир хозяйственного взвода доложил, что вторые сутки не возвращаются трое саней отправленных за фуражом. Неприятности стали накапливаться…
III
Наступление немцев на хозвзвод
К утру, я пошел с проверкой по боевым порядкам рот, и заодно решил определить – есть ли возможность отбить у немцев тот домик у моста. На наблюдательном пункте седьмой роты раздался телефонный звонок.
– Да! Да-да, здесь! – ответил телефонист - Товарищ комбат, вас просит Гусев!
– Я – комбат, слушаю вас! В телефонной трубке слышу его тревожный голос:
– Беда! Немцы наступают нам в тыл…
– Меры приняли?
– Да принял…
– Какие? … Правильно. Действуйте.
А все было так. Наступал очередной февральский день. Солнце было закрыто низкими серыми облаками. Туман еле-еле начал рассеиваться. Хозвзвод жил своей размеренной жизнью. Противник находился где-то – в двух-трех километрах от расположения взвода. Часовой, закинув винтовку "на ремень", прохаживал по двору. Ездовые, напоив лошадей и задав им корм, собрались вкруг и потягивали самокрутки, обсуждая свои проблемы. Вероятно, вспоминали и своих собратьев, до сих пор не вернувшихся из поездки за фуражом.
Астафьев, командир отделения боепитания – он же ружейный мастер, возился с ручным пулеметом Дегтярева, который заедал – не досылая патрон в патронник. И тут ему приспичило "до ветру". Он выскочил за сарай, снял штаны и … обомлел… "Что – это?" Прямо на него, уже совсем рядом – в двухстах метрах, в своих, мышиного цвета шинелях, цепью прут немцы. "Ого!.." – подхватив штаны, кое– как зацепив их на одну пуговицу, схватился за пулемет, и что есть духу, заорал – "Немцы! Взвод, за сарай – к бою!" Все, кто в чем был – повара, ездовые, фельдшер, больные и легкораненые – похватали свое, давно не стрелявшее оружие. Пока взвод выбегал, Астафьев дал по цепи очередь – выстрелов пятнадцать. Пулемет заклинило. Тут же раздались винтовочные выстрелы – цепь залегла. Стрельба прекратилась. Пока взвод выбегал за сарай, шеф–повар, старший сержант Короб, лихо вскочив на лошадь, без седла и шапки, поскакал галопом в штаб батальона. Увидев капитана Гусева, закричал:
– Там немцы на продпункт наступают…
– Где немцы?
– Там на наши кухни с тыла.
– Много?
– Человек двести, может и больше…
– Разведвзвод, станковый пулемет, отделение ПТР – старший Агаков. За ними полковая пушка – Вперед! – скомандовал капитан Гусев.
Немцы, видя, что обстрел прекратился, решили – русские, постреляв – ретировались Командный состав собрался на дороге, достав карту, стали определять свое место нахождения. . Вероятнее всего, это была выходящая из окружения группа.
Как ни странно, расчет полковой пушки прискакал первым. Сходу развернулся, зарядив пушку осколочным – выстрел. Снаряд прошуршал над головами немцев и угодил в стоящий за ними сарай. Сарай разлетелся в щепки. За сараем стоял танк. Экипаж посчитал, что огонь ведется по танку – завел мотор и дал задний ход, за ним последовали еще два, стоявших в стороне.
Наводчик пушки заметил, что на первый выстрел немцы не среагировали, навел на них через ствол – выстрел и весь комсостав разлетелся в клочья. Из цепи заметили, что после взрыва их командиров не стало, бросились бежать вспять. Станковый пулемет и разведчики открыли по отступающим ураганный огонь. К ним присоединился огонь хозвзвода.
Больше всех успеху радовались ездовые и повара, они громче всех кричали: – "Ура" Митька! Вот мы этой немчуре задали. Теперича, фрицы будут знать наш русский дух!" Действительно – на снегу осталось валяться много трупов.
Этот случай заставил меня максимально приблизить хозвзвод к боевому порядку и усилить его оборону. А то, чем черт не шутит – такая прорывающаяся группа пехоты с танками могла оставить батальон без продовольствия и боеприпасов. В тот раз, нас чудом пронесло. Солдаты часто вспоминали этот случай со смехом, а его участники лихо расписывали свое участие в этом бою.
VI
Возвращение основных сил дивизии
Время шло. Уже несколько дней батальон, отрезанный от пунктов снабжения продовольствием и боеприпасами, вел бои в полном одиночестве. Скопилось несколько десятков раненых, нуждающихся во врачебной помощи.
