Подарок для Евроньюс
- Это барон фон Шторьх, - зашептались они, стоило мне пройти в бельэтаж к инженеру, сумрачно смотревшему в залитое постоянным дождем окно, - вышел из полка фузилеров через скандал грандиозный, милочка, пристрелил на дуэли полный состав балета Грирогоровича, будучи назначен Наместником Бельведера Великим Маршалком рушения нах остен, въехал на жеребце на небо, плюнув оттуда на голову Бабелю, купил очки у прохожего пошехонца, закоптил их сальной свечой и теперь вот орудует у нас в Вене, смущая молоденького архитектора Шикльгрубера, лишь вчера упившегося в ночлежке за Оперным баварским пивом.
Я не смотрел в их сторону, заранее зная, что увижу в приемной Скарсгаарда все те же лица, надоевшие до оскомины за этот год, будто ешь ты вечно недозрелое яблоко, украденное Евой в Эдеме и доставленное галерой корсиканских контрабандистов в Абруццо, где заговорщицкие братья только и делают, что пьют вино, заедая его свежайшим козьим сыром, тускло разглядывая полуприкрытыми глазами свои склоны, лужайки, приземистые дома и черношалевых горбуний, спешащих к очередной роженице или золотушному ребенку, поперхнувшемуся косточкой от сливы. И вот тут - то, в самый раскаленный час сиесты, пристукивая стеком по блестящим ботфортам, из - за угла выворачивает Наполеон, садится без спроса за стол братьев, наливает себе вино, пьет и расстреливает из крепостной артиллерии Тулуз - Лотрека все нечестивое сборище, подзывает круглолицую красотку Росселини и шепчет ей в извивы розового ушка :
- Дорогая, мои шкеры совершенно обносились.
Изабелла смотрит на его форменные галифе генерала Тьера и хохочет. Ей вспомнилась Наденька Мандельштамп, курсистка Петергофа и приемщица канатов на корабле Ольги Форш, как она рассказывала, торопливо штампуя протягиваемые смиренными в гордыне пассажирами билеты компостером и полушалком, случай с мужем, просто - напросто обрезавшим бахрому на штанах садовыми ножницами, пока они не становились тирольскими шортами. И тогда Иосиф брал аккордеон, выходил на площадь и поднимал на священный бунт всех ветеранов - фронтовиков, грозными стальными шлемами лежавших по канавам, где бурно размножались бактерии.
- Да, - протянул инженер от окна, набивая папиросы, - не думал, что мимолетное знакомство с девицей Беллингтон подействует на вас так кардинально, барон. Посмотрите - ка на эту аптеку, - предложил он, протягивая мне одну из папирос.
Я закурил, бросив обуглившуюся спичку в камин, и сел за стол, положив ногу на ногу и отодвинув на край какой - то ветхий манускрипт, испещренный схематическими кроками и незнакомыми значками, схожими на неудачное изображение рунического письма Бирки.
- И где же аптека ? - прокашлявшись, спросил я.
Инженер с изумлением повернулся ко мне.
- Да вот же, - показывая в окно ответил он и несмело улыбнулся. - Прямо напротив. Вы что, барон, забыли нашу договоренность проследить за фрейлен Кикоин, видевшей самоубийцу последней ?
Господи, о чем это он ?
- Послушайте, Скарсгаард, - осторожно, стараясь не травмировать приятеля, начал я, делая правой рукой отвлекающие успокоительные пассы, - вы, возможно, начитались Питера Устинова из " Чорного сентября " или посмотрели в синематографе новую фильму про лабиринт и Фавна ...
- Меня зовут Верминаард ! - загремел он, грохоча блестящими поножами. - Повелитель Севера и истребитель мух !
Я посмотрел на инженера и увидел небольшого карлика - антисемита из Брюгге, наглого, развязного, облупошенного кокаином, полуголого и явно нервничающего.
- Что же ты, Расёмон, - схватив меня за ухо, орал инженер, бледнея, - предал всех доверившихся тебе селян Монтевидео ? Отчего же ты, Расёмон, не возвидел, как маис сам ушел за армией сопатого Порфирия Диаса ?
- Хорошо шуршат боны и чеки в руках такого человека, как я, - ответил я Скарсгаарду и услышал скрип двери.
- Все мозги е...те, - утвердительно крикнула Дита фон Тиз, падая на кушетку, - Зигмунд. Нет бы по - простому, мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, даешь Джима Моррисона и четыре миллиарда пиратских книг и фильмов, а то гоните дичь какую - то.
- Плагиат, - шепчу я ей, трогая за грудь бровью, - из Хантера Томпсона и Моники Белуччи.
Она вздыхает и прижимает меня к заманчивой груди, укрытой скользким латексом. Теперь понятно, почему Мэнсон изгнан из рая.