В санатории Марина была впервые, и ей не с чем было сравнить ощущение царившей здесь праздности. Что-то подобное было разве что много лет назад в пионерском лагере, но тогда над ними стояли строгие вожатые.
Соседкой по комнате оказалась Ольга – стройная блондинка примерно её же возраста, остроглазая и ироничная. В первый же день поставила на стол красивую бутылку:
- Девки из отдела просили привезти хорошего вина, а как узнаешь – хорошее ли, плохое, вот взяла продегустировать.
- Разбираетесь в винах?
- Какое там! – махнула она рукой. – У меня три сорта: «нравится», «не нравится» и «так себе». Слушай, давай будем на «ты», чего нам рядиться?
-Согласна.
Но тут же возникла проблема: штопор! Посмеялись, вспомнили старый анекдот про охотников, принёсших вино домой, потому что не захватили штопор.
- В соседней комнате живут мужчины, - сказала Ольга, - но начинать знакомство с просьбы одолжить штопор – это, доложу вам…
И тут Марина вспомнила, как помогая ей укладываться, муж положил в сумку перочинный нож с разными приспособлениями. «Не спорь, в дороге пригодится».
- Слава богу, - обрадовалась Ольга. - Ты спасла двух очень милых дам от унижения.
Вино оказалось сорта «нравится». Они потягивали его из обычных стаканов, закусывали шоколадом и знакомились. Вино и общение со случайным человеком располагают к откровенности, которой с живущими рядом людьми обычно не бывает. Ольга ездила отдыхать почти ежегодно и весело рассказывала о своих курортных романах, как главной составляющей отпуска. «А как же! Целый год упираешься, как пчёлка, надо же и отдохнуть!» И не поверила, когда Марина сказала, что муж – её единственный в жизни мужчина.
- Да ладно! – засмеялась она. - Здесь подслушивающих устройств нету. – И внимательно посмотрела на собеседницу. – Неужели правда? Тогда тебя надо посадить в клетку и показывать людям за деньги. Может, не помнишь? - улыбнулась она и пропела частушку, двигая плечами: «Ох, вчера я пьяна была и кому дала – забыла. Ой вы, хлопцы, не шутите, кому дала – заплатите»
Марина шутку не приняла.
- А муж? – спросила она.
- Что муж?
- Ну как ты с ним после этого?
- Как всегда. И даже нежнее, если научилась чему-то новому. Что ты так смотришь? Он ничего не знает, всё по-прежнему. А что было, то прошло и никого не касается. Даже мужа.
- А если влюбишься?
- Каждый раз немного влюбляешься. Ну и что? Это как праздник. Но понимаешь, что длинных праздников не бывает, после них всегда будни.
- Если бы со мной такое случилось, я бы, наверное, всё рассказала мужу.
- Слушай, а ты меня не разыгрываешь? Мужу она рассказала бы… Ты вообще в каком веке живёшь? Ох, придётся заняться твоим воспитанием.
Под вечер Марина решила немного прогуляться и вышла к морю. От воды тянуло свежестью, да и погода была прохладная, август напоминал, что даже здесь, на юге, он последний месяц лета. Небольшие волны лизали песчаный пляж.
- Хотите искупаться?
Она от неожиданности вздрогнула и повернулась на голос. К воде шёл смуглый мужчина в плавках.
- Простите, если напугал, шагов по песку на слышно.
Оставив одежду и туфли на берегу, он вошёл в воду, поплавал туда-сюда и выбрался на берег.
- Отличная водичка! Спасибо, что одежду посторожили. – Взял в охапку свои вещи и направился в кабинку.
***
Днём Марина с Ольгой почти не виделись. В столовой сидели за разными столами, процедуры тоже были в разное время.
- Как прошёл день? – спросила Марина, когда они наконец оказались вместе.
- Нормально. Искупалась в море. Знаешь, чем, по мнению ребёнка, море отличается от речки?
- Чем?
- У речки два берега, а у моря один.
- Гляди-ка, верно! А я и не знала.
