(из цикла "Голоса глубинки")
Давно хотел поговорить с кем-то о житье-бытье бывшего бамовца, бывшего милиционера, а ныне «профессионального» безработного селянина -- пожилого и очень уставшего человека. Слишком уж накипело. А тут увидел сегодняшнее поздравление президента с Днем работников сельского хозяйства – и прорвало.
Подчеркнул президент, что каждый четвертый житель страны имеет отношение к сельскому хозяйству. Что развивается оно, и дают крестьяне показатели. Что государство заботится, и так далее. Я верю. Но у каждого – своё представление и о заботе, и о росте, и о процветании. И различны эти представления, потому что страна у нас огромная, просторов немерено, и не везде дотянутся око государево с рукой его же. Потому без обобщений, только свою собственную боль выплесну. Но, не зря говорят, ведь, что в капле воды все море отражено.
Переехал я с женой в сибирскую глубинку 11 лет назад. Поскольку уже тогда в городе работу мне, 48-летнему, было не найти. Таксовать, да сторожить – дело не надёжное, тем более что обитали мы тогда в общаге коридорного типа, как в клетке бетонной. Жена болела, уже на инвалидности была, а я, вроде, и здоров – да за ней еще и присмотр с уходом необходимы. Поселились на заброшенном хуторке с мечтою заняться сельским хозяйством на своем подворье.
Задор был. Желание. Немножко деньжат оставалось после продажи комнаты и покупки домика. Сделал в нем ремонт; подправил стайки, да овчарню; затеял пристрой, чтоб больной своей удобства наладить. Прикупил и технику кой-какую: мотоблок, станки для дерева, насосную станцию. И закипела работа. Жена тоже ожила, хлопотать рука об руку стали. Двух свиноматок купили, курочек, кроликов. Чуть позже – козу, да барашков. Земли с домом пришло узаконенной – под пол гектара. Через год отсадился полностью, по осени 60 кулей картошки снял; морковь жена на грядках вырастила, капусту, свеклу, зеленку и овощи в тепличке. Затарились на зиму. Денег, конечно, было только с жениной инвалидной пенсии, но стали кропчить, считать, чтоб на всех хватило живых наших живностей – от котов-собак до свинства с крольчатиной. За свет половину от половины компенсировали нам тогда через собес. Нынче же уже не платят почему-то, а приносит почтарка по 46 рублей на дворы, где инвалиды. И все! На эти деньги мы только лампочку по вечерам и можем зажигать. Такое впечатление, что селянам другого и не надо – ни насосов, ни холодильников, ни чайников. А, ведь, у нас все только на электрике. Газа-то нет…
На дрова инвалидское пособие пока ещё выдают. Но за все последние годы оно так и не выросло, в отличие от цены. Часть покупаем, часть хворостом насобирываем, благо, лес неподалёку. Оттуда тоже – грибы, ягоду носим, если урожайный год. В общем, на зиму укладываем подвал и холодильники с Божьей помощью.
Первые года, как переехали, на нашем хуторе в 26 дворов было густо в хозяйствах: коров держали через двор, бычков выращивали. Яйцо, крольчатина, баранина и молоко – тоже было. Жил хутор. Богатеть не богател, но в силе находился. Хозяйнували. На лето даже пастуха нанимали на коров – дюжину по утрам с хутора выгоняли. Пастбища вокруг тоже еще были, не голодал скот. Косили и на зиму.
Шли год за годом. И вот, то на одном дворе, то на другом смерть начала пошаливать. Стали уходить люди. Да не старики, ведь, -- меня даже помоложе. И большею частью почему-то – мужики. Как мор над нами завис. Испугались мы, было, а потом по деревням соседским в расспрос пошли – и у них такая же бадяга. Мрёт деревня. Тает. Святу месту, конечно, пусто не бывать – продавались дома, заезжали в них новые. Много и городских. Народ, как и мы в свое время, из города в деревню на хлеба потянулся.
