Родионов запил. Крепко, но без дебошей и всяких прочих сопутствующих побочек. И причин-то, собственно, не было. Так, из-за ерунды. Литагент Маша в очередной раз попросила переписать одну главу, где, по мнению редактора, герой получился как будто из другой оперы.
- Савелий Петрович, - клянчила она, - поймите, мы с вами потеряем кучу денег. Ну, напрягитесь, голубчик, вы же не бездарь какая, - подозрительно понизив голос, закончила она мысль.
- Скажи этой крысе канцелярской, - неожиданно сорвавшись, заорал Родионов, - что мне фиолетово, опера там у нее или балет! Все! Переписывать не буду! И дописывать – тоже. Не нравится… так что ж, насильно мил не будешь, - Савелий издал губами неприличный звук и развел руки.
Маша обиделась и ушла, а Родионов тотчас взялся за рюмку.
Вернувшись как-то домой под вечер, писатель застал в прихожей домработницу Люду.
- Ты куда собралась?
- Куда-куда… домой, ясное дело, - буркнула под нос Люда, с трудом натягивая сапоги на отекшие ноги. – Еда на плите, если что.
Родионов прошел на кухню, затем заглянул в гостиную и вновь вернулся.
- Слышь, а кто там у нас в гостиной?
Домработница подняла раскрасневшееся лицо и посмотрела на писателя.
- И кто ж там у нас? – ехидно поинтересовалась она.
- Это я у тебя спросил! Что за люди там сидят? – Родионов приблизился к женщине и посмотрел ей в глаза.
Люда, скривившись, отвернулась и замахала руками в сторону писателя.
- Савелий, какие люди? От тебя даже кошка сбежала на прошлой неделе. Бросал бы ты пить, а? Нашел бы работу человеческую, в самом-то деле. Что ерундой маяться?
- С человеческой работой я не смогу тебе платить. Об этом ты никогда не задумывалась?
- Тю-ю, - протянула домработница. – Делов-то! Возьмешь веник и приберешься. Толку с моей работы, - покосилась она на запачканный ботинками пол в коридоре. – Ишь напакостил! Нет бы разуться.
Родионов насупил брови и угрюмо процедил:
- Уволю. Будешь мне перечить – уволю, как пить дать.
- Савелий, Христом богом прошу – пойди поешь, пока еще не остыло. Разувольнялся он тут... - Люда сокрушенно покачала головой и открыла дверь. - Спокойной ночи, барин, - смиренно произнесла женщина и вышла.
Родионов плюнул в захлопнувшуюся перед его носом дверь и, сбросив ботинки, направился в сторону гостиной. В доме было тихо. Однако едва он ступил в гостиную, как на него обрушился гул голосов. За столом и на диване сидели какие-то люди, из угла доносились звуки фортепиано – незнакомая девица в платье отвратительной ядовито-желтой расцветки коряво тыкала пальцами в клавиши и тоскливо завывала, закатив глаза в потолок.
- Это… что здесь происходит? – осипшим от ужаса голосом спросил писатель, невольно прислонившись спиной к косяку.
- О! Савелий! Проходи, дорогой! Тут все свои. – К Родионову подошел неряшливого вида мужик в помятом плаще с папиросой в углу рта. – Давай-давай, - похлопав по плечу, добавил он. – Мы уж заждались.
На негнущихся ногах Родионов подошел к столу и рухнул на услужливо придвинутый стул. По соседству дремал, положив голову на стол, молодой парень в одних трусах. На другом конце стола двое заключенных в полосатой робе играли в шахматы.
- Вы кто… зачем…тут, - сдавленно просипел писатель.
- Как это кто? Савелий, ну это даже несерьезно, - раздался басистый голос у него над головой.
Родионов вздрогнул и втянул голову в плечи. Скосив глаза кверху, он робко поинтересовался у грузного мужчины с лохматыми бровями:
- Мы разве знакомы?
В ответ раздался раскатистый хохот.
- Вы поглядите на него!!! Как кренделя выделывать, так поди еще найди такого. А как поговорить душа в душу – прикидывается ангелом, потерявшим память.
Писатель немеющими губами хотел было что-то возразить, позвать на помощь, он даже чуть-чуть приподнялся, однако чугунная ручища тут же пригвоздила его к стулу. Звуки фортепиано стихли. Девица в нелепом канареечном платье в мгновение ока очутилась рядом с Родионовым.
- Ах, перестаньте, генерал, - нежно прочирикала она, - он же просто душка.
Савелий и глазом не успел моргнуть, как ее худая попка очутилась у него на коленях.
- Стелла, - выдохнула она, глядя ему в глаза большими темными зрачками.
- Очень приятно, - сглотнув, прошамкал он. – Савва.