- Это потому, Оленька, что ты уже взрослая тётя.
- Это точно. Даже больше, чем взрослая. Марин, ты ощущаешь свои сорок лет?
Марина улыбнулась и покачала головой.
- Свой возраст мы видим в зеркале. А наша сущность, наверное, где-то глубже, и она бессмертна…
- Ты в это веришь?
- Об этом говорят все религии, пророки, ясновидящие. Нет дыма без огня.
Ольга кивнула, помолчала.
- Знаешь, Марин, я стараюсь об этом не думать. А то жить становится невозможно: получается, что мы всё делаем не так, как надо.
- Ну, так уж и всё! Работаем, детей воспитываем.
- Да разве это «воспитываем»? У моей матери было трое детей, у бабушки – семеро, а у нас с тобой по одному, да и тем ладу не дадим. Не знаю, как у тебя, а я за своего парня боюсь. И что самое страшное, я его почти не знаю. У них сейчас один бог: интернет. – Ольга вздохнула. - Ладно, закрыли эту тему. Жить, говорят, надо сегодняшним днём. А сегодня через полчаса ужин, а потом… Что потом, сударыня? Какие ваши предложения?
- Я вон разных газет купила, посмотрим, что в мире делается.
- Мир подождёт. У меня другое предложение. Вечером в нашем клубе танцы.
- Да ты что! Нам же по сорок лет.
- Горе ты моё луковое. Мы тут одни из самых молодых. Так что примем душ, накрасим губки и вспомним молодость. Сама говоришь, что душа не стареет.
***
Под потолком просторного зала (это и был клуб) висел вертящийся гранёный шар, и направленный на него свет отражался бесчисленными летающими солнечными зайчиками, которые делали сумрачное пространство зала прерывистым и загадочным. Ведущий объявлял танцы, сыпал дежурными шутками. Отдыхающих было довольно много, в основном пожилого возраста.
Марина и Ольга стали в сторонке, привыкая к оглушительной музыке.
- Хоть уши затыкай, - сказала Марина.
- Что?
- Музыка слишком громко! – прокричала ей в ухо Марина.
- Кавалеры плохо слышат, - засмеялась Ольга.
Музыка стихла, пятачок в центре зала опустел, и теперь необычной казалась тишина. Но пауза тут же закончилась. «Дамы приглашают кавалеров!» - объявил ведущий, и пятачок снова задвигался, закружился.
- Всё, дорогая, нам с тобой кавалеров не досталось. Тут не зевай! Но не теребить же нам весь вечер платочки. Я дама, ты кавалер – разрешите?
Когда грянула новая музыка, Марина увидела, как через зал в их сторону направляется элегантный мужчина и узнала его только тогда, когда он пригасил её танцевать. Это был тот самый пловец с пляжа. Танцевал он легко, и Марина, ощущая на своей талии его уверенную руку, подумала, что давно не танцевала.
2
- Украли вашу подругу, - сказал кавалер, когда они вернулись на прежнее место. Буду охранять вас, пока не найдётся. Тем более, что я ваш должник. Зовут меня Александр или просто Саша.
- Марина. Я, кстати, не сразу вас в одежде узнала. Богатым будете.
- А если я не хочу быть богатым?
- Теперь придётся!
- Опасная вы женщина. Бродите по пустынному пляжу, определяете судьбы людей.
Они продолжали танцевать вдвоём, болтая в перерывах ни о чём. Он был из этого же санатория, но у него половина срока уже прошла.
- Половина срока? Что же вы без подруги?
- Кому я нужен! Это раньше девушки стояли, потупив взор, а теперь они сами решают, с кем дружить, с кем не дружить. Я бы с радостью. Но сегодня, например, встретил одну на пляже, так она даже не посмотрела.
- Сами бы подошли.
- Я купался. А когда оделся, её и след простыл. И так всю дорогу. Почти две недели прошло – всё козе под хвост…
Марина засмеялась:
- Сочувствую вам.