Со штабом полка связи не было. Телефонная линия, проложенная прямо по целине и занесенная снегом, давно умолкла. У меня не было никакой информации о местонахождении полка и дивизии. И вдруг раздался звонок "внешнего" телефона. Телефонист схватил трубку. Где-то, словно, из-под земли, послышалось: "Комбата…"
– Какого батальона?..– опешил телефонист.
– Да, я – вырвав у него трубку, ответил я - комбат слушаю…
– Говорит Алексеев. Держитесь! Всеми силами держитесь! Мы высылаем вам подмогу.
– Спасибо! Держусь!
Все стоящие вокруг смотрели на меня с надеждой узнать – кто звонил и что сказал?
– Звонил начальник штаба дивизии, приказал: "Держаться всеми силами и ждать подкрепления".
– Значит, не забыли про нас! – с радостью сказал замполит.
Началось оживленное обсуждение – откуда же взялась связь?...
За окнами барака была глубокая ночь, стояла сплошная темь. Сильный снегопад с ветром мигом забивал глаза, и превращал все лицо в ком снега. Часовой увидел, как из темноты, нагнув головы, кто-то тяжело пробивается к бараку:
– Стой! Кто идет?
– Свои!
Солдат из передового наблюдательного поста, распахнул двери барака, завел нескольких наших воинов и двух пленных немцев. Это была группа артиллеристов 74-го Стрелкового полка во главе с начальником артиллерии капитаном Поприенко Григорием Сидоровичем, прибывшая к нам на подмогу. Капитан Поприенко был моим старым знакомым по боям под Тарту. Радости не было предела – о нас вспомнили, теперь одинокими мы не были. Моим первым вопросом было:
– Как же вы нас нашли?
– Да, просто – телефонный кабель "в руки", и пошли гуськом. Глаза залепило снегом. Вдруг – провод оборвался. Начали искать второй конец "полевки", видим – лежат эти два "трупа". Стали их шевелить – живы! Эти двое – перерезали провод и, ожидая связиста, выбились из сил и сами уснули. Хотели пленного взять, а в плену оказались сами.
Такую историю рассказал нам о пленных и своем прибытии Григорий Сидорович. В ответ я смеялся:
– Долго же им пришлось бы ждать, мы думали – связь оборвалась, так как штаб полка отошел. Пусть эти фрицы радуются, что "дубу не дали"!
Утром снег продолжал валить хлопьями. Местность просматривалась с трудом, и все же, на фоне белого снега, сразу появилось множество темных точек. С юго-запада, по снежной целине, в атаку шла цепь.
– Батальон – "К бою!" Взвод разведки, пулеметы, противотанковые орудия – "К бою!"
Я лежал, продолжая наблюдение, и пытался определить – чья это цепь? По мере приближения, стала доноситься русская речь, усиленная криками и отборным матом: "Не отставать! Подтянись! Твою ж …!" Я не знаю, с какими чувствами они наступали, но нашей радости предела не было. Мы закричали:
– Не стреляйте! Здесь свои… Бодрее шагайте – противника нет! От цепи оторвались несколько человек, и направились к нам. Подошли солдаты и рослый офицер – заместитель командира 86-й дивизии нашего корпуса. Я представился, он – поздоровался с нами за руку, и с удивлением спросил:
– Откуда вы здесь взялись?
– А мы отсюда и не уходили.
– Как? – он еще больше удивился.
– Мы здесь воюем еще с 29 января.
– Удивительно! А нам об этом не было известно ничего. А где же противник?
Я объяснил обстановку, он крикнул в сторону цепи:
– Майор Раков! Держите направление – левее!
После взятия Эльбинга мне пришлось еще раз встретиться с этим полковником. Его назначили комендантом города. Он набирал состав комендатуры и предложил мне должность заместителя коменданта. Я его поблагодарил, но отказался.
Тогда, поняв, что мы уже не одни, на душе стало спокойней. Хотя противник и был совсем рядом, но груз одиночества, висевший над нами, спал. Теперь наши тылы были прикрыты и появилась возможность сосредоточить все внимание на переднем крае.
Вот уже и командир нашего полка получил возможность выдвинуть нам на усиление первый стрелковый батальон, которым продолжал командовать майор Архипов. В ходе выдвижения его батальон встретил в нашем тылу колону отходивших немцев. Завязался встречный бой. Однако, немцы, не став ввязываться – отошли, побросав убитых. Были потери и в первом батальоне, но в основном раненые. Далее, по дороге, его головная походная застава наткнулась на "убитого" ездового из нашего батальона. Солдат лежал лицом в низ, на голове лежал пустой вещевой мешок, а рядом лежала убитая лошадь. Стали его убирать, а он оказался живым, но с обмороженными руками и ногами. Боец рассказал старшему лейтенанту Якобсону:
– Я ездовой 3-го стрелкового батальона. Мы ехали на трех санях, двое передних были с ранеными, они проскочили. Третьи сани обстреляли немцы. Одна лошадь упала, другая сильно дернулась, я вылетел из саней и мне на голову упал вещевой мешок. Подошедший немец пристрелил раненую лошадь, второй лошади он перерезал постромки, и та ускакала за уходившими санями. Я лежал, боясь пошевелиться, и ко мне больше никто не подходил. Так я пролежал несколько дней, а когда услышал русскую речь, уже не мог пошевелить ни руками, ни ногами.
