Походят дни, когда молодых мужчин начнут заманивать в частные военные компании. Количество "ихтамнетов" будет приведено в равновесие с обстановкой на границах. И по этому поводу расскажу о своем опыте общения с вербовщиками.
А надо сказать, что в семидесятые годы, уже в последние дни пребывания в военном училище, я был с позором отчислен, как скрытый враг, не сообщивший куда надо о наличии родного дяди за границей.
Хотя, если честно, я об этом дяде знал только то, что он пропал без вести ещё в 1941 году.
Но речь о другом.
В 1979 году я работал ответственным секретарем районной газеты. И в феврале получил повестку в военкомат. А поскольку числился рядовым запаса, то послушно послушался.
Встретил меня подполковник-военком, по фамилии, если не изменяет память , Акулов. И он предложил мне поработать в военной газете армии республики Вьетнам.
Я, понятно, ошалел. Ни грамоты, ни языка той страны я не знаю. Да и лететь туда, насколько я помнил глобус, надо над Китаем. А с Китаем у нас тогда были такие же братские отношения,как нынче с Украиной. Да и опыта работы в военной газете у меня маловато.
Да и зачем, собственно? Где я, а где Вьетнам?
Но военком мне сказал, что в марте Китай нападет на Вьетнам, а мы уже сейчас оказываем Хо Ши Мину всяческую помощь. Но совесткие граждане имеют право знать о зверствах китайской военщины, а потому то, что будет писать фронтовая вьетнамская газета, рассчитано не на вьетнамских читателей, а на советских. И вообще военком наобещал всяческих благ. И возведение в офицерское достоинство, и приличной зарплатой, и тем. наконец, что лететь во Вьетнам вообще, наверное, не придётся, а придётся сидеть в кабинете, в Главном Политуправлении у Епишева и заниматься привычным для меня делом - писать.
"Врать" - поправил я молча для себя , и оказался. Семья, сын только родился, да и жена в положении. Но военком посоветовал подумать, и дал пописать узенькую бумагу с текстом о неразглашении. И напомнил мне о почетном долге каждого гражданина СССР перед Родиной.
Ну, я вернулся , и сразу разгласил все.редактору. Он страшно разволновался на слова о скорой войне в Индокитае и приговорил :
-Ни в коем случае не соглашайтесь. Это только заманивают газетой. А кончится всё джунглями и тропической лихорадкой.
И я несколько дней бегал от телефона. Дней через десять мне опять принесли повестку. Теперь в ней был приказ явиться в течение двадцати четырех часов в Медвенку, Курской области, по месту мобилизационного предписания. При себе иметь смену белья, бритвенный прибор и запас продуктов на трое суток.
Я - опять к редактору. Ну, умница же был Анатолий Алексеевич Праведников! Говорящая фамилия. Он уволил меня вчерашним днем и велел спрятаться на хуторах у родителей, и носа оттуда не показывать. " Может, ещё и никакой воны не будет. Всё успокоится, и вы вернётесь".
Но не успокоилось. Я сидел на хуторах, и в начале весны "Известия" мне сообщили, что подполковник был прав. Войной своего корреспондента он обеспечил: Китай напал на Вьетнам.
Не знаю, сколько мне пришлось бы прятаться в верхососенских лесах, но война через месяц кончилась. Я вернулся в редакцию, и с тех пор была только одна повестка - с изменением места явки на случай мобилизации. И с тех пор от министерства Обороны - ни слуху, ни духу.
Скажу больше. Я и теперь, в шестьдесят пять лет, не знаю, уволен ли я из Армии? Во всяком случае - меня об этом не извещали. Военный билет так и остался у меня с непогашенным мобилизационным предписаниям. И вот я думаю - если завтра придет повестка явиться по указанному в ней месту - мне собирать походный вещмешок - или опять уходить в партизанские леса?