Снова оглушительно заиграла музыка, и они вышли на воздух. Густо горели фонари, по аллеям прохаживались отдыхающие. Шутливый тон они оставили в клубе. Александр оказался хорошим собеседником, рассказывал интересные истории из своей жизни, и начинало казаться, что этого человека она знает очень давно…
***
Ольга вернулась с танцев позже.
- Марин, я с таким парнем познакомилась!
- Парень – это у тебя до скольких лет?
- Ну, лет до тридцати пяти. А как назвать? Мужчина вроде должен быть постарше. А к сударям и сударыням мы ещё как-то не привыкли.
- Тебе-то не 35.
- Ну, за 35-летних мы с тобой ещё запросто сойдём. А вечером – и за тридцатилетних. Так что всё нормально. А этот, с которым ты танцевала, очень даже ничего. Вы с ним куда исчезли?
- На улице гуляли.
- И кто такой?
- Из нашего санатория, - пожала плечами Марина. - 35 ему или больше – паспорт не показывал. Насколько я поняла, живёт в Сибири, дорожник, любит свою жену, двое детей.
- Насчет жены он сам тебе сказал?
- Нет, конечно. Просто по интонации, ещё по чём-то можно сделать такой вывод.
- Это, Марин, тактика! Тут никому верить нельзя. Один прикидывается холостяком, другой – любящим мужем: мол, особо, подруга, роток не разевай, здесь – пожалуйста, а дальше – стоп!
Марина засмеялась:
- Всё-то ты знаешь.
- Опыт! Но тебе на потом не надо, а здесь... Я бы такой шанс не упустила.
- Если так уж приглянулся, могу познакомить.
- Не боишься?
- Чего бояться? Мне ничего от него не надо ни потом, ни теперь.
- Ну-ну. Чай или кофе будешь?
- Перед твоим приходом пила. А ты пей. Я душ приму.
- Давай. Чистота – залог здоровья.
На вводной лекции для новеньких врач, объясняя правила нахождения в санатории, сказал и о том, что по утрам на спортивной площадке проводится физзарядка. Для желающих, конечно. И вот теперь, проснувшись и глядя в светлеющее окно, Марина пыталась определить: желающая она или нет?
В принципе, почему бы и не размяться? Где-то далеко, за прозрачной завесой той материи, которая называется мыслью, предчувствием и ещё Бог знает чем, мелькнула фигура Александра в плавках, но Марина тут же отогнала непрошенное видение, вызванное, возможно, незаметной мыслью о вероятности появления его на утренней площадке. Марина отогнала и это хитросплетение мыслей, решив тем не менее, что на зарядку пойдёт. А Ольгу брать? Конечно! Не из-за него же она пойдёт! И Марина стала декламировать помнившиеся ещё со школы пушкинские строки:
«Пора, красавица, проснись!
Открой сомкнуты негой взоры,
Навстречу северной Авроры
Звездою Севера явись!»
Ольга потянулась и сказала:
- Садись, пять. Чего тебе не спится?
- Через сорок минут физзарядка. Сходим? Аппетит нагуляем.
- Хочешь сделать из меня правильного человека?
- Вовсе нет. Всего лишь забочусь о стройности твоей фигуры.
- Умеешь ты нажать на чувствительные центры. Пойду. Хотя и не собиралась.
Быстренько поднялись, привели себя в порядок. Ольга покрутилась перед встроенным в шкаф зеркалом, погладила свои бёдра:
- Эх, такое добро пропадает!
На площадке собралось человек тридцать, преимущественно пожилых женщин.
Александра не было.
Не было его и ни на завтраке, ни на обеде.
- Марина, вы сегодня чем-то расстроены?
Это сказал сосед по столу Николай Геннадьевич – чистенький, благообразный, седоволосый старик. Он сидел справа. А слева и напротив занимали места смешливая Маша – полная пышногрудая женщина лет пятидесяти, и стройная серьёзная Ирина примерно такого же возраста. Это именно Маша предложила называть друг друга по именам , а «не церемониться». Николая Геннадьевича это, конечно, не касалось, ему было лет семьдесят, и все годились ему в дочери. Он и не молодился. Что-нибудь рассказывая, заканчивал нередко словами: «Вот так, дети мои…» Весёлый, добрый старик. И вот теперь он заметил некий непорядок в своём «семействе».
