1
Странное понятие – время. То бежит, то летит, то стоит на месте. Для меня время когда-то стояло. Верней так, оно напоминало старую жвачку. Ни вкуса, ни внешнего вида, одна бесконечная резинка. А теперь время бежит. То ли пространство больше, то ли окружение влияет. Интересный эффект. Матери нет полгода, а впечатление, что годы прошли. Мать была в прошлой жизни, из неё и ушла. И я оттуда ушла. Мать - в небытие, я - в новую жизнь.
В гостиную вошёл Андрей.
- Пойдём, покажу рисунки.
Я кивнула. Пора встряхнуться. Мысли, как птицы. Когда летают, приятно на них смотреть, но стоит опуститься, тут же нагадят.
Андрей повёз меня в мастерскую. Здесь я была во второй раз. Первый – в рамках обзорной экскурсии, теперь для детального знакомства. Мастерская для Андрея – святая святых. Оно и понятно. Здесь было место, где воплощаются его мечты.
Под мастерскую было отведено помещение в южной части дома. Огромные окна выходили в сад, и в комнату проникал водопад света. У стен стояли холсты и подрамники, воздух был пропитан запахом красок и растворителей. На одной из стен висели акварели. Они были написаны крупными мазками в жёлто оранжевой гамме. На некоторых виднелись подтёки. Казалось, это - рисунки ребёнка. Я пригляделась. Один и тот же сюжет. Сверху солнце, внизу яркие цветы. Похоже, мать-мачеха. На первой акварели – один цветок, дальше два, три…, на последней – множество жёлтых головок. Они прижались друг к другу и смотрят на солнце.
- Кто рисовал?
- Сын, - ответил Андрей.
Все ясно. Тот больной мальчик, о котором писала мать. Он рисовал мать-мачеху. Видимо, этот цветок для него был символом возрождения. А может, в его рисунках - иной смысл? Ну, например: природа – мать, а человеческая жизнь – мачеха. Треплет, ставит подножки, раздаёт пинки.
- На этих акварелях – весна, - сказала я.
- Верно, - согласился Андрей.
- Ко мне она ещё не пришла.
Синие глаза утонули в морщинах.
- Твоя весна впереди.
Андрей подошёл к картине, завешанной покрывалом. Отбросив его, посмотрел на меня.
- Узнаёшь?
Да это же - мать!!!
Прямая спина. Волосы, скользящие по плечам. Безупречный овал лица. Красавица или мадонна. Откуда она появилась? Женщина-река. Нет-нет. Река постоянно в пути. А мать... Мне кажется, она порхала. Как стрекоза над водою. Глаза – огромные, и мир разбит на сотни осколков.
Душу бередили новые ассоциации. Мать - не стрекоза, она - птица. Оказалась в незнакомом лесу и трепещет от страха. Где привычные ориентиры? Хватит ли сил улететь?
А у меня хватило бы?
Вспомнила сон.
Листья, трава, стебель. Кто-то ползёт. Гадкий, зелёный, длинный. Вгрызается в лист, хрустит. Ни мыслей, ни чувств – сплошные рефлексы. Этот кто-то наелся, застыл, похоже, уснул. Темно. Ничего не видно.
Громкий треск. Узкая щель. Яркий поток света. Я выползла. Греюсь на солнце. Жду. Чего жду, не знаю. Я теперь – это терпение. Крепкое, как корабельный канат.
Время пришло. Наполнило силой. И я полетела.
Ух, ты! Как же красиво.
На полпути остановка. Глянула вниз. Лес, море цветов.
Потянуло к земле. Опустилась. Прикоснулась к цветку, и... захлебнулась от счастья.
Мысли скакали с одного на другое.
Я жила в коконе, это однозначно. Теперь вырвалась из него. Полетела. Или лежу на земле? Трудно сказать. И вообще... Что я должна понять? Может, в коконе каждый из нас? Может, цепочка одна? Сначала ползёшь, затем замираешь, дальше – короткий полёт. Однако полёт не у всех. Помнится, сон был двухслойным. Будто видела два варианта. В первом – чьё-то присутствие, желание помочь. Во втором – нечеловеческое терпение. Дескать, жди. Всё придёт.
И время настало, а с ним пришла сила.
А мать... Она что – спешила? Или не летала вовсе? Выбралась из кокона и пролежала жизнь на траве. Любовалась небом, мечтала, читала стихи. А может... Меня обожгло предположение. Может, мать так и осталась в коконе? Приоткрыла створки и смотрела на мир через щель. Представила жизнь и, играя, жила. Ужас какой!
Но почему ужас? Многие так живут. Смотрят на жизнь через щель, и видят кусочек мира. Крохотный, микроскопический. И что-то там представляют. Да-да, многие так живут. И я, в том числе. Нереальное восприятие реального мира.
Я чувствовала, отчуждение куда-то исчезло. Но что произошло? Неужели для того, чтобы уничтожить барьер, нужно посмотреть на человека другими глазами. Например, глазами художника. Или пережить смерть человека.
Тело пронзила боль. Будто разряд тока.
Я ЖЕ ЛЮБИЛА МАТЬ!!!
Да-да, по-настоящему любила. Мать волновала меня, вызывала эмоции, заставляла о себе думать. Ежедневно, ежеминутно. Она была моим раздражителем.