Каждый искал себе работу, конечно. Ведь, когда ехали, думали: постоянно о селе говорят, специалистов не хватает, мол, людей с образованием. Слышать-то слышали, а на поверку оказалось, что никому мы на селе со своими дипломами и квалификациями не нужны. Совхоз соседний стал сокращаться, отделения закрываться. В учреждениях, что в соседней деревне – от родни не протолкнуться. Здесь, ведь, как? По пол села брат-сват, как правило. Где место освобождается – там уже очередь из близких стоит. Так что нам, приезжим, не протиснуться. Никому не нужны. Никто нас не замечает. Думали – приживемся, лет через десяток. Но вот уж 11 год пошел, а мы все – чужаки. Таковы деревенские устои – хоть двадцать лет живи, а все будешь «не наш».
Когда понял это, стал поодаль искать работу. Нашел, было, в ракетной части за 90 километров. Мотался раз в трое суток – «Славянка» тогда обслуживала котельные и санузлы. Ничего была работа, пока Шойгу не пришёл. А, как пришёл, развалилось предприятие напрочь. Люди-то остались, да только шарагой какой-то потянуло от организации. Вроде, ракетная часть. Вроде, все должно быть, как и положено в армии, а нам – деньги в кулачке по жалким пятихаткам совать начали. И спросить что, да почему – не у кого. Потом оказалось, что «Славянка» по всей России распалась. Кончилась она, как организация, выбросив на улицу почти 100 тысяч человек. Помыкался я еще, помыкался, поотвозил остатки жениной пенсии на харчи, да бензин машинёшке и решил: нет, уж лучше дома сидеть, ротанговые корзинки вязать, чем вот так позорно за свою работу ходить, ругаться о зарплате. Что там дальше будет – не понятно.
Сел. Хозяйство наше, как и на всем хуторе, сильно сокращаться начало. Кролики плодятся, а сдать-продать их несуразно, во-первых, потому что китайскими дешевыми город торгует. А, во-вторых, невыгодно, потому что корма расти начали. И на свинство тоже уже не хватало – проще было купить килограмм пять мяса на месяц, чем год-полтора порося растить, день ото дня вкладываясь в кормёжку. Смотрю: и соседи мои тоже двинулись в сторону сокращения. Через пять лет на хуторе уже одна-единственная коровёнка осталась, да пара бычков. И то -- у тех, кто доступ к кормам в совхозе имел, подворовывал.
К восьмому году люди и картошку уже только на еду себе стали садить. Огороды у всех огромные – при советской власти еще придомовыми выделены. А растить на них толку нет. Сбыта потому что нет совсем. Продавать же чуркам-перекупщикам – себя не уважать. Сущие копейки. Зря только горбатиться, да как сосед мой, грыжу зарабатывать.
К сегодняшнему дню на хуторе нашем от прежних жильцов только четверо мужиков и осталось. Повымерли все. И, когда болели, чем – никто не замечал. А просто – раз, и нет человека. Кто – вообще молодой (один такой на свалку за тридевять земель на работу езживал, чего-то там подхватил, сгорел за три дня). Кто – чуть постарше меня, да все равно до пенсии года не дотянул в 59 ушёл. Кто – только годок и пополучал «государевых», как рак печени приключился. Так, вот, и провожаем своих.
Мне до пенсии по былым временам при прежнем законе три года оставалось бы. А тут, вдруг, весточка от дочери: «Пап, а ты почему себе "северных" не оформляешь?». А я, дурак старый, и не в дугу! Достал документы, посчитал – все верно, хватает и стажа, и выслуги. Я -- в пенсионный. Они посмотрели-посмотрели да и… отказали. Что, почему – без комментариев. Обращайтесь, говорят, в суд, так и лучше, и быстрей будет.
Ну, достал наши с женой «похоронные» (начали копить, а куда денешься?). Все 20 штук адвокатам и отнес – помогайте, братцы. Не хотят меня северником признавать. Братцы оказались девчатами. Посмотрели, удивились очень и состряпали исковое заявление…
Сужусь я уже больше полугода. То судья занята, то переносится, потому что другая (пенсионная) сторона не явилась. То еще какая-нибудь оса кого-то за ненужное место тяпнет. В итоге, состоялось, наконец, долгожданное заседание, и всучили мне вердикт: все северное признать, но по работе в милиции (там же на Севере) – отказать. Вот, ведь, незадача. В одном и том же месте отпахал на БАМе. Все работы признаны, а годы, которые я в милиции капитаном отработал, – не хочет суд признавать! Причем, совещалась судья с пенсионниками, выгнав меня из зала, часа четыре, прежде чем вот такую белиберду мне присудить. И ни одной ссылки – ни на какой-то закон, ни на какую-либо другую нормативную фигню. Не суд, а инопланетянский синдикат какой-то!