Маша не преминула пошутить:
- Ох. эти мужчины, - обратилась она к Ирине. – У молодой пробежала тень по лицу – сразу заметил. А я вот свою лучшую кофточку сегодня надела – ноль внимания. Для кого я вырядилась?
- Машенька, кофточка у вас чудесная. Но это всё же лишь кусок ткани, которым прикрывается наша настоящая внутренняя сущность, а вот «лёгкая тень по лицу» относится как раз к этой самой сущности.
- Так что, дорогая, - поддержала игру Ирина, - нынешних мужчин кофточками не возьмёшь, им подавай сущность.
- Ну, это было всегда, - согласилась Маша. – Без кофточки-то ближе к сущности!
Все засмеялись, включая старика и Марину, которой теперь было вроде и не обязательно отвечать на вопрос Николая Геннадьевича.
После обеда Марина гуляла по городу. Оказавшись у мемориала павшим воинам, долго ходила среди скульптур, барельефов, стел, вчитывалась в фамилии. Кладбищенская обстановка всегда действовала на неё странным и необъяснимым образом, будто с читаемыми на крестах, стелах фамилиями она проникала за некую границу, где не было ни времени, ни расстояний. Вот и теперь мир этого мемориала как-то смыкался с миром деревенского кладбища, где похоронены её предки, с миллионами других захоронений, и всё это тайными тропами выходило за пределы купола, под которым находились и она, и все живые, и фамилии на крестах. Но только фамилии. А их «сущность», по выражению Николая Геннадьевича, там, за куполом, где в конце концов будем мы все. И в свете этого показались такими ничтожными и вчерашние танцы, и сегодняшнее волнение по поводу случайного знакомства. Суета сует… Вот так кто-то где-то прочитает и её фамилию. Она вспомнила мужа, дочь и улыбнулась: что-то вашу жену и мать занесло в космические дебри…
Выбраться из «дебрей» было несложно. Просто посмотреть по сторонам, увидеть таких же, как сама, зевак, услышать шум города и идти домой.
***
Вечером Ольга снова собиралась на танцы, Марина же решила не ходить, полежать с книжкой. Книжка у неё была электронная, авторов много, лежи с кем хочешь.
- А как же твой Ромео? – поинтересовалась подруга.
- Обойдётся. – О том, что он исчез, рассказывать не стала. Да и что рассказывать?
- Рискуете, сударыня. Такие экземпляры на дороге не валяются. Может, всё-таки пойдёшь?
- Нет, Оля. Я сегодня находилась, план по километрам выполнила.
- Ну, как знаешь, не скучай.
- Удачной тебе охоты! - улыбнулась Марина.
- Надо говорить: ни пуха, ни пера!
- Тогда уж ни бороды, ни усов!
- Во! К чёрту!
Марина переоделась в трико, халатик, подмостила под подушку, чтоб голова стала повыше, и легла поверх одеяла. Электронная книжка нравилась тем, что можно установить любой шрифт, не говоря уж о том, что держишь в руке целую библиотеку. Открыла недочитанный роман, прочитала страницу, другую и вдруг обнаружила, что ничего из прочитанного не помнит. Возвратилась обратно, но вскоре её внимание опять соскользнуло в сторону, и она увидела, что на танцах к Ольге подошёл Александр и спросил про подругу. Ольга ответила, что приглашала, но Марина предпочла общество вымышленных героев, и осталась в комнате с книжкой. А увидев сожаление Александра, предложила: «Может, она больше послушает вас? Двадцать восьмая комната». – «Неудобно как-то, - ответил он. – Не хотите ли потанцевать?» - «С удовольствием!» – И Ольга двинула навстречу свою красивую грудь…
«Идиотка!» - выругала себя Марина и снова вернулась к роману. На этот раз сюжет её увлёк, и она не заметила, как прошло время.
