Воспоминания из детства. 11ч. На лето к деду...

               
Моему деду Артёму Иосифовичу Федорченко
с любовью и доброй памятью посвящаю…

Так случилось, жена моего деда Артёма, моя бабушка Катерина, рано ушла из жизни, я тогда только родилась. О ней я знала только из фотографий, и то совсем мало. Дедушка, да и отец тоже, не очень любили об этом говорить. Это были грустные вспоминания о рано ушедшей жене и матери.
Дед, конечно, подженился, так сказать. Даже звали её также, как и покойницу, Катерина.
Она всегда любила его нахваливать. - Рукастый у нас дед.
- Как это – рукастый? Это что, руки сильно большие?  - удивлялась я.
- Рукастый – это значит, руки у него «золотые».
- Совсем ты меня, бабушка, запутала, что-то я не видела, чтобы у нашего дедули руки из золота были.
- Дед у нас - знатный хозяин, на все руки мастер. – усердно объясняла мне баба Катерина, - от того и говорят про него, что руки – «золотые».
- А-а-а! – мудрёно протянула я, - Вот оно что, но мы-то в школе такое ещё не проходили.
Тут подходил дедушка:
- Хватит россказни слушать, пора работать.
- Так я же на каникулах, да и мала я ещё для работы, мне всего-то – десять.
- Не всего, а уже…Это, о-го-го, как много. Собирайся на пасеку со мной поедешь.
Я давно у деда напрашивалась посмотреть, как пчёлки живут. Ведь когда он приезжал к нам в гости, всегда привозил целое ведро мёда.
- Вот вам подарочек от пчёлок! Вкусный да полезный!
А я приставала к деду Артёму с расспросами:
- Как от таких маленьких пчёлок так много мёда?
- Вот подрастёшь, покажу, пчелиное царство, всё сама узнаешь.

Вот и подросла. На пасеку отправляемся.
В телегу запрягли Серого. Это вам не автомобиль, как в городе, это куда лучше. Самый нужный в деревне транспорт. Когда подъезжали к лугу возле леса, дедушка показал рукой вдаль:
-  Гляди, внученька, вон уж и царство пчелиное виднеется.
- Ой, сколько много домиков! А не закусают?
- Со мной не закусают, я их давно обучил -  своих не трогать. – засмеялся дед. - А на лугу-то красота! Такое великое разнотравье! Тут и душица-красавица, и золотой зверобой, и клевер красный да розовый, и тысячелистник со своими белыми соцветиями-зонтиками. Они так и манят пчёлок своими ароматами, так и зовут отведать сладкого, медоносного нектара.
- А как они мёд собирают?
-Вот, внученька, смотри – это домики пчелиные, в каждом своё семейство. Пчёлы-разведчицы отыскивают медовые полянки. Рабочие пчёлки пыльцу собирают, соты заполняют. У них и пчела-царица есть. Её целая придворная свита кормит, обихаживает. Ведь пчела-царица у них самая главная, она яички откладывает, а из них новые пчёлки появляются.
- А что это за шалаш возле леса?
- Так это ж дед Матвей, сторож наш, бывалый пасечник.
Мы пошли к деду Матвею, а с ним к одному из пчелиных домиков. Мой дед напустил в середину домика небольшую струйку дыма, чтобы пчел ненадолго угомонить. Мы смогли заглянуть вовнутрь. Там стояло несколько рамок с сотами, и они, правда ещё не все, были заполнены мёдом.
- Ну что, угостимся? – предложил дедушка, - возьмём у пчёлок немного медку.
Мы втроём сидели под навесом, возле шалаша. Пили душистый травный чай с мёдом. Где-то, совсем рядом, весело щебетали пташки, сливаясь многоголосьем в один общий хор. А воздух, казалось, тоже можно было пить, ведь он был такой же ароматный, будто в нём, как и в чае, заварили все луговые травки и цветы.