Первому батальону было приказано занять оборону справа, в районе лесопильного завода, но он ушел влево и занял свою прежнюю позицию. Опорный пункт немцев так и оставался нависать над моим правым флангом, но особой угрозы батальону уже не существовало – я смог вздохнуть спокойно.
V
Бой за мост
Теперь, передо мной стояла другая, более важная задача – овладеть мостом. Но прежде, необходимо было отбить ранее потерянный небольшой двухэтажный дом, крайне необходимый для начала боевых действий. Целую ночь я "колдовал": как его вернуть без потерь?
Помогли разведчики, цель была достигнута – я облегченно вздохнул. Мы овладели важным огневым опорным пунктом и получили возможность контролировать весь лагерь противника. К сожалению, в доме уже не было наших пулеметов и противотанковых ружей – все унесли. Зато, немцы оставили нам восемь своих трупов, два пулемета "МГ-34", и несколько фаустпатронов.
Я дал разведчикам приказ: организовать наблюдательный пост и протянуть телефон от седьмой роты. Теперь я смог вздохнуть спокойно. Этот опорный пункт позволял прикрыть наши позиции фланговым огнем и вести наблюдение за боевым порядком противника.
С рассветом я вернулся в штаб. Отдав распоряжения своим заместителям на день, решил пару часов отдохнуть. Бросил полушубок на цементное углубление для картофеля и задремал. Сквозь сон слышу голос замполита полка майора Иванова:
– А где комбат?
– Он только лег – несколько дней уже на ногах, и всю ночь пробыл на передовой.
– Тогда, не надо. Проводите меня к личному составу, я хочу поговорить с солдатами – узнать их настрой.
– Нет, нет! Я уже не сплю. Здравствуйте Григорий Иванович, давайте сходим вместе – ответил я, вскочив.
Новый день 7 февраля только начинался. Туман своей молочной белизной проплывал над снегом, сокращая видимость до нескольких метров. Мы шли по тропинке гуськом в сторону правого фланга. Услышав немецкую речь – остановились и прислушались: навстречу нам, опустив голову, без оружия, но с полными котелками, шли два немца.
–Ну вот, товарищ майор, немцы нам завтрак несут – ординарец Жора, выскочив вперед, наставив на них автомат, закричал: – Хенде Хох!
Из рук у немцев выпали котелки. Мы отправили пленных в тыл, а сами продолжили путь на правый фланг батальона в расположение седьмой роты.
Пока мы шли по заснеженной, плохо протоптанной дорожке, стало светло – туман потянуло в сторону канала. Мы ясно увидели очертания разведчика, бегущего нам навстречу с докладом:
– Товарищ капитан… – но, увидев стоящего сзади майора, запнулся.
– Что у вас? Докладывайте комбату – сказал майор Иванов.
– Товарищ капитан, посреди двора лесопильного завода стоят походные кухни, и вокруг них собралось более двухсот немцев.
– Атаковать! – искрой промелькнула мысль и скомандовал – Связные, срочно командиров: стрелковых, пулеметных, минометной рот, взвода 57-миллиметровых противотанковых орудий – ко мне!
Связные, бросились врассыпную, выполнять приказ. Со всех сторон стали подбегать командиры подразделений. В это время нежданно-негаданно, на мое счастье, ко мне подошел командир третьего дивизиона артполка капитан Симоненко Георгий Адамович и доложил:
– Прибыл для поддержки вашего батальона.
– Лесопилку видишь?
– Вижу!
– Там, во дворе, вокруг кухонь, собралось более двухсот пятидесяти человек… Без пристрелки, сможешь подавить? Пятнадцать минут, хватит?
– Так точно!
– О готовности доложить. Засекай – время пошло!