Вот это да! Моя любовь ковалась на наковальне страданий. Больше того, я никого не любила так, как любила мать. Верней, только её и любила.
- Тот, кто заставляет страдать, мы любим особо, - сказал Андрей.
Я вынырнула из себя. В очередной раз подумала: Андрей сканирует мысли.
2
За последние месяцы Аня изменилась. И внешне, и внутренне. Вроде такая, как прежде - румяная, светловолосая, толстая, но появились другие нюансы. Полудлинные волосы заменили стрижку, вместо обтягивающей одежды – просторные платья и юбки. Да и манера двигаться, говорить, слушать приобрели некий лоск. Несуетливость сменила стремительность, осторожность в словах – излишнее прямодушие. Как в сказке «Конёк-горбунок». «Эко диво! - все кричали. - Мы и слыхом не слыхали, чтобы льзя похорошеть!» Но там был Конёк-горбунок – волшебный помощник. А что произошло с Аней? Может, она влюбилась? Вполне возможно. Андрей – интересный мужчина. Пусть в возрасте, но его глаза могут свести с ума кого угодно. По себе знаю.
Аня уже не пела песни советских композиторов, а слушала инструментальную музыку. Русские народные песни напевала в полголоса – всё больше грустные и протяжные. Чаще всего – о рябине и дубе. Признаюсь, не иронизирую – скорей, улыбаюсь. По-доброму. Раньше бы съязвила, выдала бы какую-нибудь кислятину. Сейчас нет. Вот удивительно, мать умерла, и пропало желание ёрничать. Что это - исчез раздражитель? Но мать не была злой. Ирония и высокомерие ей не чужды – что верно, то верно, но сознательно причинить боль… - нет, этого мать не допускала.
Сознательно.
Разум зацепился за слово и затарахтел, как трактор. Ну да, порой наши поступки бессознательны. Причин миллион. Собственные комплексы, эгоизм, толстокожесть. Наверное, по отношению ко мне мать действовала так же - бессознательно. Любила, заботилась, страдала. Но не жила одной жизнью.
Не могла или не хотела? Скорей всего, не могла. Что-то мешало. Видимо, моё уродство. Оно было, как бельмо на глазу. Как же, красавица родила чудовище. Недаром мать плакала, когда читала: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь. Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку».
Если бы любила меня такой, какая я есть, тогда бы не страдала. Вот, например, Аня с Андреем. Они воспринимают меня нормально. Да, я ограничена в движениях, чётко не говорю, зависима от посторонних людей. Но я же – не кости и мышцы, а нечто другое.
На эту тему был разговор. После него и расслабилась. Странно звучит, поговорила и обрела гармонию. Однако так всё и было. Лишнее доказательство тому, как важно вовремя сказанное слово.
Этот разговор был накануне Рождества. В тот вечер в камине горели дрова, по периметру комнаты были расставлены свечи. Тепло и уютно. За окном светила луна, мерцали звёзды, на приусадебном участке искрился снег. Мы сидели перед камином и молчали. Аня вязала салфетку, Андрей о чём-то размышлял, я же смотрела на огонь и ни о чём не думала.
- В деревне под Рождество гадают, - нарушил молчание Андрей.
- Гадают, - как эхо отозвалась Аня.
- Гадала на Рождество? – спросил Андрей.
- Конечно.
- И как - что-нибудь сбылось?
Аня оторвалась от вязанья и улыбнулась.
- Рано ещё, - ответила она.
Андрей встал и вышёл на кухню. Вернулся с бутылкой вина.
- Надо отметить Рождество.
Разлив вино по бокалам, Андрей встал рядом со мной. Придерживая мою руку, он произнёс такой тост:
- По словам Бернарда Шоу, есть люди, которые видят мир таким, как он есть, и задают вопрос «Почему?», а есть люди, которые видят мир, каким он мог бы быть, и говорят «Почему бы нет?» Так вот, желаю чаще задавать вопрос: «Почему бы нет?»
Я отхлебнула вина, и Андрей уселся на кресло. По жилам побежало тепло, и я раскраснелась.
- Каждый из нас состоит из тела, разума, духа, - сказал Андрей. - Это - три энергии. Если они вместе, возникает гармония.
Меня охватило беспокойство. Будто стою у двери и жду. Вот-вот, откроется.
Андрей на минуту задумался.
- Вот, например, ты Наташа. Тело – больное, разум и дух – здоровые. Так?
Андрей обнял меня за плечи.
- Однако главное - не тело, главное - душа. Она и есть наше Я. Душа пытается получить опыт. Тот, кто это понимает, двигается вперёд. Понятно?
Мы с Аней кивнули. Видимо, обе попали под магию слов.
- Именно душа строит вектор развития. А дальше подключается разум. Он анализирует, прикидывает, выбирает возможности. И только потом подключается тело. Оно действует и осуществляет выбор души.
Андрей заглянул мне в глаза.
- Чувствуешь, куда веду? У тебя – мудрая душа и светлый разум. А это – огромное преимущество. Осталось выбрать занятие, где функция тела минимальна. И тогда….
- Что тогда? – с трепетом спросила я.
- Тогда Небеса возликуют.
Аня встала и подошла к нам. Поцеловав меня, она обняла Андрея.
- Как же я вас люблю, - сказала она. - Вы так не похожи на других.