Я очень любила ездить к деду Артёму в деревню. С ним всегда было так интересно и весело.
Он держал много всякой живности. И конь, и корова, и козы, и свиньи, и куры, и гуси с утками, и пёс дворовый Палкан.
Когда я приезжала к деду в гости, Палкаша от меня ни на шаг не отходил, хвостиком за мной бегал, ведь он – мой лучший друг.
Серого, это конь у дедушки, я тоже очень любила. Кормишь его яблоками или морковкой, а он так осторожно мягкими губами берёт и головой слегка машет, будто «спасибо» говорит. Дед меня верхом ездить научил. До чего же это здорово, мчаться по полям, по лугам на Сером. Ветер в лицо! У коня грива, а у меня волосы развиваются. И я всё кричу на радостях:
- Вперёд! Давай, Серый, давай! Лети-и-им!
С тех пор, если выпадает случай, обязательно катаюсь верхом. Ведь, когда ты на коне, весь мир под ногами.

Очень я любила пить парное молоко. До чего же оно вкусное, особенно когда ещё тёплое, прямо из-под коровы. У деда я всегда начинала утро с парного молочка. Часто наблюдала, как баба Катерина Зорьку доит. И вот однажды, встав очень рано, захотела сделать сюрприз. Решила сама подоить корову. Взяла ведро – и в сарай. Подошла к Зорьке, вытерла тряпочкой вымя. Вроде бы стоит корова спокойно, а всё равно страшновато. С опаской взялась за одну дойку, слегка дёрнула – нет молока. Подумала, может не с той дойки начала, взялась за другую. Снова слегка дёрнула. Капнуло чуть-чуть в ведро. Забыв осторожность, взялась сразу за две. Раз, два…Вроде бы пошло. На дне ведра немного молока. Я обрадовалась, и снова…Раз, два… Корова взбрыкнула, ведро зазвенело, молоко - под ноги, я со стульчика – в навоз. А в дверях дед стоит и смеётся. Долго тогда этот случай вспоминали, им смешно, а мне не очень. После этого меня баба Катерина стала учить, как правильно доить корову, но у меня так ничего толком и не получалось.

А однажды я всех сильно напугала. Пошла я огород, где у деда мак рос. Цветов уже нет, отцвели, только сухие коробочки на ножках стоят. Сорвала такую, вытрусила из неё на ладошку маковые семена - вкусно. А потом ещё и ещё. Объелась. Потом так спать захотелось. Закопалась в подушках в дальней спальне, сплю себе приспокойненько. День уже к вечеру. Кинулись, а меня нигде нет. Переполошились, еле отыскали, а я глазами спросонья хлопаю, ничего не пойму. Дед и бабуля меня целуют, обнимают:
- Живая, деточка! Живая! Слава Богу!
- Напугала, ох, напугала!

Папа очень часто предлагал деду:
- Может, к нам переедите, и возраст, и силы уже не те. Тяжело на земле-то?
- На своей земле совсем не тяжело, - отвечал дед Артём, - ведь до души всё это: и землица, и животинка моя, и опять же – пчёлки. Ну как без них. – Потом, немного взгрустнув, добавил, - Да и не отберут, поди, как когда-то.
Только позже, когда стала немного постарше, поняла, о чём он. Было время. Тяжёлое, трудное. Детей хоть и родилось девятеро, только выжили не все, пятеро осталось. Три девчонки: Клава, Вера, Надя, и двое парней: Николай и Борис. Хозяйство у деда было, как и сейчас, большое и крепкое. Животина всякая и земли надел. А ещё мельница. К ним молоть зерно из нескольких ближних деревень приезжали. А когда началась коллективизация, первыми на себе её испытали самые работоспособные крестьяне. Многих тогда в «кулаки» записали, чтобы раскулачить. Отбирали и коров, и лошадей. А ведь для крестьянина корова была – кормилица, лошадь – первая помощница. Как без них?
Деду повезло, если можно назвать это везением. Родственник, прознав, что к ним скоро придут, предупредил их об этом. Тогда всё семейство, собрав какой-никакой скарб на телегу, уехали, куда, того не знаю. Но и на новом месте потихоньку-помаленьку снова стали обзаводиться хозяйством. Потому, как труженики, до работы охочие.
Вот так, несмотря ни на что, дед трудился всю свою жизнь, с радостью, с шутками-прибаутками и с любовью к родной земле. Таким я его и помню!