– Командиру 57-миллиметровых орудий: выдвинуть орудия на прямую наводку и, по забору, осколочными, прямой наводкой, слева направо, беглым, по сигналу – кроши забор. Командиру минометной роты: поставить заградительный огонь – отсечь отход немцам к мосту. Командиру взвода станковых пулеметов: один расчет на мост – очередями уничтожать убегающих. Командирам седьмой и восьмой рот: под прикрытием артогня проскочить по мосту, седьмой – вдоль дороги в город, восьмой – налево вдоль канала преследовать убегающих немцев и захватить дома на окраине города. Задача ясна всем? – спросил я у собравшихся офицеров. – Хочешь победить – бей первый! Залог успеха – в неожиданности и в плотности огня. Всем действовать слаженно и молниеносно. Казаки атамана Платова брали этот город, и мы возьмем! Время пошло! Начало действий – красная ракета! Все по местам. Вперед!
Майор Иванов стоял в некотором изумлении, потом, улыбаясь, сказал:
– Молодец!
– Рано. "Молодец" буду, если все получится. Жора, бегом в отделение связи – гони всех с аппаратами и катушками к мосту!
– Действуй! Я помогу! – сказал замполит. Цель его визита – проверить боевой дух батальона после нашего "одиночества", была достигнута. Боевой дух утрачен не был!
Время! Все готово. "Красная ракета" взвившись в небо, и описав дугу – рассыпалась где-то за мостом. Двенадцать гаубиц накрыли двор лесопильного завода. Взметнулись вверх бревна, кухни, человеческие тела. Весь двор был, словно, глубоко вспахан. После первых взрывов немцы бросились за высокий деревянный забор, но от осколочных снарядов забор разлетелся в щепки. Часть их них кинулась карабкаться на мост, но там рвались мины. Петька Жаров – молодец! Да и младший лейтенант Бекенов с сержантом Горбуновым уже установили на мосту пулемет и поливают свинцом убегающих немцев. Минут через десять-пятнадцать все стихло. Цепи рот двинулись в город. Я, с ячейкой управления и отделением связи, тоже зашел на мост. Вижу: в кювете лежат наши пулеметы и, даже, замки на месте, а рядом – два противотанковых ружья, и тоже с затворами.
– Забирайте! – приказал я командиру пулеметной роты.
Мне навстречу, шла колона из тридцати-тридцати пяти немцев под командованием унтер-офицера. Увидев меня, унтер-офицер скомандовал, строй остановился и повернулся налево. Подав им команду, "унтер" подошел ко мне с докладом. Я скомандовал:
– Отставить! И обратился к капитану Симоненко:
– Забирайте! У меня их сопровождать некому!
Преодолев мост, я увидел много трупов, но рассматривать их было некогда. Только спустился с насыпи моста со своей свитой и встретил командира восьмой роты. Сделал ему замечание, чтобы тот не медлил с захватом окраины города. Нужно было развивать успех, пока немцы не подбросили подкрепление. Тут, мне вдогонку, кричит адъютант командира дивизии:
– Комбат – на мост! Комдив вызывает!
Я, бегом, по крутой насыпи – на мост. Запыхавшись, доложил…
– Кто это сделал? – он указал на горы трупов, лежащих на мосту.
– Работа пулеметчиков – младшего лейтенанта Досжана Бекенова и сержанта Горбунова.
– Ко мне их!
Послал ординарца. Пока ждал, рассмотрел трупы, лежащие на мосту. Их было больше двадцати. Видимо, часть из них погибла от минометного огня, но сейчас разбираться было некогда.
– Майор Иванов рассказал, как ты эту атаку организовал (видимо не зря рассказал, начало наступления на город в «цветах и красках» описано в наградном листе на самого Григория Ивановича). Признайся, а про "платовских казачков" – приврал? – улыбаясь, спросил полковник Чесноков.
– Казаки взяли не только Эльбинг, в 1813 году совершили рейд по всей Восточной Пруссии. Мне отец рассказывал.
Прибежал ординарец с пулеметным расчетом. И вот, два мужественных парня – казах и русский, стоят перед комдивом. Он вынул из кармана и лично прикрепил к груди каждого по ордену "Красная Звезда". Пожал им руки, поздравил и поблагодарил за службу.
– Адъютант, записать в приказ и оформить приказ на наступление.
"Да – подумал я, – "на наступление, которое уже развивается успешно"... А если бы пошло неудачно, то меня к ответу? Повезло, что пока все идет хорошо. Вспомнил слова замполита полка: "Действуй, я помогу!" Комдив подошел и ко мне:
– Я бы и тебе дал орден, да по должности комбат не в моей власти. Да и орден ты заслуживаешь весомей. Продолжай!
Итак, за час-полтора мы захватили мост, которым не могли овладеть десять дней. Стечение обстоятельств и внезапность помогли разгромить противника в считанные часы. Возвращение домика, появление замполита, своевременное прибытие гаубичного дивизиона – все сопутствовало успеху, и я был рад, что не упустил удачу.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/10/17/975