Написали, мы, конечно, апелляцию. Будем ждать, что дальше будет. Но девчата-адвокаты мне говорят, что, мол, именно с этим, пенсионным новым законом, вся эта чехарда связана. Именно на этом весь замес. Да я и сам видел, как толпы в суде таких же роятся. Недоумение у всех: неужели централизованно как-то пошли указивки, чтоб «резать» пенсионников напропалую? Неужели, даже другие законы под это подоткнут? И как нам жить дальше-то? Как в том мультике выходит: «Мы строили-строили и, наконец, построили»…
Бесовщина какая-то. С расстройства я даже заболел. И, хоть больничный мне ни к чему, пошел по врачам. Лиходейка-то с косой на хутор так и косится. А мне помирать нельзя – на мне жена больная. Позвоночник у нее поврежден. Дом так налажен самостроем, что ей одной не разобраться. Да и до ближайшего магазина – два километра. До больнички – все пятнадцать. Без наших стареньких колёс никак ей не доехать.
Районной больницы-то у нас как бы и нет. Район огромный – миллион га. Деревни и поселения разбросаны по таежно-сопочным направлениям. Мне, вот, к хирургу пришлось аж за 30 км добираться. А он меня на рентген – еще за столько же от себя послал. Потому что специалист -- в одной сельской поликлинике, а нужное оборудование – в другой. Прямого автобусного сообщения между ними нет. Как хочешь, так и лечись! Людей из поселений в стационары (тоже разбросанные по всему району) направляют, а родственникам к ним и доехать не на чем, если машины нет. Жалуются, да что им могут ответить? «Вы где живёте?», -- напоминают. Где, где… в России. В медвежьем ее углу, до которого ни оку, ни руке государевой не дотянуться.
Так что за поздравление с праздничком, спасибо Вам, Владимир Владимирович, конечно. Только невеселые они нынче стали на селе – праздники. Год от года все дороже ГСМ. Наши приусадебные теперь только горбом обрабатываем – трактора не нанять, частник (у кого есть) дорого берет – по 250 рублей за сотку. Огород обработать – четыре-шесть тысяч за раз отдай. Свет тоже нынче не компенсируют инвалидам, как раньше. А нагорает по 3-4 тысячи, если хочешь жить достойно: хотя бы с удобствами, холодильником и телевизором. Безгазовые, ведь, мы в газовом регионе.
Работы нет. Рынок фермера, может и празднует, но частное крестьянское подворье никого не интересует. Поддержка – централизовано по еще дышащим хозяйствам, да фермерам. Крестьянину же только сам-на-сам достается. На байкальской трассе стоим, кто может. Но дохода от этого не много.
ФАПы у нас тоже в основном на бумаге. «Скорую» по два часа ждем – район разбросан на сотни километров. До ближайшей аптеки – 15 километров. Автобус только трижды в день в город и обратно идет. А, главное, молодежи здесь нечего делать – ни работы, ни перспектив. Один совхоз еще кое-как дышит, да маленький молокозаводик. Закроются и они – все село поголовно по миру пойдет.
Говорите, каждый четвертый в стране имеет отношение к селу? А мы надеемся, чтобы до пенсии теперь, дай Бог, хоть один из четырех дожил. Только Безносой, видно, здесь у нас и вольготно – перевыполняет, Косая, план перед Боженькой, «оздоравливает», да «омолаживает» население страны. Тьфу-тфу-тьфу…
P.S. Ну, вот, пока сказ свой сказывал, снова событие! Ночью помер еще один хуторской "пассажир". Скотником трудился последнее время. Год назад выгнали на пенсию. Потерялся человек в своей ненужности, затуманился совсем, к горькой пристрастился. А Кирпатая -- тут, как тут, разлюбезная. Все бюджету помогает, прибирая потихоньку потерянное наше поколение.