Ольга заявилась лишь в первом часу, переполненная впечатлениями. Она стала рассказывать о новом поклоннике, но Марине это было неинтересно, она лишь поняла, что Александра Ольга не видела.
3 ***
Александр нравился женщинам. И чем меньше к этому стремился, тем больше привлекал их внимание. В тот день он проводил на вокзал соседку по столу Валентину и намеревался
оставшуюся половину срока никаких амурных дел не заводить. Собственно говоря, с таким намерением он и ехал. Но Валентина как-то быстро и незаметно сделала всё сама, и не убегать же ему было с поля боя. Уезжала Валентина в слезах, дома ожидали постылая работа и муж алкоголик. И Александру было жалко эту нежную и в то же время чуть грубоватую женщину, с которой судьба зачем-то соединила их на полторы недели. Она плакала, а он говорил какие-то ничего не значащие слова, никаких других он произнести и не мог, да Валентина и не ждала. «Спасибо за праздник. Я никогда тебя не забуду!» - были её последние слова. И когда поезд тронулся, долго ещё махала платочком, которым на перроне промокала глаза.
Оставшись один, почувствовал облегчение. Закончился мимолётный роман, которого могло не быть. Вернее, которого не должно было быть. Он не стремился к подобным историям, хотя они иногда случались, оставляя после себя определённые пробоины в совести. В первые дни в эти пробоины сквозило, душе было неуютно, и хотя со временем дыры затягивались, шрамы оставались.
И он был рад обретённому одиночеству. Всё-таки любая связь – это несвобода. Да и нельзя нарушать безнаказанно седьмую заповедь. Это глупое тело всё портит, видя в женщине лишь объект для вожделения. А от этого грязь, преступления, больная совесть. С тела-то взятки гладки: оно постареет, умрёт, его закопают – и всё. А душе, если она и впрямь бессмертна, потом страдать, держать ответ.
И Александр оставшиеся две недели намеревался поступать так, как велит душа, а не жадное и похотливое тело. Он не монах, конечно, женщины так прекрасны, что не любить их невозможно, но разве нельзя общаться на уровне души, не опускаясь в подвалы чувственности?
Молодая женщина, которую встретил в тот же день на пляже, чем-то привлекла его стройной фигурой, независимостью, ощущавшейся даже на расстоянии.
В клуб он зашёл вечером просто так, по привычке, продолжая наслаждаться свободой, но когда увидел женщину с пляжа, то пригласил на танец.
А утром институтский друг Борис, живущий неподалеку, увёз его на выходные к себе.
***
- Видела твоего Ромео в клубе. Стоял, крутил головой, наверное тебя высматривал. Ко мне не подошёл. Может, не узнал, или постеснялся – я была с кавалером. Потом исчез. Так что утром можешь сделать более тщательный макияж.
- Непременно, - поддержала игру Марина.
Сообщению она обрадовалась. Значит, ничего страшного не произошло. Он жив, здоров, завтра, наверное, встретятся. Зачем? А кто ж его знает. Зачем вообще всё на свете? Зачем Земля в своём извечном вращении и зачем мы на ней? По сути, пассажиры, хотя куда летим и зачем – никто не знает.
В окне, выходившем на северную сторону, на тёмном небе виднелась Большая Медведица и часть Млечного Пути. Всё это – и спавшая уже Ольга, и ночное небо, и промелькнувшие в сознании муж и дочь - всё это было отдельно и в то же время в ней самой. Как это может быть? С тем и уснула
Александра встретила утром у входа в столовую. Увидела его издали, но он, похоже, заметил её ещё раньше. Он рассказал о выходных, проведённых у институтского друга.
