Моё сознание возвращалось очень болезненно, отдаваясь болью в мышцах и монотонным гулом где-то в затылке.
Кто я? Где я? Черт, надо вспомнить… Не знаю.
Над ухом что-то пищит периодически… Видимо кардиограмма. Я в больнице? Да, точно. Но что произошло? Боже, как же раскалывается голова! Кажется — от одних мыслей мой мозг сдавливается черепной коробкой. Хрен с ним, не буду думать.
Подняв веки, я увидел себя, лежащего на белой койке под белой простыней в типичном больничном помещении одиночного типа. Запах болезни сразу же ударил в ноздри. Все кругом было таким снежно-белым, что мне моментально стало неприятно здесь находиться. А еще постоянно пищит эта кардиограмма. В руку что-то воткнуто, но совсем не ощутимо.
— Марк, ты как? Врачи говорят, что на днях ты должен очнуться, — услышал я рядом с собой. Голос говорившего был для меня чужд, а вот он, похоже, знает меня. — Интересно ты слышишь что-нибудь?
— Слышу, — через силу выдавил я, словно учился говорить заново.
Говоривший оказался незнакомым мне парнем, сидящим слева. Честно говоря, он мне показался страшноватым: относительно длинные волосы, челка, ежеминутно налезающая на глаза, сутулое тело. Одежда была довольно яркая — синие зауженные джинсы, зеленая толстовка, какие-то цветные резинки на руке, обувь мне разглядеть не удалось. Судя по челке и его одежде — он был неформалом, а может просто парнем со своим особым вкусом. Но кто он? Я его точно вижу впервые? Черта с два, да я даже себя не помню, не говоря о нем!
— Еман! Ты очухался! — радостно воскликнул парень. — Черт, как же я ждал этого!
— Да, я тоже рад… за себя, — произнес я, вслушиваясь в собственный голос, звучащий ровно, не слишком грубо, не слишком мягко, словом — довольно приятно.
— По тебе там уже все скучают! Че, не мог раньше в себя прийти? — со смехом произнес он.
Мне эта шутка показалась глупой, но я улыбнулся, чтобы не смущать этого незнакомца. Он затем начал мне говорить про каких-то людей, называя незнакомые мне имена, прозвища, названия чего-то. Я кивал и слушал, пытаясь услышать хоть одно знакомое имя, но мои воспоминания были пусты, как стакан, из которого уже давно выпили содержимое. Но в стакане остались бы капли, так и в моем мозгу должны были остаться какие-либо воспоминания. Но сознание пустовало. Лишь знал названия всех вещей, кое-какие термины, различные красивые слова и фразы. Возможно, эти фразы были единственным, что связывало меня с прошлыми воспоминаниями.
— Слушай, — не знал я, как обратится к парню. — Есть небольшая проблема, — я выждал немного, подбирая слова и представляя, как это будет звучать. — Я не помню тебя.
— Да харэ шутить, — улыбаясь, сказал тот на своем жаргоне.
— Я был бы рад, если бы это была шутка. Я действительно не помню ни тебя, ни тех, кого ты называл, ни… даже себя.
— В смысле? Ты серьезно ничего не помнишь? Да че ты шутишь!
Его настрой на розыгрыши раздражал меня.
— Слушай, как тебя там, я, правда, ничего не помню! Как хочешь это проверяй, но я ни то, что тебя, я себя не знаю! Спроси что ли у врачей. Может они что-то знают о моей амнезии.
— Черт, чувак, ты и, правда, сам не свой! Ты раньше немного иначе разговаривал.
Интересно как? В таком же стиле, как и этот неформал? Тоже говорил на этом идиотском жаргоне? Но это меня меньше всего волновало.
— Может, представишься?
— Да Саня я, — представился парень, а затем, подумав, добавил. — А ты Марк.
— Рад знакомству, — как же глупо это звучит с моей стороны.
— Так что, ты, правда, ниче не помнишь? Ваще ниче?
— Ваще ниче, — процитировал я его. — Хоть бы имя своё не забыть.
— Ты даже не помнишь, как выглядишь?
Действительно интересно — как же я выгляжу? Как бы ни разочароваться.
— Тут зеркало есть? — не отвечая на вопрос Саши, спросил я.
— Ну, только в сортире. Нет, ты че, внатуре не помнишь, как выглядишь?
Я проигнорировал его вопрос. Мне отвечать на подобное уже порядком надоело. С огромным трудом мне удалось стать на локти, слегка приподняв свое тело. Я посмотрел на иглы, воткнутые в руки и протянутые от них куда-то назад прозрачные резиновые трубки. Пока они во мне, я не смогу встать.
— Всё-таки ты только очнулся — ходить будет тяжко, наверно, — говорил Саша. — Да и вообще ты сильно пострадал.
А что интересно со мной было? Может, попал в аварию, или подрался с кем-то. Интересно. Но это на потом. Я кое-как сумел сесть на койку, хотел свесить ноги, но теперь я уже сомневался, что мне удастся на них устоять. Уж слишком велика была слабость в мышцах. Нет. Не получится. Я оставил никчемные попытки и упал обратно на постель.