Его колени ослабли, он подумал, что девица вот-вот невольно соскользнет на пол. Ан нет! Уцепившись за край стола тоненькими ручками, она пнула ногой ему в лодыжку, заставив писателя «держать угол».
- Доверься мне, - шепнула она ему на ухо.
- Чего вдруг?
- Жив останешься зато.
- Правда? – глуповато улыбнувшись, спросил он и с опаской глянул на собравшихся.
- Ты, Стелка, не мути тут воду, - посоветовал мужчина брутального вида с дивана. – Говори чуваку как есть. Чтобы никаких иллюзий.
Родионов не сразу понял, что мелькает в руках у этого небритого громилы. Приглядевшись, он едва не прыснул в кулак – мужик вязал носок, ловко орудуя четырьмя спицами.
- И скажу! – выпалила Стелла и прильнула к плечу Родионова. – Это твои герои, - ткнула она пальчиком с золотистым маникюром в сторону мужчин.
Родионов замер, пытаясь уловить суть сказанного. Однако кроме чувства неясной тревоги, он сейчас ничего не испытывал. Никаких вариантов воспаленный от алкоголя мозг ему не предложил, и он решил уточнить:
- В каком смысле, солнышко?
За столом возмущенно загудели. Стелла подняла руку и, дождавшись, когда все стихли, с легким раздражением пояснила:
- В прямом. Ну что ты, в самом-то деле, забыл что ли? Вот все… ну или почти все герои твоих книг собрались здесь.
Широко открыв рот, писатель зашелся в немом крике.
- А… зачем??? И почему одни мужчины? – наконец выдавил он.
- Некогда бабам. Дети, дом. Да их все устраивало в принципе, - не отрывая глаз от своего занятия, пояснил брутальный тип со спицами.
- Ха…ха, а ты, значит, тоже из моих? – немного осмелев, спросил Савелий. – Что-то я не припомню, чтобы стоящие мужики у меня вязали. Хватит меня разыгрывать!
- Вот скотина! – незлобно выругался вязальщик. – Разведчика Гошу ты стряпал? Или Пушкин?
Стелла вопросительно посмотрела на писателя.
- Гошу Дроздова? – погладив по спине девицу, захотел уточнить писатель.
- Ты не переспрашивай тут по сто раз. С одного слова должно быть понятно, если в теме.
- Я. И? Где тут связь? Мой Дроздов, что тебе агент 007 – и в огонь, и в воду, а не бабка какая на печи с носками.
Гоша отложил вязание в сторону и весь напружинился.
- Ща врежу!
Родионов хотел возмутиться, но Стелла запечатала ему ладошкой рот.
- Так фигли ты тут спицами размахался? Мушкетер, блин,– взвизгнула она. – Не просил он тебя вязать. Правда же, мальчики?
- А мы почем знаем? – пыхнул папироской тот, что в помятом плаще. – Тут каждый за себя.
Родионов осторожно убрал руку Стеллы и негромко спросил у него:
- Вы, стесняюсь спросить, кого представляете?
Мужчина стряхнул пепел в цветочный горшок и посмотрел исподлобья на писателя.
- Лейтенант Погодин к вашим услугам, - устало обронил он.
- Да ладно, - махнул на него Родионов. – Помню я своего Погодина. Поклясться могу, что затрапезного плащика я на него не напяливал. В нормальном прикиде мужик ходил. Красивый, солидный…
Погодин расхохотался, согнувшись в три погибели.
- Ой… ну ты даешь… Савелий…
- А что смешного? – обратился Родионов к Стелле. Та пожала плечами и с жалостью посмотрела на весельчака.
- Какая глупость, - оборвав смех, сказал сыщик. – Я у тебя солидный, а все в лейтенантах. Хожу дурак дураком с папиросой во рту.
- Так уж и дурак…
- А ты как думал?! Читатели обхохотались, честное слово. Прозвали меня Коломбо из погорелого театра. Ты, писатель, случайно страну не перепутал? Это там лейтенант – ого-го…
Родионов, набычившись, смотрел в пол. Потом разозлился и стукнул кулаком по столу. Шахматисты схватились руками за подскочившие фигуры. Парень в трусах вздрогнул и безумным взглядом посмотрел на него.
- Что такое? Где я? – жалобно протянул он.
Тот, которого Стелла называла генералом, погладил парня по голове.
- Спи, пацан, спи…
Девица сжала руку писателю.
- Т-с-с! Нельзя ему резко просыпаться.
- А чё… больной что ли?
- Можно и так сказать. В коме парнишка.
- Ужас какой, - сочувственно прошептал Родионов. – А это из какой оперы?
- Кома? Так из твоей, сладкий. - Стелла потрепала его по голове и засмеялась, прикрывая ладошкой рот. – Прикинь, его с любовницей в кровати застукала жена. Он от страху хрясь на пол! И все – кома.