- Он недалеко здесь. в тридцати километрах. Живёт в своём доме. И вот целых два дня вспоминали былое, пили вино, рыбачили. У него милая жена и двое детей. Мне показалось, что за тринадцать лет, минувших после окончания вуза, он довольно сильно изменился, постарел. И я подумал, что это, значит, произошло и со мной. Так что со старыми друзьями встречаться полезно. Хотя бы затем, чтоб ориентироваться во времени. А то если ежедневно смотришься в зеркало, перемен не замечаешь. А вы как провели время?
- Даже рассказать нечего: рыбу не ловила, вино не пила. В клуб и то не ходила.
- Что так?
- Переживала! – театрально произнесло Марина. – Куда исчез мой рыцарь на час? Хотела бежать в полицию – фамилии не знаю. А сердце болит! Украли, думаю. Не иначе – женщины!
- Вы смеётесь, а я, между прочим, думал о вас. Хотел вернуться на второй день – друг не пустил. Ну, всё, думаю, Марина не дождётся, отдаст своё сердце другому. И когда сегодня увидел вас одну – просто как в лотерею выиграл.
- А сколько вы больше всего в лотерею выигрывали?
- Один рубль. Ещё в советское время.
***
Прошло несколько дней. Все вечера они проводили вместе, а когда позволяло расписание лечебных процедур, то встречались и днём. Побывали и в ресторане, где она попыталась заплатить за себя сама, чего он, конечно, не позволил.
Возвращались пешком. На обочине тротуара стояла женщина с цветами, и Александр купил букет.
- Спасибо.
- А твои любимые цветы какие?
- Они все любимые. Я выросла на Украине. У бабушки была коза, она её привязывала недалеко от дома на краю деревни. И вот, помню, пришли мы с бабушкой, мне было, наверное, лет шесть-семь, а там большой жёлтый ковер! Это были одуванчики, они росли везде, но такой густоты я никогда не видела. «Бабушка, смотри!» - закричала я. Мне захотелось побегать по этому ковру, поваляться на нём, но я была очарована, и боялась цветочки помять. И сейчас, как увижу одуванчики, вспоминаю тот ковёр. Люблю и ромашки, они тоже растут везде. Короче, для меня и одуванчик, и ромашка не хуже той же орхидеи.
- Понятно. Нет у тебя любимого цветка. Мужчины тоже все одинаковы?
- Не надо сравнивать! – улыбнулась Марина. – Цветы – это одно, а бурьян – совсем другое.
- Как тебя терпит муж? – засмеялся Александр.
- С трудом. Выпроводил вот на курорт.
- Как я его понимаю!
Пахло дождём. Было ещё не очень поздно, из клуба звучала музыка.
- У меня есть хороший кофе, хочешь? Ты, вижу, совсем продрогла, а я уже так пропитался сочувствием к твоему мужу, что не хочу, чтобы к нему вернулась простуженная жена.
- Ты очень добр.
- Я знаю, мне и мама это говорила.
Стол, шкаф, телевизор. Всё как и у них с Ольгой, только на одного.
- Вот в этой келье и обитает ваш покорный слуга.
- Ну, на келью это совсем не похоже. Скорее здесь живёт великий грешник.
- Не судите, Марина, не судимы будете. – Он приобнял гостью и поцеловал в щеку.
Марина отстранилась.
- Это обязательная прелюдия к кофе? Я, кстати, пью его без сахара и без поцелуев.
- Понятно.
Александр предложил добавить в кофе коньяку, но Марина отказалась: «Я пьяная плохая». – «Ты и трезвая не лучше», - сказал он и пригласил на танец. Это было старинное танго, и он сделал ещё одну попытку поцеловать гостью.
- На надо, - сказала она.
- Почему?
- Потому!
***
Ольга времени не теряла. Один её кавалер уже уехал, и она проводила время с другим, не всегда ночуя дома. Постоянно рассказывала о своих романтических приключениях, интересовалась и делами подруги. И когда Марина рассказала о дегустации кофе в номере Александра, поставила диагноз:
- Ну и дура! Такой симпатичный мужчина, жалеть потом будешь. Куй железо, пока горячо! Ещё несколько лет – и на нас уже никто смотреть не станет.