— Всё-таки, — подумав, сказал я. — Лучше я пока полежу.
— Ну, это ты правильно, лежи, а то сам себе хуже сделаешь.
— Да. Ты можешь позвать медсестру, или моего врача? Даже не знаю, с кем в таких случаях консультироваться. Скажи там, что я в себя пришел, наверное.
— Окей. Я мигом, — произнес он и выбежал из палаты.
Его не было долго. Я успел хорошенько покопаться в своем мозгу, чтобы обнаружить, что в нем нет ничего, кроме событий ближайших пяти минут. Ко всему я знал элементарные слова, которые невозможно забыть, плюс банальные фразы, возможно из каких-то книг, или где-то услышанные ранее. Из этих фраз наиболее выделялись: «слава мимолетна, а забвение вечно», «у меня нет мании величия, у меня есть действующий рецепт величия», «нет добра без зла» и, похожая на неё фраза — «мира нет, если нет войны». Это всё, что свидетельствовало о существовании моего прошлого. Ведь не сам же я выдумал эти четкие фразы.
В этот момент зашел бородатый мужчина в белом халате, с блокнотиком и карандашом в руке, а за ним прошагал мой незнакомый друг. Я поймал себя на том, что мне удалось разглядеть мелкие детали на этом враче, как например — надпись на карандаше — «КОН -1 — NOOR HARDTMUTH 1500 2 B», имя на бейджике — «Александр Далматов, заведующий врач…», а так же увидел несколько надписей на обратной стороне блокнотика. Эта небольшая новая информация впиталась в мой мозг, закрепившись там весьма прочно, что было довольно приятным процессом. Появилось сильное желание найти еще какие-то источники информации, например, почитать книгу, но на это не было времени. По крайней мере, сейчас.
— Здравствуйте, — добро приветствовал врач, сев на стул.
Я кивнул в ответ на его приветствие, слегка оторвав голову от подушки.
— Моё имя — Александр Далматов, — представился он.
— А я вроде Марк, — с сомнением в голосе представился я.
— Мне сказали — вы ничего не помните. Это так?
— Увы — так.
— Есть хоть какие-то проблески в ваших воспоминаниях?
— Нет. Совершенно ничего, — ответил я, скрыв то, что помню некие цитаты и афоризмы. — Словно я только родился. Ничего не помню.
— Очень жаль, — пробубнил себе под нос врач и стал что-то записывать.
— Та-ак, доктор, — вывел я его из транса, — что со мной случилось? И почему я ничего не помню?
— Как я уже сказал — очень жаль, что вы не помните ровным счетом ничего, так как никто не знает, что с вами случилось, а рассказать об этом могли лишь вы. Вас обнаружили около одного из домов, ночью, с сотрясением и множеством ушибов и переломов. Когда вас сюда доставили, то многие сомневались в том, что вы выживете. Но — вы живы. Вы пролежали в коме несколько месяцев и вдруг пришли себя. Вот так.
— Как странно. Но мне нужно что-нибудь вспомнить…
— Радуйтесь, что живы! Можно сказать — вы начали вторую жизнь. Вам дали шанс на вторую жизнь! Вот и живите. Амнезия может пройти через случайное время частично или полностью. Тут не предугадать. И моё мнение — не стоит вам узнавать причину вашей травмы — это ваше темное прошлое, к которому я бы предпочел не возвращаться.
— В каком смысле?
— В прямом, — отрезал доктор, затем потопал к выходу. — Еще несколько дней вы должны полежать тут, а затем мы вас выпишем.
И с этими словами он захлопнул за собой дверь.
— Е-е-е, — радостно растянул Саша. — Чувак, теперь всё супер! А ты че такой серьезный?
— Я не помню своё прошлое. Кто-то хотел меня убить. Я потерял целый месяц жизни. Как думаешь — почему я такой серьезный?
— Тебе же сказали — радуйся, что жив!
И правда. Я жив и это превыше всего.
— А вообще, — снова заговорил Саша. — С каких пор ты жалеешь о том что потерял часть жизни? Всего месяц ведь. Ты от работы отдохнул. Это не похоже на тебя. Настоящий «ты» радовался бы!
— Ты идиот, — не выдержал я. — Месяц в коме. Ты понимаешь? У тебя вообще мозги есть? Лучше уйди и дай мне обдумать все!
Он что-то пробубнил обидчиво и развернулся.
— Эй, стой, — останавливал я его. — Извини, что я так грубо.
Черт, что я делаю? Он меня только достаёт, но мне не хотелось ссориться с единственным другом, который пришел ко мне.
— Да, чувак, ничего страшного. Я понимаю твоё состояние!
Ну, кто бы сомневался.
— Я рад, — произнес я вслух.
— Слушай, я, в общем, был рад тебя увидеть. Очень. Там все за тебя переживают. Но уже поздно и мне идти надо.