- Что ж… бывает. Видать, шибко ударился, - попытался оправдать трагический исход Савелий.
- Бывать то бывает, - пробасил над ухом генерал, - но у тебя там пушистый ковер лежал. Запамятовал?
- А вы, простите, кем приходитесь коматознику? Никак батюшка? – почтительно спросил Родионов.
- Это тесть мой, - отозвался с дивана агент Дроздов.
- Во как. Неплохо устроился. Хоть убей, не припомню я генерала. Жену твою помню, а генерала… Нет, что-то тут не состыкуется, - прищурил глаза Родионов. - Мутная история с этим твоим вязанием…
Стелла больно ткнула его в бок. Агент со вздохом глянул на часы и покачал головой.
- Я бы все тебе объяснил. Одним ударом. Но время поджимает – вот-вот придут заказчики. Пару довязать надо.
Генерал взял у «Коломбо» папиросу и сел напротив Родионова. Стелла тут же соскочила с колен писателя и встала у него за спиной.
- Ты, Савелий Петрович, редкая сволочь, - выдохнув густую струю вонючего дыма в лицо Родионову, произнес генерал. – На сто первой странице дочь, наконец, призналась мне, что ты, паршивец, совсем не платил деньги агенту. Жили они впроголодь…
- Ну да, может, я где-то перегнул палку, - закашлялся от дыма писатель. – Но дочь ваша какую-то копейку в дом приносила. Я помню. Кстати, в вязальном цеху работала. Да-да! Теперь вспомнил! А Гоше так лучше было для конспирации. Бедненько, но…можно в меня дым не направлять? – вновь поперхнувшись, просипел он.
Стелла несколько раз стукнула кулаком Родионову по спине.
- Ага, приносила. Муженек постоянно отправлял ее на задания по твоей прихоти. Тоже типа для конспирации. И с работы девочку мою поперли за прогулы.
Родионов с опаской глянул на стучащего спицами Гошу.
- Вот-вот! – рявкнул генерал. – Теперь этой фигней занимается зятек. Я заставил. Хорошо, дочка к концу романа вспомнила, что у нее папа генерал.
- Бред какой-то… - промямлил Савелий.
- Не то слово, Савушка, - шепнула в затылок Стелла. – Ой, что-то я за тебя переживать начинаю…
Родионов сбросил руку девицы со своего плеча и поднялся.
- Все! – громко застонал он, схватившись руками за голову. – Мочи нет терпеть все это! – Он обвел пылающим взглядом собравшихся. – У кого еще претензии? Давайте, добивайте лежачего…
- Эй, баклан! – отозвался с дальнего края стола шахматист в полосатой робе, - ты давай не наглей. Мы тут с сокамерником уже видим, к чему ты клонишь. Хочешь терпилой прикинуться? Нет уж, похлебай с наше. Ни за что сидим, а справедливость так и не восторжествовала!
Савелий обмяк всем телом и если бы не генерал, подхвативший его сзади, разбился бы об пол. Стелла запричитала, заламывая руки:
- Что ж вы, нелюди, навалились на одного целой бандой! Не всем же конандойлями быть… а-а-а…
Писатель, не открывая глаз, прошептал:
- Пить… дайте мне пить…
Лейтенант подскочил к страдальцу и вложил ему в руку плоскую блестящую фляжку.
- Пей, убогий. Коньячок ты мне всегда качественный заправлял. Тут ничего не скажешь.
Родионов жадно глотал обжигающий ароматный напиток под дружное: пей до дна, пей до дна!
Очнулся Савелий в своей кровати. В руке торчала капельница, на стульях с похоронным видом сидели Маша и домработница.
- Очнулся, болезный…
- Как вы себя чувствуете, Савелий Петрович?
Родионов приложил свободную руку ко лбу и тихо спросил:
- А где Стелла?
Женщины переглянулись и наперебой начали убеждать Родионова, что с ним все будет хорошо, что доктор дает благоприятный прогноз.
- Еще раз спрашиваю, где Стелла?
Маша пожала плечами и плаксивым голосом поинтересовалась:
- А кто такая эта Стелла? Ваш новый литагент?
- Нет, - упавшим голосом ответил он, - она… я не знаю, кто она… но мне нужна Стелла.
- А как ее найти? Мы позовем, Савелий Петрович. Где вы познакомились?
Родионов стал серьезным. Он попытался думать, но ни до чего додуматься не мог, а потому изрек небрежно:
- На летучке одной познакомились. Собрание творческое, в общем…
Домработница Люда приложила пальцы к уголкам глаз и всхлипнула. Литагент Маша погладила женщину по плечу, поднялась и, презрительно глянув на писателя, сказала:
- Ну, если вдруг ваша Стелла не объявится, звоните. Помогу, чем смогу…