На эту тему они говорили уже не раз, и Марине добавить было нечего. Она лишь с улыбкой слушала эмоциональные рассуждения Ольги, а ту улыбка её, видно, злила: грешить лучше в компании, а свидетели только раздражают.
У Марины были некоторые опасения, не приведет ли её неуступчивость к прекращению отношений с Александром. Но этого не случилось; он был таким же внимательным, как всегда. А когда за два дня не предпринял ни одной ощутимой атаки на её супружескую верность, то даже чуть взгрустнула: ох, эти мужчины, ну нельзя же всё воспринимать так буквально! И рассмеялась от этой мысли именно тогда, когда он был рядом, и Александр всё допытывался, чего ей смешно, а она ничего не могла объяснить. «Вспомнила один смешной случай, - сказала она, - но рассказать о нём не могу, извини».
В последние дни Александр с Мариной побывали во всех музеях, не пропустили ни одной экскурсии.
- За всю свою жизнь я не посетил столько культурных мероприятий, сколько за эти три дня. А всё почему? А всё потому, что моя целомудренная подруга других развлечений не признаёт.
- Будешь знать, как знакомиться на танцах с кем попало.
***
Поезд отправлялся в полдень. Он уже стоял на платформе, и до его отправления оставалось несколько минут. В небе плыли тяжёлые серые тучи. Марина глубоко вздохнула и сказала:
- Вот и всё, что было. Через несколько дней начнётся осень. – Потом вынула из сумки роскошный шарф и стала надевать его Александру на шею.
- Что ты делаешь? – засопротивлялся он.
- Стоять! –улыбнулась Марина. – Саша, пусть он греет тебя в сибирскую стужу и напоминает об этих днях.
Этот шарф она купила после того, как он не позволил ей заплатить за себя в ресторане.
- Спасибо, конечно, очень красивый. Только зря ты это. Я и так никогда тебя не забуду, Марина. Ты редкий образец красоты, доброты и целомудрия. И это не просто слова. Если бы на месте Евы была ты, у Змия ничего бы не вышло. Хоть теперь-то можно поцеловать тебя на прощание?
***
А ещё через несколько дней пришёл черёд уезжать и им с Ольгой. Накануне вечером Марина вынула из тумбочки бутылку вина, конфеты.
- Помнишь наш первый день? Хочу вернуть должок. Тебе сегодня никуда не надо? Дружок уехал?
- Умотал, кобелина… Какие они всё-таки эти мужики…- Ольга брезгливо замотала головой и, не найдя подходящего слова, сказала совсем другое: - Быстро пролетело время. Так и жизнь пролетит. Ты, Марина, в Бога веришь?
- Не знаю. Что-то такое есть, по-моему. Бог ли, Закон ли… А иначе всё теряет смысл.
- Какой смысл?
- Любой.
Выпили за ближних, за дальних, за хорошую дорогу, за здоровье друг друга. Ольгу что-то волновало, она несколько раз порывисто поднималась из-за стола, делала по комнате несколько шагов, снова садилась. Потом, будто решившись, налила вина.
- Марина, я хочу выпить за тебя и… повиниться, что ли. Вот тут мы познакомились, выпили вина, разговорились. И я смотрела на тебя и думала: дура ты, или святая, или прикидываешься? Не перебивай, пожалуйста, помолчи. А потом иной раз мне тебя жалко было, иной раз завидовала, что сама так не могу. Я ведь понимаю, что нехорошо делаю, грязь это, скотство…. А ты молодец. – Ольга вдруг заплакала. – Прости, я иногда говорила тебе всякие глупости. А теперь знаю, что настоящая – ты, а я – фальшивая… - Она хотела выпить, но из-за слёз поперхнулась закашлялась.
Марина подвинула свой стул к подруге, обняла её и тоже заплакала. Так и рыдали они, обнявшись, на плече друг друга, и было в их слезах и вино, и извечная женская тоска по чему-то несбыточному, и беспомощность перед непостижимой загадкой жизни.